ТРУБА.

 

Где-то, по бескрайней сибирской тундре, спотыкаясь, брел самый обыкновенный бомж, а может быть и бич. Грань между этими понятиями подчас довольно зыбкая, и складывалось впечатление, что грань сия давно уже этим человеком пройдена. Одним словом бродяга. .

 

Однообразный пейзаж тундры в период долгого полярного лета ввел его в состояние легкого транса. Мимо, с гулким топотом пролетали целые стада ветвистых высококалорийных оленей, обдавая бродягу резким запахом мочи и грязной кошмы, а из-под самых его ног, обутых в разбитые, рыжие от пыли и моха ботинки недовольно выпархивали разжиревшие тетерки.

С томным видом, бич провожал голодным взглядом и тех и других, но у него не то, что ружья, но даже и рогатки не было. Правда последнюю, тот пытался соорудить из прелой резинки от собственных трусов, но камень, посланный из такого несовершенного оружия, упал прямо под ноги бедолаги, порвав ее, резинку значит острой своей гранью надвое.

Устало, помянув мать этой самой резинки, бич вновь поперся неизвестно куда и зачем, но уже еще более медленно, так как трусы его сползли куда-то вниз, почти до щиколоток и походка его, скорее всего, напоминала неловкие прыжки стреноженной лошади.

Испив в очередной раз воды из грязного оленьего копытца, и в очередной раз не превратившись в последнего, бич, а некогда преподаватель английского из далекого якутского поселка, сбежавший оттуда по причине стойкой многолетней ипохондрии вызванной постоянной задержкой пособий, и большим сроком беременности у местной красавицы Адигель, он подчиняясь какому-то внутреннему чутью неожиданно для самого себя резко повернул влево.

Хотя если честно говорить, где там лево, а где право, на этой плоской как стол тундре, лишь слегка для разнообразия украшенной кустиками бурого ягеля определить было довольно проблематично, но тем ни менее он все-таки повернул и почти сразу же, ну так версты через две – три уперся в огромного диаметра трубу, надо полагать нефтепровода. Один ее конец уходил в неведомую даль и извиваясь скрывался за горизонтом, а другой, зияя распростертым, ржавым изнутри жерлом чернел прямо перед самым носом бежавшего педагога, которого, кстати, звали Аркадий Семенович Захребетный. Господи, какие только фамилии не встречаются на бескрайних просторах России.

Темное жерло манило собой усталого Аркадия Семеновича, предвещая спокойный и безопасный сон.

Набив рваную свою телогрейку мхом в виде подушки, опытный бич плотно заткнул ее отверстие трубы в нескольких метрах от ее начала (сквозняк в трубе был неимоверный), и, свернувшись калачиком, почти тот час же уснул, крепко и без сновидений.

Спал Захребетный, спал и не ведал, что кто-то из великих, где-то там наверху, нажал какую-то кнопку и на участке нефтепровода № 36, вновь появились определенные деньги, и соответственно вновь закипел нормальный, производственный ажиотаж.

В тундру пришли тяжелые машины с трубами и вентилями, и из головной вышел, или вернее сказать выпал смертельно пьяный сварщик пятого разряда дядя Миша.

На нетвердых ногах, подошел он к концу трубы, оперся об нее тонким электродом, и яркая вспышка озарила окружающий пейзаж.

Неизвестно, сколько проспал в уютной трубе утомленный бродяжничеством Захребетный , может быть день, а может быть и несколько суток, но когда он проснулся, темень вокруг него была несусветная и лишь чей-то далекий крик, словно тихий шепот проник в сознание еще не полностью очухавшегося ото сна педагога.

- Включай, Вася мать твою! Включай….- И в туже минуту Аркадия Семеновича , вместе с его затычкой телогрейкой, какая-то неведомая сила подхватила и быстро повлекла вперед, навстречу неизвестности.

Первое время бич еще пытался как-то сопротивляться потоку, но, поняв тщетность своих потуг, подоткнул под задницу промокший в нефти рукав телогрейки и плавно заскользил вдоль поворотов и изгибов трубы.

На первых порах, резкий запах сырой нефти показался Захребетному удушливым, но ему ли, родившемуся и возмужавшему на левом берегу Магнитогорска бояться какого-то запаха. Да не в жисть!

Но, поразмыслив на досуге, Аркадий Семенович понял, что при такой скорости движения он, пожалуй, очень скоро доберется до обжитых мест, а уж, сколько сил и средств сэкономит при этом …..?

Захребетный довольно крякнув, уже более вольготно откинулся на свою телогрейку.

Одно плохо, что гуманитарий – педагог имел смутное представление о нефти - газопроводах, и куда его занесет, он мог только догадываться. Но, решив не мучить себя бесполезными сомнениями и вопросами, он вновь погрузился в тихий и спокойный свет.

Проснулся он оттого, что уперся лбом в какую-то граненую гайку большого размера и тут же услышал чей-то приглушенный голос.

- Здоровеньки буллы, Грицко! Как там, Москалей не бачимо?

- Да все спокойно Панас. Открывай вентиль.-

Можно только догадываться, что испытали неудачливые похитители Российской нефти, когда вместо тугой и черной струи, из крана выползла довольно грязная рука Захребетного, тут же сложилась в самую элементарную фигу, или попросту кукиш, и пошевелив перед округленными глазами Грицко и Панаса большим пальцем с обкусанным ногтем, а после изловчившись, плотно закрутила вентиль и так же неторопясь уползла обратно, в трубу.

- То Вий,Вий, в ужасе закричали хохлы уголовнички, и стремглав скрылись где-то в районе Днепра, который как известно чуден при всякой погоде, а громогласный голос вошедшего в раж Захребетного все зазвучал и бился в спины перепуганных подельников хриплым голосом Жеглова – ‘’ Вор должен сидеть в тюрьме и( что уж совсем уж некстати) Я сказал горбатый!’’

Вскоре раздался треск мотора ушастого запорожца, судя по звуку работающего на той самой, сырой, необработанной нефти…..

Следующая остановка поджидала Аркадия Семеновича довольно скоро, он уже было вылез из трубы по пояс, но вдруг услышал вкрадчивое – Прошу Пан…..

- Что - вскричал разгневанный педагог – Поляки? Да ни в жисть…,.вы же Панове запретили к показу любимый фильм моего детства – Четыре танкиста и собака. Нет господа хорошие, я вам этого никогда не прощу –

и, проговорив это, довольный собой Захребетный, вновь нырнул в пропахшую нефтью, но уже столь родную трубу и понесся дальше.

- Аркадий Семенович в очередной раз прикорнул и разбужен был громким, гортанным криком –Хальт!

Педагог английского, вытер рукавом счастливые слезы с грязного прокопченного лица и громко и четко, на Русском и английском языках произнес – Прошу дать мне политическое убежище, срочно!-

Педантичные немцы в желтых спецовках, посовещались и спросили его, на каком основании он просит убежище.- Может быть, вы жертва Сталинских репрессий, или же бежали от оголтелого антисемитизма….А может быть вы неординарной сексуальной ориентации и не смогли найти понимания в в России?

- Нет, Господа немцы,- твердо сказал Захребетный.- Прошу принять и так сказать усыновить меня в меня в качестве естественной и безвредной добавки в сырой Российской нефти. А иначе…,хрен вам, а не наше черное золото. Родиной я не торгую!- Аркадий Семенович привычно полез в трубу, отважно, словно Матросов на амбразуру, разве что несколько другой частью тела, но это уже честно говоря придирки со стороны автора, и совсем было уже провалился к себе, в объятья родной телогрейки, но немцы о чем-то поговорили со своим канцлером ,или кто там у них по телефону, и уже более приветливо прокричали в зловонное жерло.

- Я.Я. Мы согласны….-

В конце концов, что такое один интеллигентный эмигрант, по сравнению с энергоснабжением целой страны….

-