- Баба, а как ты вчера руку ударила?

- Прибиралась я вчера в соседнем подъезде. И спускается Шляпиха…

- Это та, что с пятого этажа?

- Та. Поздаровкались мы, и иди себе дальше, нет, словно я за язык ее тянула, возьми и скажи она: «Клавдия! Какая ты молодец! Все работаешь и работаешь, И бегаешь, как девчонка! Шустрая такая! А я вот еле передвигаюсь».

- И что?

- Что! Что! Сглазила она меня. Вымыла я полы, стала спускаться и запнулась. Вот локтем и ударилась. Теперь ничего поднять рукой не могу.

- А рюмку, смотрю, можешь до рта поднести, - съязвила внучка.

- Рюмку, да, могу, - согласилась баба Клава и прибавила. - А вот стакан уже не смогу. Ой, и поясницу потянула.

- Баба, не ходила бы ты сегодня на работу. Отлежись.

- Пойду.

- Как же ты полы будешь мыть?

- Да я подмету. Что там мыть. Жильцы порядочные. Пойду. Не могу дома сидеть.

Не послушалась баба внучку, взяла ведро, совок и веник, и пошла на работу.

Вошла в подъезд, в котором Шляпиха жила и глазам не поверила. Едкий запах аммиака заставил ее зажмуриться.

- Ну что ж это такое! – устало заохала она. – Носом бы натыкать в эту лужу. Кто ж так нагадил? Как специально. Именно сегодня.

- Вот как теперь это убирать, - сетовала баба Клава. - Ни нагнуться, ни разогнуться.

Оглянулась. За трубой бесплатные газеты.

Промокнула лужу газетами. Сложила в ведро. И пошла дальше.

Поднялась с трудом на второй этаж. И охнула.

- Божечки! Божечки! Наложили! Вот черти треклятые! Как специально!

Замела кучку в совок, и в ведро - к мокрым газетам. «Вот правду говорят, вредная баба эта Шляпиха! – подумалось бабе Клаве. – Через нее руку вчера ударила, спина заболела. Да еще и подъезд так загадили. Когда ж такое было!». На третий этаж, баба Клава, идти не хотела. Взгляд ее, к тому моменту, стал подозрительным, а движения неуверенными. Однако, пошла. Врожденное любопытство не давало покою. И ахнула.

- Нарыгали! Так я и знала! – воскликнула она. - Через Шляпиху всё!

Перед четвертым этажом, баба Клава, сначала побеседовала сама с собой. «Идти или не идти? Может не идти? Говорила мне внучка, сиди, баба, дома, не ходи никуда сегодня. Не послушалась. Вот тебе и наказание. Что же, они там еще натворили? Эх, люди-люди».

Пошла баба Клава крадучись, пристально всматриваясь вперед и прислушиваясь, словно охотник на кабана, услышавший характерный шорох листвы.

- Окурков накидали, ироды! – констатировала баба Клава.

Замела бычки в совок, и в ведро к остальным трофеям осторожно положила.

На площадке пятого этажа, баба Клава, облегченно вздохнула:

- Чисто.

Зло посмотрела на дверь Шляпихи.

- Надо же, - недовольно прибавила она. – Чисто.

Огляделась. Подошла к двери напротив. Посмотрела в глазок сначала правым глазом, потом левым. Прислушалась. Никого. Набралась духу, и опорожнила ведро под дверь Шляпихи.

- Вот, тебе, зараза такая! - выпалила она и поскакала прочь от греха подальше. Как девчонка… через ступеньку… Вот Шляпиха обзавидовалась бы.