Молодого и полного великолепных планов журналиста Рому Тарантайло вызвал к себе главред «Вечерки» и сказал:

-Пенсионеры, знаешь ли, пишут нам, что в бане на улице Мостовой непорядки и безобразия творятся. А мы, понимаешь, не боремся. Сходи, разберись. Первую страницу не обещаю, а на третью, если раскрутишь, тиснем! Давай, дуй!

Гордый от доверия Рома выскочил из кабинета редактора и тут же решил, что поставит эксперимент на себе. Как академик Павлов. Сходит в баню под видом простого посетителя, испытает на своей шкуре все беспорядки, подвергнется безобразиям, может быть, унижению и обо всем напишет. «рассказ очевидца» или что-нибудь похлеще.

Ближе к вечеру Рома стал собираться на дело. Нашел в ванне губку в форме зайца, мыло «пальмолив», достал из шкафа пластиковые тапочки, купленные по глупости и умыкнул из чистого белья поглаженное мамой полотенце. Положил в сумку блокнот и пару авторучек. Кажется, все. Мать, видя тайные сборы Ромы заволновалась и спросила, куда он идет? «Надо, - твердо и загадочно ответил Рома, - работа такая!»

Баня на Мостовой представляла собой старинное, наверное, когда-то красивое зданье, давно облупленное и пропотевшее – на изъеденных временем стенках были видны огромные белесые и влажные пятна. Около бани подозрительного вида мужики продавали неизвестно зачем сушеные букеты из веток и листьев. «Начинается!» - подумал Рома, ничего, кроме ванны не видевший на своем недолгом веку. Хоть его родители и были родом из деревни, но баню презирали и всегда гордо говорили «У нас все удобства, живем как люди!». Однако, что тут похоже на безобразия он так и не понял и решил продолжить эксперимент.

Внутри бани было не очень уютно – прохладно и влажно, касса с маленьким окошечком, буфетик с двумя стоячими столиками – закрытый! Не спроста. Кассирша молча оторвала билетик и на начатую было корреспондентом речь «как тут у вас...» так же молча показала пальцем на полутемную лестницу наверх. Рома поднялся. В коридоре на стульях сидела очередь, человек пять. Пристроился. Прислушался. Говорили не о чем, какую-то чепуху. В основном, спрашивали, много ли одевается. Больше молчали.

Дождавшись момента, когда очередь загалдела: «Чего сидишь, заходи», Рома подобрал свою сумку и с опаской подошел к пожилому, лысому, в белом несвежем халате банщику. Опять же, не вступая в разговоры, банщик забрал у Ромы билетик и корявым пальцем показал на свободный шкафчик. Раздеваясь, Рома подумал, надо записать, что персонал немногословен, наверное, чего-то боится. Но чего?

В отличие от персонала, отдыхающие на лавочках посетители, собравшись в кучки, громко беседовали, так, что стоял гвалт, некоторые жадно пили пиво из горлышек бутылок, а один даже пытался напевать. К тому же публика была подозрительно раскрасневшаяся и явно возбуждена. Не считая нескольких старичков, которые путаясь в кальсонах, старались одеться. Подозрительно, подумал Рома, хоть и голые, но в общественном месте! И что они так громко обсуждают?

Подойдя незаметно к одной кучке Рома, как бы невзначай, прислушался. Хоть слушать чужие разговоры и непрлично, но тут особый случай – расследование! Содержание разговора потрясло Рому своей очевидной бессмысленностью. Один голый мужик гордо показывал всем серо-желтую неопрятную мочалку и рассказывал, что для ее получения он поставил соску пива завхозу, тот дал ему со склада рогожный мешок и мужик сам вечерами расплел этот мешок, чтобы из лыковых волокон сделать зто бесформенное безобразие. Слушатели восхищались его находчивостью и собирались повторить славный поступок. Черти что!

Подсев к другой кучке Рома с удивлением обнаружил, что широко распространенный постулат «фирма веников не вяжет» здесь совершенно не актуален. Пожилой, но крепкий мужчина, наверное, отставник с достатком, упоенно рассказывал, что веников он не покупает, вяжет сам, фирменные. Для чего утром Иванова дня встает пораньше и идет к заранее облюбованным деревцам ... А в веники, за каким-то лешим, добавляет лечебные травы и крапиву.... И как-то по-хитрому вяжет и сушит .. Оглядев слушателей, Рома поразился, что им это черезвычайно интересно. Может тут все немного с приветом?

Впрочем, если это и беспорядки, то так себе. Надо искать настоящие. Проследив путь, по которому снуют туда-сюда посетители, Рома пошел за ними и оказался в большом помещении с каменными лавками, на которых стояли тазики и сидела намыленная публика. Все было как-то обыденно и Рома понял, что искать безобразия надо не здесь. К тому же, он слышал, что в бане есть главное помещение, кажется, «парилка», где «ловят кайф». Ради чего многие и ходят в баню. Поставив свой тазик на свободную лавку Рома осторожно присел и стал оглядываться по сторонам.

Наконец, его внимание привлекла очередь человек в десять, смиренно стоящая около какой-то закрытой двери. Через некоторое время из-за двери выскочил рослый мужик с татуировкой на плече, посмотрел на толпу, властно произнес «Пока нельзя!» и пошел под душ. Слегка поколыхавшись, очередь снова приняла прежний смиренный вид. «Вот оно!» - мелькнуло у Ромы в голове. «Надо проникнуть туда, во что бы то ни стало и узнать в чем там дело!».

Будучи не робкого десятка Рома смело направился к двери, намереваясь хотя бы приоткрыть ее и сунуть в загадочное помещение голову, но бдительная очередь дружно и, даже, агрессивно загалдела: «Туда нельзя! Там ПОДДАЮТ!», «Жди, как все... »

«Нашел!» заискрилось у Ромы в мозгах и он, слегка отстранившись от толпы начал лихорадочно наблюдать происходящее, боясь пропустить подробности. Ждать пришлось долго, минут пять, может десять. Мужик с татуировкой, ополоснувшись в душе, распихал очередь и зашел в помещение, резко и плотно захлопнув дверь. Толпа безмолвствовала, только один сутулый дед начал ворчать: «Ну, сколько можно, сколько тут еще стоять, каждый раз...» Очередь оглянулась на диссидента, но не поддержала.

Терпение очереди и Ромы было, наконец, вознаграждено. Из-за двери высунулся мордатый раскрасневшийся мужик с мутными глазами и капельками пота на лбу и произнес: «Можно! Заходите все, только быстро!».

Подождав, когда очередь войдет. Рома попытался узнать, что же там такое. Приоткрыв дверь, он увидел разноэтажные полки на которых спешно рассаживались мужики. «Будут ловить кайф» - подумалось Роме. Было очень жарко. Пахло пивом. И еще чем-то, наверное, мятой. Но, увидев Рому все опять закричали на него: «Ты чего?! Совсем уже? Дверь закрой!!» Рома захлопнул дверь, но успел заметить, что около печки стояла неполная бутылка пива. И кружка с чем-то. Алкоголь! Пока он стоял в растерянности и думал, что делать дальше, из-за двери выскочил ранее примеченный дед-диссидент, красный, наверное, от негодования и произнес: «Это же ужас! Невыносимо! Лучше уж потом, когда все выйдут...».

Увиденное складывалось в общую яркую картину тех самых безобразий и унижений, о которых его предупреждал главред. Журналистское расследование завершалось. Надо было уходить и писать, пока не стерлось только что пережитое. Но, на последок, кое-что надо уточнить. Одеваясь, он внимательно осмотрел рабочее место банщика –так и есть – на окне и под столом стояло множество пустых бутылок от пива и других напитков. Уходя он спросил банщика: «А пиво?...» «Нету!»- отрезал угрюмый неопрятный дед. Значит, было да вышло. Чтобы расставить все точки, Рома звглянул в кассовое окошечко и вежливо спросил почему не работает буфетик. Кассирша злобно выкатила глаза и, разверзнув уста, произнесла: «Не мое это дело! Понял?».»Теперь уж я все понял, не дурак», - подумалось Роме.

Нужно сделать броский заголовок. «Доколе, братцы?». Нет, лучше «Кайф не для всех» или «Беспредел на Мостовой». Можно даже мостовую написать с маленькой буквы или все слово большими буквами. Пусть читатель совершенно заинтригуется.

Вернувшись домой и запершись в своей комнатке Рома весь вечер стучал по клавишам старенького компьютера. Получилось хлестко. Возможно, талантливо. Особенно удалось то место, где мордатый мужик, набравшись с дружками портвейна, и низкосортного пива так, что запах алкоголя стоял на всю парную и портил людям отдых, вальяжно разрешил безмолвной и покорной толпе зайти в заветную «парилку». Досталось и администрации бани, преднамеренно закрывшей буфет с прохладительными напитками и банщику, неприкрыто торгующему пивом и прочим прямо в предбаннике, где завсегдатаи бани – давние клиенты банщика - пили прямо «из горла», а потом шумели, орали, вели бессмысленные разговоры и, даже, пели пьяные песни, мешая достойным гражданам культурно провести свой досуг и спокойно одеться.

Главред молча прочел написанное Ромой, подержался за нос, потом театрально простер к Роме руки и с надрывом произнес:

- Ты откуда такой выискался?

Сделав паузу, он вдруг выкатил глаза и стал кричать:

- Ты что, с печки упал? Ты не слыхал, что поддавать в бане не то же самое, что ты делаешь с девками в общежитии?! Деревня, ты что, никогда в бане не был? В ванне шкуру отмачиваешь? Откуда пар берется не знаешь? В печку, дурень, воду льют, чтобы пар был, понял?

- Так пивом же пахло - слабо защищался Рома - и этим, настойкой... мятной..

- Госссподиии! – застонал главред – цветок на асфальте......

Покричав еще на растерявшегося вконец Рому, главред замолк, поглядел в пол, потом вдруг махнул рукой и сказал:

- Ладно, сдавай в набор, написано с огоньком. Дебилов, которые в бане не были, пожалуй, хватает. Все одно не поймут о чем тут. А жалобщики отцепятся.