Жданова Марина Сергеевна
Еврейка
В нашем доме жила еврейка – грузная пожилая тётя Софа. Никто её не любил. Уж не знаю почему. Женщины с ней не общались, проходили мимо, бросая в её сторону презрительные взгляды. Мужчины не обращали внимания, а для нас, ребятишек, она всегда была кем-то вроде бабы Яги, колдуньи, от которой лучше держаться подальше.
Мама говорила мне:
- Все евреи плохие. Жадные и хитрые.
И мама Костика тоже так говорила. И мама Славика. Вот у нас, мальчишек, и вошло в привычку сторониться тёти Софы, и даже бояться тяжёлого взгляда её карих глаз. А, как известно, чего боимся, над тем смеёмся. И мы смеялись. И кидали в еврейку песком и мелким щебнем.
Тётя Софа не обижалась, она будто и не замечала издёвок, шла себе в магазин или на почту, и ни на кого не смотрела.
- Еврейка! – доносилось вслед слово, ставшее ругательным.
Вечерами у подъезда собирались старики, чтобы обсудить последние новости, посетовать на молодежь и поругать правительство. Тёти Софы никогда не было на этих посиделках, она была всего лишь одной из тем для сплетен.
- И чего она всё время по магазинам ходит? – подозрительно глядя на окна еврейки вопрошал дед Савелий. – Наверняка денег куры не клюют!
- Вот именно! – поддерживали Савелия бабки.
- А в четверг-то, в четверг! Две сумки из магазина принесла! И хоть бы поздоровалась!
Женщины негодующе закивали головами, хотя сами никогда не здоровались с тётей Софой.
- И ходит, ни на кого не глядит! Будто стыдно ей людям в глаза смотреть.
- И правильно, что стыдно! Сидела бы в своём Израиле!
- Взгляд у неё нехороший какой-то. Того и гляди сглазит! Ведьма!
И женщины снова одобрительно загудели.
Мы слушали эти разговоры и ещё больше боялись тётю Софу.
Однажды к подъезду подошла молодая светловолосая женщина. Старушки проводили девушку взглядами, и снова забубнили:
- Это ещё что за дамочка?
- Кажется, это Ольга, дочка Екатерины Андреевны.
- Чья дочка?
- Парализованной женщины с пятого этажа. Она одна живёт, а дочка эта в другом городе. Наверное, приехала маму навестить.
Дед Савелий покачал головой:
- Да как же парализованная без помощи-то обходится?
Никто не ответил.
Мы с ребятами сидели на лавочке и болтали. Школьные каникулы подходили к концу, и впереди нас ждал третий класс. Славик улыбнулся.
- А давайте над еврейкой пошутим!
- Как? – спросил Костик.
- Можно ручку двери зубной пастой измазать. А можно фейерверк устроить.
- В подъезде? Все жильцы сбегутся. Давай лучше в сарае, где она картошку хранит.
- Давай. А что жечь будем?
- Газеты! – предложил я.
В это время во двор вышла молодая светловолосая женщина. Она выкатила во двор инвалидную коляску, в которой сидела Екатерина Андреевна, и села на скамейку возле песочницы. Тётя Софа встала рядом.
- Вы столько для нас делаете! – сказала молодая женщина. - И за мамой присматриваете, и продукты ей покупаете... мне никогда не отблагодарить вас за доброту и сострадание!
Тётя Софа улыбнулась и обняла сидящую на инвалидной коляске женщину
- Не нужно благодарить, - на глаза женщины навернулись слёзы.
- Не плачьте! Я теперь буду жить с мамой.
- А как же с работой? – Тётя Софа промокнула платочком глаза. - Я всё равно буду вам помогать.
Мы со Славиком переглянулись и, понурив голову, пошли в подъезд. Нам было очень стыдно
- Никакая она не ведьма, - сказал я.
Мой друг кивнул и угрюмо предложил:
- Давай всем расскажем, что она помогает Наталье Андреевне.
- Не думаю, что она будет этому рада. Если бы еврейка захотела, давно бы рассказала сама.
Я покраснел. Слово "еврейка" само сорвалось с моего языка. Я поклялся, что никогда не произнесу его как ругательство, и сдержал слово.
На карманные деньги мы с ребятами купили большой букет цветов. Позвонили в дверь тёти Софы, а когда послышались шаркающие шаги, быстро убежали. Мы думали, тётя Софа ни о чём не догадается, но она догадалась.
Вечером, когда женщина возвращалась из магазина, она посмотрела на нас и улыбнулась.
Я никогда не видел такой доброй улыбки. И никогда не встречал такой доброй женщины.
Положение о Клубе
Сделать стартовой
