Вспоминалось, как некогда, в бессмысленном и фантастическом детстве, он скользил по ледяной корке апреля. Солнце прыгало за домами и мчалось вместе с ним к реке. Он хватался за ручьистую землю, за предательские ветки… Вниз, вниз! Мимо бежали другие мальчишки, кричали: «Лёд режут! Режут лёд! Режут!». Он слышал, и ему становилось весело и немножко жутко, как от царапнувшего по доске мела. Он смеялся. Вниз, вниз! От бега ломалась вся улица: покрывались трещинами и с хрупом отваливались громадные заснеженные наросты, тонкая ледяная плёнка наполнялась шипучими пузырьками и весенней газировкой бурлила по валунам и брусчатке родных переулков. Не оттаявшие колонки отмеряли оставленные за спиной расстояния: одна – рядом, две – далеко, три – «дальше третьей не вздумай!». Он пробежал четвёртую. Наконец спуск закончился, и перед ним открылось невероятное сверкающее пространство. Грохот разрываемых льдин сотрясал воздух, и пришлось закрыть уши руками, чтобы не оглохнуть. Он зажмурился и крепко прижимал мягкие полы своей заячьей и ещё зимней шапки к голове. Но сердце смеялось и не могло успокоиться от бега. Оно кричало: «Ещё! Ещё! Бежим дальше!». И он побежал. Вдалеке виднелись фигуры взрослых. Они бесстрашно шли по вот-вот оживающей реке с пилами в руках и вынимали целые глыбы у неё изнутри. Может быть, поэтому она так кричала? Прозрачные большие куски лежали на берегу и сверкали на солнце, обливаясь водой. Вокруг них суетились, их обкладывали соломой, их везли на санках, как маленьких. А он стоял и не смел подойти ближе. Может быть, когда вырастет... |