Рита так обрадовалась, что не подтвердились её подозрения, а Александр был в шоке. Я им всё рассказал. Ведь мы теперь всё время перезваниваемся.

- Я говорила с мамой и папой, они готовят документы, для вашего с Филиппом приезда. Ждут вас больше, чем нас, - пошутила Лиза.

- Мы обязательно поедем. Господи, неужели я доживу до того светлого дня, когда смогу обнять Риту и заглянуть ей в глаза! – Воскликнул радостно.

Лиза решила сменить тему и оживлённо спросила:

- Дядя, ты говорил, что Фёдор продолжает дело деда. А тут выясняется, что у него своя фирма. Ничего не понимаю.

- На фирме, Лизонька, я деньги зарабатываю, чтобы безбедно жить, - вмешался в разговор Фёдор. – А продолжать дело деда это моя страсть, так сказать хобби в свободное от работы время. А его ох, как мало!

- А чем занимается твоя фирма? – полюбопытствовала Лиза.

- Компьютерами. Это сейчас очень актуально. Мы с друзьями разрабатываем компьютерные программы.

- А Наталья чем занимается?

- Я модный квартирный дизайнер. У меня своё маленькое агентство, но оно набирает силу. Дела идут неплохо. Новые русские строят новое жильё и хотят, чтобы убранство квартир соответствовало европейскому уровню.

Конечно, мне очень помог Филипп Фёдорович. Без его помощи и поддержки не заниматься мне любимым делом. Спасибо тебе, отец. – Она ласково посмотрела на свёкра и пожала ему руку.

- Ах! Наталья! Что не сделаешь ради такой женщины! – Он весело подмигнул снохе.

Было видно, что он любит её, как дочку.

- Знаете, я счастлив своими детьми, а это оказывается очень важно. Когда я увидел Глеба, то многое понял. Мне Фёдор, а потом Наталья и Филипп приносили только светлые, радостные эмоции. А вот Александре? Это крест, на всю жизнь крест. Не дай Бог никому, – он не мог избавиться от тягостного впечатления после посещения Александры.

Фёдор, чтобы отвлечь отца от воспоминаний, весело спросил:

- Что-то я не слышал ещё про своих племянников. Если не ошибаюсь, у американцев принято возить фотографии родственников с собой.

Лиза вздрогнула, как от удара, Патрик тут же обнял её за плечи. Фёдор, не ожидая такой реакции, растерялся, не зная, что сказать.

Лиза закашлялась, казалось, горло забила вязкая жидкость, помолчав с трудом сказала.

- Видите ли, у нас с мужем нет своих детей и уже никогда не будет. – Она помолчала, нервно ломая руки. Потом продолжила. – Мы в принципе, приехали к вам за помощью. Мы хотим усыновить с Патриком ребёнка – девочку… Вернее не усыновить, а взять под опеку.

Последние слова Лиза сказала совсем тихо, еле сдерживая слёзы, но взяла себя в руки и лишь тяжело вздохнула. Наталья кинулась к ней, по-сестрински обняла. Неторопливо подошёл Фёдор потрепал по спине, похлопал по плечу Патрика:

- Извините ради Бога, не знал, что это для вас больная тема. А помочь? Да чем угодно поможем. Только говорите, что делать

Лизе стало легче на сердце. Она вдруг поняла, что может доверить этим родным людям свою тайную боль, столько лет занозой сидевшей в глубине её сердца.

Она опять горестно вздохнула, обвела всех взглядом и сказала:

- Понимаете, мы давно потеряли надежду иметь детей и смирились с этим, как смиряются с неизбежностью. Так получилось. Но в этих Берёзках мы встретили девочку. Господи! Что это за девочка! Сейчас это гадкий утёнок. Но у неё дар Божий. Она талантлива. Да дело даже не в этом. Я просто поняла, что мне необходимо о ней заботься, любить её, ласкать, чему-то учить. Я хочу дать ей всё, что смогу.

Она говорила горячо, сложив руки на груди, потом посмотрела на мужа:

- Прости меня, Патрик, я говорю от своего имени, но ты чувствуешь тоже самое, что и я.

И она пересказала своим родным историю о семье Зиночки, о том, как они вылечили ее отца.

- Не переживайте, сделаем все, что сможем, - Филипп Федорович обнял Лизу и тоже похлопал Патрика по плечу.

 

***

 

Лиза нетерпеливо нажала на звонок. Она не стала предупреждать тетю Александру и ее семью о своём визите. Папа говорил, что в России даже на день рождения родственники приходят без приглашения. А Лизе очень хотелось следовать русским обычаям.

За дверью послышались быстрые шаги. Дверь открылась. На пороге стояла белокурая женщина, довольно высокого роста Густые вьющиеся волосы свободно падали ниже пояса. Голубые глаза, опушенные густыми ресницами, не знали косметики. Прямой точёный нос, припухлые, чётко очерчённые губы. На ней был чёрный брючный костюм в обтяжку. Она чем-то напоминала гибкую пантеру. Вот она откинула волосы назад, провела рукой по лбу, как бы что-то вспоминая. Потом изящно отступила вглубь коридора, жестом приглашая войти.

- Я вас знаю, - неожиданно сказала прекрасная женщина, - проходите, мы давно вас ждем.

Лиза и Патрик от неожиданности не знали что и сказать. Женщина лёгкой походкой прошла в комнату, приглашая их за собой.

- Присаживайтесь, тётя Александра ушла на рынок, дядя Ваня на работе, Глеб работает. Он будет вам ужасно рад, - не спеша, сообщила она, потом предложила.

- Чай, кофе, бутерброды. Обед ещё не готов, но червячка заморить можно, - и улыбнулась. Улыбнулась, так как улыбается Глеб, озаряя всё вокруг. Лиза смотрела на эту женщину и не могла отвести взгляда.

- Спасибо, - опомнилась Лиза, - мы подождём тётю Александру. Потом она несмело спросила:

- Извините, а вы кто, мы вас не знаем?

Женщина опять улыбнулась.

- Меня зовут Ульяна, в честь бабушки нарекли. Редкое имя даже для России, правда? Последние несколько лет это мой второй дом. Я люблю Глеба. Очень, - она сделала акцент на последнем слове, - но он очень гордый и независимый человек и считает, что не имеет права принимать чью-то любовь, что я достойна другой участи.

Ульяна горько сжала губы и в бессилии подняла руки вверх, беспомощно уронила их на колени, мол, что поделаешь с этим упрямцем.

- Я с вами откровенна потому, что вы очень помогли Глебу. У него сейчас есть любимое дело, он общается со всем миром, даже зарабатывает деньги на компьютере, а это для него очень важно. Может, когда он станет обеспеченным человеком, мы, наконец, поженимся. А так, он считает, что не сможет обеспечить жену, - она опять горько вздохнула.

Глеб появился бесшумно.

- Ульяна, опять плачешься и не стыдно тебе? На гостей вылила все свои проблемы, - он, улыбаясь, ловко подъехал к Лизе и расцеловал её в обе щеки, потом к Патрику, крепко пожав ему руку.

- Ну, а что же ты? Я тебе предлагаю руку и сердце, а ты меня отвергаешь. Может, они на тебя повлияют, - полушутя, полусерьёзно сказала Ульяна. Глеб пропустил жалобы Ульяны мимо ушей.

- Господи, мама вся извелась. Долгожданные родственники объявились и опять как в воду канули. Что же вы молчали, целых два месяца прошло? – Корил он дорогих гостей и улыбка озаряла его лицо.

- Да, работы было очень много и со связью проблемы, - оправдывалась Лиза, ей было неловко, что они и правда обо всех забыли.

-

***

 

К обеду собралась вся семья. Тётя Александра, всплакнув на радостях, кинулась на кухню. Ульяна вызвалась ей помогать. Как малое дитё радовался Иван Кузьмич, он потащил Лизу и Патрика по квартире, довольно приговаривая:

- Мы же теперь богатые. Вот смотрите, новый кухонный гарнитур купили, разные там приспособления для кухни, всё на электрике. Моя Александра теперь готова жить на кухне, не нарадуется. А холодильник то, холодильник, ну как в рекламе по телевизору. Вы не поверите, но я по ночам тихонько, чтоб никто надо мной не смеялся, ходил на него любоваться. А стиральная машинка? Сама стирает! Сама! Положил порошок, бельё, кнопочку нажал и делай свои дела! А она потом так ласково зовёт: «пи – пи – пи». Идите, всё готово. Ковёр ещё Глебу купили, теперь у него в комнате, как у султана.

Лиза смотрела на дядю Ваню и искренне радовалась вместе с ним. Сколько восторга было в нём, сколько радости, сколько гордости. Вот какими чудесами они обладают!

- А знаешь, откуда такое богатство? – он поднял указательный палец вверх, и сделал загадочное лицо.

- Откуда? – спросила Лиза.

- Это Глеб заработал на вашем компьютере. Уж как – не знаю, мне умом не дойти, но он дня три покумекал и дело у него пошло. Даже деньги по компьютеру можно куда угодно переводить. Во, голова!

Александра тоже вмешалась в разговор.

- Это же удобства, какие, Лизавета, и тесто само месится, и овощи нарезаются, а фарш? Сколько я мучений принимала, чтобы фарш на своей старенькой мясорубке приготовишь? А духовка сама печёт и позовёт тебя звоночком.

- Я рада за вас тётя. Очень рада, – она обняла Александру за плечи.

 

***

 

Обед прошёл весело. На кухне не поместились, и, все перебрались в большую комнату, за большой стол. Лизе и Патрику пришлось повторять свой рассказ о своём житье-бытье в далёкой глубинке. Все до слёз хохотали, когда Лиза рассказывала, как она стала свидетелем «убийства». Всем хотелось узнать друг о друге побольше. Поэтому разговор не умолкал ни на минуту, плавно перетекая из одного русла в другое. Об одном умолчала Лиза. Она не сказала, что они с Патриком хотят забрать Зиночку с собой. Вот, если удастся всё утрясти с документами, потом скажут. Лизе очень хотелось узнать, написал ли Глеб новые картины за это время. Откровенно говоря, она хотела ещё раз увидеть то, что так потрясло её в первый раз. Теперь более спокойно оценить увиденное.

- Глеб, не откажи мне в просьбе, - несмело начала Лиза.

- Для тебя, что угодно, - улыбнулся тот.

- Я очень хочу ещё раз посмотреть твои картины, - она смотрела на Глеба, опасаясь, что он откажет.

- Я тоже хочу взглянуть, - подал голос Патрик.

Глеб как-то по-новому взглянул на них и предложил пройти в комнату.

- Знаете, я ведь теперь показываю свои картины. Вижу, какое впечатление они производят на людей.

Он ловко въехал в свою комнату. Привычным движением расставил картины так, чтобы на них выгодно падал свет. Лиза и Патрик начали не спеша разглядывать полотна, медленно переходя от одного к другому. Вдруг Лиза остановилась и закрыла глаза. Она почувствовала, что картина, стоящая чуть поодаль, как бы смотрела на неё: женщина медленно повернулась, потом стала приближаться к полотну, всматриваясь в знакомые лица. Сомнений не было. Это была она – Лиза, в каком-то воздушном летящем одеянии, рядом в белом балахоне Патрик, а между ними…Зиночка. Она бодро улыбалась и как бы парила над землёй. За одну руку девочка держала Лизу, а за другую – белокурого мальчика, похожего на ангела. Нет может показалось. Она тронула за рукав Патрика. Он стоял рядом и тоже смотрел на картину. Лиза молча показала на девочку.

- Это Зиночка, - без тени сомнения сказал Патрик, - только красивая и без очков.

Лиза недоуменно посмотрела на Патрика и Глеба, а потом опять начала вглядываться в полотно. Изображённые люди, как бы летели над самой поверхностью земли, а над ними ярко сияла радуга. Лица у всех были счастливые, озарённые удивительным светом. Только там за спиной Зиночки, еле различимый, притаился чёрный ангел, в руках у него были лук и стрелы; целился он в Зиночку. А ещё дальше белый ангел, тоже с луком и стрелами намеревался ему помешать. Лиза постояла некоторое время, она не могла оторваться от полотна. Потом подошла к брату, присела у его ног.

- Глеб, объясни, - Лиза снизу вверх посмотрела ему в глаза.

- Что объяснять? – Глеб хитро прищурился. – Ты вправе иметь свои тайны, Лиза. Вам эта девочка принесёт счастье, но когда-то от вас будет зависеть её жизнь. Да и не только от вас, но это будет не скоро. А ещё тебя ожидает такой сюрприз, о котором ты не могла и мечтать, - он лучезарно улыбнулся.

- Послушай, Глеб, откуда ты знаешь эту девочку? – Лиза не хотела на этом заканчивать разговор.

- Я не люблю об этом говорить, но иногда я вижу то, чего не хочу видеть. Тогда я эти видения наношу на холст. Бывает, что я не совсем понимаю то, что увидел, лишь гораздо позже открывается смысл.

- Мы, действительно, хотим с Патриком забрать эту девочку, только я не знаю, получится ли всё с документами, чтобы вывезти её за границу.

- Получится, всё получится, Лиза, поверь мне, - опять осветил комнату улыбкой Глеб.

- Правда? – Лиза взяла брата за руку.

- Правда, Фёдор всё сделает, не переживай, - он похлопал Лизу по руке.

- А ты знаешь Фёдора? – опять удивилась Лиза.

- Да, почти два месяца мы с ним хорошие друзья и коллеги, подбрасываем друг другу разные компьютерные идеи. И я очень рад, что обрёл нового друга и единомышленника. Мы с ним, как бы тебе поточнее сказать… очень созвучны.

- Правда? О, как я рада, - Лиза не находила слов.

Эти двое мужчин - два её двоюродных брата были в чём-то действительно похожи. Она отошла от Глеба и направилась к картинам. Они опять перевернули в ней душу. Она забыла о Патрике, Глебе, Ульяне, которая тоже находилась здесь.

Глеб сидел в инвалидной коляске, Ульяна стояла позади него и держала свои руки на его плечах. Пальцы, сами делали какие-то ласкательные движения, непроизвольно поглаживая могучие плечи любимого мужчины. Именно в такой позе и увидела их Лиза, когда наконец оторвалась от картины. Её опять ждало маленькое потрясение, когда она увидела их, вот так вместе, голова над головой. Они были похожи! Удивительно похожи. Можно было подумать, что они брат и сестра. Даже волосы были одинакового цвета, такие же пышные и волнистые. А глаза, глаза? Лиза на минуту зажмурилась. Уж не галлюцинация ли у неё. Она открыла глаза и начала опять смотреть на Глеба и Ульяну, нет, она не ошибалась. Похожи! Только у него мужественное лицо, а у неё – нежное, женственное. Наконец, до Лизы дошло, что брат и Ульяна хохочут, да так громко и заразительно, что она тоже начала смеяться вместе с ними. К ним присоединился и молчавший доселе Патрик, он видно тоже сделал для себя какой-то вывод.

- Чего вы смеётесь? – спросила Лиза хохоча.

- Да больно вид у тебя был забавный, когда ты на нас с Ульяной, что называется, во все глаза смотрела, - и он опять залился смехом.

- Патрик, тот хоть незаметно разглядывал, - хохотала Ульяна.

- Ну, извините меня за бестактность, меня сильно поразило ваше сходство, - призналась Лиза.

- Интересно, как вы нашли друг друга, - спросил Патрик.

- Расскажите, - попросила Лиза.

Ульяна посмотрела на Глеба, будто спрашивая разрешения, затем поведала свою печальную историю.

 

***

 

Девушка родилась в семье учительницы и военного лётчика. Папа погиб при испытании самолёта, когда ей было семь лет. Мама воспитывала её одна, и они вместе тяжело пережили потерю отца. Мама больше так и не вышла замуж, посвятила свою жизнь Ульяне. Она преподавала в школе русский язык и литературу, поэтому дочка с ранних лет любила, понимала и ценила классические произведения, а ещё она любила художественную гимнастику и с увлечением занималась этим видом спорта. Но Ульяна была высоковата, поэтому занималась исключительно ради удовольствия. Трудно было сконцентрировать в прыжках своё длинное тело, однако гимнастика ей многое дала: осанку, изящество, выносливость, собранность. Она видела, как гимнасткам приходится много трудиться, как болят мышцы после тренировок. Ульяна поступила в медицинское училище, в надежде стать спортивным доктором. Училась она с удовольствием, продолжая заниматься художественной гимнастикой. Девушка была очень красивой, на неё оглядывались не только мужчины, но и женщины. На сверстников, пытавшихся ухаживать за ней, не обращала никакого внимания, была слишком занята: училище, спортивная секция, книги. А ещё она очень любила проводить вечера с мамой, которая была интересным собеседником, много дающая своей дочери. Они могли допоздна засиживаться на кухне, за чашкой чая, обсуждая только что прочитанную книгу, делиться переживаниями или просто рядышком сидеть.

Однажды вечером Ульяна не вернулась с тренировки домой. Это было осенью. Мама, Галина Ивановна, не находила себе места, чтобы Ульяна не предупредила её, что может где-то задержаться, такого быть не могло. Мать металась по квартире, не зная, что делать, было два часа ночи. В дверь слабо поскребли, где-то внизу у порога - так обычно просится домой их кошка, но она мирно спала в старом кресле. Галина Ивановна, не колеблясь, распахнула дверь. То, что она увидела, повергло её в ужас. Не упасть в обморок и не закричать диким голосом её заставил материнский инстинкт, заставивший на время забыть о себе, и думать только о своём ребёнке. На пороге у двери лежала Ульяна. Она была вся в крови, с кровоподтёками на прекрасном лице, с всклокоченными волосами, в разорванной одежде. Ни слова не говоря, сжав волю в кулак, Галина затащила дочь в квартиру, вызвала скорую.

- Мамочка, помыться хочу, помыться, - прошептала запёкшимися губами Ульяна.

Галина Ивановна кинулась в ванную, открутила краны, стала осторожно раздевать Ульяну прямо у порога. Ульяна измученными глазами смотрела на мать, в них стоял ужас пережитого, боль, печаль, непонимание происшедшего. Когда Галина Ивановна сняла с Ульяны брюки, трусиков на ней не было, вся промежность была залита кровью, которая продолжала сочиться и стекала по ногам прямо на пол. Всё тело было в синяках и кровоподтёках.

- Тебя били? – вырвалось у Галины Ивановны.

- Мама, это было ужасно, не спрашивай, лучше бы меня убили, - прошептала Ульяна.

Галина Ивановна обхватила дочь руками за тонкий стан и помогла дойти до ванной, осторожно усадила в неё, не забыв бросить в воду простынь, чтоб Ульяне было не так жёстко. Прозвенел звонок в дверь. Пожилая женщина врач и немолодой фельдшер, дежурившие в ту ночь, проявили должный такт и сострадание, увидев девушку неземной красоты и её истерзанное тело. Они помогли Галине Ивановне вынуть из ванной вконец, обессилившую Ульяну, заботливо вытерли и осмотрели её тело. Что это зверское изнасилование не было никаких сомнений.

- Надо в больницу, могут быть внутренние разрывы и кровотечение, - посмотрела врач на Галину Ивановну.

- Да, конечно, я соберу всё необходимое. Вы разрешите, я поеду с ней, - спросила Галина Ивановна, заглядывая в глаза доктору.

- Да, вашей дочери сейчас нужна моральная поддержка, - доктор опустила глаза, она так сочувствовала этой немолодой, но всё ещё красивой женщине.

Ульяне сделали успокоительный укол и по дороге в больницу она была в забытьи. Результаты осмотра были неутешительны, Ульяне предстояло длительное лечение.

Галина Ивановна делала для дочери всё возможное, чтобы она поскорее оправилась от пережитого. Для Ульяны физические страдания были терпимы, но как болела её истерзанная душа. Она просыпалась среди ночи вся в поту и кричала от ужасных сновидений, кошмары не покидали её. С ней работал психолог, однажды он, пожилой врач спросил у Галины Ивановны.

- Ульяна вам рассказывала, что с ней произошло?

- Нет, мне и так всё было ясно. А расспрашивать её…, - и мать заплакала.

- Знаете, Галина Ивановна, надо, чтобы ваша дочь выговорилась, выплакалась, это бывает, помогает, ведь она не плачет. Она страдает молча, а это плохо. Слёзы очищают, облегчают душу. Вы верите в Бога?

- Как вам сказать, меня всю жизнь учили, что Бога нет, но глубоко в душе, что-то подсказывает, что над нами всё-таки существуют какие-то силы, - она замялась. - Нет, я не могу объяснить.

- Сходите с дочерью в церковь, я вам советую, - доктор мягко взял Галину Ивановну за руку.

- Но я не умею молиться, - грустно усмехнулась женщина. - Я даже не знаю как вести себя в церкви.

- Вам подскажет сердце, если вам там будет хорошо и комфортно, побудьте там подольше.

- Доктор, вы в это верите? – Галина Ивановна была удивлена.

- Да, я верю, что церковь даёт человеку хорошую положительную энергию и людям с чистыми помыслами в божьем храме хорошо.

Ульяна не сопротивлялась походу в церковь. Честно говоря, ей было все равно, куда её поведут, что с ней будет дальше. Что-то внутри неё оборвалось, образовав огромную невосполнимую пустоту. Любовь к матери и спортивная закалка помогли ей держать себя в руках, цепляться за жизнь, но было ужасно трудно каждый день просыпаться с болью и тяжестью в душе, вспоминая случившееся. Ульяна видела, как переживала мать. Она страдала не меньше дочери. Обе женщины, как могли, старались поддержать друг друга. Только Ульяна больше не смеялась, не шутила, не вертелась по квартире волчком, не делала по утрам зарядку и не занималась под музыку гимнастикой.

Мать и дочь решили не возбуждать уголовного дела против подонков, не потому, что они не хотели наказать их за учинённое преступление, а ради себя. Ульяна не хотела пройти через кошмар расследований, допросов и судов.

И вот две женщины стоят пред Храмом, святыней христианской веры. Какое-то странное, трепетное чувство охватило обеих, ком подступил к горлу. Они молча вошли во внутрь. К ним подошла женщина в чёрном, молча подала платки, чтобы прикрыть головы. Пьянящий запах ладана и свечей стоял в церкви. Мать и дочь молча пошли по кругу, разглядывая иконы и живописные росписи на стенах, подошли к распятию Христа. Ульяна невольно опустилась на колени перед распятием, слёзы струились по её прекрасному лицу. Она стояла на коленях, прижав руки к груди, позабыв о времени и не сводила глаз с изображения Иисуса. Галина Ивановна тоже опустилась на колени рядом с дочерью, не мешая ей, давая возможность выплакаться. Она молилась, как умела, чтобы Господь облегчил страдания дочери, вернул интерес к жизни.

Ульяна тихо плакала, с удивлением обнаружив, как на душе у неё становиться легко и спокойно. Слёзы принесли ей огромное облегчение, смывая с её израненной души горечь и грязь. Она не заметила сама, как стала рассказывать ему – Господу, что с ней произошло. Ей вдруг захотелось выговориться и забыть трагедию той ночи навсегда…

Мать стала невольным свидетелем исповеди. «Господи, за что ты наказал её так?» Ей было страшно и больно оттого, что она услышала. Сердце сковал обруч тупой боли, лицо окаменело от ужаса.

Ульяна перестала говорить и застыла на некоторое время, молча, глядя на Иисуса, потом произнесла:

- Благодарю тебя, Господи.

- За что? – Мать не могла связать воедино, услышанный от дочери ужас происшедшего и слова благодарности.

- Он мне сказал, что я буду отомщена, - Ульяна кивнула головой на образ, и мать поверила ей.

С того дня Ульяна начала возвращаться к активной жизни, а Галина Ивановна медленно угасать. Она не смогла пережить трагедию дочери и через три месяца умерла от сердечного приступа. Дочь долго горевала, ей так не хватало матери. Казалось, она унесла с собой в могилу весь тот кошмар, что случился с дочкой. Ульяна больше не вспоминала об этом. Она скорбела о светлой памяти своей матери. Ей было грустно, бесконечно грустно и одиноко. И она сознательно стала ходить в церковь. Там ей становилось легче на душе. Она молча стояла перед образами, молилась за упокой души, как умела, ставила свечку и уходила.

Пожилой священник обратил внимание на прекрасную прихожанку, и скоро они стали часто беседовать. Батюшка удивительным образом умел облегчить душу Ульяны, успокоить, дать совет. Из церкви она выходила умиротворённая, со светлыми чувствами. Это помогло ей выстоять в трудную минуту, не сломаться. А главное она нашла своё место в жизни. Нет, она не стала спортивным доктором. Ульяна стала прекрасным массажистом, знатоком человеческого тела. Её руки творили чудеса: она могла унять боль и остановить надвигающуюся болезнь. А ещё Ульяна осталась доброй и терпеливой. Она работала с одинаковой охотой и с молодыми и старыми. Бралась за самые трудные болезни. И, о чудо! То ли Ульяна была действительно мастером своего дела, то ли руки её обладали особой энергетикой – люди выздоравливали, даже те, у кого диагноз был самым печальным. Знакомые ей советовали заняться частной практикой, зарабатывать хорошие деньги, но Ульяна отмахивалась:

- Да что вы, как можно с больных деньги брать, для меня счастье, когда человек на ноги становится.

Несколько лет назад, Ульяна пришла делать массаж Глебу. Он тогда практически не вставал с постели и был «лежачим», но не терял силу духа. Много рисовал, читал, изучал английский язык, лёжа таскал гантели.

Ульяна влюбилась сразу, она даже непривычно оробела, но потом взяла себя в руки: «Я выхожу своего Иисуса, выхожу», - думала Ульяна, глядя в одухотворённое лицо Глеба. Ему тоже понравилась Ульяна, он сразу почувствовал её необычность и трагичность её судьбы, но строго настрого запретил себе даже думать о ней. Ульяна не шла, а летела к нему на встречу. А Глеб приводил в порядок всё, что можно в своей комнате, ожидая её прихода. Ульяна, массажируя Глебу больное тело, вкладывала всё своё умение, свою душу, свою любовь. И постепенно Глеб стал уверенно сидеть в постели, потом перешёл в инвалидную коляску, ему открылись просторы квартиры и улицы. Он мог часами сидеть на балконе и смотреть, смотреть. А потом возвращался в свою комнату и передавал свои впечатления холсту. Последнее время Глеб стал хорошо ощущать свои ноги. Ульяна приносила ему методические рекомендации по укреплению мышц. И Глеб не ленился, он работал над своим телом с таким упорством, что врачи, наблюдавшие его много лет, только диву давались. Они убеждали родителей Глеба, что самое лучшее, что ожидает их сына – это сидение в постели, что нет лекарств от его болезни. Но они ошибались. Глеб хотел встать на ноги – него была цель. Он даже мечтать боялся о своих отношениях с Ульяной. Он самоотверженно работал над собой: стиснув зубы, превозмогая боль, усталость, не прекращая ни на минуту двигаться к заветной цели. Только очень сильный духом человек мог преодолеть такие трудности и такую физическую боль.

А однажды тёплым майским днём Ульяна с помощью друзей вывезла Глеба на улицу и не спеша покатила коляску перед собой. Глеб молча ехал и во все глаза смотрел по сторонам, полностью отдавшись в руки своего гида. Когда они проехали довольно большое расстояние, он нарушил молчание:

- Мы куда-то едем?

- Да, - ответила Ульяна.

- Секрет? – оглянулся Глеб.

- Нет, мы едем в церковь, - торжественно сообщила Ульяна.

- В церковь? – выдохнул Глеб.

Храмы он видел по телевизору, рассматривая убранство церквей, на картинах и гравюрах, но самому в церковь? О таком он даже мечтать, не мог. Ульяна остановилась, заглянула ему в глаза.

- Ты не рад? Я хотела сделать тебе сюрприз, - растерялась она.

- Ты меня не так поняла, я просто не ожидал.

Церковь стала для Глеба настоящим открытием и потрясением. Они пробыли там несколько часов, не замечая времени. Ульяна познакомила Глеба с батюшкой Павлом, который уделил Глебу много времени. Возвращались вечером домой, каждый думал о своём, хотелось помолчать, обдумать события этого дня. Неожиданно Глеб сказал:

- Ульяна, остановись, подойди ко мне.

Ульяна послушно остановила коляску, подошла к Глебу, заглянула в любимые глаза, погладила по густым волосам, задала одним взглядом немой вопрос.

- Я буду ходить, Ульяна, обещаю, и мы обвенчаемся в церкви, - в его голосе было столько веры и решимости, что она даже не подумала возразить ему.

- Наша мечта сбудется, обязательно, - Ульяна поцеловала Глеба.

Прохожие замедляли шаг, разглядывая эту удивительную пару, они невольно оглядывались на них, будто хотели завязать разговор, но улыбались и шли дальше. Экстрасенс, наверняка, сказал бы, что Глеб и Ульяна источают вокруг себя мощный заряд положительной энергии.

А ещё у Глеба с недавних пор появилась одна тайна, но он боялся даже поделиться с кем-нибудь своей радостью, боялся сглазить. Он с трепетом думал, что эту тайну он скоро не скроет от Ульяны, его тело окутывала сладостная волна неведомых ощущений. Глеб стал ощущать сексуальное желание, у него появилась стойкая эрекция. И если раньше он смотрел на Ульяну как на статую, дававшую ему эстетическое наслаждение. Теперь же ему хотелось намного большего. У него появились эротические фантазии, связанные с любимой девушкой. Однажды Ульяна, делая массаж, всё-таки раскрыла его тайну, наткнувшись на упругую мужскую плоть, радости обоих не было предела. Ульяна перестала делать массаж, села на стул и казалось, вся ушла в свои переживания. Глеб не понял, что произошло, может, вид плоти вызвал у неё отвращение? Он начал волноваться, стараясь натянуть на себя простынь. Но от этого никуда не деться, он всё время будет возбуждаться, когда Ульяна будет прикасаться к нему. Насколько он знал, для мужчины - это вполне естественно. Ему было неловко. Наконец Ульяна помолчав немного, сказала:

- Я рада, очень рада за тебя и рада за себя, - она закрыла лицо руками и то ли засмеялась, то ли заплакала.

Глеб знал, что случилось с Ульяной, в один сентябрьский вечер. Она рассказала о себе всё, давая понять ему, что каждый несёт свою ношу. Когда Глеб понял, что может быть полноценным мужчиной, не раз задумывался над тем, пойдёт ли Ульяна на более интимные отношения с ним, ведь она такое пережила? Эти подонки убили все сексуальные желания в ней. Она не любила мужчин как таковых. Один Глеб был большим исключением. Он знал, что Ульяна его любит, обожает. Но это была чистая платоническая любовь. Они целовались, обнимались иногда подолгу лежали рядом, о чём-то беседуя. Им большего было и не надо. Чувствуя единение душ, им было уютно в обществе друг друга. Глеба терзали сомнения, он считал, что такая девушка, как Ульяна достойна другой участи, но добровольно отказаться от неё не мог.

- Ульяна, объясни, что с тобой? Я тебе неприятен? – Глеб теребил её за руку.

И тут она кинулась к нему, села рядом на кровать, обняла его за шею, тесно прижалась упругой грудью, начала нежно целовать лоб, глаза, щёки. Глеб не сразу осознал, что целует Ульяну в губы страстно, требовательно, а она ему отвечает тем же. Оба часто и прерывисто дышат, а ощущения! Он никогда ничего подобного не испытывал. Хотелось, чтобы это продолжалось вечно. Они отстранились, посмотрели друг на друга немного ошарашено, как бы проверяя себя, не веря в происходящее.

- Ты, Глеб, мне не противен. Мне так хорошо! Боже, я не знала, что с мужчиной может быть так хорошо. Поцелуй меня ещё.

Глеб был на седьмом небе от счастья. Он может быть мужчиной, полноценным мужчиной! Он может разбудить в Удьяне женщину! Может, у них будут дети. Он отбрасывал от себя эти мысли, всё ещё не веря в чудо.

Тридцать пять лет проведённых в постели, заставляли быть его осторожным и сдержанным. И он, шутя, отмахивался от разговоров о женитьбе.

 

***

Лиза стояла на балконе, и разглядывала открывающуюся перед ней необычную панораму: дома, дома, окна, окна. В них жизни, беды, печали, радости. Жилой массив походил на огромный муравейник. Она думала, какие у всех разные судьбы. Как в жизни всё непросто. К ней подошла Ульяна, стала рядом, всматриваясь вдаль.

Лиза была задумчива, её потрясла судьба девушки. Разве она думала когда-нибудь, что обретёт в одночасье новых родственников, откроет для себя новый мир, окунётся с головой в иную жизнь.

- Ульяна, извини, я хотела ещё у тебя спросить, - Лиза заглянула в глаза необычной девушки.

- Да не стесняйся, какие уж тут секреты, - девушка облокотилась о перила.

- Ты упомянула о том, что будешь отомщена…, - запнулась Лиза.

- Лиза, я верю в Бога, верю, что он ведёт меня по жизни, что он даёт испытания и утешения. Знаешь, ведь просто так ничего не делается, всё неким образом взаимосвязано.

Ульяна замолчала, Лиза размышляла над её словами. Потом девушка продолжила:

- Однажды я возвращалась с работы, день выдался тяжёлым, было много больных, всем требовалась помощь и забота. Я очень устал и брела по тротуару, поглощённая своими мыслями. Я не видела, как произошла авария, только услышала страшный звук удара, лязг, крик. Метрах в тридцати от меня, легковая машина столкнулась с грузовой. Я, забыв об усталости, кинулась помогать потерпевшим. Вытащить их сразу из машины не удалось. Потребовались огромные усилия прибывших спасателей, медиков, милиции. Когда, четверо молодых парней, изломанные и изувеченные, лежали на газоне, ожидая помощи, я почувствовала, как у меня на голове шевелятся волосы. Это были они, все четверо. Три парня умерли сразу. А один остался инвалидом на всю жизнь, сейчас он прикован к постели, перелом позвоночника, надежды нет.

- А откуда ты знаешь? - Спросила Лиза.

Ульяна горько усмехнулась:

- Я хожу к нему делать массаж, почти каждый день.

- Ты??? – Лиза не могла осознать услышанного.

- А знаешь, ведь он позже меня всё-таки узнал и понял, что я его узнала, - Ульяна вздохнула.

- Ну? - Лизе хотелось знать всё.

- Он такой же больной, как и все и нуждается в помощи. Они поиздевались надо мной, но я пережила свою трагедию за сравнительно короткое время. Он страдает уже несколько лет. Его мучают страшные боли, а впереди ещё вся жизнь.

- Все равно не понимаю, - не сдавалась Лиза.

- Священник, умнейший и мудрейший человек, мне как-то сказал: «Своего врага накорми, напои и с собой дай», а он знает, что говорит.

- Ты счастливая? - Лиза заглянула Ульяне в глаза.

- Чтобы испытать истинное счастье, нужно сначала многое претерпеть, выстрадать это счастье. Тогда оно будет полным. Если человеку легко даются блага, он не знает им истинной цены, потому легко теряет. Как посмотришь вокруг, люди не умеют быть счастливыми, радоваться жизни, ценить друг друга, саму жизнь. Всё им чего-то не хватает. А ведь для счастья надо так мало. Вот ты, Лиза, счастливая?

Лиза задумалась.

- Да, наверное, да. Я люблю Патрика, люблю родителей, я нашла вас, мне очень хорошо в вашем обществе. Я люблю свою работу, я люблю Зиночку.

- Стоп, - Ульяна остановила её.

Лиза непонимающе посмотрела на Ульяну.

- Вдумайся, сколько раз ты сказала, слово люблю. Это твоё счастье - ты любишь мир и людей, которые тебя окружают. Это огромное счастье быть доброй и любить. Посмотри на злых людей. Ведь они изначально несчастны, даже если у них всё хорошо в материальном плане. Они вечно ноют, жалуются, злятся, живут в разладе сами с собой, уничтожая тем свою душу. Они никому ничего не способны дать. Они беднее бедного. А любовь это гармония. Когда любишь, ты можешь дарить, давать, облегчать, помогать да как угодно скажи. Ведь человек нацеленный делать добро, уже никогда не сможет жить по-другому. И вот что удивительно, чем больше человек отдаёт душевного тепла другим, тем больше этого тепла остаётся у него самого, оно неиссякаемо. Бывает человек уходит из жизни, а тепло его души ещё долго находится в пространстве, озаряя живущих…

Лиза смотрела на девушку, она сумела выразить словами то, о чём она часто думала:

- «Да не оскудеет рука дающего», так часто дедушка говорил, я понимаю, что он хотел сказать. А ты философ, Ульяна.

- Вот моя философия, - и Ульяна вытянула вперёд руки и покрутила ими.

Только сейчас Лиза обратила внимание, какие необыкновенные у неё руки: изящные, с длинными пальцами, с аккуратно подстриженными ногтями, гладкие, нежные, очень красивые и сильные.

 

***

Общение с родственниками зарядило Лизу такой энергией, что она моталась по адвокатам и инстанциям как заводная. Надо отдать должное Фёдору, он очень помог, без него Лиза не справилась бы. Через месяц вместе с Зиночкой Патрик и Лиза покинут Россию. А сейчас надо всё завершить, привести в порядок.

Назад в Берёзки возвращались в приподнятом настроении. Лиза очень волновалась, что семья Чуриловых вдруг передумает отдать им Зиночку, но волнения были напрасными. Девочка спала и видела далёкую страну, щебетала о поездке целый день. Ведь она никуда ещё не ездила, а здесь полетит на настоящем самолёте.

Лиза накупила в Москве Зиночке нарядов и игрушек, но решила немного подождать, всему своё время.

Посёлок Берёзки весь гудел от неожиданной новости: американцы забирают Зиночку с собой! Это же надо! Эту косую недотёпу в Америку повезут! Люди не могли простить семье Чуриловых привалившего счастья, многие откровенно злились и недоумевали.

 

***

 

По приезде из Москвы Лиза с Патриком опять ежедневно ходили в колонию, трудились, не покладая рук до позднего вечера, хотели закончить все дела в Берёзках пораньше, чтобы выкроить немного времени и побыть с родственниками в Москве. Лиза с теплом вспоминала своих родственников, не переставая обдумывать жизненный путь каждого.

До отъезда оставалось несколько дней, когда с Лизой случилось комичное происшествие, над которыми родственники смеялись всю оставшуюся жизнь.

Лиза с уложенными волосами, в новом брючном костюме, туфлях в тон наряду на высочайших каблуках вышла из дома и направилась по знакомой дорожке в сторону колонии. Патрик возился с замком, и жена не стала его дожидаться. Она шла лёгкая, изящная, как будто только что вышла из модного бутика или салона красоты. Все спешили на работу, женщины бросали на неё завистливые взгляды. Вдруг Лиза услышала топот от которого сотрясалась земля. Она оглянулась и замерла: сзади неё галопом неслось два огромных быка. Проходивший мимо комендант поселка, глянув, на её красный костюм серьёзно бросил:

- На красное бегут!

Лизе приходилось быть на настоящей корриде то, что быка дразнят красной тряпкой, она видела своими глазами.

«Точно, за мной бегут, у меня же костюм красный!» – Цепенея от ужаса, подумала Лиза. Она оглянулась по сторонам. Нужно срочно спасть свою жизнь! Увидела торговый ларёк метров три в высоту, стоявший от неё в пяти метрах. Быстро оценив обстановку, Лиза побежала, шаг, шаг, прыжок. Ура! Не страшны ей два быка! Она замерла на крыше ларька в радостном возбуждении. Она жива! Её миновала смертельная опасность! Быки пробежали мимо. Лиза издала вздох облегчения. К счастью сотрудники колонии шли впереди неё и не видели Лизиного победного восхождения на ларёк. Только комендант, стоявший неподалеку и видевший Лизины действия, покорил себя за неудачную шутку, а потом не выдержал и расхохотался.

- Извините, американочка, это бык за коровой гнался, она сейчас в охоте. Игрища у них, стало быть, такие.

- Так вы сказали за мной гонятся, - до Лизы потихоньку стал доходить смысл случившегося.

Она оглядела свои пыльные коленки и грязные руки, которыми она вцепилась в крышу ларька. Именно в такой позе её и увидел муж. Он совершенно ничего не понял, подошёл к ларьку задрал голову и спокойно, даже ласково спросил:

- Лиз, ты решила посмотреть на Берёзки сверху? Тебе помочь?

Лиза посмотрела вниз. Она совершенно не понимала, как смогла попасть на эту грязную крышу. Как же ей спуститься вниз?

- Да, Патрик, помоги, - жалобно попросила она.

Комендант, чувствуя за собой вину, простецки предложил:

- Сейчас пожарную машину вызовем, там высокая лестница есть, вашу даму быстро снимут, не переживайте, - успокоил он супругов.

- Нет! – В один голос закричали они.

Патрик знал, что делать.

- Лиза, видишь рядом мачту от антенны. Спускайся по ней, а я тебя поддержу.

Лизе не надо было повторять дважды, через секунду она была в надёжных объятиях мужа.

- Лиза, что ты там всё-таки делала? – не унимался Патрик.

- За мной бык гнался, - буркнула Лиза и поплелась домой переодеваться. Патрик пошёл за ней.

По мере того, как Лиза приближалась к дому и прокручивала в уме ситуацию, что с ней произошла, до неё стала доходить комичность происшедшего. Влетев в дом, она упала на кровать и залилась безудержным смехом. Патрик стоял в дверях и ждал пока она успокоится, потом спросил:

- Лиза, поясни мне всё-таки, что случилось.

Лиза хохоча, пояснила:

- Представляешь бык гнался за коровой, хотел её любить, а я думала, что за мной, что это я его своим красным костюмом привлекла. Вот с перепугу на крышу и сиганула…

 

***

Супруги Кларк не только проверили и сопоставили факты неправильного использования американских препаратов, написали толковые отчёты, поставили на ноги Чурилова, испытав совершенно новое лекарство, но и провели важнейшие исследования, которые помогут в дальнейшем бороться человечеству со страшным недугом.

Все отчёты сложены в отдельный чемоданчик, с ними в Америке предстоит ещё много работы, но это всё будет потом…

***

Нюся собирала Зиночку в дорогу, складывала её нехитрые пожитки, зажаривала курицу в духовке, пекла пироги. Она не спеша суетилась по дому, поминутно подходила к девочке, которая возилась с игрушками, то целовала её, то гладила по голове. Мать была убеждена, что дочка обязательно станет знаменитой, что её ждёт светлое и прекрасное будущее, другая жизнь. Ей было грустно расставаться с Зиночкой, но она понимала, что так для дочки будет лучше. Ей выпал в жизни счастливый билет и его нужно использовать. Нюся вздыхала, украдкой смахивала слезу. Не находил себе места и Палыч. Ему было грустно, но ради дочери и её будещего, готов был не только на разлуку.

Палыч за это время полностью оправился от болезни, набрал в весе. Стал крепкий, розовощёкий, находясь целый день на свежем воздухе и хорошо питаясь. Он зашёл в дом, сел в кресло напротив Зиночки и долго сидел, наблюдая за её нехитрой игрой, наслаждаясь обществом дочери.

Нюся всё суетилась на кухне. Вдруг она пошатнулась, еле успела опереться на стол, так у неё закружилась голова. Присела на табурет, задумалась:

- Какое сегодня число? Когда у неё последний раз были месячные? Она совсем забыла о своих женских проблемах, за вихрем событий закружившим их семью в последние три месяца.

Нюся шевелила губами, вспоминая и прикидывая в уме даты. Подташнивало её последнее время… Думала, что от еды, последнее время она любила покушать. Несколько раз её рвало по утрам, но разве до себя ей было, когда Палыч чуть не помер. Ремонт, радостные покупки, новая жизнь. Она и думать забыла о месячных. Точно, почти четыре месяца не приходили никакие месячные. Она ахнула от подсчётов и догадки, ставшей уверенностью. Беременная, я беременная! Нюся никак не могла собраться с мыслями и решить, что же ей делать:

- Палыч, иди сюда, - жалобно позвала Нюся.

Палыч нехотя встал и поплёлся на кухню, увидел расстроенную жену, начал успокаивать:

- Ну что ты, Нюсь, решили же всё, Зиночка будет королевой, вот увидишь.

- Да не об этом я, - простонала Нюся.

- А, что стряслось? – насторожился Палыч.

- Опять я в тягостях, уже почти четыре месяца, совсем закрутилась, только сейчас поняла. Что делать? – Нюся стала раскачиваться на табуретке взад вперёд, так она делала в момент сильного нервного расстройства.

- Нюсь, стало быть, ты того - беременная, что ли? – не совсем понял Палыч.

- Да, беременная, четыре месяца, - Нюся всхлипнула и заплакала. – Что делать? Аборт опять не сделают. Опоздала я.

- Нусь, ты чего? Аборт-то зачем? Это же счастье какое и знак очень хороший для нашей Зиночки. Мы её отправляем, а нам Бог опять даёт. Понимаешь? Опять даёт! - Палыч потёр руки в нервном возбуждении и поцеловал Нюсю.

Нюся непонимающе уставилась на мужа.

- Так ты ругался за Машкув прошлый раз как! Куда смотрела, куда смотрела!? Сам-то тоже туда смотрел, куда и я, - и она опять всхлипнула.

- Нюсь, так мы тогда нищие были, а теперь мы богатые и можем ещё троих детей родить. Понимаешь? Мы сейчас богатые! – Он легонько поднял её со стула и обнял.

Нюся отстранилась и долгим взглядом посмотрела на мужа. Плечи её стали распрямляться, голова поднялась, глаза засияли. Она окинула Палыча такими счастливыми глазами, что у того защемило сердце.

- И, правда, Палыч, я буду рожать! У нашего ребёнка будут игрушки. Палыч, а ты купишь настоящее приданое новорожденному и новую коляску, самую дорогую, - и Нюся заплакала, уже от счастья и радости. – А то ни один наш ребёнок не имел нового приданого, всё старыми обносками с чужого плеча пользовались.

- А как же. И приданое куплю и новую коляску, и игрушек и тебя как королеву одену. Рожай только!

- Нюся посмотрела на дочку, ей стало немного легче на душе.

Бог знает, что делает, - прошептала она.

 

***

 

Все дела были сделаны. Большие и маленькие проблемы улажены, час тягостного расставания остался позади, оставив на сердце лёгкую грусть. Большой серебристый лайнер уносил супругов Кларк и Зиночку в далёкую страну. Для всех начиналась новая жизнь. Вернее, её очередной виток. Лиза устроила Зиночку поудобнее в кресле, дала ей яркую книжку с иллюстрациями и погрузилась в приятные мечты. Тётя Дженни приготовила детскую комнату, она попросила её об этом две недели назад, когда всё было окончательно решено с приездом. Лизины родители и тётя Дженни спокойно отнеслись к прибавлению в их семействе. Хотя какое уж тут спокойствие. Они почти каждый день собирались вместе, приносили всё новые игрушки в детскую комнату: говорили, говорили, предполагали и опять говорили. Старшее поколение было в радостном возбуждении.

Лиза и Патрик уже решили в какую школу будет ходить Зиночка, обязательно с музыкальным уклоном. За лето Зиночка может освоить английский язык. Уже сейчас она знала много английских слов правильно и с интересом ими пользовалась. Лиза посмотрела на Зиночку, та сладко спала в огромном кресле, обняв книжку.

 

***

Близкие Лизы и Патрика были немного разочарованы внешним видом Зиночки, ожидавшие увидеть ангелочка, а не косоглазую невзрачную девчушку с кривыми ножками. Лиза со своей стороны приложила все усилия, чтобы девочка хорошо выглядела. Даже сводила к своему парикмахеру и к детскому окулисту, подобрав ей хорошие очки. Но уже через несколько часов, никто не замечал Зиночкиной непривлекательности. Всем хотелось с ней пообщаться. А Зиночка же ошалела от новых впечатлений. Увидев старый дом тёти Дженни, утопающий в цветах, она во всё горло закричала:

- Царство, царство! Мы приехали в царство!

Девочка не могла присесть ни на минуту. Она носилась по саду, восхищаясь великолепными цветами, белым столиком и такими же стульчиками, стоящими среди сада, мыла руки в маленьком фонтанчике и визжала от восторга. Лиза пояснила, что тётушка здесь хозяйка и это её сад.

- Вы фея, добрая фея, я знала, что встречу вас, - Зиночка схватила Дженни за руку, ей очень понравилась эта пожилая элегантная дама.

Тётя Дженни таяла от умиления..

Лиза выступала в роли переводчика между родственниками и Зиночкой. Потом девочка с восторгом ходила по двухэтажному дому, не переставая громко выражать свои эмоции: прыгать, восклицать и хлопать в ладоши. А когда ей показали комнату полную игрушек, с кроваткой, застеленной воздушным покрывалом. Зиночка притихла, на цыпочках обошла комнату и присела на кровать.

- Я буду здесь жить? - Она обводила взглядом комнату, выискивая всё новые детали, восхищавшие её.

- Да, ты будешь здесь жить, мы с Патриком - здесь рядом, а комната тёти Дженни напротив, - пояснила Лиза.

- У каждого своя комната? – не переставала удивляться Зиночка.

- А если тебе будет страшно…

- Мне не будет страшно, нет, нет. В такой комнате страшно? Я буду каждую минуту любоваться, какая красота, - она зажмурила глаза, посидела так немного, а потом резко их открыла, не снится ли ей всё это. Нет, не снится.

С Ритой и Александром Зиночка могла общаться без переводчика. Когда после ужина, на площадке второго этажа, она устроила представление с русскими песнями и танцами, все были удивлены, восхищены, растроганы, навсегда отдав часть своего сердца этому чудному ребёнку, похожего на гадкого утёнка из сказки. Рита всплакнула, услышав, до боли знакомые и родные песни. Александр постоянно покашливал, скрывая борьбу, что шла внутри него: из глубин поднялась такая тоска по родине, что он еле сдерживал слезу. Тётя Джени была поражена в самое сердце редким голосом и артистичностью девочки. Даже Лиза и Патрик, слышавшие, как поёт Зиночка, были поражены столь обширным репертуаром.

 

***

К началу занятий в школе Зиночка довольно сносно говорила на английском языке. Конечно, это была заслуга всей семьи, никто не ленился с ней заниматься, а девочка оказалась способной ученицей. Лиза, не замедлила обратиться к окулисту. Была сделана несложная операция, после которой у Зиночки почти пропало косоглазие, но требовалось наблюдение врача. Ей прописали лечебные очки, чтобы окончательно исправить косоглазие. Лиза занималась с Зиночкой специальной ортопедической гимнастикой и довольно успешно. У неё почти не наблюдалось косолапости, осанка стала стройнее, походка более лёгкой. Тётя Дженни трудилась над волосами девочки, использовались травы и бальзамы. Сухие и ломкие волосы остригли, сделав модную стрижку, которая ей очень шла. Волосы стали мягкие, пышные, слегка волнистые, благодаря не только уходу, но и правильному питанию.

Через три месяца Лиза и Патрик привели в частную школу с музыкальным уклоном стройную прехорошенькую девочку. Супруги Кларк не скрывали истории появления в семье ребёнка. В школе знали, что Зиночка русская и то, как она появилась в Америке. Сначала к ней отнеслись с интересом, но уже через какое-то время девочка завоевала симпатию сверстников и преподавателей. Она легко и с большим интересом училась, её интересовало буквально всё вокруг. А рисовать кистью, стало одним из любимых занятий. Жизнь в семье Кларк забила ключом. Все взрослые спешили вечером домой, чтобы узнать, как там Зиночка. А она и, правда, радовала людей, ставших ей за это время близкими: приносила отличные оценки, была ласкова и общительна.

Лиза не нарушила обещания, данного семье Чуриловых. Они постоянно переписывались. В далёкую Россию шли посылки, письма, раздавались телефонные звонки.

 

***

 

После приезда из России прошло более четырёх месяцев. Казалось, русская девочка наполнила смыслом существование всех членов двух дружных семей. Лиза была счастлива. Её глаза лучились и искрились, когда она смотрела на свою воспитанницу. Все заметили, что Лиза сильно изменилась: просто светится счастьем, поправилась и очень похорошела. Патрик был безумно рад за жену. Он ни как не ожидал от себя, что тоже не на шутку привяжется к воспитаннице и будет с нетерпением спешить домой.

Вечером вся семья собралась за чашкой чая в знаменитом саду Джени. Зиночка носилась с ярким мячиком по аккуратно подстриженным газонам, не переставая напевать. Подбежав к Лизе, которая вольготно устроилась в кресле, задорно сказала:

- Лиза, милая, догони меня!

Лиза с охотой отозвалась на призыв, легко подхватилась и побежала за Зиночкой. Никто ничего не понял, когда Лиза оказалась распростёртой на изумрудном газоне. Сначала Патрик подумал, что она споткнулась и упала, но она не поднималась, продолжая лежать, раскинув в стороны руки. Рита стояла совсем рядом и первая, заметив неладное, метнулась к дочери. Застыла с мячиком, испуганная Зиночка.

- Патрик! Она без сознания! – крикнула Рита, не понимая, что случилось.

Патрик в два прыжка оказался возле жены, нащупал пульс, Джени уже несла стакан с водой. Через какое-то время Лиза открыла глаза, улыбнулась и спросила:

- Что со мной? Вдруг закружилась голова, наверное, я резко встала.

- Лиза! Что у тебя болит? Тебе плохо? – Патрик был испуган.

- Нет, у меня ничего не болит. И вообще, я себя прекрасно чувствую. – улыбалась виноватой улыбкой Лиза, учинив такой переполох среди родных.

Лизу посадили в кресло и велели не вставать. Немного успокоившись, все обратили внимание на Зиночку. Она стояла перед цветочной клумбой на коленях, закрыв глаза, сложив, на груди маленькие ручки и молилась. К ней подошла Джени:

- Деточка, что ты делаешь? – она ласково взяла её за руки и подняла с земли.

Зиночка распахнула огромные глаза и обвела всех долгим взглядом. Увидев улыбающуюся Лизу, со всех ног бросилась к ней, уткнулась лицом в грудь и заплакала, жалобно приговаривая:

- Я так испугалась, так испугалась. Лиза, я больше не дам тебе бегать. С тобой всё в порядке?

- Это не от бега, просто случайность. Не переживай, - успокоила Лиза девочку, гладя её по голове.

 

***

 

Вечером, лёжа в постели Патрик внимательно вглядывался в жену. Почему ей стало плохо? В чём причина? Она переодевалась и крутилась перед зеркалом, не обращая на него никакого внимания. Патрик заметил, что Лиза поправилась. Она была в последнее время такой соблазнительной, а грудь была такой упругой, что он готов был исполнять свои супружеские обязанности день и ночь. Жаль только, что Лиза иногда засыпала, только коснувшись подушки, и ему было по-человечески жалко тревожить её сон. Даже вечером, глядя интересный фильм, она могла сладко заснуть перед экраном телевизора, чего раньше за ней не наблюдалось.

Патрик не на шутку волновался, так просто в обморок не падают, с ней никогда такого не было. Лиза сняла с себя одежду и голышом пошлёпала в ванную, виляя задком, подзадоривая мужа, на ходу весело хохотнув. Увидев жену обнажённой, его как обухом по голове ударили. Он испугался. Очень испугался, покрывшись холодным липким потом. Внизу живота у Лизы была явная опухоль. У неё всегда был плоский живот, теперь на нём наблюдалась приличная выпуклость. Патрику на мгновение сделалось дурно. Он лихорадочно вспоминал гинекологию, прикидывая, на какую болезнь это похоже. Так может выглядеть фиброма. Да, фиброма похожа на четырёхмесячную беременность. Боже мой, значит опухоль уже такая большая! А может злокачественная опухоль? В начале заболевания она не даёт о себе знать. Нужна срочная операция. Как же он раньше не заметил. Цикл месячных нарушается. Да, у жены давно не было месячных, очень давно. Ему стало совсем не по себе. Он быстро встал и вышел из комнаты, радуясь, что Лиза не видит его волнения. На кухне он выпил рюмку коньяка и вышел в сад. Когда он вернулся, Лиза безмятежно спала, раскинувшись на постели.

Утром, по дороге на работу, Патрик весело спросил:

- Лиз, когда у тебя были последний раз месячные? Что-то я давно не получал запрет на любовь, по поводу критических дней.

Лиза с большим аппетитом уплетала на ходу шоколадку. Раньше она бы этого себе не позволила. Жена вообще не любила шоколад в плитках! А здесь?… Она на мгновение задумалась:

- Кажется, последний раз приходили в Берёзках. А зачем тебе мои месячные? Нет и не надо. Люби меня, сколько хочешь и когда хочешь.

Она заговорщицки подмигнула мужу. Патрик постарался отделаться шуткой, поддерживая игривый тон жены.

- Я, конечно не возражаю. Честно сказать, я прямо ненавижу твои месячные, но думаю надо проконсультироваться у врача.

- Ну, хорошо, давай проконсультируемся. – сказала Лиза – Знаешь у меня сейчас к тебе повышенное влечение. Меня тянет заниматься любовью, как никогда раньше. Мне даже на работе хочется где-нибудь в укромном уголке стать в позу….

- Лиза хохотнула, настроение у неё было отменное.

Патрик в уме соображал, у какой болезни могут быть такие симптомы.

 

***

После обеда они отправились к Лизиному гинекологу, доктору Мейсону, который наблюдал её много лет.

Доктор деликатно осматривал Лизу, задавая обычные вопросы. Патрик нервно ходил по коридору, он не решился зайти в кабинет, хотя раньше всегда находился рядом с женой.

- Мистер Кларк, доктор просит вас зайти, – сказала миловидная медсестра, выглянув в коридор.

Лиза не спеша, одевалась. Доктор был в крайнем возбуждении. Патрик совсем пал духом.

- Хочу честно вам сказать, Патрик, я в сильном замешательстве. Мы, конечно, сделаем дополнительные анализы и проведём обследование. Но не может быть, чтобы я ошибался.

- Доктор, говорите. Я подозреваю, что у Лизы фиброма и ей, наверное, нужна срочная операция. – Патрик сильно волновался.

- Фиброма? – Вскинула удивлённые глаза Лиза. – Но я себя хорошо чувствую.

Доктор жестом заставил их замолчать, показал Патрику на стул.

- Вы сейчас удивитесь не меньше меня, – он обратился к Лизе. – Садитесь, Лиза, удобней.

Лиза, была в хорошем настроении. Её не опечалил предполагаемый диагноз. Она знала, что фиброму успешно оперируют, но в глубине души была уверенна, что операция ей не угрожает. Она села и приготовилась слушать. Зато Патрик сильно нервничал, он теребил волосы и ёрзал в кресле. Мысль о том, что с его женой что-то серьёзное, не давала ему покоя.

Доктор прокашлялся и начал:

- Медицина, иногда некоторые случаи из практики просто не в состоянии объяснить. Ваш случай я тоже объяснить не могу. Я наблюдаю вас много лет, миссис Кларк, и не знаю, что сказать. – Он развёл руками. – Лиза, вы беременны. Уже двадцать недель.

Лиза застыла, с улыбкой на лице, Патрик хлопал глазами, переваривая услышанное.

- И должен вам сказать, – продолжал доктор, – беременность протекает очень даже хорошо.

- Я…, я… беременна? – тихо спросила Лиза.

- Мы беременны? – не то в шутку, не то всерьёз спросил Патрик.

- Ну, ещё для полной убедительности сдадите анализы, но я милые мои, в таких вопросах не ошибаюсь.

Лиза и Патрик какое-то мгновение сидели молча и глядели друг на друга, потом Лиза сорвалась с места и начала обнимать и целовать опешившего доктора:

- Спасибо, спасибо, доктор!

- Вообще-то спасибо вы должны говорить своему мужу. Я здесь ни при чём, – расхохотался доктор.

Патрик не верил своему счастью. Он готов был вынести Лизу из клиники на руках и не прочь был тоже расцеловать доктора. Ему хотелось скакать по коридору и кричать от счастья, чтобы выплеснуть переполнявшие его чувства. Он крепко обнял Лизу, осыпал её поцелуями и повёл к машине. Возле больницы она остановилась, заглянула мужу в глаза:

- Помнишь, почти шестнадцать лет назад, мы вышли из этой самой клиники в полном отчаянии. Нам сказали, что у нас никогда не будет детей. Ты не представляешь, какое это было для меня потрясение.

- Нет, очень даже хорошо себе представляю. Но не будем вспоминать те чёрные дни. Сейчас ведь всё по-другому…

 

***

 

Всё семейство недоумевало, по какому поводу Лиза и Патрик устраивают вечером праздник. Рита и Александр явились пораньше, прихватив на всякий случай сладости. Они заметили, что Лиза в последнее время стала большой сладкоежкой.

Стол накрыли как обычно, в саду, Джени хлопотала над сервировкой, Зиночка помогала ей. Она радостно встретила гостей:

- Вам сегодня скажут секрет, - бесхитростно объявила она.

Когда все собрались за столом, недоумевая и теряясь в догадках, Патрик торжественно поднял бокал:

- Мы с Лизой потеряли надежду и думали, что это не произойдёт никогда. Выпьем за Лизу! Чтобы она так же хорошо переносила беременность и дальше, легко и быстро родила. Ну, а я всегда буду рядом.

Все застыли, не веря ушам своим:

- Патрик, так нельзя шутить, – с укором сказала Рита.

Остальные потеряли дар речи.

- Он не шутит. Посмотрите на меня внимательно. Мама, тётушка, вы, когда-нибудь обращали внимание на беременных? – Лиза встала из-за стола и повернулась ко всем боком.

На ней было облегающее платье, которое подчёркивало выпуклую окружность живота. Она специально его сегодня надела для пущего эффекта.

Все уставились на Лизин живот в полном недоумении. Рита неуверенно протянула:

- А такое возможно?

- Значит, возможно, - весело сказала Лиза.

После приезда из России, Лиза очень изменилась. А теперь беременность, после утраченных надежд?

Появление в семье Зиночки, полностью изменило жизнь двух семейств. А о Лизе и говорить было нечего. Она с удовольствием возилась с ребёнком, уделяя ей много времени и внимания. Патрик тоже не оставался в стороне: водил своих девочек на разные увеселительные прогулки, устраивал маленькие праздники в саду. Иногда они приглашали тётю Джени, которая, несмотря на годы, принимала активное участие в нехитрых развлечениях.

- Честно говоря, мы все заметили, что ты сильно изменилась после поездки в Россию, – сказала Рита.

- Я обратил внимание, что Лиза поправилась и округлилась, но я предполагал, что у неё развилась фиброма, - Патрик облегчённо вздохнул, - она очень напоминает беременность, а в Лизином возрасте часто встречается это заболевание.

- Я тоже заметила, что Лиз поправилась, но думала, что с возрастом все женщины немного раздаются вширь, – подала голос тётя Джени.

- Ой! – Лиза застыла на месте и округлила глаза.

Все хором сказали:

- Что случилось?

- Он толкнулся! Толкнулся! Да так сильно, – радостно сообщила Лиза.

- Где толкнулся? Как толкнулся? – Патрик подошёл к Лизе, встал на колени, приложил ухо к животу и стал слушать.

Все вытянули шеи и замерли, ожидая услышать утвердительный ответ.

- Ну что? – Спросил Александр.

- Пока ничего не слышно, - растерянно сообщил Патрик.

Все разочарованно переглянулись.

- Лиза, а в твоём возрасте не опасно рожать? Ведь тебе скоро сорок лет будет? – всполошилась Рита.

Лиза погладила живот, довольно крутанулась перед всеми, с гордостью демонстрируя своё материнство, уверенно сказала:

- Прежде чем вам сообщить эту новость, мы прошли все обследования и посоветовались с врачом. Доктор Мейсон не верил своим глазам. Он сказал, что у меня никаких отклонений нет.

- Беременность протекает удивительно гладко, вы сами это заметили. А мы даже не догадывались, что Лиза беременна. После всех удручающих диагнозов, мы даже на секунду не могли такого предположить, – вставил слово довольный Патрик.

Первая растерянность от услышанной новости прошла. Все забыли про чай, оживились, заговорили разом. Лица приобрели мечтательное выражение. Все стали предполагать, кто появится на свет: девочка или мальчик. Какое имя лучше дать ребёнку, где лучше сделать детскую и как её украсить.

Все точно с ума сошли: радовались и поздравляли друг друга. Рита и Джени прослезились. Мужчины были в радостном возбуждении. Патрик принёс бутылку хорошего коньяка, а для женщин откупорил бутылку шампанского. Радостные и возбуждённые разговоры продолжались.

Зиночка сразу поняла, о чём идёт речь и почему так радуются взрослые. У Лизы будет ребёнок. Конечно, она рада за Лизу и Патрика, очень рада, но теперь её, наверное, отправят домой. Девочка вся ушла в свои недетские мысли, рассуждая, что теперь не станет знаменитой певицей. Дома ей, конечно, все обрадуются, и она за всеми соскучилась. Теперь её семья совсем не бедная, жить ей будет хорошо и дома. А выступать можно в детском саду и в клубе, ей обязательно позволят выступать. Так она сидела и размышляла, скрестив ноги под стулом и сложив руки на коленях. На её лице читалась сосредоточенная работа мысли. Лиза слегка тронула её за руку:

- Что пригорюнилась? Ты не рада, что у нас появится малыш?

Зиночка подняла на Лизу глаза, в них затаилась лёгкая грусть, но в искренности её чувств сомневаться не приходилось:

- Я очень, очень за вас рада. Честно. Я совсем не расстроюсь, что вы теперь отправите меня домой. Я не буду печалиться о том, что я не стану артисткой. Это не главное. Главное, чтобы всем было хорошо, – она бесхитростно высказала все свои чаяния.

Все застыли в изумлении от такой рассудительности.

Лиза легонько подняла Зиночку со стула, села на её место, взяла за руки, повернув к себе лицом:

- А кто тебе сказал, что мы собираемся отправить тебя обратно в Россию?

- Никто. Просто я подумала и рассудила, что теперь вам нужно будет много внимания уделять малышу. Так и должно быть, родители должны всегда много внимания уделять своим детям, - стала пояснять ход своих мыслей Зиночка.

- Зиночка сколько детей у твоих родителей? – Спросила Лиза.

- Нас трое, – сказала девочка с гордостью.

- Они, конечно, любят только Машеньку, а тебя и Игоря не любят? – задала вопрос Лиза.

Зиночка уставилась на Лизу во все глаза:

- Нет, нас всех любят и никого не обижают. Даже когда мы шалили или просили, есть, а в доме было пусто, нас не ругали. Мама пела нам песни, а папа рассказывал сказки, и всем становилось веселей. Ну, а Машу любят все, потому что она самая маленькая и ей нужно внимания больше всех.

- Как ты всё хорошо нам объяснила, – протяжно сказала Лиза.

- Ты знаешь, мы тут с Патриком посоветовались и решили, что мы без твоей помощи, просто никак не сможем обойтись. Ведь ты помогала нянчить Машеньку и у тебя есть бесценный опыт обращения с детьми. А у нас с Патриком такого опыта нет. Поэтому мы тебя очень просим, остаться с нами и помочь в воспитании нашего малыша. А чтобы ты не скучала, мы пригласим в гости папу и маму.

Лиза поцеловала Зиночку в лоб и важно добавила:

- И ещё… Ты же обещала, что станешь великой певицей, а обещания нужно выполнять. Поняла?

- Так вы меня не отправляете домой? – переспросила девочка для пущей убедительности.

- Конечно, если ты начнёшь сильно скучать, плакать и сама попросишься в Россию, тогда, мы не сможем отказать тебе в просьбе, - серьёзно сказала Лиза.

- Я скучаю по папе и маме, но я очень хочу стать певицей, – она обвела всех внимательным взглядом и на полном серьёзе добавила, - я думаю, что вам и правда будет трудно без меня справиться с малышом. Я умею менять пелёнки, кормить малыша из бутылочки, гулять с ним, забавлять, когда он плачет.

- Вот видишь, сколько ты всего знаешь и умеешь, мы даже не догадывались, что так надо ухаживать за малышом, – вступил в разговор Патрик. – Только непонятно, когда же ты будешь учиться, чтобы стать артисткой, если будешь работать у нас нянькой?

- А вы не переживайте, я везде успею, – сказала серьёзно Зиночка, чем очень всех развеселила.

Лиза притянула девочку к себе:

- Радость моя, может это ты принесла в наш дом долгожданное счастье. Я буду рада, если ты будешь помогать мне во всём и давать умные советы.

Всеобщее веселье продолжалось долго. Разошлись поздно. Засыпая у мужа на плече, Лиза сонно пробормотала:

- Я верю, что это Зиночка принесла в наш дом счастье.

Патрик не стал её разубеждать.

 

***

Время летело быстро. Лиза легко перенесла всю беременность. Всё внимание родных сосредоточилось на ней и её беременности. Родные не на шутку волновались, первая беременность в её возрасте, чревата опасностями. Все это понимали, но, видя жизнерадостную, округлившуюся Лизу, не хотели думать о плохом…

… Патрик оставил машину возле дома, решил сначала занести покупки. Последнее время он не приезжал с пустыми руками. Лиза должна была вот-вот родить. Оказалось, что для этого нужно множество разных мелочей. Ещё Лиза была очень неравнодушна к еде, и Патрик баловал её кулинарными изысками.

На крыльцо выскочила Зиночка, готовая помочь занести покупки в дом. Она выглядела немного растерянной и суетливой.

- Патрик, хорошо, что ты не поставил машину в гараж. Лиза собирается в роддом, – выпалила она.

Патрик бросил вещи в гостиной, его охватил панический ужас. Он в два прыжка очутился в спальне, ожидая увидеть Лизу, корчившуюся от боли…

В комнате на кровати стоял открытый чемоданчик, Лиза появилась из ванной. Она шла неспешной переваливающейся походкой, неся в руках зубную щётку и пасту. Увидев Патрика, весело улыбнулась:

- Ты прочитал мои мысли на расстоянии и вовремя приехал домой. Я хотела уже вызывать неотложку. Бери чемодан, нам пора.

Вдруг она охнула, сморщилась и присела на край кровати. Сердце Патрика медленно начало падать вниз, он схватил жену за руку:

- Что, Лиз, больно? Что мне делать? – пот крупными каплями выступил у него на лбу.

Лиза перевела дух и храбро двинулась к выходу. Ей не было страшно. Она знала, что эти муки скоро закончатся, и она будет вознаграждена за многие годы отчаяния. Видя, что Патрик в панике, Лиза весело его подбодрила:

- Ну же, Патрик, шевелись, а то тебе прийдется принимать у меня роды в машине. Не забудь чемодан.

В больнице доктор Мейсон уже встречал их в приёмном покое. Он хотел лично принять роды у своей давней пациентки, убедиться, что всё хорошо.

Внимательно осмотрев Лизу, он крикнул:

- В родильный зал. Срочно!

Через минуту Лизу уже везли на каталке. Патрик бежал рядом, держа её за руку. Лиза храбро переносила волнами накатывающие схватки. Глянув на искажённое лицо мужа, она твёрдо сказала:

- Патрик, ты будешь ждать в коридоре.

- Нет-нет я с тобой,– тут же возразил тот.

- Не спорь со мной сейчас, – строго сказала Лиза и протяжно застонала.

- Вам лучше подождать здесь, - сказал доктор, скрываясь вместе с каталкой, на которой лежала Лиза в родильном зале.

Патрик беспомощно развёл руками и опустился на стул. Руки и ноги у него дрожали. Ему было стыдно за себя, но он не мог взять себя в руки. Если бы ему сейчас пришлось бороться за чужую жизнь, он бы знал, что делать. Но Лиза?… Вдруг он вспомнил о Зиночке, оставленной дома, о близких и потянулся к телефону.

- Алло! Тётя? Иди домой, там сейчас Зиночка одна, бедный ребёнок! Мы о ней совсем забыли. Успокой её, скажи, что всё хорошо. А ещё лучше приезжайте вместе в больницу. Лиза рожает.

Потом он набрал номер Риты и Алекса:

- Лиза рожает, – выпалил он в трубку. – Пока всё идёт хорошо.

- Мы сейчас приедем, – ответил Алекс.

Через час все собрались в больничном холле. Никто не мог говорить. Все ходили в нервном возбуждении взад - вперёд, боясь высказать хоть какие-то предположения. Зиночка сидела в кожаном кресле и с тревогой наблюдала за взрослыми. Её маленькое сердечко сжималось от волнения. Она как могла, молилась за Лизу.

Через час из родильного зала вышел доктор Мейсон, лицо его озаряла радостная улыбка. Он быстрым шагом подошёл к собравшимся родственникам:

- Можете не волноваться. Лиза благополучно родила мальчика. Четыре килограмма. Рост пятьдесят девять сантиметров. Богатырь! Поздравляю.

- Как она доктор? – осевшим голосом спросил Патрик. – Можно к ней?

- Лиза держится молодцом, малыш тоже. Правда мать потеряла крови больше обычного, но это не страшно. Её организм быстро восстановится. Положительные эмоции, - вот, что ей нужно. Сейчас её перевезут в палату. Можете её навестить, только недолго и по очереди.

- Иди, Патрик, первый, - сказали все разом.

Он обвёл собравшихся счастливым взглядом, взял притихшую Зиночку за руку, и они прошли в плату, куда только что перевезли Лизу.

- Лиза, дорогая, любимая! Ты молодец! – Патрик целовал Лизу, на глазах у него были слёзы. – Я так счастлив, так счастлив!

Лиза обнимала мужа, глаза её светились счастьем, но она не плакала. Подозвав к себе Зиночку, погладила её по голове:

- Спасибо тебе, моя храбрая помощница, чтобы я без тебя делала!?

Только тут Патрик узнал, что когда у его жены начались схватки, Зиночка оказалась незаменимым человеком в доме, сумевшим поддержать Лизу, не дав той впасть в панику. Она звонила доктору Мейсону и помогала собирать вещи.

 

***

 

Жизнь супругов Кларк опять сделала крутой вираж. В доме появился розовощёкий малыш, требующий заботы и внимания. На семейном совете остро встал вопрос: как назвать малыша? Лиза с ребёнком уже была дома, а имени у него ещё не было. Когда семейство было в сборе, все наперебой начали предлагать имена для новорождённого.

- Я давно выбрала малышу имя. Только хотела объявить его сегодня. Когда мы соберемся все вместе. Мы назовём его Томом, в честь отца Патрика, – уверенно сказала Лиза.

Джени охнула. Патрик застыл на месте, Рита и Александр переглянулись.

- Папа, ты ведь не обидишься, ты всегда со мной, а для Патрика это важно и для тёти Джени тоже.

Возражений не последовало, все единогласно согласились.

Маленький Том ещё больше сплотил и объединил всех членов семьи. Рита и Александр предложили купить большой дом и объединиться. Последнее время они тяготились одиночеством, им хотелось быть вместе. Александр ещё работал, а Рита решила уйти с работы, чтобы помогать Лизе. Джени не могла бросить свой магазин. Правда она давно уже подумывала, чтобы найти себе достойную управительницу, но всё не решалась передать своё детище в чужие руки. За эти годы семьи так сроднились, что ни у кого не было возражений. Огорчало только одно обстоятельство, нужно было расстаться со знаменитым садом Джени. Почти три месяца по вечерам, когда все собирались в доме у Джени, разговоры крутились вокруг одной и той же темы, как бы купить большой дом. Джени понимала желание Риты и Александра жить вместе, хотя в Америке это было не принято. Но ведь она сама в своё время, так боялась оказаться на старости лет одна, без любимого племянника, без его ежедневного общества. Они прекрасно ладили с Ритой много лет, у них не было даже малейших недоразумений. Но вот сад! Она не говорила вслух, но сердце обливалось кровью от мысли, что придется с ним расстаться . Но расстаться с Патриком и Лизой было ещё тяжелее.

Однажды вечером Рита влетела в гостиную Джени, не помня себя от радости, хохоча нервным смехом и постоянно восклицая:

- Бог есть! Бог есть! Ха-ха-ха!

Все обступили её, силясь понять, в чём дело.

Алекс, который пришёл часом раньше, тряс жену за плечи, требуя, успокоиться и объяснить в чём дело.

- Дом, соседний дом продаётся! – радостно сообщила Рита, - только что повесили объявление.

- Да, я слышала, что соседи перебираются на новое место службы. Мистеру Робертсу предложили очень выгодный контракт, – Джени обрадовалась несказанно. Ведь теперь и сад и любимые люди останутся при ней. Не надо ни с кем расставаться. Это так тяжело в её возрасте.

***

 

Время летело быстро за приятными хлопотами. Том рос смышленым, добрым и весёлым малышом, принося всем много радости.

Зиночка с замиранием сердца открыла для себя сказочный мир оперы, куда однажды её повели на премьеру «Севильского цирюльника». Лиза боялась, что маленькая девочка не поймёт сложный мир музыки, но всё же решила рискнуть, видя, как та слушает оперные партии, словно зачарованная. Так маленькая Зи (теперь её все так называли на американский лад) навсегда отдала своё сердце опере и серьёзной классической музыке. Ей купили отличное фортепиано, которое заменило все прежние игрушки. Музыка стала для Зи смыслом жизни.

***

А между тем Чурилов Павел Павлович стал местным бизнесменом, он выгодно вложил свалившееся на него богатство: приобрёл большой лесной участок, купил небольшую лесопилку и через несколько лет стал хозяином небольшого лесоперерабатывающего завода, который давал хорошую прибыль.

Палыч построил в Берёзках для семьи двухэтажный дом и стал уважаемым человеком. Жена родила девочку, её назвали в честь Лизы, чудесным образом изменившей их жизнь. Нюся содержала в чистоте дом и детей. Игорь хорошо учился в местной школе, мечтал стать экономистом и помогать отцу на заводе. Он уже сейчас был для отца незаменимым помощником, составляя смету и проверяя накладные.

Иногда Нюсе снилась их былая нищета, и, она просыпалась в холодном поту, а потом счастливо засыпала, убедившись, что это сон. Всё семейство Чуриловых периодически посещало Америку, останавливаясь в доме Риты и Александра, который теперь находился рядом с домом Джени.

Они ничего не стали капитально менять в доме, только оформили дизайн на свой вкус. Что они ещё сделали – это соединили два дома причудливой верандой. Так, что все члены семьи могли попасть друг к другу, в любое время суток беспрепятственно.

Чуриловы не могли нарадоваться успехам дочери. Она продолжала учёбу в музыкальном училище по классу вокала и фортепиано. В училище часто устраивались концерты воспитанников, на которые приглашались родственники и близкие. Сидя, на одном из концертов, в огромном зале, Нюся была на вершине блаженства. Она и подумать не могла о таком будущем для своей Принцессы. А Зи подавала большие надежды. Преподаватели пророчили ей будущее оперной певицы, их поражало упорство, с которым трудилась русская девочка.

После каждого приезда из Америки семейства Чуриловых, весь посёлок долго не мог успокоиться, обсуждая диковинную жизнь за океаном и небывалые успехи юной землячки. Чуриловы привозили много кассет с записями выступлений и просто из жизни дочери, которые с любопытством смотрел весь посёлок….

 

***

 

…Прошло десять лет. Зиночка превратилась в привлекательную девушку: серо-голубые, чуть раскосые глаза, пышные белокурые волосы, пухлые губы, чуть широковатые скулы не портили её. Высокая, стройная, изящная она была весёлой и заводной, её все не просто любили, её обожали. Зиночка платила окружающим людям, тем же. Никто никогда не слышал от неё ни грубых слов, ни капризов. Жизнерадостная, лучезарная, она подарила Патрику и Лизе столько радости, что никогда, ни на долю секунды, они не усомнились в правильности своего поступка, сделанного десять лет назад, когда взяли её на воспитание.

Том превратился в неугомонного шустрого мальчугана, который всё везде успевал. Не любить его, было просто невозможно. Зиночка не забыла своих обещаний и действительно стала в эти годы для Лизы незаменимой помощницей. Больше всего маленький Том любил играть именно с ней. Это он первый раз назвал её «Зи». Имя моментально приклеилось к ней. Дети были очень дружны. Все с умилением смотрели, как Зи осваивает вместе с маленьким Томом американский футбол, как учит брать его первые аккорды на пианино. Мальчик невольно пристрастился к музыке и с удовольствием подпевал Зи. К семи годам он изъявил желание поступить в музыкальную школу. Выбор инструмента перед ним не стоял, только фортепиано! Зи оказалась способной и терпеливой учительницей, а Том способным учеником. Играя в музыкантов, они сочиняли свою первую музыку, строили планы, мечтали о будущем.

Десять лет прошло для Патрика и Лизы очень быстро. Они были уважаемыми людьми и имели учёную степень. Супруги Кларк так же нежно любили друг друга и радовались каждому дню прожитому вместе. Рита и Александр уже были пожилыми людьми, но не утратили жизненной энергии. Тётя Дженни последнее время болела, но держалась молодцом. А в её магазинах хозяйничала Ульяна.

Восемь лет назад Глеб и Ульяна перебрались в Америку. Поженились они ещё в Москве. А по приезду - Ульяна родила Ванечку. Сначала Александра и Иван Кузьмич категорически отказались переезжать в Америку, решив на старости лет пожить спокойно. Но уже через месяц Александра голосила на всю квартиру. Жизнь ей казалась скучной, неинтересной. Она безумно скучала по Глебу и Ульяне. А теперь был ещё и маленький Ванечка. Так что, через год, изрядно повозившись с документами, Александра и Иван ступили на американскую землю. Алекс и Рита были очень рады приезду родственников.

Глеб и Ульяна помогли родителям обустроиться на новом месте. Глеб очень был привязан к матери и откровенно по ней скучал. А ещё через год Ульяна подарила всем маленькую Галочку.

 

***

 

Впервые увидев цветочный магазин тёти Джени, Ульяна была потрясена до глубины души обилием и разнообразием цветов, оформлением, атмосферой дружелюбия в небольшом коллективе магазинчика. Увидев восторг и заинтересованность со стороны русской женщины, Джени, предложила стать её помощницей. Ульяна просто не могла отказаться от этого предложения. Сначала она помогала ей вести счета, писать письма, составлять букеты, оформлять интерьеры, а то и просто стоять за прилавком.

Тётя Джени долго приглядывалась к своей помощнице, здоровье потихоньку уходило, было тяжело управлять своим магазином. Ульяна охотно быстро всему училась у Джени; всем тонкостям цветочного дела, не жалея ни сил ни времени, даже не подозревая, что у неё откроется такая страсть к цветам. И когда тётя Джени предложила ей место управляющей магазином, молодая женщина не отказалась, надеясь, что со временем выкупит у неё этот магазин. Мало того, две женщины стали настоящими подругами, несмотря на разницу в возрасте.

Глеб, благодаря стараниям Ульяны и современной медицине не стал бегать, но ловко передвигался на костылях и ездил на автомобиле с ручным управлением. Для него открылись новые горизонты. Он успешно составлял компьютерные программы и зарабатывал хорошие деньги, даже по американским меркам. Но самой большой его страстью были картины. Теперь у него была небольшая, но светлая и просторная мастерская, где он проводил всё своё свободное время. А совсем недавно, знаменитый искусствовед и художник мистер Тайсон, был потрясён, увидев картины Глеба. Он помог организовать ему выставку, которая имела огромный успех. О его картинах писали все американские газеты. Они быстро и хорошо раскупались. Неожиданно Глеб превратился в миллионера и был так потрясён своим признанием, что не знал плакать ему или радоваться.

Александра и Иван Кузьмич с удовольствием вели большой дом, возились с внуками, были помощниками сыну и невестке. Александра стала набожной. Она много и часто молилась за исцеление сына, хотя и неполное, за прощение, которое получила.

Дядя Филипп и семья Фёдора остались в Москве, хотя Рита очень хотела, чтобы брат переехал к ним, но тот отказался наотрез, сказав, что умрёт в отцовской квартире. Теперь Рита и Филипп поддерживали тесную связь, не только переписывались и созванивались, но и встречались. Через много лет Рита и Александр с трепетом посетили Россию.

А Патрик и Лиза сильно сдружились с Фёдором и Натальей, знали друг о друге буквально всё. Фёдор частенько наведывался в Америку по делам службы, не забывая навестить новых родственников. Младший Филипп приехал учиться в Америку. Он оканчивал университет, обучаясь на факультете международного права, и был тайно влюблён в Зиночку. Она же вся была погружена в музыку. Но иногда не отказывалась сходить с Филиппом в кино или на концерт. Ей был симпатичен этот взрослый парень с открытым взглядом и весёлым нравом. В его обществе Зи чувствовала себя легко и спокойно. Она даже думать себе не позволяла о серьёзных чувствах к этому привлекательному парню. Справедливо полагая, что о любви ей думать рано.

К шестнадцати годам Зи превратилась в белокурую красавицу с пышными волосами, длинными ногами и отличной фигурой.

Казалось, ничто не предвещало беды…

 

***

Последние полгода Зиночка ощущала тянущую тупую боль немного выше поясницы. Боль её не сильно беспокоила, поэтому она просто пренебрегала ею. Девушке было некогда болеть. Ничего не говорила она и Лизе, не придавала значения и частым позывам к мочеиспусканию, отнеся это к лёгкой простуде.

… Был теплый субботний вечер, все родственники: Глеб и Ульяна с детьми, Рита и Александр, Патрик, Лиза, Том, тётя Джени, тётя Александра, Иван Кузьмич, младший Филипп и Зи собрались в благоухающем весеннем саду. Угощались копчёным рыбьим балыком и пивом. Здесь же на жаровне жарилось ароматное нежное мясо. Все были в радостном возбуждении, впереди был выходной и возможность отдохнуть, побыть с семьёй. Делились новостями, накопившимися за неделю, с удовольствием пили пиво, закусывая жирной рыбкой, с нетерпением ждали мясо. Играла спокойная музыка, щебетали птицы, все ощущали себя в раю. Зи очень любила такие вечера, было комфортно и уютно в обществе родных ей людей. В свободное время она увлекалась живописью. Картины были далеки от совершенства, но в них чувствовался юношеский порыв, свой взгляд на жизнь. Она часто показывала их Глебу, внимательно выслушивала его замечания и советы. Всегда по-детски шалила с Ваней, Галей и Томом. С Ульяной и Ритой обсуждала свои сценические наряды. С Филиппом, который жил с Ритой и Александром, любила сразиться в шахматы и очень радовалась, когда удавалось одержать победу. А с Иваном Кузьмичом и Алексом любила сплясать кадриль, что престарелые дядюшки делали довольно лихо. Когда доходило дело до кадрили, на месте усидеть не мог никто. В пляс пускались стар и мал. Даже Глеб на костылях выделывал акробатические выкрутасы. Но за Зиночкой не мог угнаться никто. Она отплясывала без устали. Лиза всегда смеялась:

- Все калории от праздничного, сытного ужина сгорают без следа в этой безумной пляске.

Несмотря на профессиональное занятие серьёзной музыкой, Зи беззаветно любила русские народные песни. Том, с детства слушая её пение, имея большое пристрастие к музыке, не мог не полюбить песни своих предков. Он с удовольствием подпевал Зи. Дуэт получился слаженный и гармоничный. Том сам предложил Зи обучиться игре на гитаре. Это для них оказалось несложно, а даже забавно. С некоторых пор у юного Тома появилась страсть к русским романсам, Зи поддержала его начинание, составляя ему компанию.

Том всегда играл на гитаре, девушка аккомпанировала на фортепиано. Дети пели так хорошо, что Патрик записывал их пение на кассеты, которые имелись у всех членов семьи. В магазине тёти Джени часто звучали русские романсы в их исполнении. Знаменитый американский продюсер, случайно забежав в цветочный магазин за букетом роз и услышав пение, был сильно заинтригован. Он предложил встречу с юными дарованиями и их родителями, чтобы выпустить настоящий альбом. Том и Зи были в восторге. Встречу назначили на следующий вторник.

Тётя Александра попросила:

- Зиночка, Том, спойте нашу русскую, про тройку, про бубенчики, - все поддержали тётю Александру, захлопали в ладоши.

Зиночка стала на небольшое возвышение, взяла гитару. Том пристроился рядом, присев на стул и привычным движением перекинул ремень гитары через плечо.

- Вот мчится тройка почтовая…

Все замерли. Сколько бы не слушала Лиза эту песню в исполнении своих детей, у неё всегда по коже начинали бегать мурашки. У Тома был высокий мальчишеский, чистый голос, который ещё не начал ломаться. Зи пела, хорошо поставленным оперным голосом. Голоса разливались над садом, заставляя соседей бросить свои дела, остановиться и вслушиваться в чарующую мелодию. Возле дома останавливались редкие прохожие, не в с силах пройти мимо.

Какую бы песню Зи не исполняла, она пела всегда с полной отдачей, не жалея ни сил ни голоса.

Лиза заметила, что Зи сильно побледнела, но продолжала петь. Она внимательно вглядывалась в лицо девушки. Зи допела куплет, коленки подкосились, лицо исказила гримаса страдания. Патрик стоявший почти рядом вовремя успел её подхватить. Том подхватил гитару Зи. Все кинулись к своей любимице. Она была без сознания. Патрик, не раздумывая, занёс её в дом, измерил пульс, давление. Лиза уже вызвала врача и поднесла к лицу вату, смоченную нашатырным спиртом. Зи открыла глаза, мутным взглядом посмотрела на Лизу и Патрика:

- Больно, - прошептала она.

- Где больно? – в один голос спросили они.

- Вот здесь, везде, – она показала рукой куда-то в область живота, - в туалет сильно хочу, по-маленькому.

Лиза метнулась в спальню, схватила простыню, положила её между ног Зи.

- Писай, - приказала Лиза.

- Как? – растерянно спросила Зи и глянула на родных, столпившихся возле неё.

- Все выйдете, пожалуйста, - махнула рукой на собравшихся Лиза и осторожно сняла с Зи трусики.

- Ну, не стесняйся, - погладила Лиза девушку.

- Ай, ай, - закричала Зи, покрывшись холодным потом.

- Что, что? – не поняла Лиза.

- Больно! Как больно писать, - простонала Зи.

Лиза забрала валик из простыни, он был красно-розового цвета.

- Зи, у тебя месячные? – Лиза отказывалась верить, увиденному.

- Нет, - простонала Зи.

Лиза услышала позади шепот Патрика:

- По всей вероятности, это почки.

- Лиза, врач уже подъехал, - крикнула Рита. Вошёл семейный доктор, мистер Добсон, он давно знал Зи и всё семейство Кларк. Осмотрев Зи, и выслушав рассказ Лизы, сказал:

- Срочно в больницу. Трудно что-либо говорить, сами понимаете, нужно обследование и сдача всех анализов, но что это проблема с почками, вам объяснять, я думаю, не надо.

Он обратился к Зи, ласково погладив её по руке:

- Зи, у тебя когда-нибудь ощущалась тяжесть в области спины, тебе было больно мочиться?

- Да, немного, последнее время, - прошептала Зи.

- Как давно это длится?

- Наверное, с Рождества, - наморщила лоб Зи.

- И ты молчала? – воскликнула Лиза.

- Я думала, настыла немного, - смутилась Зи.

Её увезла «скорая». Все забыли о мясе, оно безнадёжно подгорело. Да и есть никому не хотелось.

 

***

Лиза выходила из кабинета врача в шоковом состоянии, она не могла осмыслить приговор, вынесенный врачами Зиночке. Патрик, милый Патрик, он, как всегда находился рядом, крепко держал её под руку. Господи, неужели это происходит на самом деле? Зиночка, её Зиночка обречена. Она умирает. Отказывают почки. Почему, почему она ни разу не пожаловалась Лизе? Может, болезнь можно было остановить? Зи почти неделю проходила обследование в дорогой клинике. И вот сегодня консилиум врачей дал последнее заключение.

Они ехали в машине, не проронив не слова.

Лиза терзалась сомнениями, прокручивала в мозгу разные варианты, не заметив, как Патрик подъехал к дому. Молча вышли из машины, прошли по цветочной тропинке.

Так же молча зашли в холл, пошли дальше. Лиза обвела глазами гостиную и разрыдалась. Все родственники притихшие, сидели здесь и ждали результатов обследования. Кто дожидался с самого утра, кто подъехал только сейчас. На лицах читалась тревога и волнение. Лиза, всхлипывая, упала в объятья отца. Как в детские годы она искала у него утешения и решения всех жизненных проблем, жалась всем телом к седому, постаревшему Александру. Отец гладил Лизу по голове и вздрагивающим плечам. Родственники устремили взгляды на Патрика, ожидая пояснения.

- У Зи отказывают почки. Сейчас она подключена к аппарату искусственной почки, если не будет донора, она умрёт. Держится молодцом, - он смахнул скупую слезу. Все замерли, не веря в услышанное.

- Но почему отказали почки? – встрепенулась Рита.

- Может что-то наследственное, может в детстве, где простыла и болезнь дремала до поры, до времени. Трудно сказать, - Патрик развёл руками.

- А где взять почку? - спросила Ульяна.

- Есть банк доноров, но это очень маленький шанс, нужна полная совместимость, иначе почка может отторгнуться, - пояснил Патрик.

- Ей нужна одна или две почки? – спросила тётя Джени.

- Человек может жить и с одной почкой. Почему она молчала, ведь её мучили боли? Почему?- в какой раз спрашивал себя Патрик, задав на этот раз вопрос вслух.

Все опять замолчали, обдумывая положение, в котором оказалась их любимица. Лиза перестала плакать, и о чём-то сосредоточено думала.

Филипп до того времени, сидевший молча в кресле, вдруг издал не то вздох, не то всхлип. Все повернулись в его сторону. Сидевший рядом Глеб, потрепал его по плечу, стараясь успокоить. Он давно заметил, что юноша влюблён в девушку, несмотря на семь лет разницы в возрасте. Вдруг Филипп вскочил с места, обведя всех страдальческим взглядом, выпалил:

- Я отдам ей свою почку! Она должна жить! Завтра я отправляюсь в клинику.

Филипп был явно не в себе. Лиза подошла к нему, ласково обняла за плечи, прижала к себе:

- Ну что ты, милый! Нам сейчас всем тяжело. Успокойся.

Филипп почти на голову был выше Лизы, но доверчиво припал к её плечу и затрясся в рыданиях. Потом он медленно отстранился, посмотрел на всех, подумал, что какие могут быть секреты от родных ему людей и сдавленным голосом сказал:

- Я люблю её. Очень люблю. Зачем мне почки, если её не будет?

- Успокойся, Филипп, мы понимаем твои чувства и все бы поступили также, но боюсь, что твои почки не спасут Зи. – Лиза гладила его по голове как маленького ребёнка.

- Я бы тоже отдала Зи почку. Я уже старая, жизнь позади. Пусть девочка живёт. Ей нельзя умирать, - сказала тётя Джени и расплакалась, она любила Зи, как родную внучку, сколько радости принесла ей Зи так неожиданно ворвавшись в их размеренную жизнь.

Патрик ласково обнял её за плечи:

- Тётушка, дорогая, в том то и дело, что старая. Самый большой шанс на совместимость, есть только у близких родственников. Вот если бы она была нам родная дочь, мы с Лизой могли бы её спасти. А так подходящего донора можно ждать годами, а время не терпит.

Лиза подскочила как ужаленная и кинулась в их с Патриком рабочий кабинет, где стоял компьютер. Все удивлённо посмотрели вслед Лизе и перевели взгляд на Патрика.

- У нас в компьютере сохранились данные о физическом состоянии родителей Зи. Возможно, кто-то из родных может стать донором, - сразу догадался и пояснил остальным Патрик.

- Вы думаете, что кто-то из её родных, может отдать почку? – Спросила Рита.

- Ой, не знаю, - Патрик устало опустился в кресло. Опять повисло тягостное молчание.

- Мать подходит. Мать! – кричала Лиза, не помня себя от радости. - Она даст свою почку! Зи будет жить!

- Лиз успокойся, - Патрик обнял её за плечи.

- А вдруг не даст? Что тогда? – спросила Рита.

- Не знаю, – растерянно сказала Лиза. – Я позвоню сейчас же.

 

***

- Палыч, ты не спишь? – тихо позвала Нюся.

- Да что-то не спится, ноги крутит, видно к дождю. А ты чего не спишь в такую рань? – задал Палыч жене ответный вопрос.

- Да не знаю, сон какой-то страшный приснился, даже не могу объяснить, что к чему, - пожала плечами Нюся, - как-то мне тревожно, не по себе.

- Меньше думай о плохом. Вечно вам бабам, что-то снится да кажется, - бурчал Палыч, а у самого тоже было как-то тревожно на душе.

В этот миг раздался звонок, Нюся просто выпрыгнула из постели и схватила телефонную трубку, будто ждала этого звонка.

- Ах, Лиза, здравствуй. Как дела? Как вы, как Зиночка? – Нюся волновалась.

- У нас всё хорошо. Нюся, сядь, пожалуйста, я тебе всё объясню, - попросила её Лиза на том конце провода.

Нюся опустилась на край кровати, дрожа всем телам и слушая. Она была просто уверенна, что Лиза скажет ей печальную новость.

- Зиночка больна, у неё отказывают почки. Ей нужна донорская почка. Твоя почка, Нюся, ей подходит, слышишь? Нюся, слышишь, ей подходит твоя почка, - Лиза кричала, хотя Нюся её прекрасно слышала.

- Лиза, Зиночку спасёт моя почка? – Нюсе стало немного легче от того, что сказала Лиза. Не всё ещё потеряно. Значит, ещё никто не умер. - Зиночка жива, её можно спасти?

- Да, да, можно. Ей нужна донорская почка и всё будет хорошо. Но донорскую почку можно ждать годами. А ты свою почку можешь дать сейчас, – ответила прямо без подготовки Лиза.

- Лиза, что мне делать? – мысли у Нюси работали чётко и ясно.

- Я сообщу дополнительно подробности, буду держать вас в курсе событий, а сейчас собирайся и езжай в Москву, наши родственники помогут тебе быстро оформить документы на выезд, медлить нельзя, - на одном дыхании выпалила Лиза.

- Всё сделаю, ты только говори, что делать. Ты не сомневайся, мне не жалко для Зиночки ничего, хоть две отдам, лишь бы она жила.- Нюся заплакала.

Её Зиночка, её красавица, её артистка может умереть. Теперь, когда у них всё так хорошо, она может потерять свою Принцессу, только не это.

- Нюся, у вас есть деньги на дорогу? – кричала Лиза в трубку, думая, что связь прервалась. Нюся опомнилась.

- Есть, конечно, есть, - она вдруг подумала, что за операцию надо платить большие деньги.

- Лиза, а сколько будет стоить операция? – спросила немного опомнившись Нюся.

- Я точно не знаю, но не волнуйся, мы не пожалеем ничего, чтобы спасти нашу Зи,- успокоила её Лиза.

- Мы тоже не пожалеем ничего, только говори, что мне делать. Я буду во всём тебя слушаться, - твердила Нюся, боясь, что Лиза не будет держать её в курсе событий.

- Да, да, конечно, не переживай, привет Палычу и детям, - Лиза положила трубку, не в силах говорить дальше.

Палыч понял из разговора, что с его Зиночкой случилось, что-то ужасное. Он тихо ходил по спальне, ожидая окончания разговора.

- Продам всё, всё продам, только бы её спасти, - думал он.

Нюся положила трубку и дала волю слезам. Только недавно они получили аудио и видео кассеты с выступлением дочери. Они просматривали и прослушивали их каждый вечер, гордясь и восхищаясь своей Зиночкой. Палыч трепал Нюсю за плечи и выспрашивал:

- Нюся, что случилось? Что с Зиночкой?

- Умрёт, - рыдала Нюся, - если я ей свою почку не отдам.

- Как отдашь почку? – не понял Палыч.

- У меня вырежут, а ей вставят, - всхлипнула Нюся. Палыч застыл в немом вопросе, непонимание отразилось на его лице.

- Разве можно переставить почку? – переспросил он жену.

- Знаешь, как доноры кровь сдают? – спросила Нюся.

- Да, знаю.

- Так вот я буду донором, дам ей не кровь, а почку.

- Господи! И такое возможно? – воскликнул Палыч.

- Возможно, тебя же вылечили, - напомнила Нюся.

Она перестала плакать, вдруг поверив, что действительно всё будет хорошо. Палыч посмотрел на жену:

- Нюся, и ты отдашь почку?

- А ты бы не отдал? – удивилась вопросу жена.

- Отдал бы, - он задумался, потом встрепенулся, - а может, я подхожу.

- Нет, ты не подходишь, - заверила его Нюся.

- Так, что делать-то сейчас? – в отчаянии крикнул Палыч.

- Не кричи, детей разбудишь. Бери в банке деньги, сколько есть и вези меня в Москву к родственникам Лизы, а оттуда в Америку. Палыч опустился перед Нюсей на колени.

- Нюсь, а вдруг ты умрёшь? Ты ведь уже не такая молодая? - дрожащим голосом спросил Палыч.

Нюся погладила Палыча по седеющим волосам.

- Значит так Богу угодно. Мы с тобой прожили хорошо и в нищете, и в богатстве. У нас прекрасные дети. Ты исцелён, а мог бы умереть. Смогу ли я жить, если Зиночка умрёт, зная, что я могла её спасти? Нет не смогу, ты уж прости меня, если что не так, – посмотрела Нюся мужу в лицо.

Палыч порывисто обнял её полное родное тело, зарывшись головой в живот. Он не представлял себе, что останется один, без своей дорогой, спокойной, молчаливой Нюси, которая могла всегда его обласкать и успокоить, унять все его страхи. Он никогда не говорил ей о своей любви, просто делал всё, чтобы ей было хорошо. И вот теперь, теперь….

- Успокойся, Палыч, всё будет хорошо, вот увидишь. Наша Принцесса приедет в Берёзки и даст такой концерт в честь выздоровления. Она ещё покажет всем какого роду-племени, - она мечтательно закрыла глаза и тяжело вздохнула.

На следующий день Палыч увёз свою жену в Москву. Благодаря родственникам Лизы, Нюся почти без задержки отправилась в Америку. Сам же он вернулся в Берёзки к своим младшим детям.

 

***

Зи открыла глаза, обвела взглядом комнату. После такой активной насыщенной жизни, она оказалась привязана к больничной палате. Неужели это конец? А как было интересно жить. Сколько радости приносил ей каждый день. Зи поймала себя на мысли, что думает о жизни в прошедшем времени. Она закрыла глаза. Господи, какие счастливые были эти десять лет.

В больнице девушке сняли острый приступ боли, постоянно кололи успокаивающие и обезболивающие препараты. Она все время была подключена к аппарату искусственной почки. Физическая боль её пока не мучила, но так не могло продолжаться долго.

Зи стала вспоминать людей, которые окружали её все эти годы. Она всех искренне любила, ни к кому не чувствовала даже малейшей неприязни. Но Лиза, её вторая мама, ближе всех сердцу. Она любит и маму Нюсю, очень любит. Зи задумалась. Нет, она не знает, кого сильней любит, выбор сделать невозможно. Она вспомнила родного отца, его постоянный восторг ею и непоколебимую уверенность в её триумфальное будущее. Он смотрел на неё и не верил, что это плоть и кровь. Мама Нюся всегда светилась тихой радостью за свою Принцессу. В России все в семье называли её Принцессой. Зи вздохнула.

Папа Патрик ни за что не покажет свою тревогу за неё. Всегда невозмутимый, спокойный и уверенный. Он вселял в эти дни уверенность и надежду в неё, свою приёмную дочь. И Зи глядя на него, думала о том, что может всё обойдётся. Несмотря на малый возраст, Зи хорошо помнила своё голодное и холодное детство. Помнила ту нищету, в которой они жили, неухоженность их дома, понурую мать и неунывающего отца, который изо всех сил старался сделать, что-то для семьи. Она хорошо помнила Лизу и Патрика, как ей тогда казалось пришедших из другого мира. Да так оно и было. Они пришли и круто изменили их жизнь, подарив всем десять лет радости и счастья. Зи часто слышала изречение, что за всё надо платить. Наверное, Бог решил, что платить надо ей. Может ли она шестнадцатилетняя, смышлёная не по годам девушка, быть в ответе за всех? Принести себя в жертву?

Если я умру, а им будет также хорошо, то я согласна уйти в мир иной. Но они не будут счастливы. Они будут страдать, потеряв меня. А я уже страдаю, покидая их. От таких мыслей Зи горько заплакала, закрыв лицо руками и сотрясаясь всем телом. Она не хотела умирать, не хотела ни с кем расставаться. Она так хотела жить! Так хотела петь! Так хотела отблагодарить всех, кто заботился о ней!

Она обвела взглядом стерильную белизну палаты. Вот на этой больничной кровати она умрёт. Закрыв глаза, Зи оплакивала несбывшиеся свои надежды. Плакала тихо беззвучно, чтобы никого не потревожить, а слёзы катились и катились...

Вдруг она резко открыла глаза, на мгновение забыв о слёзах. В палате зазвучала музыка. Том стоял, опершись о дверной косяк, перебирая струны Зиночкиной гитары. Он играл, а в глазах затаились боль и сострадание мальчика, старающегося изо всех сил казаться взрослым. Ему хотелось броситься Зи на шею и выплакаться, как в раннем детстве, но не мог Том себе этого позволить, теперь он должен утешать её. Не давать впадать в отчаяние. Мальчик играл, и, это давало ему силы. Зи была для него сестрой, подругой, наставницей. Он не хотел и не мог потерять её, а тем более расстраивать своими слезами. Слёз и так хватало. Серьёзное отношение к музыке заставило Тома не то, чтобы рано повзрослеть, а увидеть жизнь с другой стороны. Знакомые и преподаватели были едины в своём мнении, давая оценку Тому:

- Ваш мальчик очень серьёзный, ему можно поручить любое дело, он не подведёт.

- Хватит киснуть, Зи. Трудные времена бывают у всех. Ты выкарабкаешься, обязательно выкарабкаешься, - уверенно сказал Том. – Все так молятся за тебя. Я тоже ходил в церковь с бабушкой Ритой и поставил свечку за твоё здравие.

- Спасибо, Том. Ты настоящий друг, – Зи улыбнулась. – Я буду бороться. Я не сдамся просто так.

- Вот твоя гитара. Играй, Зи. Пианино притащить я не решился, – пошутил он.

 

***

Зи лежала и перебирала струны своей гитары. Как хорошо, что у неё есть верная «подруга». Она сейчас не могла ни читать, ни смотреть телевизор. Только музыка вселяла в неё веру и надежду.

Девушка не заметила, как открылась дверь в палату, робко вошёл Филипп. Лицо Зи озарила улыбка. «Боже, он красив, как Аполлон», - подумала она, оглядев его с ног до головы. «Апполон» немного потоптался и вынул из-за спины букет алых роз.

- Это тебе. Я знаю, что ты любишь розы, – он положил букет на кровать.

Зи зарылась в цветы лицом, вдыхая аромат.

- Розы замечательные. Спасибо. – Улыбнулась она.

Филипп, проигнорировав стул, присел на край постели, заглянул в глаза девушке. В них застыла печаль, боль, неуверенность в завтрашнем дне.

Он взял её за руку, нежно потеребил тонкие изящные пальчики:

- Зиночка, я должен поговорить с тобой. Это очень важно для меня. Ты только не перебивай. Я очень давно собирался это сделать, но всё как-то не представлялось случая. Ты всё время была так занята, что даже не обращала на меня никакого внимания.

Зи смотрела на Филиппа и не могла понять, куда он клонит, к чему такое вступление? В чём дело? …

…Почти пять лет Филипп учился в Америке. Зи была наповал сражена высоким, красивым юношей с длинными волосами, увидев его одиннадцатилетней девочкой. Они сразу подружились, несмотря на разницу в возрасте. С ним было легко и приятно общаться. Он не заносился тем, что почти на семь лет старше Зи, а всегда находил время для общения с ней и Томом, даже организовывал увлекательные игры. То, что он стал первой любовью Зиночки, было неудивительно, но она была умна и рассудительна. Немножко поплакав по вечерам в подушку, решила, что такой красавец не для неё. Ей нельзя растрачивать своё время и силы на несбыточную любовь, у неё здесь другая цель. С тех пор Зи относилась к Филиппу, как к брату, строго настрого запретив себе отвлекаться на грешные мысли.

Зи росла и развивалась на глазах у Филиппа. Она была милым и умным ребёнком. Он не раз ловил себя на мысли, что разговаривает с ней на равных, делясь своими несложными проблемами, иногда, получая от Зи очень ценные советы.

Когда же ей исполнилось четырнадцать лет, юноша заметил за собой некую странность: если ему не удавалось увидеть Зи день-два и пообщаться, то он не находил себе места. Но стоило, встреть девушку: бегущей на занятия, гуляющей в саду, играющей на фортепиано – настроение резко менялось, сердце радостно подпрыгивало, жизнь казалось яркой и красочной. Когда же Зи начинала петь, аккомпанируя себе на фортепиано или гитаре, не замечая никого и ничего вокруг, Филипп тоже не замечал никого и ничего вокруг. Он погружался в чарующий голос и находился в полной прострации.

Конечно, он встречался с девушками, с некоторыми у него были даже интимные отношения. Но недавно он понял, что ему ни с кем так не интересно, как с Зи. Никто так хорошо не пахнет, как она. Никто, кроме неё, не заставляет его сердце бешено колотиться. Однажды они затеяли в саду состязания, упали и покатились по изумрудному газону. Зи на секунду прижалась к нему всем телом. Его будто молнией ударило, когда он ощутил волнующую упругость груди и разгорячённое борьбой, дыхание девушки. Вечером он долго не мог уснуть, вспоминая этот волнующий момент. Он жил надеждой, что Зи ещё немного повзрослеет, и, он сделает ей предложение руки и сердца…

Филипп прокашлялся, сколько раз он представлял себе этот момент, но никогда не думал, что на самом деле ужасно трудно произнести важные слова вслух.

- Зи, может, ты будешь удивлена, но, видишь ли,… Я тебя люблю. Будь моей женой, – ему казалось, что он теряет сознание.

Зи вскинула на Филиппа удивлённые глаза, он никогда не проявлял к ней явного интереса, как к девушке. Он был другом, настоящим другом, но.… Из глубины души выпрыгнуло то далёкое и детское чувство, что Зи так надёжно спрятала пять лет назад, приказав сидеть тихо и не высовываться. Она не верила своим ушам. Щёки девушки залились ярким румянцем, дыхание перехватило. Господи, неужели мечты сбываются?

- Я не понимаю, Филипп. Ты никогда не давал мне повода думать о тебе, как о возлюбленном, – сказала Зи дрожащим голосом.

- Я боялся. Ты младше меня, ещё учишься. Я хотел, чтобы ты сама сделала выбор. Я очень надеялся, что ты поступишь правильно.

Зи закрыла глаза, вспоминая их отношения последние годы. Рассудительность девушки и тут проявила себя. Раньше Филипп приводил с собой на семейные вечеринки девушек, считая это в порядке вещей. Но в последний год, она не припоминает ни одной девушки, которой бы он оказывал знаки повышенного внимания. Может это действительно правда, и он её любит? Сердце Зи начало медленно падать вниз. Господи, неужели это правда.

Она села на кровати посмотрела на Филиппа дерзким взглядом и сказала:

- Поцелуй меня.

Этот поцелуй покажет, как она должна будет поступить. Конечно, за ней увивались мальчики, назначали свидания и всё такое, но они ей были неинтересны, а уж о поцелуях и речи не шло. Но она знает, как должен поцеловать возлюбленную мужчина, знает, она сразу всё поймёт, уверенно думала Зи.

Филипп смотрел на неё и не мог отвести взгляд. Если бы она знала, как давно ему хотелось ощутить вкус её губ, прижать к себе, вдохнуть аромат её тела… Он подвинулся к ней поближе, провёл рукой по распущенным, пушистым волосам, взял за подбородок, легонько приподнял его и нежно коснулся губами её губ. Он хотел поцеловать Зи нежно и ненавязчиво, но не рассчитал свои силы, его обдало жаром, он не мог и не хотел оторваться от этих губ. Он целовал Зи горячо, страстно и требовательно. Зи впервые в жизни ощутила не просто нежный поцелуй, а поцелуй страстного мужчины, который любит и желает ее.

Филипп медленно положил её на подушку, не переставая целовать. Оторвался от губ и продолжил целовать в шею, спускаясь к вырезу сорочки. Никогда в жизни Зи не испытывала таких сладких ощущений. Невероятная истома разлилась по всему телу, ей хотелось, чтобы это продолжалось вечно, она выгнула спину и издала сладкий вздох. Филипп уткнулся лицом в упругую девичью грудь. Желание накатило с такой силой, что он испугался. Стиснув зубы, он огромным усилием воли оторвался от Зи, дрожа каждой клеточкой тела. Он старался ровно дышать, но это плохо получалось. Зи открыла затуманенные глаза, посмотрела на Филиппа.

- Ты, правда, меня любишь? – она опять села в кровати и приблизила своё лицо к лицу Филиппа.

- Господи, если бы ты знала как, – прошептал тот. Её полуоткрытые губы были так близко.

Он видел, что Зи невинна. Поэтому ужасно боялся оттолкнуть её своей более зрелой страстью, испугать, разочаровать. Он не сразу понял, что Зи сама целует его, неумело, но страстно. Через секунду она откинула одеяло и осторожно, чтобы не нарушить трубочки, прикреплённые к её рукам села ему на колени, свесив стройные длинные ноги вниз. Филипп застонал и прижал её к себе:

- Боже, Зи, что ты делаешь? Я с ума сойду.

- А я этого и хочу, - сказала Зи и осторожно обвила руками шею Филиппа.

- Боже, дай мне силы, - простонал он и начал покрывать Зи страстными поцелуями.

Зи расстегнула ворот рубашки и ласково погладила, покрытую шелковистыми волосками, грудь Филиппа. Если бы он только знал, как давно ей хотелось это сделать. Чувствуя на себе сильные руки Филиппа, горячие обжигающие поцелуи, Зи была по-настоящему счастлива.

В палату неожиданно заглянула медсестра. Она деликатно кашлянула, увидев захватывающую картину.

- Прошу прощения, молодые люди. Зи, тебе нужно сделать анализ крови.

Она внимательно осмотрела руки девушки. Ох уж эта молодежь! «Ну, слава Богу, всё в порядке, иголки и трубки на месте, хорошо ума хватило от страсти их не выдернуть. А страсти по всему видать много»,- подумала медсестра, но не высказала свои мысли вслух. Здесь нравоучения делать было не принято.

- Я выйду на минутку, - сказал Филипп и пулей вылетел в холл.

Он весь дрожал, ему хотелось окунуться в ледяную воду. Ни одна девушка, которых он уже познал не пробуждала в нём такую дикую страсть. Он подошёл к окну и прислонился лбом к стеклу, стараясь успокоиться. А Зи? Он не ожидал от неё такой смелости.

Через пятнадцать минут Филипп показался в палате, вполне владеющий своими чувствами. Он опять сел рядом с Зи и взял её за руку, немного помедлил, а потом надел на палец довольно дорогое обручальное кольцо и весело сказал:

- После того, как ты меня соблазнила, ты просто обязана стать моей невестой. Когда ты поправишься, мы назначим день свадьбы.

Зи с восторгом смотрела на свою руку, украшенную обручальным кольцом, доказательством любви Филиппа.

- Когда я поправлюсь, - эхом повторила она. – Поправлюсь ли?

- Что ты, Зи, обязательно поправишься. Иначе я умру вместе с тобой, – горячо сказал Филипп.

Посмотрев на Филиппа, Зи увидела в его глазах слёзы. Он не врал.

 

***

Лиза пришла в ужас, увидев плачущую Зи. Она бросилась к ней.

- Зи, милая, дорогая, что случилось? – Лиза гладила её волосы, вытирала мокрые щёки.

- Сегодня приходил Филипп. Он сделал мне предложение. Я так люблю его. Давно люблю. И вот, когда мои тайные мечты сбылись, я могу умереть, не узнав радости любви и материнства. Я так хочу быть его женой. Так хочу, так хочу, – она вдруг перестала плакать, на минуту в её глазах сверкнула решительность. - Лиза, родная, я не сдамся, я не умру, я буду бороться, я сильная, ты же знаешь, я сильная, - она смотрела на Лизу заплаканными глазами, ища в её взгляде подтверждение, что она действительно не умрёт.

Женщина из последних сил держала себя в руках, чтобы самой не разрыдаться. Правильно ли сделал Филипп, сделав предложение Зи в такой момент?

Зи вытянула пред Лизой руку с обручальным колечком:

- Посмотри, какое замечательное колечко. У Филиппа отличный вкус, именно о таком я мечтала.

- О, Зи, я так рада за тебя! – искренне воскликнула Лиза, разглядывая оригинальное колечко. – Мне очень нравится.

Она вытянула руку и показала своё колечко, с которым никогда не разлучалась. Обе на мгновение застыли, любуясь и сравнивая символы любви.

- Девочка моя, я рада за тебя. Ты поправишься, верь мне. Мы сыграем шумную свадьбу, на которой соберётся вся наша многочисленная родня.

- Ты, правда, веришь в моё выздоровление?

Лиза уверенно закивала головой, потом радостно сообщила:

- Зи, я принесла тебе хорошую новость, едет мама Нюся. Она будет твоим донором.

Лизу долго мучили сомнения, говорить ли Зи, что донором будет мать или скрыть этот факт от дочери.

- Мама, донором? – глаза Зи стали круглыми, - не понимаю.

- Знаешь, только почка матери может быть совместима с твоим организмом и работать нормально, - пояснила Лиза.

- А мама Нюся умрёт?! Нет, нет, я не согласна. Это, если человек погибает в аварии и его уже нельзя спасти, тогда другое дело, а убить маму, - Зи была на грани истерики.

- Успокойся, Зи, успокойся, мама тоже будет жить. При правильном питании и применении некоторых лекарств, а может и без них, вы сможете жить очень долго обе.

- А разве можно жить с одной почкой? – удивилась Зи.

- Можно. Это я тебе, как врач говорю. Мама будет здесь завтра. Пройдёт обследование, хирурги назначат день операции, и вы обе побежите по своим делам, - Лиза засмеялась, поверив своим словам.

Лицо Зи озарилось счастливой улыбкой:

- Боже правый, мама Нюся меня спасёт, - и она опять заплакала, теперь уже от зримой надежды на выздоровление.

Лиза и Патрик, вечером уже в постели, обсуждали свои финансовые дела. Они были небедными людьми, но понимали, что им придётся залезть в долги, оплатив операцию Зи. Обеспечив ей достойный послеоперационный уход, а ведь могут быть и осложнения. Лиза как всегда волновалась больше, чем нужно.

- Успокойся, Лиз, я завтра всё улажу в своём банке. Ведь мы клиенты этого банка многие годы, ни разу не подводили, если брали кредит. Так, что нас не оставят в беде. Ведь мы люди состоятельные, платежеспособные и обязательные.

- Да, да я надеюсь, - Лиза поняла, что её страхи, действительно, напрасны.

Их ситуация не безвыходная. Они платёжеспособны, и банк им не откажет в помощи.

Он немного помолчал и сказал:

- Сегодня мне медсестра сказала, что застала страстную сцену между Филиппом и Зи. С одной стороны здесь страшного ничего нет. Но боюсь, что они от отчаяния могут натворить глупостей.

- Что ты имеешь в ввиду? - Лиза с тревогой посмотрела на мужа.

- Я имею в виду секс, Лиз. Молодые, горячие. Зи может справедливо думать, что…, что…- он с трудом заставил себя выговорить это слово, - умрёт, поэтому захочет узнать, что «это» такое.

- Патрик, как ты можешь такое говорить? – воскликнула Лиза.

- Поставь себя на её место, – не сдавался он.

Лиза задумалась на какое-то время.

- Да, ты прав, - неохотно признала она.

- Может поговорить с ними? - спросил Патрик.

- Не знаю, – неуверенно сказала Лиза. Ну, даже, если это и произойдёт между ними, что здесь такого? Все рано или поздно молодые люди вступают в интимные отношения. Филипп серьёзный парень. Он не обидит Зи.

- Вообще-то, я тоже в этом уверен, но всё равно как-то тревожно. За это время Зи стала мне дочерью, и я как отец переживаю, что она может потерять свою невинность.

Лиза ничего не сказала, она примостилась у Патрика на плече, что тут скажешь.

***

Патрик с самого утра решил зайти к управляющему крупным банком и решить все финансовые дела, чтобы потом не возникло никаких непредвиденных трудностей.

Мистер Джонсон внимательно выслушал, чего хочет клиент, а потом начал говорить вкрадчивым голосом:

- Видите ли, мистер Кларк, я думаю, что вам вовсе не нужно брать у нас заём на такую сумму. Дело в том, что недавно на ваш счёт поступила солидная сумма, которая, надеюсь, решит все ваши финансовые затруднения.

- Извините, не понял, - Патрик приподнялся на стуле. – Поясните, пожалуйста.

- Один доброжелатель перевел на ваш счёт полмиллиона долларов. Я думаю вам незачем брать кредит, – любезно разъяснил управляющий.

Патрик не мог поверить в то, что услышал. Нет. Это какая-то ошибка. Вдруг ему пришла в голову мысль, он прищурил глаза и вежливо сказал:

- Не откажите в любезности, мистер Джонсон, назовите мне фамилию этого щедрого человека, – а сам подумал. – Вот здесь сейчас и выяснится ошибка.

- Извините, мистер Кларк, к сожалению, я дал слово клиенту не открывать эту тайну. Сами понимаете, мы очень заинтересованы в таких клиентах, – извиняющимся тоном, сказал управляющий.

- Вы хотите сказать, мистер Джонсон, что на мой счёт перевели полмиллиона долларов и вы не знаете, кто это сделал? Или не хотите сказать?

- Я не имею права разглашать тайну. В интересах клиента я должен хранить молчание, - управляющий был явно смущён.

- Мистер Джонсон, мы знакомы больше двадцати лет, о каком недоверии может идти речь? - Патрик повысил голос, хотя его знали как сдержанного человека.

- Мистер Кларк, успокойтесь, всё очень законно и никакого криминала здесь нет, - управляющий волновался не меньше клиента. Он предвидел, что мистер Кларк не возьмёт просто так деньги.

- Ах, вы уже о криминале заговорили! - Патрик подскочил и забегал по кабинету. - Вот и отправьте эти деньги тому, кто их прислал. Кто у нас в Америке переведёт кому-то полмиллиона просто так? Это грязные деньги. Я подам в суд на ваш банк, на ваши незаконные действия. При слове суд, мистер Джонсон сдался.

- Патрик, прошу вас, сядьте я вам всё объясню.

Патрик сел, стараясь успокоиться.

- Деньги перевёл ваш родственник – Глеб Волков. Вы знаете такого?- спросил управляющий.

- Да, это брат моей жены, он не так давно живёт в Америке, - медленно ответил Патрик.

- Он русский?

- Да, русский. А откуда у него такие деньги? – Патрик не понимал. Он задумался.

Он знал, что Глеб очень успешно занимается компьютерными программами. Видел, что живёт семейство Волковых очень даже хорошо. У Глеба и Ульяны дорогие машины, дети обучаются в престижных школах. Ещё он вспомнил, что год назад была выставка картин, которую помогли устроить Глебу новые друзья, и она имела грандиозный успех. Картины хорошо раскупались, о них долго писали все газеты. Фотографии Глеба были на первых полосах. Но у Патрика даже в мыслях не было расспрашивать родственника о его истинных доходах. С тех пор, как они первый раз пожали друг другу руки, Глеб для него стал больше, чем друг. Да что греха таить, он просто искренне восхищался им. Не каждый сможет подняться, что называется, из пепла.

Управляющий тронул его за плечо.

- Не переживайте мистер Кларк. Мистер Волков законопослушный гражданин, исправно платит налоги и доходы у него законные. Мы проверяли, - управляющий облегчённо вздохнул, видя, что Патрик успокоился.

- Извините, за мою несдержанность, мне надо идти, - Патрик направился к двери.

После того, как за Патриком захлопнулась дверь, управляющий упал в кресло и вытер со лба пот.

 

***

Через полчаса Патрик сидел в мастерской у Глеба, тот работал над картиной и нехотя оторвался от работы, но, видя волнение друга, окончательно забыл о своих творческих планах.

- Патрик, что случилось? – Глеб сам начал волноваться.

- Глеб, ты перевёл на наш счёт деньги? – Патрик посмотрел Глебу в глаза. Тот вздохнул.

- Я же просил управляющего, сохранить это в тайне, - Глебу было неприятно.

- И ты думаешь, я спокойно отреагирую, узнав о том, что мне на счёт свалилось полмиллиона долларов? – Патрик вплотную подошёл к Глебу. - Ты меня за дурака держишь?

- Извини, Патрик, я не хотел тебя обидеть, ни в коем случае, - Глеб виновато посмотрел на гостя.

- Ты понимаешь, какая это сумма!? Нет, мы не можем принять эти деньги. Здесь так не делают! - Патрик мотнул головой в знак протеста и забегал по мастерской.

Лицо Глеба стало суровым, взгляд жестким, он расправил могучие плечи.

- Не можешь? Ты, американец хренов! У вас так не делают! Не делают!? Забыл как мне, нищему калеке, протянул руку помощи? Забыл, как купили мне компьютер и подарили мне не каких-то полмиллиона, а целый мир? Забыл, что благодаря вам, наша семья вылезла из нищеты? Забыл, что благодаря вам я женился на Ульяне и безумно счастлив? Забыл, что благодаря вам я знаменитый художник и программист. Да, я зарабатываю бешенные, просто сумасшедшие деньги? Забыл, что тебе и Лизе наша семья обязана всем тем, что мы сейчас имеем? - он на костылях легко приближался к Патрику, потом твёрдо встал на ноги, откинул костыли и схватил Патрика за грудки.

Патрик не ожидая такого поворота событий, растерянно спросил.

- Ты драться со мной будешь?

- Буду, у меня руки сильные! - Глеб зло смотрел ему в глаза, потом оттолкнул Патрика и остался, твёрдо стоять на ногах.

У Патрика вдруг зачесался нос, и защемили глаза. Он вспомнил поговорку, которая культивировалась в Лизиной семье «Да не оскудеет рука дающего».

- Покупка компьютера, для нас с Лизой ничего ни стоила. Мы искренне рады, что вы так хорошо устроились, – миролюбиво сказал Патрик.

- Глупый, разве мы можем поступить иначе? Мы всё решили на семейном совете. Никто из семьи Волковых ни на секунду не усомнился в правильности решения, никто не пожалел ни цента для Зи. Ты мне веришь? Я буду просто счастлив, если эти деньги спасут кому-то жизнь. Да еще, если это жизнь Зи, - Глеб резко глянул на Патрика.

- Глеб, пойми меня правильно, это не компьютер за каких-то две тысячи доларов, это целое состояние! – Воскликнул Патрик.

- А как бы поступил ты, если бы у тебя было много, очень много денег? Ты бы даже не знал, что делать с этими деньгами. Неужели, ты не пришёл бы мне на помощь? – Глеб в упор, не мигая, смотрел на Патрика.

- Не знаю, - замялся тот.

- Знаешь, Патрик, знаешь! Вы с Лизой поступили бы также, а твоя тётя Джени отдала бы мне свою почку.

Патрик опустился в кресло, разговор измотал его.

- Налей коньячку, - попросил он Глеба.

- Извини, я же не пью, только сок, - Глеб мысленно ругал себя, что не держит у себя дежурную бутылку спиртного.

- Ладно, пусть сок. Как я всё объясню Лизе? – Патрик вздохнул.

- Лиза поймёт, сама такая, - заверил его Глеб.

Глеб работал до позднего вечера в мастерской. Он не мог расстаться с новой картиной, над которой начал работать. Такой, казалось бы, нелёгкий разговор воодушевил его. Раздался телефонный звонок, он нехотя взял трубку.

- Глеб, здравствуй!

- Здравствуй, Лиза, - он весь сжался, приготовившись опять оправдываться.

- Спасибо, Глеб. Спасибо. – В трубке послышались гудки.

Глеб вздохнул с облегчением, Лиза права, к чему лишние слова.

 

***

Нюся в самолёте летела к своей Принцессе. Она прижала к груди сумочку с деньгами и закрыв глаза, стала вспоминать события последних дней. Новость, что Зиночка умирает, облетела Берёзки в считанные часы. Люди, когда-то презиравшие семью Чуриловых, теперь откровенно гордились своей соотечественницей. Правда, были и завистники, но как же без них. Семья Чуриловых за эти годы крепко стала на ноги, стала авторитетной в глазах жителей посёлка. О них шла слава далеко в округе. Чуриловы не только крепко стояли на ногах, но ещё и оказывали помощь нуждающимся.

Палыч дал многим людям работу, открыв свой маленький заводик, по переработке древесины. Завод был небольшой, но приносил очень даже приличный доход. Для людей посёлка появились новые возможности. Теперь люди были независимы от начальника колонии и имели право выбора. Палыч за свой счёт построил в посёлке баню, в которой так нуждалось население и которую так не хотело строить начальство колонии. И за посещение бани Палыч не брал с народа ни копейки. Дров вон вокруг сколько, топи да не ленись! Старики на него просто молились. Как русскому человеку без бани?

Палыч отремонтировал клуб и оборудовал его по последнему слову техники. Привез откуда-то нового заведующего клубом, который отлично знал своё дело и владел чуть ли не всеми музыкальными инструментами. Платил ему Палыч тоже из своего кармана, арендуя клуб у колонии. Теперь дети играли в клубе в компьютерные игры и отплясывали на дискотеках. У поселковых детей появился кружок танцев и пения. Заработали библиотека и видеотека.

Теперь Палыча почитали больше, чем начальника колонии. А как любили все смотреть видеокассеты с выступлениями Зиночки! Престарелое и малолетнее население собиралось в клубе и просило Палыча покрутить им кассету, присланную из Америки. Палыч с гордостью вставлял кассету в видеомагнитофон и комментировал события, происходящие на другом конце земли. Бабушки ахали, охали, утирая слезу, гордились вместе с отцом. Подрастающее поколения восхищалось и верило в то, что чудеса в жизни всё-таки бывают.

Узнав печальную новость, никто не остался равнодушным к судьбе Зиночки. После обеда к роскошному дому Палыча потянулся поток людей. Все несли деньги, кто, сколько мог. Даже дети несли свои нехитрые сбережения. Нюся и Палыч сидели на крыльце и не знали, что им делать в таком случае. И как взять? И как не взять? Они были сильно тронуты, что люди разделили с ними горе.

Все вели себя по-разному, кто молча отдавал деньги, прося не обидеть. Кто присаживался рядом, расспрашивал о том, что будут делать Зиночке и как.

А когда Нюся сообщала, что отдаёт Зиночке почку, люди стали смотреть на неё как на святую.

На следующий день, несмотря на ранний час Палыча и Нюсю провожало почти всё население посёлка. Некоторые сердобольные женщины совали в машину пирожки, жареное мясо, фрукты, забыв, что Палыч и Нюся состоятельные люди...

Нюся очнулась от дум, когда объявили, что самолёт заходит на посадку.

 

***

Палыч вёл машину, выполняя движения как автомат, мысли его были далеко. До дома оставалось километров пятьдесят. Он вспомнил, что от самой Москвы ни ел, ни пил и не ходил в туалет. Есть не хотелось, но в горле пересохло. Он залпом осушил почти бутылку минеральной воды и поспешил в заросли кустарника, вспомнив о нужде. Подходя к кустам, Палыч услышал, какое- то попискивание.

- Господи! Галлюцинации какие-то, - подумал он и приступил к прозаичному занятию, закрыв глаза и размышляя о том, как интересно устроен человек - должен есть и нуждиться.

Вдруг, он даже не увидел, а почувствовал, что под кустом шевелится какая-то кучка, присыпанная листьями. Он замер, вглядываясь.

- Змея, наверное, - произнёс он вслух, отступая назад. В этот момент опять, что-то пискнуло, и кучка слабо зашевелилась. Палыч взял палочку, боязливо приблизился и раздвинул листочки, опасаясь, что оттуда выпрыгнет зверёк или гадюка. То, что он увидел, заставило его застыть на несколько минут.

На земле, присыпаный листьями, лежал ребёнок. Видно, он недавно родился и был очень слабый, так как не плакал, а только попискивал. Палыч внимательно оглядел место, где лежал ребёнок. Листва, прикрывающая тельце ребёнка привяла. Значит, ребёнок здесь находится несколько часов. Он был, завёрнут в какую-то тряпку неопределённого цвета, которая насквозь была мокрая.

Палыч дрожащими руками взял ребёнка, принёс его к машине. Почему-то положил на тёплый капот, видимо, делая это инстинктивно, развернул тряпку. Это была девочка махонькая, голубоглазая. Удивительно, но личико обрамляли светлые кудряшки. Девочка еле сучила ножками и ручками, издавала слабые звуки, похожие на мяуканье.

Палыч бегал вокруг капота, стараясь, успокоится. Он матерился, бил себя по щекам, притопывал и размахивая от злости и досады. «Да, что ж такое творится на земле-матушке? Как дитё живое можно на верную погибель оставить?»

Наконец, через какое-то время, он стал здраво рассуждать. Снял с себя майку и свитер. В машине больше ничего подходящего не было, завернул девчушку, а это он умел хорошо делать. Положил её на сидение рядом с собой и тронул машину с места. Видно согревшись, ребёнок всю дорогу спал.

 

***

Палыч въехал в родной посёлок в шесть часов вечера и сразу поехал к местной фельдшерице. Жители возились в своих сараях и огородах.

Сердобольная женщина давно была на пенсии, но продолжала работать и в помощи не отказывала никогда и никому, за время своей тридцатипятилетней работы в посёлке. Несколько раз в последнее время, она порывалась уйти на пенсию, но молодёжь больше месяца на её должности не выдерживала. Всем хотелось иметь законный выходной и спать всю ночь, а в посёлке случалось всякое: рождались и болели дети, хворали старики, умирали люди, ломались кости, да и других мелких напастей хватало. В любой ситуации, все без раздумья бежали к Кире Ивановне, зная, что она спасёт, утешет, пожалеет, не откажет в помощи и дельном совете. В любое время суток, фельдшерицу можно было увидеть несущуюся по посёлку с фонендоскопом в руках. И если кто любопытный, её окрикивал:

- Кира Ивановна, куда несёшься?

- К больному на вызов, - отвечала, озабоченно махая рукой Кира Ивановна и бежала дальше.

Она не ходила, а бегала. Наверное, Бог не отнимал у неё здоровья потому, что люди так нуждались в ней. Вот и сейчас Палыч стоял перед её дверью, держал драгоценный свёрток в руках и от потрясения не отпускал кнопку звонка.

Кира Ивановна открыла дверь, сняла руку Палыча со звонка, тревожно заглянув в лицо, спросила:

- Ты чего, Палыч, стряслось чего опять?

- Нашёл. В лесу. Лежала там. Я по нужде вышел, а она лежит, прямо на земле, листьями прикрытая, - он протянул Кире Ивановне свою находку.

Она взяла свёрток и прошла в комнату, Палыч поплёлся за ней. Развернув свитер и майку, Кира Ивановна ахнула, увидев, чуть живого ребёнка. Но профессионализм тут же взял верх над эмоциями. Она ощупала тельце девочки, прослушала грудь, спинку, заглянула в рот, вздохнув, сказала:

- Хорошая девочка, здоровенькая, только ослабла сильно, - сообщила она Палычу через минуту, проведя осмотр.

Молча кинулась к телефону:

- Ирочка, иди сюда со своей Настей! Здесь дитё, срочно надо покормить, а то помрёт, - кричала Кира Ивановна в трубку.

- А ты, Палыч, звони в милицию, - обратилась она к Чурилову.

Племянница Ирочка жила рядом и совсем недавно родила девочку Настеньку. Молока у неё было более, чем достаточно. Ирочка не заставила себя долго ждать, уже через пару минут кормила найдёныша. А Кира Ивановна причитала:

- Это счастье, что Ирочка, кормящая мать. Корми, милая, корми. Бог пошлёт тебе за это, – она находилась в шоке, на веку разное пришлось повидать, но чтобы дитя в лесу кинуть….

Милиция приехала только на следующий день. Весь посёлок собрался у клуба и гудел, смакуя новость. Палыч был спокоен, для себя, все, решив: он оставит у себя девочку, это им с Нюсей сам Бог послал. Жена не будет возражать, он знал точно. В приют он ребёнка не отдаст. Теперь он богатый человек, может позволить себе ещё одного ребёнка. Он горько усмехнулся, качая ребёнка в коляске, что осталась от последней дочери.

С речью выступил молоденький участковый. Он должен выслушать все стороны «за» и «против» прежде, чем передавать документы на отцовство, то есть усыновление.

- Граждане, что вы думаете об этом человеке? Можно ему доверить ребёнка на воспитание? – продолжил он свою речь.

У Палыча всё похолодело внутри, а вдруг, что плохое скажут? Толпа на мгновение замерла, а потом послышались крики:

- У него самого четверо детей, все ухожены!

- Мужик состоятельный!

- Он серьёзный, бизнесмен!

- Воспитает, это счастье ребёнку выпало!

- У него не пропадёт!

- Он не обидит, у него своя дочка в Америке - артистка! Он и эту выучит!

- Мы все «за»!!!

Участковый только глазами по толпе водил. Он давно знал Палыча, ещё когда тот болел и бедствовал. Был много наслышан о нём, но сталкиваться по каким-либо вопросам не приходилось. Честно говоря, он не ожидал такой дружной поддержки.

- Её же грудным молоком кормить надо, - высказал он последнее сомнение.

- Так сейчас можно и искусственно вскормить, не у всех матерей молоко есть, - подал голос в свою защиту Палыч.

- Я буду кормить, как свою, эту девчушку, молока на двоих хватит. С голоду не помрёт, а там, что Бог даст, - подала голос Ирочка.

Все взгляды устремились на молодую женщину.

- Ты уж постарайся, Ирина, - сказала пожилая женщина, - я тебе молоко носить буду.

- А я – яйца, у меня куры свои, - послышалось из толпы.

- А я творожком снабжать буду.

- А я - сметанкой, - со всех сторон слышались предложения о помощи.

- Да что вы, люди добрые, я же не с умыслом! - растерялась Ирина.

- Так и мы не с умыслом, от чистого сердца, - откликнулись женщины.

Палыч не выдержал и прикрикнул.

- Бабоньки, я ведь не бомж какой, сам смогу дитя обеспечить и прокормить!

- Не обижайся Палыч, мы действительно от чистого сердца, ты вон, сколько для посёлка сделал. Мой мужик у тебя работает, горя теперь не знаем. Не уж то не поможем.

Все одобрительно загудели. Палыч оглядел народ. Ведь раньше ничего кроме водки и сплетен не знали, а чтобы вот так дружно помогать кому-то!?

Он вспомнил, как прошлый год всем посёлком трактористу Саньке кровь сдавали, когда у того заражение начиналось, после пореза железкой. Как ремонтировали новую железную дорогу до ближайшей колонии, по старой ездить было невозможно.

Как бабе Тосе сарай новый строили, когда у неё старый сгорел да ещё вместе со скотиной. Как люди привели ей на подворье: кто козочку, кто ягнёнка, кто курочку, заполнив его новой жизнью. Баба Тося плакала от благодарности.

А ещё вспомнил, как строили всем миром церковь. И стоит она на пригорке, возле леса ладненькая и пригожая, играя золочёным куполком, приглашая на молитву. Вспомнил, как все несли, кто что может, украшая святыню. В домах у жителей посёлка нашлись иконы, кресты, распятия, которым теперь по праву место в церкви. Не жалели жители ни ковров, ни кружевных занавесок. День, когда батюшка приехал освятить церковь и отслужить первый молебен, был самым светлым и радостным в жизни посёлка. Он выдался солнечный, тёплый, ни одного облачка на небе.

Да, чудны дела твои, Господи!

Палыч опять обвёл взглядом толпу, перекрестился и поклонился людям. Все оторопело посмотрели на него.

- Спасибо, люди добрые, за поддержку и заботу. Я в долгу не останусь. – Сказал Палыч.

- Девчушку окрестить надо в новой церкви. Завтра и батюшка приедет, - вдруг спохватилась одна из женщин.

- Будь, по-вашему. – Сказал Палыч. - Крёстной Ирину возьмём, ну а я буду отцом крёстным и названным.

Палыч взял коляску с ребёнком и покатил её не спеша домой.

- Как девочку назовёшь? – услышал он вслед.

Палыч медленно повернулся к людям, немного постоял, размышляя, потом ответил:

- Анной назову, в честь жены, она у меня святая, - и зашагал прочь.

***

 

Нюсю поместили в палату, рядом с той, в которой находилась дочь. Она проходила необходимое обследование и была несказанно рада общению с Зиночкой: рассказывала поселковые новости, расспрашивала о жизни дочери в Америке. Они бесконечно жались и ласкались друг к другу. Говорили, говорили и не могли наговориться, на время, забыв, почему находятся в этой больничной палате и какое испытание им предстоит.

Никто из многочисленных родственников, постоянно находившихся рядом, не давали скучать и думать о плохом. Мать и дочь навещали постоянно. Лиза держалась изо всех сил. Ей было тревожно, в голову лезли плохие мысли. По вечерам она давала волю слезам, плача от своего бессилия. Патрик давал ей выплакаться. Иногда он намеренно её злил, чтобы Лиза покричала, потопала ногами, тогда ей становилось легче. Потом она виновато просила прощения за несдержанность и успокаивалась ещё на несколько дней.

 

***

Нюся пришла в палату к дочери. Сегодня врачи должны были вынести окончательное решение по поводу операции, установить день и время. Мать и дочь решили находиться вместе и узнать, что приготовила им судьба.

В палату вошёл хирург, с ним были Лиза и Патрик.

- Доброе утро Зи, доброе утро миссис Анна. - Врач галантно раскланялся. Зи коротко переводила матери слова доктора.

- Должен вам сообщить, - продолжил хирург, - что у вас редчайший случай, полная совместимость тканей. Это бывает крайне редко. У вас, миссис Анна почки в отличном состоянии. Мы думаем, что всё будет хорошо. Вы обе ещё долго проживёте, хотя и с одной почкой.

Нюся не понимала, серьёзно говорит доктор или успокаивает её.

- Доктор, - обратилась она к хирургу на русском языке, - я согласна отдать Зиночке обе почки, только бы она жила, - Нюся заплакала, закрыв ладошками своё полное лицо.

- Нет, мама я это не переведу, ни за что! У тебя есть дети, ты им нужна! - Зи тоже заплакала.

Доктор непонимающе смотрел на рыдающих пациенток, всё было так хорошо. Лиза быстро ему перевела и объяснила суть дела. Доктор подошёл к Нюсе, дружески похлопал по плечу.

- Миссис Анна, этого не понадобится. Для вас выдался действительно идеальный случай на совместимость. Вашим жизням ничего не угрожает, уверяю вас. Должен вам сказать, что ждать придется совсем недолго. Операция назначена на завтра.

Зиночка охнула и перевела слова доктора матери. Нюся тоже охнула, а потом облегчённо вздохнула. Слава Богу, всё уже решиться завтра. Неизвестное ожидание так утомительно. Было и страшно и радостно, что всё закончится, и, начнётся новая жизнь, а с ней и надежда на будущее Зиночки.

Целый вечер Мать и дочь веселили и успокаивали друг друга, старались не думать о плохом. Лиза была вместе с ними. Зашли пожелать удачи Глеб и Ульяна. Потом пришёл Том, и они спели с Зиночкой несколько романсов, чем взволновали Нюсю до глубины души и собрали на свой концерт весь свободный персонал больницы.

Позже всех, пришёл навестить Зи Филипп, специально выжидая, чтобы все разошлись и дали возможность побыть с любимой наедине. Он явился с букетом белоснежных лилий, которые сразу заполнили нежным ароматом палату.

Нюся сидела рядом с Зиночкой и удивлённо смотрела на Филиппа. Этот юноша был ей хорошо знаком. Они с ним всегда встречались в доме Риты и Александра, куда семейство Чуриловых приезжало погостить из России. Честно говоря, он ей очень нравился.

- Мама, я тебе не успела сказать, но я обручена с Филиппом. Он мой жених. Я думаю, вы знакомы, – смущаясь, сказала Зиночка.

- О! – протянула Нюся. – Очень приятно. Честно говоря, вы мне всегда нравились. Я буду рада вашему союзу. Мы отпразднуем шумную свадьбу, собрав всех родственников вместе.

Зи улыбнулась, точно также сказала ей Лиза, несколько дней назад.

Нюся ни на миг не усомнилась, что свадьбы может и не быть, если исход операции будет непредвиденным. Она твёрдо верила в счастье своей дочери.

- Вы знаете, я хочу побыть одна, перед завтрашним днём. Пойду в свою палату. Отдыхай, Зиночка, и не о чём не переживай. Всё будет хорошо. Утром встретимся. Спокойной ночи, милая.

Она поцеловала Зиночку в лоб, попрощалась с молодым человеком.

Филипп каждый вечер приходил к Зи. Они подолгу оставались одни. Несмотря на свой юный возраст, она сердцем поняла, что это её единственный мужчина и другого ей не надо. Они подолгу беседовали, а потом с наслаждением целовались. Зи впервые открыла для себя мир отношений между мужчиной и женщиной. Она, конечно, знала, что происходит, когда двое любят друг друга и откуда берутся дети. Но до поры, до времени, это её абсолютно не касалось. Теперь же она старалась не думать о ноющей боли чуть выше поясницы и с юношеской пылкостью отдавалась новым ощущениям, возможно в последний раз…

Каждый поцелуй, каждое прикосновение, отзывались в ней незнакомыми ощущениями. Приятными, удивительными ощущениями, которые хотелось испытывать ещё и ещё. Зи знала, что сегодня Филипп придёт обязательно, поэтому тщательно готовилась. Надела самую красивую ночную сорочку с кружевами, уложила красиво волосы, нанесла лёгкий макияж. Она действительно, была прекрасна. Филиппу хотелось не выпускать её из объятий. Он целовал её трепетно и страстно, стараясь держать себя в руках. После таких свиданий он долго не мог уснуть, горя желанием.

- Филипп, - прошептала Зи, – я хочу большего, чем поцелуи.

Филипп удивлённо уставился на неё, не зная, что сказать.

- Ты не хочешь стать моим первым мужчиной? – Зи заглянула ему в глаза, покрывшись ярким румянцем,– ведь когда мы поженимся, это произойдёт всё равно. Какая разница когда. Я же вижу, ты весь горишь от желания.

- О Боже, Зи! – воскликнул Филипп. – Неужели ты думаешь, что у нас не будет больше времени предаться первый раз любви, кроме, как в больничной палате?

- А вдруг не будет? - Зи подняла на Филиппа глаза, полные страха и отчаяния, – вдруг это последний наш вечер? Я хочу знать, что это такое. Я хочу умереть женщиной, познавшей любовь.

- Нет. Не говори так. У нас с тобой целая жизнь впереди. Мы будем венчаться в церкви. Приедут мои и твои родители. Ты будешь в белом платье. Мы поедем в свадебное путешествие. У нас будут дети: мальчик и девочка. Всё будет хорошо Зи.

- Ты не хочешь меня? – по-детски спросила она и закусила нижнюю губу.

- Зи, ты издеваешься надо мной! Я что, должен представить вещественное доказательство, моего безумного желания? – полушутя спросил он, чтобы разрядить тягостную обстановку.

- Представь, – хихикнула сквозь слёзы Зиночка и скосила глаза на джинсы Филиппа в области паха.

Тот сделал вид, что готов расстегнуть джинсы.

- Ой! Не надо, не надо! – испугалась Зиночка.

И тут же оба расхохотались.

- Зи, ты ещё такой ребёнок. Господи, да я буду последним подлецом, воспользовавшись твоим отчаянием. Поверь мне. Если бы мы сейчас преступили черту дозволенного, это не принесло бы нам радости, тем более тебе. У нас всё впереди. Я уверен в этом.

- Правда? Всё будет хорошо? – радостно спросила Зи.

- Обещаю, всё будет хорошо, – уверенно сказал Филипп.

Подходя к дому, Филипп наткнулся на Патрика, который нервно ходил по саду со стороны дома Риты и Александра. У него сложилось мнение, что тот его поджидал.

- Патрик, что-то случилось? – взволновано спросил Филипп.

Патрик посмотрел в глаза Филиппу и медленно сказал, чеканя каждое слово:

- А я хотел спросить у тебя, не случилось ли чего? Ты уже мужчина, Филипп и я вижу, что тебе нужны от Зи не только невинные поцелуи…- Патрик не успел закончить фразу.

- Патрик, за кого ты меня принимаешь? Я почти пять лет живу рядом с вами, сделал ли я, когда - нибудь, кому ни будь из вас плохо? Или вообще, совершил подлый поступок. Да, я люблю Зи, но это не значит, что я сразу должен тащить её в постель. Да, я хочу, чтобы она была моей. Это нормальное желание любящего мужчины, – глаза Филиппа горели, ноздри раздувались, казалось, ещё минута, и он полезет с Патриком драться.

- Прости, Филипп, ты должен понять моё волнение, ведь Зи, заменила нам дочь, - стал оправдываться Патрик, поняв, что опасения и страхи его были напрасны.

- Патрик, она сегодня сама меня попросила об этом. Но это было отчаяние, обречённой на смерть, неопытной девушки. Если бы я сделал это, я бы убил в ней надежду на выздоровление. А себя возненавидел бы за минутную слабость. А так, она осталась с верой, что у нас всё впереди и она обязательно поправится. А Зи - обязательно, слышишь, обязательно поправится!

- Ладно, Филипп, извини – похлопал его по плечу Патрик и пошёл прочь.

 

***

…Хирург уверенной походкой вышел к Лизе и Патрику, ожидающих в холле исхода операции.

- Операция прошла успешно, остаётся ждать, не мне вам объяснять, - сообщил он и устало посмотрел на супругов Кларк.

- Да, да, конечно, мы понимаем, спасибо доктор, - пожал Патрик руку хирургу.

И потянулись часы ожидания. Родственники ни на минуту не покидали Зи и Нюсю. Все по очереди дежурили возле их постелей. Не потому, что за ними был плохой уход, ведь они находились в дорогой частной клинике, а просто иначе и быть не могло.

Обе уже очнулись от наркоза, пришли в себя, слабо улыбались родным, стойко держались.

Патрик был в реанимационной палате вместе с Зи, а Лиза в такой же палате сидела с Нюсей. Она держала её за руку, рассказывая всякую чушь, чтобы отвлечь от ненужных мыслей. Но эта мужественная женщина не нуждалась в утешении, светилась какой-то тихой радостью.

- Лиза, зачем ты рассказываешь эту ерунду? Мысли мои далеко, а вернее все мои мысли в соседней палате, - Нюся посмотрела Лизе в глаза.

- У Зи всё хорошо, с ней Патрик, не волнуйся, - Лиза гладила её по руке.

- Да, я надеюсь, что у моей Принцессы всё будет хорошо. Лиза, поклянись мне, пообещай, что выполнишь мою последнюю просьбу, - Нюся неожиданно сильно сжала руку Лизы.

- Бог с тобой, Нюся, ты о чём? – испуганно посмотрела на больную Лиза.

- Лиза, я умираю. – Сказала Нюся, глядя Лизе прямо в глаза.

- Что-о-о? – Лиза не верила своим ушам.

- Не перебивай меня. Я знаю, что со мной что-то не так. Не могу объяснить, что-то треснуло, надломилось… - она вздохнула.

- Что ты говоришь, Нюся! Доктор сказал, что всё хорошо, - Лиза была в явном замешательстве.

- Лиза, я знаю, я чувствую. Я тебя умоляю, если со мной что случится, то пусть мою вторую почку Зиночке пересадят. Умоляю тебя. Лиза, обещай, - Нюся смотрела на Лизу в упор, лицо побелело, ей стало трудно дышать.

- О, Боже, Нюся, что ты говоришь? – всполошилась Лиза.

- Лиза, обещай. Обещай. Обещай…- Твердила Нюся.

- Клянусь, Нюся, Зи мне дорога, как дочь, ты же знаешь. Я для нашей девочки сделаю всё, - Лиза не зная почему, перекрестилась.

- Спасибо, Лиза, тебе за всё. Ты так много для нас сделала. Да поможет тебе Бог! Зиночка так талантлива, она обязательно должна жить, - Нюся закрыла глаза от усталости.

Лиза не знала, что делать. Видит Бог, она не хотела, чтобы так всё случилось.

- Лиза, последняя просьба. Палычу позвонить бы, я отдохну немного, потом набери мне его телефон.

Лиза сходила за сотовым телефоном, дрожащими пальцами набрала номер. Надо было самой раньше ему позвонить, но она обо всём забыла.

- Алло, Палыч, это ты? Извини, я тебя, наверное, разбудила. У твоих девочек всё хорошо, с тобой хочет поговорить жена, - Сказала Лиза и приложила трубку к уху Нюси.

- Палыч, родной, как дети? Как ты? – Нюся слушала отчёт мужа и кивала головой, - Палыч, наша Зиночка должна жить обязательно. Она талантлива. Как она поёт! У неё есть жених Филипп, ты его знаешь. Очень хороший парень. Они уже обручены. Я боюсь, что ей будет мало одной почки. Я очень боюсь, что с одной почкой она будет инвалидом. Врачи мне не говорят, но я думаю, что с одной почкой она не сможет петь. У неё не хватит сил с одной почкой. Ты меня слышишь, Палыч?

Она помолчала, слушая мужа, опять улыбнулась.

- Девочку говоришь, нашёл – это на счастье. Тебе сейчас нужна забота о ком-то, как никогда. Анной назвал в честь меня? – она всхлипнула от счастья. Её лицо в момент разговора просто сияло. Вытерев рукой слёзы, она продолжала:

- Ты уж прости меня, Палыч. Ведь в больнице о разном думаешь. Прости меня, поцелуй девочек. Я люблю тебя, Палыч, прощай. Прости меня, прости. - Она обессилено опустила руку с телефоном.

Лиза не могла понять, но ей казалось, что Нюся решила для себя что-то важное. Но что? Не может же она по собственному желанию умереть. Абсурд, какой-то. Господи, что же делать?

В этот момент Нюся потеряла сознание. Лиза закричала, зовя на помощь. Мгновенно появились врачи и медсёстры, оттеснили её в коридор. Она прислонилась к стенке и стала ждать, казалось, время остановилось. Из палаты выскочил расстроенный, озабоченный хирург, на бегу прикрикнул:

- В реанимацию, срочно!

Лиза схватила за руку другого врача.

- Что происходит?

- Мы теряем её, - буркнул тот.

Лиза села прямо на пол и погрузилась в транс. Она не помнила, как Патрик и медсестра отвели её в комнату для посетителей, сделали укол.

 

***

- Я не понимаю, анализы отличные, все данные в норме, почему остановилось сердце? Почему мы не смогли её реанимировать, хотя сразу приняли все меры? - Искренне недоумевал хирург, стоя перед расстроенным Патриком.

- Успокойтесь, доктор, на практике всё бывает, - Патрик старался, как-то его успокоить, хотя у самого было скверно на сердце.

- Не могу. Такое ощущение, что она сама не захотела жить. Вот так просто приказала себе – умри, и умерла.

Он взъерошил свои волосы.

- Так и было, - сказала Лиза. Она давно стояла у порога и слушала разговор, хотя мужчины её не замечали.

- Не понял, миссис Кларк, что вы хотели этим сказать? – хирург резко повернулся к ней.

- Она решила вторую почку отдать дочери, поэтому умерла, - бесцветным голосом сказала Лиза.

- Это невозможно, что вы говорите, - доктор был так расстроен от своей неудачи, что перешёл на крик, - вы же врач, это невозможно!

- Мы не можем, а она смогла, - спокойно пояснила Лиза.

Хирург обессилено опустился в кресло.

- Мистер Патрик, в баре виски, плесните мне немного, а то я взорвусь скоро, - махнул он рукой в сторону бара.

Лиза перехватила стакан у мужа.

- Вам нельзя пить, доктор, у вас сейчас операция, - она решительно посмотрела ему в глаза.

- Не понял, миссис Кларк?

- Вы должны пересадить вторую почку Зи. Нельзя упускать такой шанс. Неужели вы не понимаете, что мать приказала себе умереть, чтобы её дочь была полноценной женщиной, а не инвалидом с одной почкой? Неужели не понимаете, доктор? – С жаром говорила Лиза. Теперь всё в её руках. Она просто обязана убедить доктора пересадить Зи вторую почку.

Хирург закрыл лицо руками и погрузился в раздумье. Ему очень нравилось то, как мужественно себя вела, эта действительно талантливая девушка. Ему казалось, что даже в оперном театре, куда с женой ходил довольно часто, не слышал такого дивного голоса. А мать? Удивительно, на что способны эти русские, чёрт бы их побрал, эти неугомонные сердца. Вот женщина! Даже после смерти команды отдаёт. А ведь права! Она со второй почкой даже рожать сможет. Он неожиданно соскочил с места, забегал по комнате.

Готовьте операционную, - сказал он в переговорное устройство на столе, - мне плотный обед и горячий кофе. Потом он повернулся к супругам.

- Правильно! Такой шанс терять нельзя! - Он махнул рукой и выбежал из кабинета.

***

Вторая операция тоже прошла успешно. Молодой организм Зиночки быстро шёл на поправку. Родные никак не могли сообщить своей любимице о смерти матери, хотя девушка беспрестанно о ней спрашивала.

- Завтра, мисс Зи, вы можете встать с постели и потихоньку обследовать палату, - сказал хирург, навестивший девушку и осмотрев её.

- А можно, я навещу маму? – тут же задала вопрос Зи.

Лиза и доктор растерялись, не найдя быстрого ответа. Зи мгновенно учуяла неладное. Её давно не покидало предчувствие чего-то плохого. Что-то случилось. Ведь мама, если не могла прийти, то могла бы позвонить. И почему ей сделали вторую операцию, ничего толком не объяснив? Все как-то подозрительно себя вели.

- Доктор, что с мамой? Скажите правду, - Зи умоляюще смотрела на доктора.

По тому, как Лиза опустила голову и нервно сцепила руки, Зи поняла, с мамой что-то случилось. Доктор молчал, подбирая нужные слова, боясь, что его пациентка забьётся в истерике, а последствия нервного срыва могут быть непредсказуемы после такой сложной операции.

- Зи, ты сильная девушка, - начал доктор, - все твои родные были готовы всем пожертвовать ради тебя. Будь мужественной. Не дай никому из близких разочароваться в тебе. Твоя мама принесла самую большую и добровольную жертву.

- Мама? Что мама? – Зи смотрела не мигая.

- Она умерла, завещая тебе вторую почку, - горько сказал доктор.

- Но ведь первая операция прошла успешно? – отказывалась верить Зи.

- Да, очень успешно. Я не знаю, как с медицинской точки зрения это объяснить, но она просто не захотела жить. Весь организм функционировал нормально. Такое ощущение, что она сама остановила своё сердце. Иного объяснения её смерти я дать не могу. Нет никаких патологических отклонений, - доктор пожал плечами.

Зи закрыла глаза, оставаясь неподвижной. Она вся ушла в себя. Молчали и доктор с Лизой.

- А я ведь знала, что она так сделает, ведь она простилась со мной. Да, да она всё решила для себя, - Зи горько заплакала.

- Мама так восхищалась тобой. Она так хотела, чтобы ты и дальше занималась вокалом, выступала. Чтобы тебя знали в России и в Америке. Зи, она так гордилась тобой. Разве можешь ты её подвести? – Лиза всхлипнула.

Зи вдруг перестала плакать, встрепенулась, посмотрела на Лизу и доктора, прошептала:

- Клянусь! Жертва моей мамочки будет не напрасной. Я буду знаменита. Я оправдаю её надежды и веру в меня.

Хирург облегчённо вздохнул, он ожидал худшего.

 

***

Нюсю похоронили в Америке, так захотел Палыч. Он не поехал на похороны, не сказал младшим детям, что мама умерла. Пояснил её отсутствие просто:

- Мама не может сейчас приехать, ей надо долго лечиться. А мы будем жить и ждать.

Ему трудно досталось это решение. Как истинно русский человек, он считал, что каждый христианин имеет право быть похороненным в родной земле. Он был уверен, что Лиза и Патрик не отказали бы ему в просьбе похоронить жену на родине. Вопрос не стоял в деньгах. Они не взяли у Нюси даже тех сбережений, которые она привезла с собой. Денег Глеба с лихвой хватило на операцию и уход за Зиночкой.

Палыча удерживали Маша и Лиза. Они были очень привязаны к матери, которая для них не жалела, всячески баловала и во всём потакала. Отец решил, что девочкам будет слишком больно, когда они узнают, как умерла их мать. Они могут возненавидеть и без того страдающую Зиночку. Пусть думают, что мама в Америке на лечении. Позже когда девочки подрастут, он им всё расскажет.

Старший сын Игорь был рядом. Он разделил боль отца и понял мать, горько её оплакивая.

В день похорон, которые состоялись на чужбине со всеми почестями, Палыч пришёл к Кире Ивановне с бутылкой водки, чтобы помянуть жену. Не скрывая скупых мужских слёз рассказал, о том, что сделала его святая жена.

Вся семья фельдшерицы плакала вместе с Палычем. А на утро новость о смерти Нюси разнеслась по всему посёлку. Люди удивлялись, восхищались, недоумевали. Каждая женщина мысленно спрашивала себя: «А она бы могла так поступить?». Все оплакивали Нюсю, стараясь поддержать Палыча добрым словом. Долгие годы, проживая в грязи и нищете, презираемая окружающими, она сумела остаться самой собой, не ожесточиться, не разувериться в людях и в жизни. Ей потребовались годы, но она завоевала к себе уважение окружающих. При этом не перед кем ни лебезила, не заискивала. Не выставляла на показ богатство, обрушившееся на семью. Просто была женой, матерью, доброй христианкой, протягивающей руку нуждающимся людям. А теперь эта простая русская женщина вознеслась над всеми, совершив свой простой материнский подвиг.

Земля тебе пухом, Анна Чурилова, царствие тебе небесное!

 

***

Палыч не сломался перед очередным ударом судьбы. Погоревав, он как птица Феникс, восставшая из пепелища, окреп духом и с энтузиазмом взялся за новые дела. Ему нельзя было раскисать. Игорь оканчивал университет, ему нужно устраивать свою жизнь. А девочки? Разве они виноваты, что так получилось?

Нет, он не будет пить водку с горя и плакаться всем и каждому в жилетку. Хотя так тошно бывало на душе, что хоть волком вой… Нет, он не опозорит память жены недостойными поступками. Он не позволит своим детям опять испытать чувство унижения и стыда, пережить нищету. Он будет жить дальше, ради детей.

Первым делом он попросил женщину из посёлка, чтобы она занималась его девочками. Галина Николаевна, бывшая учительница, была на пенсии и с удовольствием возилась с детьми, не забывая учить всему, чему положено в их возрасте. Свои внуки были уже взрослые, жили далеко и наведывались к бабушке редко. Галина Николаевна вкладывала всю душу в воспитание Маши, Лизы и Анны. Он щедро оплачивал труд преподавательницы, хотя Галина Николаевна возилась бы с девочками и бесплатно. Среди поселковых женщин, нашёл Палыч и экономку, чтобы отдельно занималась хозяйством, так как сам с утра до вечера трудился.

Скоро в посёлке появилась мастерская народных промыслов. Он давно хотел открыть такое предприятие, зная способности русских умельцев. Дело приобрело нешуточный оборот и славу во всём мире.

Палыч поделился своей идеей с Глебом Волковым. Тот поддержал его предложение и открыл в Америке магазин «Русский сувенир». Поделки народных мастеров быстро и дорого раскупались. Палыч богател, но вместе с ним богател и народ Берёзок. Люди могли работать и в колонии, а в свободное время не пить и гулять, а зарабатывать доллары. А кому служба была не по нутру, работали у Палыча, который никого не обижал, исправно платил зарплату, записывал стаж в трудовые книжки. Теперь всем хотелось жить хорошо и комфортно. Люди знали, для чего работают.

Из соседних и далёких деревень потянулись народные умельцы к Палычу на поклон, прослышав о добром бизнесмене, который и работу всем дает, и деньги платит, и не обманывает.

Открылись маленькие мастерские и домашние уголки народных умельцев по всему району. И пошли в Берёзках расти частные дома, как грибы Устали люди жить в бараках и ждать милости от колонии. Теперь у них были собственные средства на строительство этих домов. Появился новый детский сад, словно игрушечный теремок между белоснежных берёзок. Школа творчества теперь была просто необходима, чтобы дети с ранних лет познавали секреты мастерства. Умение у талантливых мастеров перенимали.

Потянулись переселенцы с соседних районов, желая обосноваться в Берёзках, получить хорошую работу и жить достойно русскому человеку. Никому не отказывал Палыч в помощи, только с пьяницами вёл бой. Стал, посёлок расширятся, обрастать новыми улицами. И церковь стояла теперь не на краю посёлка, а почти в самом его центре, как и должно быть. И батюшка был уже не приезжий, а свой. Жил в добротном доме со всеми удобствами возле самой церкви.

***

 

После операции Зи медленно, но уверенно пошла на поправку. Дочь была рада, что мать похоронили в Америке, рядом с родителями Патрика. Она ходила на кладбище, приносила цветы. Ей казалось, что мама теперь здесь рядом, намного ближе, чем была в России. Зи часто плакала о ней, стараясь, чтобы никто не видел её слёз, но опухшие покрасневшие глаза, выдавали её страдания. Лиза пыталась утешить её:

- Зи, милая, нельзя так изводить себя. Если бы подошли мои почки, я бы тоже самое сделала для тебя.

- Тогда бы, я оплакивала тебя. Я не могу смириться с этой жертвой, Лиза, её могло бы и не быть, – отвечала Зи.

Через год Зи была здорова, хотя и оставалась под наблюдением врачей.

Но она не занималась больше дополнительно музыкой, ограничиваясь только занятиями в училище, не пела с Томом. Открыто игнорировала отношения с Филиппом, который не знал, как к ней подступиться.

Зи страдала. Как ни старалась она себя убедить, что не виновата в смерти матери, терзания и сомнения не давали ей спокойно жить.

Зи плакала почти каждый вечер. Сегодня ей было особенно горько. Она лежала на кровати и смотрела в большое открытое окно, через которое был виден сад, а слёзы градом катились из глаз. Воздушная занавеска, под слабыми дуновениями тёплого ветерка, слабо колыхалась. Вдруг Зи увидела за прозрачной тканью очертания женской фигуры. Она не испугалась, подумав, что Том решил развеселить её таким образом. Фигура от занавески отделилась и пошла по направлению к девушке. Зи окаменела, не в силах пошевелиться – это была мама Нюся. Она была очень красивая, улыбающаяся, в воздушных одеяниях. Подойдя к девушке, остановилась, печально глядя на неё, осторожно села на край постели. Зи почувствовала, как матрац немного прогнулся под тяжестью её тела.

- Мама, - прошептала Зи.

- Ты очень огорчаешь меня, Зиночка. – Одними губами прошелестела она и провела рукой по одеялу.

- Почему? – Спросила Зи.

Нюся встала, отошла немного от кровати и сказала:

- Мне так хорошо там на небесах. Посмотри, какие на мне красивые одежды. Но ты нарушаешь мой покой и моё счастье.

- Как нарушаю? Мамочка, что ты говоришь?

- Посмотри на мои одежды. Они всё время мокрые. Ты заливаешь их слезами, не даёшь мне ходить нарядной и красивой. Я всё время хожу в мокрых одеждах, мне очень плохо от этого. И ещё я не слышу твоего пения. Я так печалюсь, когда не слышу, как ты поёшь. Мне так грустно, что ты передумала стать певицей. Так грустно… - Она печально склонила набок голову.

- Но, мама, я так страдаю, что ты умерла из-за меня. – Прошептала Зи.

- Нет, не из-за тебя. Бог позвал меня к себе. Он вознаградил меня за все страдания на земле, а ты не даёшь своими слезами успокоиться моей душе и возрадоваться. Ты забыла, что обещала мне стать певицей. Если ты и поёшь в училище, в твоих песнях нет души. Ты огорчаешь меня. – На глазах матери показались слёзы, а воздушные одежды вмиг стали мокрыми.

- Мама! – Воскликнула Зи.

- Не плачь, доченька. Мне здесь так хорошо. Пой, Зиночка, пой, пой, пой… - говорила мама, исчезая за занавеской открытого окна.

Зиночка подхватилась с постели и кинулась за исчезающей матерью, но босые ноги угодили в лужу, образовавшуюся на полу. Она стояла посреди лужи, и ей казалось, что огромная тяжесть спала с плеч, вода освежила разгорячённый ум и излечила терзающуюся душу. На сердце стало легко и спокойно. Зи приложила руки к груди и запела «Аве Мария». С каждым словом, голос становился сильней и громче. Скоро чарующие звуки заполнили весь дом и сад.

Рита замерла у открытого окна с расчёской в руке, что это? Лиза отложила книгу, которую читала. Что это? Одиннадцать часов вечера... Патрик от неожиданности порезался, когда брился. Что это? Джени проснулась и лежала в постели, прислушиваясь. Редкие прохожие, остановились у ограды, не в силах сделать следующий шаг. Только Том безмятежно спал. Ему снился дивный сон, что Зи поёт в театре на огромной сцене, а он аккомпанирует ей на белом рояле.

Филипп сидел в саду, выкуривая сигарету перед сном. Услышав пение, как зачарованный, поднялся и пошёл на звук голоса любимой. Целый год никто не слышал пения Зиночки.

Все не сговариваясь, потянулись к комнате Зи, осторожно ступая, чтобы не нарушить пение. Лиза тихонько толкнула дверь. Зи стояла посреди комнаты, в длинной ночной сорочке, с распущенными белокурыми волосами и пела. Глаза смотрели в невидимую даль, лицо светилось неземным светом.

Окончив петь, она прошептала:

- Ты довольна, мамочка?

Лиза так же тихонько прикрыла дверь и подала знак, всем расходиться. Только Филипп долго ещё стоял под окном и смотрел на то место, где недавно стояла и пела Зи. Ему хотелось ещё раз услышать звук её голоса.

Больше Зи не плакала, она стала жить дальше, выполняя обещание данное маме Нюсе.

 

***

Прошло ещё три года.

В двух близлежащих домах, в которых проживали родственные семьи, с самого утра была суматоха. Сегодня здесь должно состояться радостное событие: Зиночка выходила замуж за Филиппа.

Приехали Вороновы из Москвы, Павел Павлович из Берёзок со всем своим семейством. Все были в радостном приподнятом настроении и немного перевозбуждены.

Над Зи колдовал парикмахер и визажист. Свадьбу решили праздновать в саду тёти Джени. У дома, где жили Рита и Александ тоже начали создавать сад. Джени руководила, а Ульяна и Рита воплощали её идеи в жизнь. В результате два сада объединились, представляя взору удивительное зрелище. Рита и Ульяна окружили заботой сестёр Зи. Им надели красивые платья, уложили волосы. Палыч не мог нарадоваться на дочерей. «Господи! Неужели я дожил до того светлого дня, когда отдаю первую дочь замуж. А ведь и остальные три – писаные красавицы. А Игорь? Как держится, как будто всю жизнь вращался в высшем обществе! Тоже красавец. Ах, Нюся, Нюся видишь ли ты с небес своих детей?» - Палыч горестно вздохнул.

К дому подъехали машины, которые должны были везти невесту в церковь. Зи появилась у парадной двери в фате и подвенечном платье, лицо сияло улыбкой.

- Поторапливайтесь. Филипп ждет в церкви. Палыч, ты не забыл, что должен будешь провести невесту через всю церковь к алтарю и вручить её жениху? – Мимоходом спросила Лиза. Она постоянно раздавала распоряжения и была очень взволнована.

Патрик стоял и зачаровано смотрел на свою воспитанницу. Больше всего на свете, он хотел сам подвести её к алтарю и вручить жениху. Но это право принадлежало её отцу. Что здесь можно было поделать? Он был счастлив потому, что была счастлива его любимая девочка. Он вспомнил их с Лизой свадьбу. Как быстро летит время.

Возле церкви собралось много друзей и знакомых, поклонников Зиночкиного таланта. Невеста, как и полагается, прибыла последней. Принцессой выплыла из Кадиллака. Палыч, смахнув слезу, взял дочь за руку, чтобы вести её по намеченному пути, как учила Лиза. Зи остановилась и обвела взглядом толпу, нашла глазами Патрика, громко крикнула:

- Где мой второй отец? – и помахала Патрику рукой.

Патрик от неожиданности растерялся и замер на месте. Палыч правильно оценил желание дочери. Иначе и быть не может. Пятнадцать лет Патрик был вторым отцом Зиночки, разве можно оставаться ему в стороне в этот знаменательный день.

- Патрик, не обижай нашу дочку, – улыбнулся Палыч.

Патрик видно ждал одобрения настоящего отца, боясь обидеть Палыча своим стремлением быть тоже рядом.

В церковь Зи вошла в сопровождении двух отцов, с гордостью держащих её под руки…

 

***

… В поселке Берёзки был страшный переполох. Весть, что приехала Зиночка с мужем на белом Мерседесе, быстро облетела посёлок. Новости носились по посёлку, обрастая новыми подробностями:

- Так Зиночка в Москву на гастроли приехала…

- В Берёзки специально заехала, будет концерт давать…

- Теперь она по всему миру знаменита…

- У неё контракты на многие годы вперёд…

- А муж все её дела ведёт, ни на шаг от неё…

- Дак, разве можно такую красавицу одну оставить?...

- Он тоже красив. Орёл!..

- Посмотрела бы Нюся…

- А Палыч, Палыч, прям, не нарадуется…

- Ну, дай Бог им счастья…

- Паренёк с ними какой-то, симпатичный…

- Так это ж сын тех американцев, что её тогда забрали…

- Он тоже музыкант…

- А говорили, что у них детей не могло быть…

- Да, говорили. Прожили почти двадцать лет, а детей не было, а как Зиночку взяли, так эта самая американка и понесла….

- Чудеса, твои Господи!...

- Чудеса-то, чудеса, только добро делай, добро и будет…

- Вон они скольким людям помогли. Говаривают в Москве какого-то калеку на ноги поставили…

- А Палыч наш? Если бы не они, его бы и костей сейчас не осталось в земле сырой…

- Вот им Бог и посылает…

- И нам через них…

- А нам-то как?...

- Как? Как? Неуж-то дурак? Посмотри как наши Берёзки разрослись, хоть городом называй. А мы как все живём? У тебя на книжке доллары лежат?...

Приблизительно такие разговоры велись возле клуба, где строили сцену. Естественно, что здание не могло вместить всех желающих. Молва о приезде Зиночки облетела не только Березки, но и близлежащие посёлки. В день концерта с самого утра в посёлок потянулись вереницы машин, которые везли любопытных зрителей.

Начальник колонии вынужден был принять дополнительные меры по охране колонии. Он категорически запретил въезд машин на территорию посёлка. Да это и не требовалось. Все бросали транспорт на въезде, образовав огромную очередь из машин.

… Зиночка в русском красном сарафане, расшитым золотом и каменьями вышла на высокую сцену. Она обвела взглядом посёлок, который был когда-то маленьким и захудалым, а сейчас радовал глаз ладненькими домиками, раскинувшимися далеко вокруг. Она вглядывалась в лица знакомых и незнакомых людей. Они улыбались ей и хлопали от нетерпения в ладоши. Певица взяла микрофон в руки и подошла к краю сцены:

- Этот концерт я посвящаю памяти мой мамы Чуриловой Анны, которую вы все хорошо знали. Я обещала, что стану певицей. Или как я говорила в детстве «артисткой» и стала ею.

На короткий миг вдалеке, перед Зиночкой мелькнуло улыбающееся, счастливое лицо Нюси.

Зиночка махнула белоснежным, кружевным платочком, повела плечами, пошла по сцене мелким шагом:

- Барыня, барыня, сударыня барыня…

И полилась песня над посёлком, отдаваясь эхом в густых лесах.

Русские песни сменили романсы, арии из опер. Всё это время рядом с Зиночкой находился юноша, который без устали аккомпанировал ей на гитаре и аккордеоне. Это был Том, сделавший свой выбор в жизни. Концерт закончился массовым народным гулянием. Никто не хотел покидать посёлок, не пообщавшись с великой певицей. А что Зиночка великая артистка, не сомневался никто…