- Молодой человек, вы задерживаете очередь!

Нетерпеливый голос женщины вывел его из минутного ступора у банкомата.

Две тысячи пятьсот девяносто один рубль тридцать семь копеек. Снял две тысячи пятьсот пятьдесят. Зарплата за октябрь. Точнее, приговор, а не зарплата.

Алексей отошел от чуда современной техники и еще несколько секунд тупо смотрел на то, как окликнувшая его молодая тетка в модной белой куртке засовывает в узкое отверстие свою пластиковую карту.

Вышел из здания телеграфа на свежий воздух и остановился у крыльца. Что теперь делать? Две с половиной штуки — это просто сдохнуть можно. Другого слова не придумать. Алексей смачно ругался про себя матом, забыв про все намеченые планы. Вот твоя работа по специальности! Пять лет в институте, педагогический энтузиазм, теория Макаренко... Дети с девиантным поведением в приюте, где ты работаешь. Приходишь с работы никакой — голова болит от нервного напряжения. Весь день воспитываешь, пытаешься чему-то научить, стараешься привить любовь к чтению вместо идиотского времяпровождения у телевизора, носишься со взрослыми выпускниками интерната по центрам занятости, чтобы хоть куда-то приткнуть на работу человека. Проводишь занятия по правовому воспитанию. Некоторые впервые в жизни слышат, что воровать плохо — пробуешь их переубедить, хотя понимаешь, что бесполезно. Словесные перепалки с отморозками. Не давать опуститься тем, кто мечтает оказаться на дне. Делать замечания за сквернословие. И вот стоять материться самому, получив зарплату.

Алексей шел домой. Три дня назад отключили телефон. Семь месяцев не плачено за квартиру. Недавно частично заплатил за свет, но еще больше остался должен. Вчера соседка приходила за деньгами — подъезд скидывается на краску для стен, он сказал, что сдаст взнос сегодня. От бомж-пакетов болит живот. Проехаться на городском автобусе — роскошь.

А ведь знал, когда устраивался на работу! Знал! Но сам же себя не хотел слушать. Как же — призвание, нужная обществу работа по воспитанию отверженных. Думал, что выкарабкаешься как-нибудь, найдешь подработку. Шабашки можно делать по выходным... Но в приюте педагогический труд оказался не сахарным. Очень тяжело. Если в выходной не отдохнуть — совсем плохо.

Алексей медленно брел по тротуару, засматриваясь на проезжую часть. Кто эти люди в иномарках? Что они делают такого полезного для всех, что могут покупать такие дорогие машины? Как-то крутятся на своих фирмах, что-то профессионально вытворяют в современных офисах и получают солидные деньги. Они могут пойти в кафе и спустить за вечер две или три твоих зарплаты — а твоя работа, наверное, ничто по сравнению с тем, что делают они. Иди крутись, если есть мозги! Алексей поморщился и смачно плюнул себе под ноги. Он считал себя человеком с мозгами. Да, собственно, так и было. Все друзья (а их было немало) говорили ему об этом. Тяга к знаниям, желание добиться истины в спорах на общественно-политические темы. Ему советовали как можно заработать, подороже продаться. Советовали, как надо крутиться. Но именно "крутиться" было противно!

- Чертов неудачник, педагог … ! - Фраза вслух вырвалась сама собой,но на холодной осенней улице рядом никого не было и никто не услышал этой сквозь зубы произнесенной похабщины.

Решение пришло само собой. Раз все задолбало, надо заканчивать. Не можешь перестроиться — нечего и мучиться. Наверно, это трусость — уход от правильного решения. Но все было уже решено и оттого стало легче. Домой зашел на пятнадцать минут — взял почти полную полторашку с бензином из кладовки, который еще дядя использовал для технических нужд, а также порылся в столах, искал зажигалку, оставшуюся с тех двухмесячной давности времен, когда еще не бросил курить. Пластиковую бутыль положил в пакет — черный, с медного цвета диагональными полосками. Зажигалку — в карман. До этого проверил — горит. Потом вышел на улицу и защемило сердце.

Ведь это не решение проблемы! Бросай свою дурацкую работу и иди на водочный завод грузчиком — платят семь с половиной тысяч! На стройку — не меньше девяти! Подучишься плитку класть или штукатурить - и без полупроститутского "крутиться" будешь зарабатывать на хлеб с маслом и на вечера в кафе. Иномарку, конечно, не купишь — да она тебе и не нужна. Чего тупишь, парень?

Эх, мать... Жить-то как хочется!..

Не, уже почти дошел, передумывать поздно. Это нужно ведь - тем воспитателям и педагогам, которые робко получая гроши, делают свое важное дело. Может кто-нибудь из них и осознает что... А может и не осознает...

На площади у областной администрации прохожих было мало. Будний день, чего по площадям людям шляться? Но мимо проезжает большой поток машин, общественный транспорт битком набит пассажирами. Над входом в дворец орден Ленина, оставшийся еще с тех времен, когда воспитатели получали квартиры, отдыхали на море и не были изгоями.

Остановился, как будто турист, осматривающийся по сторонам. Надо решиться, надо решиться. По лестнице в обладминистрацию ходят редкие люди - кто заходит, кто в пиджачке и с папочкой в руках достает ключи от своей новой машины, собирается уезжать по важным депутатско-чиновничьим делам.

Ну, что встал? Страшно? Хватит стоять, решайся. Надо умереть. Надо умереть.

Пошел по лестнице, встал на широкой площадке у входа. Вокруг все спокойно. Эх, люди добрые... Быстро достал бензин и облил себя. Добросовестно - как будто делал свою работу, облил всего себя, со злорадством начав с головы. Отбросил еще не пустую бутыль и этой же рукой достал из кармана джинсов зарплату - Две тысячи пятьсот пятьдесят рублей.

Окрикнули, завизжали.

Достал зажигалку, краем глаза заметил серо-синюю тень милиционера, выскакивающего из входа в здание.

Зажег. Последняя мысль - успел. Больно...