- Мы могли бы вместе, взявшись за руки, - проговорила она, и потянула руку к нему в темноте.

- Мы могли бы вместе что? – спросил он, срывающимся на крик голосом, - Что? Перепрыгивать с крыши на крышу? Бежать по проводам? Лететь звездами в неизвестность?

- Да мы могли бы это, если бы верили во все это, - сказала она, и спрятала руку в карман, так и не найдя его руки.

Они стояли на крыше высокоэтажки, и обдувались шквальным северным ветром, ночь уже поглотила весь мир, и даже напустила сон во все окна города, но так и не смогла поглотить этих двоих, да, собственно говоря, это было не к чему, ибо они были служителями ночи.

- Верили, - томно проговорил он, - верили… Я устал верить в то, что никогда не сбудется. Это тщетно. Это беспомощно.

- Нет, это не беспомощно, - ответила она, - я же тебе поверила. А ты сейчас просто-напросто уничтожаешь то, во что заставил меня верить. Давай же попробуем!

- Попробуем что?

- Нам всего лишь нужно разбежаться, взявшись за руки и прыгнуть. Прыгнуть на другую крышу.

- Я не думаю, что это сработает.

- О господи, да поверь ты уже мне наконец. Так как я тебе однажды поверила! – простонала она в ночи, и звезды вдруг померкли, и абсолютно черное небо обрушилось на них, невыносимой тяжестью, - в конце концов, мы ничего не потеряем. Давай!

Он протянул ей свою руку, и они отвернулись от края, и отошли на несколько метров от края крыши. «Ничего не выйдет», - снова и снова проносились эти страшные слова в его голове. «Пожалуйста поверь мне», - молилась она.

- Ну? Ты готов? – спросила она.

- Отчаянно всегда! – ответил он и они сорвались с места и побежали.

Мир застыл, наблюдая за двумя отчаянными. Каждый из них был отчаян по своему, и каждый из них хотел побороть отчаяние другого, они уже столько времени внушали друг другу, что этого самого времени не существует, но тщетно. Хотя надо сказать, когда их руки переплетались, или они сливались в поцелуе, время действительно исчезало в той или иной плоскости, но тут же возвращалась, неистово напоминая о себе, как только руки размыкались, и реальность врывалась в их мир, и пожирала их с диким аппетитом. Так и сейчас, они беспомощно цеплялись напряженными пальцами, за обрывки и осколки своего мира, так, что решились на самый отчаянный прыжок, и даже луна растеряно смотрела на них. Я отчетливо вижу снова и снова этот прыжок. Я вижу, как они отрываются от края, пытаясь попасть на крышу другого высотного здания. Я слышу, как она отчаянно молится о том, что бы он смог ей поверить, и слышу ту угнетающую пустоту, которая поглотило каждую его частицу, каждую клетку, каждую мысль. Я снова и снова вижу как они взмываются в небо, и как она оказывается на крыше, а он камнем летит вниз, и падает звездой на асфальт, распластав в разные стороны руки и свою кровь. И она, спрыгнув с крыши, падает рядом с ним на колени, и плачет, и с каждой упавшей слезой, она тускнеет, и вскоре и вовсе исчезает, вслед за ним, отчаянно надеясь привить ему веру где-то там – за горизонтом. «Что ж. Такова судьба», - думаю я, поправляя воротник, и делаю шаг из-под крыши автобусной остановки в дождь, навстречу автобусу с надписью на месте номера маршрута «никуда». «Такова судьба, быть всего лишь сторонним наблюдателем игр», - снова и снова проносится у меня в голове в ответ уносящимся в небытие пейзажам ночного города.