Деревня Вятский Камень, затеряна в лесах на севере Новосибирской области. Ее транспортную доступность, можно определить как – «условную». Поэтому, часто туда не ездят – там живут. Живут все лето, всю зиму… И никто – всю жизнь.

 

Зимой Камень вымирает. Остается всего две-три семьи. Только взрослые. Дети есть в одной семье, но осенью они уезжают учиться в интернат. На весь учебный год, до следующего лета.

 

И только летом, деревня живет полной, обычной жизнью, которой жила лет двести, до 90-х годов прошлого века. Ее вновь заселяют весной. Засеивают огороды, завозят кур. К старикам, прожившим в деревне всю жизнь, дети привозят внуков. Смеются дети, скрипят качели, орут петухи, лают собаки. Шумит лес. Хорошее время – лето!

 

Потом лето кончается.

 

Но, какие же красивые здесь осенью леса. Ветра в это время редки. И уже совсем желтые, оранжевые, алые листья висят в абсолютном безветрии. Не один не шелохнется, ни один не сорвется… Под этим чеканным золотом, разбитая колея, смотрится не просто черной – аспидно-черной! Но именно по ней, по этой колее, этими гадскими, раскисшими, разбитыми дорогами происходит осенняя эвакуация Вятского Камня.

 

. . .

 

Состоится вывоз урожая.

 

Молодежь, матеря на чем свет стоит старшее поколение, гонит в Камень различный грузовой транспорт. Водилы, грязно матерят все население Камня до седьмого колена включительно, сам Камень, и близлежащие окрестности, в радиусе сорока километров. Грязными руками они выуживают утонувшие в жидкой грязи домкраты, ломают лопаты, рвут стальные тросы и волосы на голове. Проклинают свою детскую наивность, заманившую их в эти непролазные топи… Отказываются от денег, и пытаются развернуть оглобли… Поздно, милые. Поздно. Камень – мать его.

 

…

 

Черный, лакированный, как навозная муха «Лендровер» ползет по дороге, с упорством насекомого увязшего в капле жидких удобрений. За ним тащится МАЗ-длинномер, в качестве таракана, втянутого мухой в авантюру типа «Полетели со мной, там вкусного дают…» До вкусного не долетели, колеса МАЗа скользнули, чуть вправо и все… МАЗ сел, как мастодонт в болото. Теперь я знаю, откуда в сибирских глиноземах мамонты мороженные!

 

Подергав грузовик взад-вперед («взад-вперед» сильно сказано – натужные вибрации направления не имели), водила выпрыгнул в грязь, не снимая лакированных туфель. «Эх, блин, помирать – так с музыкой!» Пижон! Еклмнть! То-то мне машина слишком, красивой показалась! Новая, с красной кабиной! Как его Сашка (не путать с Санькой) в Камень заманил? Такие туда не ездят! Да, и помирать-то рано – надо еще картофан вывезти!

 

Деревня, тем временем сидит на мешках и ждет. Даже собаки не лают – глядят на въездную дорогу, как хозяева. Двигателя не слышно.

 

Водила, весь в китайском адидасе, бродит по колено в воде вокруг машины. Лицо типичного героя русских народных сказок – добродушное, не смотря на сломанную лопату, и вышедший из строя домкрат. Мы, грузчики-добровольцы, в качестве подтанцовки. В закатанных по колено брюках, подтаскиваем ему бревна – под колеса подкладывать. Только, теперь незачем – домкрат-то сломался! Все, теперь только в деревню ехать, подмогу звать. Эх, хорошая машина «Лендровер»! Правда, УАЗик, тоже ничего… И «Нива»…

 

…

 

В деревне нам рады несказанно. Народ, уныло разбредается по домам. Собаки перестали созерцать въездную дорогу – концерт окончен. Женщины, то тут то там, вопрошающе дергают мужей за рукава: «Ну, и чего теперь-то?»

 

-Чего, чего!? Данилу Сергеича просить надо… У него трактор есть…

 

Воскресенье. 12 часов дня. Данила Сергеич имеет право! И он этим правом уже воспользовался. Поэтому у трактора «слетает трак», в баке «не осталось солярки», а у самого Данилы Сергеича, на левой пятке разболелась любимая мозоль. Но, ему хорошо! В самом деле хорошо… Первый день бабьего лета, гудят мухи, шуршат крыльями стрекозы, пахнет сохнущей травой и осенними листьями. В голове приятно шумит хмель. Благодать! А тут, блин, лес, грязь, МАЗ встрямший в это безобразие, по «самое не хочу». Не хочу! Не хочу, через полчаса выглядеть как ваш водила! Не хочу ловить трактор на скользких уклонах и контролировать болтание тяжелого грузовика на прицепе… Да, на такой дороге, он и прицепное оторвать может… Ну, вас! Мне, и так не плохо! Застревайте себе потом, когда мне стольник на опохмелку понадобится!

 

На нашем водиле, на его пестром китайском Адидасе, серыми корочками засыхает черная болотная грязь. Но добродушное выражение не сходит с его лица. Да, жизнерадостный товарищ!

 

Пока старики совещаются на тему – где еще можно взять трактор, водила идет пить чай, к Сашке – он его нанимал, с него и чай. Мы с Санькой, тоже садимся чаевничать. Чай «по-походному» – на мешках с картошкой, из заранее налитого термоса, с дорожными бутербродами. Но, приблизительно на втором глотке чая, на противоположном конце деревни затарахтел трактор. С соседнего двора, как по команде «тревога» выскочил босой Сашка. Прыгнул за руль «Лендровера». Я бросил недоеденный бутерброд, сунул в руки, тете Тоне недопитую кружку чая… Понеслись на звук. Тарахтит «Владимировец» - небольшой колесный трактор, меньше «Белоруси». Тракторист, с рябым, от давно прошедшей юношеской угревой сыпи, тоже слегка поддатый. С пацаненком лет десяти, они цепляет к трактору телегу с останками мотоцикла «ИЖ-Планета-3». Но, завидя подъезжающий «Ровер» останавливаются, и занимают выжидающую позицию. В воздухе явно витает запах будущего спиртного.

 

Через полчаса небольшая кавалькада состоящая из убежавшего вперед «Лэндровера» и трактора, плетущегося с надрывным пыхтением позади достигает уныло стоящего, одинокого на этой лесной дороге МАЗа. Сашка бросает машину на небольшом участке суши ограниченном с двух сторон разбитыми объездными колеями, а с третей малюсеньким, но настоящим болотцем, с тремя прядями осоки и единственным камышом по средине. Этот на первый взгляд безобидный маневр губит всю спасательную операцию.

 

Тракторист едет точно по Сашкиной колее и догнав нас, упирается в запаску «Лэндровера». Но, вместо того, чтоб свернуть на одну из колей – он там проходит по определению, тракторист решает «показать класс» и рвет напрямую через болотце. Я же предупреждал, что болотце настоящее! Трактор, несмотря на солидный диаметр задних колес, проваливается практически по оси! Прозрачная до того вода, быстро превращается в коктейль из грязи, болотной травы и опавших листьев. И этот коктейль грозит залить пол в кабине тракторишки! Тракторист еще газует, но видать от безнадеги – трактор только глубже садится в болото. Наконец, он глушит мотор и, с решимостью уже отмеченной мной у водилы МАЗа, выпрыгивает в черную жижу. Грязи практически ему по пояс, так что короткие резиновые сапожки оказываются существенно ниже ватерлинии. Пацаненок садится на плечи отцу и, таким образом, избегает контакта с холодной жижей.

 

Водила МАЗа, сидя на березовом пне, в своем камуфляже болотных тонов, созерцает эту картинку со своим неизменным добродушием. Ни гнева неразумными действиями тракториста, ни отчаяния от безнадежности ситуации, ни ехидства по отношению к товарищу по несчастью – спокойное, флегматичное добродушие!

 

Теперь пришел черед «Лендровера». Идея проста – попробовать выдернуть трактор джипом. Трактор – не МАЗ, авось получится?

 

Санька загоняет машину задом к болоту, по узкому участку «сухого» грунта, между двумя разбитыми и затопленными водой колеями. Цепляет трактор. Мокрый тракторист вновь лезет в кабину, злобно куря цигарку. Оба газуют, пыхтят, матерятся. Пар от воды попавшей на двигатели и разогретые части трансмиссии смешивается с выхлопными газами… «Лендровер» дизельный – плюется черными клубами несгоревшей солярки… С бешено вращающихся колес трактора, летят ошметки водорослей, перемолотой травы… И грязь, грязь, грязь… В конце концов, Джип разворачивает Между колеями и он садится на брюхо. Первый мост в одной колее, задний в другой. Трос отцепляют. «Лендровер» пытается выбраться из затруднительного положения самостоятельно. Хорошая машина! Мощная. Ревет движок – джип ползет юзом перпендикулярно колеям, около метра потом колеса упираются в корень и он замирает. Теперь уже окончательно.

 

Сашка, водитель МАЗа и тракторист сидят, курят. Пацан пошел по грибы. Я сваливаю в кучу бревна приготовленные для вытаскивания МАЗа. Тишина. Солнце играет в золоте березовых крон. Лопаются пузыри в грязных лужах. Где-то стрекочет сорока.

 

Через полтора часа, после того как мы с Сашкой пешком вернулись в Камень, и нового совещания стариков, в направлении поселка Советский уходит «Нива» с парламентерами. В Советском, есть эти…. как их? Фермеры! У них есть гусеничный трактор - последняя надежда вывезти урожай из Камня в это воскресенье.

 

Синее небо в просветах золотой листвы. Ленивые осенние мухи греющиеся на белоснежной коре берез. Тихо. Тепло. Где-то далеко стрекочет трактор. Приближается. Стрекот переходит в рокот и наконец в грохот. Вот она оранжевая боевая машина, ДТ-75, кажется. Вся в потеках масла и солярки, убрызганная по самые форточки грязью и глиной. Легко выдергивает джип из колеи. Оттаскивает его недалеко, даже до сухого места не дотащил! Сашка чертыхаясь, шлепает по грязи в своих тряпичных, насквозь мокрых и грязных кроссовках, отцепляя трос.

 

Дальше очередь «Владимировца» - он с кряхтением выбирается из болота, с него струями стекает вода, свисают водоросли и переломанные стебли осоки. Тракторист с хитрым, рябым лицом, струсив с Сашки полтинник за моральный ущерб, свиснув пацаненка, уже успевшего нарезать полиэтиленовый пакет опят, быстро укатил в направлении деревни.

 

МАЗ тоже не составил проблемы для ДТэшки. Особо не напрягаясь он выдернул длинномер из пробуксованных ям, и, как буксир ведет океанский лайнер, потащил его по колеям и лужам к ближайшей поляне. Через пол километра, на сухой траве, буксир остановился и «отдал концы», бросив водителю МАЗа трос.

 

Забравшись в кабину грузовика с пассажирской стороны, я заглянул на водительское место – болото добралось уже и сюда. Оно плескалось на полу, принесенное лакированными туфлями, и стекшее с Адидаса водителя, глубиной по щиколотку и размером со все свободное место.

 

Водила, намотав трос на бампер, забрался на рабочее место, привычно окунув ноги в лужу. Нажал педаль газа, но МАЗ никуда не поехал. Громадные колеса, вымазанные густой черной грязью как солидолом, полировали траву. Машина тряслась и ревела, но с места тронуться не могла. Водитель, выбравшись из кабины, флегматично стал стаскивать китайскую олимпийку, с целью запихнуть ее под колесо. Я махнул рукой трактористу ДТэшки…

 

Так и болтался МАЗ на веревке, до самой деревни.

 

Финал этого «Камень-трофи» состоялся глубокой ночью, в Санином гараже. Мешки с картошкой, морковкой, свеклой, ящики со всякими деревенскими разносолами разгружены в гараж. Добродушный водила получил свои кровные, честно заработанные бабки. Сказал спасибо. Да, что уж там - тебе спасибо. Поедешь ли в Камень в следующем году? Вряд ли…

 

Мы с Саньком приняли душ, двести пятьдесят на грудь и отрубились. Я до дома так и не доехал. Уже когда на кухне гасили свет, тетя Тоня сказала: «Продавать надо, дом-то. Тяжело». Не дачу, а именно дом!

 

Эх, Камень, Камень… Вятский Камешек... Что ждет тебя? Разор и запустение? Крапива на улицах и подлесок на огородах…

 

Эх, Расея…