Что хочет автор. Литературные конкурсы

Утром снова у нее разбилось чайное блюдце. Уже третье за два последних дня,которые Светлана жила в деревне.От нечаянного прикосновения, блюдце будто само по себе вертикально упало на деревяный пол, и разлетелось на множество осколков.Как говорится, только брызги сыпанули. А может быть это руки у нее так дрожали от волнения.

- Господи! Жалость то какая! Ах!- раздосадованно сказала она и даже в первое мгновение изобразилось на лице ее искренне огорчение, и лишь мгновение спустя, она прижала к высокой груди ухоженные с удлиненными ногтями руки и непроизвольно улыбнулась.

В маленькую деревенскую кухоньку заглянуло в окошко летнее солнце, отсутствующее в небе с утра, и осколки вдруг заблистали почти драгоценным лучисто- алмазным цветом.

Звон разбитой посуды слышала и мать Светланы, крупная, средних лет женщина, деревенская почтальонка, разбиравшая в комнате почту, привезенную с утра из соседнего села, где располагалось главное отделение. У матери , носившей почтарскую сумку больше двадцати лет было одно правило- прежде чем разносить корреспонденцию она внимательно изучала надписи на конвертах, анализировала своим бабьим дедуктивным методом, гораздым на сплетни и догадки -отчего про всех в деревне знала почти все, слывя умной и прозорливой.

- Ну и ладненько, дочка!- нараспев и ободряюще сказала она.- Посуда к счастию бьется. Не нами еще замечено .Примета верная!

- Ой, мама! Какая там примета!- нарочито строго, боясь сглазить удачу, отозвалась Светлана.- Просто кухня у тебя маленькая, а я со своей толстой задницей тут, как слон в посудной лавке...У нас с тобой конституция странная какая-то. Живота нет, за талией я слежу, а все распространяюсь в заднюю часть...

- Иди сегодня же к Дементию. Похоже- судьба указывает. А то живешь третий день и еще не повидались. Разве я тебя для этого вызвала. А машину свою зачем в сад спрятала? Выстави ее на улицу, на просмотр всей деревне, пусть видят кто ты есть. Это теперь твоя машина?

-Да, мама! Это моя тачка. Трофимов оформил ее нпа меня. Права водительские у меня есть, так что езжу с полным правом.

-Ничего себе тачка!- с восхищением сказала мать.- Я подивилась вчера,как ты ее пылесосом изнутри чистила...Чудо прямо, а не машина. Все сидения в одну большую кровать раскладываются. Прямо спальня, мягко, как у меня на софе. Надо же до чего люди додумались. Хахаль твой, видать, большую клпеечку имел.

- Мама!- возмущенно взвигнула дочка.- Мне не нравится, когда ты Трофимова называешь хахалем. Он мне гражданский муж был. Худо ли бедно ли, а я с ним три года прожила.

- Бандит он...Но тебя видно любил, раз такие подарки дорогие делал...

- Не знаю- любил ли, то ли я игрушкой для постели у него была. У него еще есть машины- только не знаю на кого они оформлены. Он боялся себя показывать...

-Оно и понятно! Богатство ихнее грязное, на горе человеческом держится.

- Мама!- удивленно спросила дочь.- Я заметила у тебя в доме много новых вещей появилось. Диван старый свой заменила, посуда хорошая в шкафу. Неужели у почтальонов деревенских такая зарплата хорошая?

Мать на мгновение замешалась, ответила, глядя куда-то в сторону:

-Экономно живу... Жизнь научила каждым рублем дорожить. Скоро ковер новый будет. Продавщице уже заказ сделала. О таком я всю жизнь мечтала, при Советской власти три раза в очередь становилась. Ни разу не дали. То лучшей доярке доставалось, то передовому механизатору. Почтальоны не в почете были. Я ни навозом, ни соляркой сроду не пахла.

- Молодец! А я последние годы деньгам не знала цену. Сколько надо- столько и тратила.

Она выглянула в окно. Блистающий "Форд" стоял в саду, уткнувшись тупой мордой в старые яблони. По его ветровому стеклу скользили кучевые облака, плывущие над деревней. Они поминутно меняли свои формы, от загадочных замков до заснеженных гор, точно в небе легко, без принуждения творил божественного вдохновения скульптор.

- Забудь о своем Трофимове. Бандит он и есть бандит! Рэкетир! На базаре со всех дань собирал. С кооператоров. Сколько народу обидел. Умер в тюрьме и черт с ним. Собаке- собачья смерть. Не нами сказано.

-Да, мама! Так уж вышло. То ли бог наказал его, то ли дружки, не знаю,- вздохнула Светлана, взбивая массажной щеткой свои пышные, окрашенные в сиренево- золотистый цвет волосы.

- Черт лупоглазый!- сердито сказала мать.-Из такой девки игрушку сделал. Он наверное тебе направо-налево изменял. Стыдно сказать, да теперь можно. Меня как-то после бани погладил сзади по спине и говорит: "Эх, тещенька, с кормы ты еще хороша. В грешные мысли зятя вводишь!" Облапал меня и вроде к кровати потащил. Я прямо шарахнулась от него, ударила по рукам. Хорошо, что ты вернулась из бани- иначе бы ссильничал! Интересно мне- отчего он помер? Такой здоровый мужик!

- Думаешь, мама, мне много сообщили про его смерть? Я не жена ему по документам. Подельник один знакомый написал, что помер...Этому человеку я верю.Может убили, может повесился.Они не больно разговорчивые крутые эти...

- Ну их к черту всех!- махнула рукой мать.- Одно хорошо- пожила ты хоть три года в холе. Теперь возвращайся к Дементию, мужу своему первому.Если любишь его- не теряй времени.

- Ой, мама, страшно идти к нему. Я его когда-то предала. А он гордый... То, что я сделала- разве прощается. А потом у него теперь другая жена есть. Законная!

- Райка-то?- хмыкнула мать.- Не бери в голову. Она против тебя замарашка. Плоская, как доска. Ни спереди, ни сзади ничего нет. Птичка серенькая. Вовсе Дементию не пара. Дочку ему правду родила. Да больную каку-то. Из больниц с ней не вылазит...И нынче в районе лежит. Пусть забирает девочку с собой и возвращается к матери. Она из соседнего района. Бухгалтером прислали в колхоз работать. Техникум закончила. Вы новых детей понарожаете. Как ангелы будут, али христосики! Тебе двадать пять всего, ему тоже...Вся жизнь впереди. Ты девка красивая, в бабьем теле. У нас вся родовая аппетитная для мужиков. Из-за нашей бабки, говорят два села дрались. Вот только шеи у нас короткие.

Она покрутила головой направо-налево, выпрямила широкую спину, и точно помолодела враз.

- Ой, мама!- тревожно сказала Светлана.- А вдруг у нас детей вовсе не будет. Трофимов вынудил меня уже два аборта сделать. Боялась я его до смерти. Из одного страха и жила последнее время. Ему ничего не стоило человека угробить. Знаешь сколько они поубивали друг друга.

- Черного кобеля никогда не отмыть добела! Не нами сказано,- убежденно произнесла мать, продолжая раскладывать конверты.- Совсем забыла тебе сказать. Его дружка недавно выпустили на волю. Купец его кличка!

- Игорь Купцов!- радостно переспросила Светлана.

- Он самый! У матери теперь в нашей деревне живет. С весны уже. Отдыхает от зоны, зверюга. Говорят- выкупился на свободу.

- Господи! Все у нас теперь за деньги покупается,- вздохнула Светлана.

- Народ поговаривает, что сами пострадавшие от рэкетирства и собрали ему выкуп. Пригрозили им- кто не внесет деньги, пеняйте потом на себя...

Его матери на днях письмо откуда-то пришло. Я даже подивилась. Сроду никто Евдокии Купцовой никто не писал...

- И ты, мама, надеюсь его не вскрыла. А то у тебя есть такая привычка- переписку контролировать.

- Упаси бог, дочка! Хотя, конечно, едва утерпела от соблазна. Я ведь вскрываю аккуратно- отпариваю под чайником, клей у меня наготове. Никто еще за двадцать лет ничего не заметил. У нас все заклеено на соплях. Вот заграничные конверты намертво схвачены. Клей не отпаривается. Но тут забоялась.

Вдруг Купец заметит. С этим бандересом свяжешься- хлопот не оберешься. Вышел из тюрьмы, а денег у него полны карманы.

- А ты, мама, откуда про его деньги знаешь?- настороженно спросила дочь!

- Да уж знаю!- ответила мать и почему-то покраснела.

- Ты тоже всю жизнь любила деньги...

-А кто ж их, дочка, не любит. Ты ведь тоже с Трофимовым из-за денег связалась!

- Да, мама! Это верно!- тяжко вздохнула она.- Но теперь я знаю, что никакие бумажки счастье не гарантируют...

- Так ты пойдешь к Дементию?- строго спросила мать.- Чему быть-того не объехать.

- Ты права, мама! Я не просто пойду, я поеду к нему на машине,- решительно сказала Светлана.И надену туфли на самом высоком каблуке. В них шею вытягиваешь и она кажется длиннее. И все наши родовые недостатки исчезают.

- Верно, дочка! У тебя нет ли для меня лишней пары таких же...

- Мама? Тебе -то какая нужда на высоких каблуках ходить?- удивленно воскликнула Светлана, натягивая туфли и красуясь перед зеркалом.

- Почту разносить! Чтобы выглядет лучше. Я ведь еще не совсем старая. Многие мужики в деревне, да и в селе тоже мне масляные глазки строят, облизываются. А что с них толку, пьяницы безденежные. Мне только сорок четыре нынче будет.Длч бабы это не возраст! Я ведь тебя молодой родила...После школы сразу в почтальоны пошла. И отца твоего по первому вскрытому конверту нашла. Каюсь, первый раз тогда отпарила конверт.

- Вон оно что!- поправляя нижнее белье на пышной фигуре, произнесла Светлана.- Героическая ты была девушка!

- Нам тогда шефов в колхоз прислали. Из областного центра. Лен они спасали. Человек сорок приехало. А руководил ими заместитель начальника цеха, молодой такой инженер с высшим образованием. Он мне сразу понравился.

Одно плохо- женатый был этот кудрявый паренек. И жена имела высшее образование. Через неделю или чуть далее приходит ему из города письмо. Написано женской рукой. Ясно- от жены. Соскучилась уже. Несу ему этот конверт.

- Сергей Иванович,- говорю,- пляшите. Вам письмо.

Он вздохнул грустно, опечалился лицом, даже посерел весь.

- Девушка,- спрашивает,-как вас зовут?

- Наташа!

- Милая Наташенька, можно мне не плясать по поводу этого письма... Оно меня вовсе не радует, поверьте!

Через день опять приходит письмо. Тут уж я и пошла на преступление- отпарила заклеечную полоску, прочитала письмо. И сразу поняла- этот кудрявый инженер будет моим. Жена писала о разводе, вернее о том, что кому достанется из имущества. Оскорбляла всяким интелигентными словами, и требовала уйти из ее жизни навсегда.

Себе требовала оставить ей квартиру в городе, а сберкнижку отдавала ему...Видать, много денег у них было накоплено...

- Понятно, мама!- ухмыльнулась дочь.- И ты конечно полюбила его еще больше.

- Я всю жизнь мечтала из нашей деревни в город вырваться. Чтоб ходить по чистым улицам, не видеть этих доярок и механизаторов. Ну и конечно женила его на себе. Он был на восемь лет старше меня. Бабушке твоей спасибо. Научила как действовать... Пригласили его как-то в нашу баню. Сперва мылся один, а потом я туда шмыгнула...Потом чай вместе пили. Бабушка твоя стала ему намеки делать. Вот вы, мол, коммунист,

на производстве начальником работаете, можно сообщить на завод про ваше некультурное поведение с моей дочкой... Что тогда, мол, с вами сделают на парткоме.. А он рассмеялся и говорит: " Да не волнуйтесь вы, Дарья Васильевна! Я готов женится на вашей дочке!"

С той бани и стала я беременной. Хороший мужик, с первого раза удобрил... В город мы не переехали, остались в деревне. Он в колхозе главным механиком работал.

- А что , мама, толку! Все равно он ушел от тебя к прежней своей жене. Хотя я его помню...Задачки по математике мне помогал решать.

- Он образованный был, много читал, обо все умел судить... А я кто против него? Деревенская дурочка. Вот и не сложилось...

- Мама? А как ты узнала, что Дементий собирается в Германию уезжать? Ах, да, зачем спрашиваю? Письмо вскрыла...

- Верно!Как-то написал он письмо в Москву. На адресе Германское посольство.Я почтовый наш ящик, что у магазина висит, каждый день разгружаю, и везу почту в село. Интересно мне стало насчет посольства. Отпарила я конверт. Дементий, как немец, делал запрос о документах, чтобы переселится в неметчину. Недели через две пришел ему из посольства ответ. Этот конверт я распечатать не смогла. Мучилась, мучилась- не отпаривается,хоть убей... Отнесла так. Не знаю, что в нем прописано, но Дементий стал ходить в сельсовет, ездить в район. Видно, что бумаги собирает для отъезда...Тут я и вызвала тебя. Ступай к нему пока не поздно...

- Я, мама, ему такое предложу- отчего он не откажется,- воодушевленно сказала дочь.- Я квартиру в городе продам, она ведь тоже по документам моя, машину продам. Сейчас еще к Купцу заеду- помощи попрошу. Дело в том, что у Трофимова куча должников есть.Пусть поможет выбить их. Он это умеет. Черт с ним- отстегну ему долю за работу.

- Правильно, дочка! Поедете за границу не с пустыми руками. Может сразу и дом свой купите там. И я со временем переберусь к вам...

- Все, мама! Вперед!- уверенно сказала Светлана, вынимая из сумочки ключи от машины. Нас с тобой ждет совсем неплохое будущее... Лишь бы он меня простил. Я уверена, простит, ему ведь тоже будет неплохо...

Она еще раз придирчиво осмотрела себя в зеркало, и , громко хлопнув дверью, уверенно вышла из дома.

- Эх, дочка! Мне бы твои годы,- вздохнула мать и стала следом собираться в дорогу.

Светлана ехала по родной, знакомой ей с детства до последнего кустика, улице нарочито медленно, чтобы понаблюдать за реакцией встречных людей.Она еще не ездила по деревне самостоятельно, обычно за рулем сидел Трофимов, как всегда невозмутимый, элегантно одетый, и она гордилась собой и им. Она с нескрываемым удовольствием заметила сегодня, что люди замедляют шаг, увидев ее одну за рулем.И деревенские женщины, несущие на коромыслах голубоватую, стекающую через края золотыми нитями воду с родника, и старушка, ведущая на привязи упирающуюся черно-белую козу, и мальчишка, чуть не упавший с велосипеда, в виду сверкающей иностранной машины.

Возле магазина дорогу ей перегородил деревенский пьяница и бобыль, которого все звали Карлушей.Он подострастно переломился надвое, коснувшись черными пальцами поверхности улицы, перемолотой в мягкую, как плюш, серую пыль. Карлуша тоже был немцем и приходился Дементию родным дядей. Она мягко затормозила машину, приоткрыла окно.

- Здравствуй Карл Яковлевич! Как поживаешь? Не женился еще?

- Доброго здравичка, Светлана...- он горько поморщился.

- Сергеевна.- милостиво подсказала она ему.

- На кой мне черт твое отчество,- неожиданно обозлился он.- Мы с тобой вроде родственники были. Я тебя и Дементия в школе учил. Помнишь- уроки труда вел. Потом меня за выпивку швырнули на улицу.

- Помню!- грустно вздохнула она.- Ты мальчишек табуретки заставлял делать, а нас вышивке обучал.

Интересно, откуда ты знаешь вышивку...Помню рассказывал про владимирский шов, про торжокский...

- Я все умею,- икнув, признался он, подняв на нее глубоко запавшие измученные глаза.

- Что трубы горят?- напрямик спросила она, зная с какой целью Карлуша перегородил ей дорогу.

- Жар неугасимый в кишках. Ничем не унять. Вочеловечится бы надо.

Она вытащила из бумажника денежную купюру, сунула ему в карман, грязного, как прах, пиджака.

- Как там поживает твой племянник?- спросила она, вытирая руки о бумажную салфетку.

-Дементий-то? Нынче все спокойно у него. Не фермерствует больше. На Запад собирается. По немецкой линии.

- А ты почему не собираешься в Германию?

Он недоуменно посмотрел на нее, как на маленького ребенка.

- Разве с немцем выпьешь, как с русским человеком. На берегу речки, под березкой, из одного стакана, и чтоб по душам поговорить.

- Тебе женится надо, Карл Яковлевич. А то совсем сойдешь с круга.

-Рожденный пить- любить не может. Раньше я твоей матери предлагал приютить меня между ног, а нынче раздумал...

- Чего это так? Опять бы родственниками стали с тобой

- Да ну ее к лешему. Не по нраву она мне чего-то стала.

Он еще раз переломился в поясе и пошел прочь.

Она собралась ехать дальше, но тут из магазина выломилась краснощекая, растрепанная продавщица Зинаида, и отчаянно замахала коротенькими полными руками.

- Светлана Сергеевна!- хрипло закричала она, и на бегу то и дело оглядывалась на оставленный без присмотра магазин. Дышала она часто и тяжко, как паровоз, одолевающий подъем- Ваша мать ковер мне заказывала. Привезла я заказ. Может быть вы заберете. У вас машина под рукой. А то у меня в магазине и без того места мало. А деньги можете заплатить позже. Я вашей матери доверяю...

- Отчего же позднее, Зинаида Николаевна?- улыбнувшись, решительно сказала она.- Я заплачу вам сразу. Несите ковер матери домой. Надеюсь, у вашего заведения какие-нибудь помощники мужского пола обретаются. Сколько я вам должна? С доставкой покупателю?

-Дорогой ковер-то?- потупилась продавщица, поправляя зеленый, в крапинку фартук с ядовито-желтыми оборками по груди. - Взяла на свой риск. Зато красивущий, аж страсть. Такого в деревне ни у кого нет.

-Зинаида не тяни душу! Не мы для денег, а деньги для нас. Не нами сказано.

- Четыре с половиной...

- Надеюсь, не долларов!

- Я их сроду не видела. Знаю только, что ради них и душу вынают.

- Вот тебе, труженник торговли, пять тысяч. Со сдачей не суетись, не тащи, я очень спешу...

- Может и вам что-нибудь привести...На базе нынче все есть.

Светлана горько усмехнулась.

- Привези мне, Зинаида, счастья. И чтоб на развес. На одну чашку гири кинешь, на другую счастье. Ты станешь класть товар , а я буду просить еще, еще, еще...Пока гири твои не кончатся.

-Понимаю!- с шумом выдохнула Зинаида, и ее полные щеки налились бордовым румянцем.- Мужикам мало для счастья надо, а бабы меры не знают... Ну пойду я, а то мужики разграбят мою торговую точку.

Она поехала дальше, на самый край деревни, где в излучине реки, напоминавшей большой вопросительный знак стоял нужный ей сейчас более всего в жизни дом. И когда вопросительный знак ярко сверкнул на солнце, все сжалось в ней, обратясь в тревожную неизвестность...

...Когда-то очень давно сюда переселилась из Сибири большая семья русских немцев Леккертов.

Отбыв национальную ссылку, они воспользовались милостью властей, разрешившей им жить, где захочется. За много лет Леккерты построили собственный дом освоили большой участок земли. Отец, страстный пчеловод, завел ульи, и начал продавать на базаре мед. Тогда многие им торговали,это было не запрещено, но на бывшего"врага народа" власть посмотрела более пристально, чем на других частных пчеловодов. Коме того на отца имелись доносы, что он изготавливает на продажу самодельные валенки. Это было правдой. В России без обуви из плющенной шерсти не обойтись. Для русских морозов это самая безгорестная обувь.Хорошие валенки купить было трудно , а если они и появлялись или как говорили тогда "выбрасывались в продажу" то изделия эти были машинной катки, грубые, негнущиеся, холодные, дающие усадку при каждом намокании. Мастерству изготовления валенок, или пимокатству отец научился у сибирских староверов, знавших толк в этом деле. Отцу тайком приносили овечью шерсть, и он ночами, преимущественно летом, затопив баньку, терпеливо работал.

Старший сын Дементий часто присутствовал при этом. Он сидел на ступеньках бани, вдыхал сладковатый запах печки, смотрел как дым сползал вниз по речке, смешиваясь на излучине с ночным туманом, слышал, как всплескивала бесонная рыба, и полоскался на своей плотине шубный зверь бобер.

А внутри бани, полуголый, мокрый от пота отец, пыхтя и отдуваясь катал горячую распаренную шерсть. Его валенки, мягкие, как фетр, оцень ценились в деревне. Работы было много, и отец, естественно, брал за нее деньги.

Вообщем, состряпали на умельца дело, и посадили в тюрьму на четыре года. Там в вятских лагерях он, уже далеко не молодой человек заболел воспалением легких в какой-то особо бурной форме и вскоре умер...

А потом в Союзе началась перестройка. Дементий и Светлана учились вместе в школе, знали друг друга с детства. Она была самой красивой девчонкой в их классе. Дементий тоже не был уродом. Высокий, сероглазый, выдержанный, он производил впечатление надежного сильного парня. А когда он, по тогдашней моде отпустил длинные волосы и короткую мягкую бородку, то стал похож то ли на благородного средневекового рыцаря, то ли на молодого Христа.Во всяком случае некоторые верующие, особено старушки, при встрече с ним невольно приостанавливались и обнаруживали у себя необоримое желание к смиренному поклону.

Они поженились сразу, как только позволил закон бракосочетания. Дементий, имевший хозяйскую жилку отца сразу развел пчел, открыл торговую точку в городе, где Светлана очень выгодно и с воодушевлением торговала медом. Теперь власть на самом деле позволяла все. Зарождалась эра свободного предпринимательства.

Но власть была бессильна против другого явления. Параллельно с официальными органами, контролировавшими экономику развилась, крепчая месяц от месяца, уголовная власть. Она, как липкая сеть, оплела страну. Криминальные банды росли с ужасающей быстротой.

Добрались они и до пасеки Дементия. Приехал с подельниками главарь Трофимов, обложил хозяина пчел данью. Нагло,уверенно назвал , сумму, которую нужно выплачивать ежемесячно,сообщил имя человека, который будет приезжать за деньгами, ухмыляясь, дал совет в милицию не обращаться, дабы не начались у фермера очень большие проблеммы.

В первый раз Дементий промолчал. Трофимов, довольно усмехнулся и , приняв это молчание, за согласие уехал. Какие у него могли быть сомнения, если перед его авторитетом трепетали все. Он недавно вернулся из зоны, где сидел три года за кражу автомобилей, нахватался там лагерной "крутизны" и возвратившись, взял под свой наглый контроль провинциальных законопослушных "пионеров" рыночной экономики.

Дементий в первый раз не просто промолчал, он смерил Трофимова презрительным взглядом, но тот, довольный что нашелся еще один молчаливый плательщик, просто этого не заметил.

В конце месяца явился назначенный главарем

баскак. Дементий пугнул его старым ружьишком и

сборщик налогов уехал ни с чем. Так случилось и на следующий месяц. После этого прибыл на разборку сам Трофимов со всей бандой. Они сломали у Дементия ружье и стали его избивать. Светлана все это наблюдала. Она и до сих пор не может забыть, как он, окровавленный, с опухшим лицом, стоял перед рослыми, с накаченными мускулами бандитами, и без тени страха смотрел им в глаза.

- Ну что, фашист? Берешь нас своей "крышей"? Мы уже два месяца, лох, по твоей вине терпим убытки.- невозмутимо сказал главарь,стоявший у открытой двери машины. Трофимов приехал на новенькой черной "Волге", был одет в дорогой,ладно сидящий на нем костюм, узконосые, по моде тех времен блестящие ботинки, тоже немалой стоимости.

-Я не фашист, я немец! Платить я вам ничего не буду.

- Тогда я твою жену возьму в заложники,- сказал Трофимов.- Баба у тебя аппетитная,- и он грубо облапав Светлану, бесцеременно привлек ее к себе.- Но за ее выкуп будет отдельная цена...Ты понял "враг народа"?

Дементий побледнел, резко вырвался из рук двух подельников , и рванувшись к Трофимову в долю секунды нанес ему удар кирзовым сапогом в пах.Трофимов охнул и свалился внутрь машины.Светлана бросилась прочь.

- Григорьич! Давай мы его, гаденыша, распнем, как Христа!- закричали подельники.- Слово только скажи...

- Все! Уезжаем!- прохрипел Трофимов. Он как-то быстро пришел в себя, и, вероятно понял, что в данный момент ситуацию ему не переломить. Открытыми убийствами он не занимался, а тут дело приблизилось к тяжкому преступлению, из которого ему потом не выпутаться. Трофимов умел владеть собой Он недаром был главарем...

Вечером Светлану посетили, ужасая ее, первые предательские мысли. Вытаскивая из русской печи закопченные чугуны, она подумала о том, что она ведь может не суетится в кухне, а сидеть в ресторане, где вокруг нее будут бегать услужливые официанты и выполнять любое ее желание. Дементий примостившись на диване в своей простецкой клетчатой рубашке, ,морщась, смазывал ушибы настойкой пчелинного прополиса. Она вспомнила чудесный аромат дорогого одеколона, исходивший от Трофимова, его ладный костюм и стильные ботинки, и ей показался тошнотворным запах прополиса на дешевой водке, а кирзовые сапоги мужа, которые наиболее подходили для работы с пчелами, вызвали непроизвольное раздражение...

Через неделю пасека как не было.. Кто-то ночью влил в каждый улей, не пропустив ни один, по банке керосина. Пчелы погибли, мед был испорчен. Всюду валялись трупики бедных пчел. Даже ульи пришлось собрать в одну кучу и сжечь.

Потом опять приехал Трофимов, уже на другой белого цвета машине. Он ничего не говорил, даже не приблизился к дому, но, находясь неподалеку сделал Светлане призывный жест рукой. Или ей показалось это. И она, как загипнотизированная пошла ему навстречу...

Все это вспомнила она сейчас, буквально за доли секунды, как это бывает у людей , находящихся в особо трагичных ситуациях.

Плохие предчувствия не обманули ее. Подъехав к дому Дементия,который теперь показался ей убогой избой, она увидела самого хозяина и вместе с ним Игоря Купцова бывшего подельника Трофимова, недавно "откинувшегося" и отдыхающего теперь у матери. Светлана еще с утра наметила после разговора с Дементием заехать к нему на "базар" о долгах многочисленных кредиторов бывшему мужу, и уж никак не предполагала, что застанет его у Дементия. Между тем, они, бывшие враги, шли рядом, и вполне миролюбиво беседовали. Ее поразило великодушие Дементия, и она опять, уже в который раз за последнее время поняла, что этот человек с его огромным внутренним достоинством любил ее когда-то по настоящему, до самопожертвования. А что может быть дороже для женщины?

Дементий за эти годы мало изменился.Он, ее любимый человек, мало заботящийся о внешности был все в тех же кирзовых деревенских сапогах, черной спецовке с лямками через плечо и клетчатой простецкой рубашке. Вот только прическа была короткой, как у всех нормальных людей...Не было больше ни рыцаря,ни молодого Христа.Она остановила машину возле бывшей их пасеки, где теперь буйствовали сорняки, в замешательстве, будто пытаясь замаскироваться, склонились над рулем.

Первым двинулся к ней рослый, мускулистый в спортивном костюме Купцов. Дементий бросил только короткий взгляд на машину, и отвернулся.

Сердце у нее сжалось.

Купцов уверенно открыл дверь машины, тяжело плюхнулся рядом, одной рукой уверенно обнял Светлану, другую протянул для рукопожатия.Она заметила первую седину в его короткой, бобриком прическе.

- Ну. здорово, сучка!

Она сбросила его тяжелую руку со своего плеча, сердито поджала губы.

- Ого!- он переместил руку на ее круглое колено, властно погладил.- Что, к своему бывшему мужу, этому козлу в кирзовых башмаках приехала? Соскучилась?

- Послушай, Купец! Я теперь могу делать, что мне заблагорассудится. Трофимова больше нет...Я думаю, ты об этом знаешь.

Он усмехнулся.

- Я все знаю! Причем гораздо больше чем ты.

Она насторожилась.

- Игорь! Что значит- гораздо больше? Ты знаешь подробности его смерти?

Он коротко и зло рассмеялся.

- Трофимов жив. Так что не очень перья распускай...Сообщаю тебе это под великим секретом

Она непроизвольно вздрогнула и, почувствовав что Купцов это заметил, резко открыла свою дверь и плавно выскочила наружу. Но тут же пришла к ней спасительная мысль-

а ведь этот бандит может и солгать, шантажируя ее.

Он тоже, сопя, вылез наружу.

- Купец? Почему я должна тебе верить?- выкрикнула она.

- А у меня письмо от него есть. Вот смотри. Узнаешь его руку?

Он на расстоянии развернул перед ней листок бумаги, исписанный мелким строками.

Она побледнела. Это был, действительно почерк Трофимова. Вот о каком конверте, присланном на имя Евдокии Купцовой говорила утром ее мать, бдительная сельская почтальонка.

- Дай мне прочитать это письмо.

- Ишь чего захотела. Это конспиративное письмо. Написано для виду моей матери, но Трофимов на самом деле инструктирует меня...Тебе знать его содержание незачем.

- О чем инструктирует?- голос у нее приобрел уже жалкие оттенки.

- Не в тему вопрос! Но тебе откроюсь. Садись на свое место,- жестко приказал он.

Они опять уселись в машину. Он снова положил руку ей на колено, приблизил ненавистное наглое лицо.

- Шеф разыграл свою смерть. Поручает мне присмотреть за тобой. Пишет, что отвалил тебе жирный кусок, и хочет посмотреть, как ты его будешь глотать. Проверка на вшивость , так сказать...Не пришлось бы пишет, этой секс-бомбе кишки вспарывать.

Она побледнела еще больше, закрыла глаза.

- А ты, сучка, к своему козлу в засохших ботах приехала. В Германию хочешь свалить. Я это сразу понял, как ты в деревне появилась. Не успеешь!

- О чем ты с Дементием разговаривал?- задала она почти механический, сейчас ненужный вопрос, чтобы немного собраться с мыслями.

- О нашем дальнейшем бизнесе. Русско-германском. Перегонка машин, других товаров. Надо отмываться...Больше никакого криминала. Пора, а то седина уже полезла.

- Игорь!-умоляюще выдохнула она.-Ты ведь не выдашь меня...

- Если отплатишь- нет!- с готовностью согласился он, привлекая ее к себе.

-Чем?

- Опять не в тему. Ну ты, пухлая даешь! Чем может красивая женщина отблагодарить голодного мужика. У тебя такие шикарные отлеты, что спереди, что сзади...

И он начал стаскивать с нее платье.

- А я пожалуюсь Трофимову, что ты меня изнасиловал...

- Так он тебе и поверит.- Она уже ощущала на своих плечах его слюнявые губы.

- Только не здесь,- умоляюще прошептала она.

- Нет, здесь! Разбирай свои сидения. Пусть твой бывший муж увидит все... Он гордый, больше тебя видеть не захочет.

Уже потом, грязно ухмыляясь, он поверг ее в шок

новым признанием.

- А твоя мать, пожалуй будет погорячей тебя. Как в охотку войдет- будто кобыла необъезженная становится.

- Что ты сказал?

- Сперва за деньги отдавалась мне. У вас дома. А в последний раз сама тайком прибежала ко мне. На сеновале, в такой раж вошла, так стонала, что моя мать из дому выбежала...Пришлось полуголой удирать домой. Заеду как-нибудь к вам. Групповой секс устроим...

Она яростно, со все силой влепила ему пощечину и стала выталкивать из машины.Купцов не сопротивлялся, не угрожал, не отпускал никаких крепких словечек, а только с гадливой, растянутой, точно маска приросшей улыбкой, молча выбирался наружу. Свои штаны он одевал уже на улице, припрыгивая на одной ноге. Письмо Трофимова, оброненное в машине, она разорвала на мелкие кусочки и тоже вышвырнула вон...

...Вечером две женщины молча сидели у окна и горько плакали. На западе умирал закат, и солнце, зарываясь в груду красных, точно подожженых облаков, не обещало на завтра хорошей погоды.