Вольдевей

 

ДВА СЕРДЦА

 

Роман

 

Родители

I

Волчья гора, хотя, что там гора, небольшая сопка, потому и была названа так, что выла. А причиной тому было две каменистых узких расщелины, закрученных вокруг горы так, что при восточном ветре слышался вой огромной стаи. Но волков здесь и в помине не было, они сами боялись и этого воя, и радиолокационной точки, что поставили здесь, в Приуралье, в конце пятидесятых годов прошлого века, особенно вертлявые огромные лопухи антенн, что крутились в постоянном поиске сигналов. В череде системы ПВО СССР эта точка подтвердила 1 мая 1960 года координаты подлетающего к Уралу самолета У-2, когда зенитным ракетным комплексом С-75 и был сбит этот самолет. И американский летчик Пауэрс приземлился в двухстах километрах от Волчьей горы.

После этого точку расширили до небольшого гарнизона связистов. И когда над этой местностью произошел якобы несанкционированный взрыв ядерного заряда небольшой мощности, людей отсюда вывозили умирать в госпитали под наблюдение врачей с научными степенями. С развалом СССР забвенью было предано здесь все, что было.

Серебровы набрели на Волчью гору в полном изнеможении. Они, городские жители, зомбированные собственной идеей романтики путешествий по тайге, заблудились. И когда они нашли несколько вагончиков, поставленные осями колес на камни, то радости их не было предела, особенно тогда, когда они нашли несколько ящиков с консервами. Горе-путешественники рассчитывали немного набраться сил, а через день-два пуститься в путь, сверяясь по компасу и карте, но случай распорядился иначе. Сергей за неделю до этого напоролся на сук и нога к тому времени, когда они с женой оказались в одном из вагончиков, превратилась в толстую «колбасу», которая катила боль лишь к голени и за колено, к паху. Елена с ужасом смотрела на чернеющую ногу мужа и только что могла лишь прикладывать к его лбу компресс в виде смоченного в небольшом ручье носового платка. Через два дня Сергея не стало. Копать могилу пришлось под неожиданным снегопадом в середине июля. И у Елены хватило сил лишь подтащить к телу мужа, чуть прикрытого землей, упавшую молодую сосенку. И ею прикрыть лицо.

Елена весь остаток месяца после похорон мужа пролежала с высокой температурой в беспамятстве от болезни и горя. В августе она набиралась сил, научившись открывать консервы с тушеным мясом, собирала ягоды и заваривая листья, а в первых днях сентября выпал настоящий снег.

О том, что она беременна, Елена узнала так, как и миллионы женщин, но чтобы окончательно в этом убедиться, не оказалось рядом участкового врача с практикой гинеколога. Впрочем, у Елены Георгиевны Серебряковой была степень кандидата технических наук. Ее кругозора и знаний хватило на то, чтобы организовать себе зимовку в этом заброшенном уголке огромной страны, но то, что здесь все «дышало» радиоактивным излучением она не могла знать. Такие секреты охранялись строго.

Она готовилась к самостоятельным родам, которые и не заставили себя ждать в положенное время. 5 мая она родила мальчика, написала на бирке, сделанной из обложки журнала дежурств по гарнизону, имя новорожденного. И умерла от потери крови.

 

Алфея нашли люди шамана Угре. Его молодая жена накормила грудью малыша. Сам Угре долго осматривал ребенка. Он , как Василий Иванов, в свое время окончил военную медицинскую академию. Но в 1983 году лейтенант после кошмарной практики в закрытом госпитале, где умирали после радиационного облучения совсем молодые парни и девушки, сбежал жить к манси, Уже через пять лет его признали шаманом за умение лечить людей, и предложили сразу трех чужих жен, оказавшихся бесплодными. Причина их бесплодности была проста – купание в ледяной воде северных рек. Однако Угре их вылечил, отдал мужьям. Женщины стали рожать и племя считало, что это дети шамана. Поэтому они стали считать его вождем. Самая молодая жена, некрасивая, но смышленая Сиди, которую он похитил из приобского племени хантов, родила ему дочь. Теперь небо прислало ему сына.

Когда шаман прижался ухом к непропорционально большой груди найденного младенца, то на его лице отразился восторг человека, нашедшего золотую жилу: он услышал двойное сердцебиение, что и стало причиной появления дневника наблюдений за этим ребенком.

Шаман сумел многому научить своего приемного сына. Алфей к 14 годам прекрасно знал пять языков – мансийский, русский, английский, немецкий и латынь в программе медвузов. Для одного из постоянных домов в тайге, где электричество давал генератор, шаман купил самый современный компьютер. А когда появились надежные мобильники и в Тюменскую область пришел Мегафон, он подключился к Интернету.

К 1998 году Алфею и его сестре Айде исполнилось семнадцать лет. Их ждало супружество. Юноша был атлетом, девушка красавица. Чего же еще желать?

Угре было богат. Он знал небольшой золотоносный рудник, открытый еще в 90-х годах позапрошлого века беглыми каторжанами. И вот когда шаман вновь посетил город, чтобы купить много подарков к свадьбе молодых, он снова пришел с золотом к старому греку Костаниди, промышлявшему драгоценностями. Но старик был не один. Его, лежащего в постели, заботливо охранял Костыль, местный авторитет. Два крупных самородка, принесенных шаманом, быстро перекочевали в спортивную сумку бандита. Угре отказался указать место золотоносной жилы.

Костыль оставил в городе два трупа. А затем вместе со своей бандой рванул на вездеходе в тайгу и вырезал все племя Угре. Никто не указал, где лежит золото. Костыль оставил троих ждать сына Угре.

Алфей в это время был далеко, он шел по следу оленя. Нагнав красивое животное, юноша отпустил его. Это была самка, и она собиралась дать приплод.

Чуть в стороне в трех километрах, за родником, бьющем из каменной скалы, и находился рудник. Угре ему, тогда десятилетнему мальчику, показал где, приподняв толстый слой моха, можно было набрать несколько самородков, а, сняв слой земли и сдвинув природную мраморную плиту, увидеть до сотен камней.

И Алфей решил сделать отцу подарок. Он набрал в придорожную сумку из кожи золотых камней и пустился в обратный путь. Однако чем ближе он подходил к дому, тем сильнее охватывала его тревога. И когда он увидел в просвете между кустом можжевельника и старой мощной сосной чужих людей и мертвое растерзанное тело сестры, привязанное к дереву, то вскинул свое охотничье ружье. Двое бандитов последний раз в жизни почувствовали, что такое шестнадцатый калибр, третий бросился бежать в лес. Через пять минут и его настигла пуля, парализовавшая на мучительную смерть.

- Кто? – спросил у него Алфей.

- Костыль…

 

II

 

Печальное это было прощание с тайгой. Молодой человек ходил среди домов соплеменников, легко поднимая на руки всех мертвых - взрослых, стариков и детей, мужчин и женщин, никому не сделавших зла, и относил их в дом шамана.

Айда, его веселая и неунывающая сестрица, была холодна, но ее открытые глаза, казалось, еще искали своего любимого брата. И лишь увидев, как он бережно освободил ее тело от пут, взгляд ее окончательно померк. Шаман, его отец, всегда говорил, что глаза всегда переживают тело. Они дают напутствие человеку, который их должен закрыть. Алфей закрыл и поцеловал веки. И они дрогнули.

Затем все было предано огню.

Тела бандитов юноша свалил в глубокую яму, служившую племени отхожим местом. Затем он засыпал ее землей.

Было уже за полдень, когда догорали последние остатки строений и набежала огромная дождевая туча. Не обращая внимания на ливень, Алфей пошел прочь.

Его движения были по-прежнему легки, но плечи слегка сутулились, как будто он нес очень тяжелую ношу.

Глубоко ночью он вышел к Волчьей горе. Угре рассказывал, как здесь им был найден грудной младенец, как он похоронил его мать по христианскому обычаю. Здесь она лежала в могиле вместе с отцом младенца.

Этот рассказ он услышал, когда ему исполнилось 10 лет. И уже после, вместе с отцом и Айде, каждый год в мае они приходили сюда, потому что здесь были могилы его, Алфея, родителей.

Сейчас все вагончики развалились, и при вспышке молнии представляли фантастическую свалку из металла и дерева.

Алфей выбрал место под старой елью и уснул на миллионах иголок, осыпавшихся за десятки лет, как на мягкой перине. Утром он сделал то, на что никогда бы не решился в присутствии Угре. Он мощными бросками разворошил один из вагончиков, стоявших недалеко от останков огромной антенны, и нашел заржавевший железный шкаф. Юноша легко выдернул первый ящик и обнаружил бумаги, среди которых в полиэтиленовом мешочке он обнаружил паспорта Серебровых. Для восемнадцати лет хранения это были еще хорошие документы. С фотографий паспортов на него смотрели два красивых человека. Мужчина был молод и в нем Алфей узнал самого себя.

В городе он узнал все о смерти Угре, подкараулил Костыля и на глазах изумленных прохожих острым охотничьим ножом распорол тому живот. Алфей хорошо представлял жизнь огромного мира вне тайги, но когда он рассчитался с убийцами отца, то не знал главного – жизнь по рассказам, картинкам и книгам сильно расходились с той реальностью, которая диктует свои правила поведения. Его схватили, и он оказался в камере предварительного заключения. В камере его били жесткими, как камень ботинками. Били и ничего не требовали, потому что он был пойман на месте преступления. Затем его вызвал на допрос следователь прокуратуры Валерий Игнатьевич Семенов.

 

III

 

- Выйдите, - махнул рукой Семенов сержанту. Тот с любопытством посмотрел на молодого человека. Он только что заступил в смену и ему рассказывали о дерзком нападении на известного в городе бандюгу.

Да и сам Валерий Игнатьевич пристально разглядывал арестованного. Совсем молод, хорошо накачен, правда, это не спасло от кулаков омоновцев. Но лица они не трогали. На Семенова смотрели серые с поволокой глаза. Очень красивый юноша и на вид не глуп.

- Кто вы?

- Алфей.

Да, подумал следователь, ну и имя! Цветочное какое-то…

- Фамилия?

- Угров.

Следователь раскрыл папку. Это было дело по факту убийства гражданина Сипко, по кличке Костыль.

В кармашке с внутренней стороны картонной обложки дела лежали советские паспорта.

Семенов открыл их поочередно. Сереброва Елена Михайловна, 1960 года рождения, русская, прописана в Тюмени по улице Григорова, 26, кв. 17. Печать о регистрации брака 6 октября 81 года. Серебров Игорь Анатольевич, 1959 года рождения, русский. Прописка та же. На фото вылитый этот юноша. Только у отца стрижка городская, короткая, а у этого парня волосы изредка знали ножницы.

- Ты знаешь, чьи это паспорта?

- Моих мамы и папы.

Из уст этого крепкого парня прозвучало как-то по-детски.

- Почему ты назвался Угровым?

- Угре Угров мой отец.

Вот, теперь отец!

- Он тебя воспитал?

- Да.

- Где это было?

- В тайге.

- Хорошо, покажешь. Ты один был у приемного отца? Я так понял ваши с ним отношения?

- Нет. Еще была сестра Айде. И мать Сиди.

- Они живы?

- Нет, мертвы.

- Их убили?

- Да.

- Бандиты Костыля?

- Да.

- Однако ты немногословен. И, конечно, ты всех бандитов убил?

- Да, я остался один, когда отпустил оленя и вернулся домой.

- Как ты их убил?

- Из ружья.

- Застрелил?

- Да.

- Хорошо, после покажешь.

Ну и история! Парень не профессиональный убийца, но на его счету четыре трупа. Если даже он вышел на тропу мести, как говорят аборигены, словно индейцы, то суд не будет к нему снисходителен. Хотя вот он, наш доморощенный Рембо, справедливый и неумолимый при достижении цели! Неважно, совсем неважно началась его жизнь.

- Тебя спасли в тайге, когда умерли твои родители?

Семенов уже принес из архива дело об исчезновении Серебровых.

- Да, я тогда только родился. Об этом мне рассказывал отец.

- Откуда ты узнал, что Костыль убил твоего отца, - следователь уточнил, - приемного.

- Один из напавших на нас в тайге сказал.

- И ты его, конечно, убил?

- Я его смертельно ранил.

- Умышленно смертельно?

Парень немного подумал, его губы повторили слово «умышленно», и согласно кивнул головой.

Семенов опустил голову. Он подумал о том, что надо создавать серьезную оперативную группу. Надо начинать с пропажи кровных родителей сына Серебровых. Кто был на самом деле Угров. Явно он не был манси, потому что хорошо подковал парня.

- Ты на манси можешь говорить?

- Да.

- И в глаз белке попадешь?

Снова кивок головой. Без рисовки. Просто констатация факта.

И неожиданно Валерий Николаевич нащупал почву под ногами в этом большом и многоплановом деле. Он понял, что парень девственно чист и действовал по инстинктам охотника. Он быстро расправился с бандой, которую местные пинкертоны никак не могли взять. Точнее, не хотели. А этот из тайги сразу же вышел на след Костыля! Невинных людей парень с древнегреческим именем не убивал, и… не убьет! И все это можно увязать с новыми гуманными российскими законами и… потребностями государства.

Семенов с облегчением вздохнул и спросил:

-Какие еще языки знаешь?

- Английский и латынь.

- Почему латынь?

- Так решил отец.

- Он хорошо разбирался в медицине?

- Он был вождем и шаманом.

- Можешь быстро выучить еще пару языков?

- Да.

- По книгам?

- Можно и по словарям в Интернете…

В Интернете? Это окончательно решило все дело.

- Иди в камеру, Алфей. Давай уж по отчеству Игоревич. Как положено. Или все-таки Угрович?

Алфей пристально посмотрел на следователя, но так ничего и не сказал.

- Ладно, это решат другие, конечно, вместе с тобой. Сержант!

Дверь открылась.

- Отведите… Хотя, нет, пусть арестованный побудет здесь. Так будет лучше. Через час за ним приедут. Этим делом займется другие специалисты. И с этой минуты, вы меня слышите, сержант, вы о нем должны забыть. Да и не только вы…

За Алфеем приехали через два часа. Семенову не хватило одного часа, чтобы убедить комитетчиков взять и дело, и самого дикого охотника в органы национальной безопасности. Как ни странно при консультации с Москвой положительное решение было принято благодаря самородкам, найденным у Алфея.

…Сначала им занялись специалисты-психологи. Они долго показывали Алфею картинки, требовали быстрых ответов на десятки каких-то анкет, но когда подключили его к прибору, определяющего правдивость ответов, то с самописец повел себя очень странно: его графики показывали амплитуды в два раза большие. И лишь когда один из врачей взял в руки стетоскоп и прослушал Алфея, началась настоящая заваруха. У врача глаза полезли на лоб:

- Это, это совершенно невозможно! Давайте его на рентген или, лучше, под томограф! Это невероятно: я слышу двойное биение сердца!

- Больной, что ли он?

- Не знаю, но это не тахикардия!

- Порок какой?

И неожиданно Алфей улыбнулся:

- Я не больной. У меня два сердца!

Снимки томографа действительно показали два сердца. Они были рядом, занимая левую часть груди переплетенной двойной системой сердечного кровотока!

 

Первое задание

 

I

 

Прошло три года. В офисе московского банка КоммерцЭльтон появился молодой, подтянутый человек. Он шел следом за управляющим банка самим Ильей Прозоровым. На незнакомца стали заглядываться не только посетители банка, но и служащие. На такого красавца стоило посмотреть!

Это был Алфей, ставший личным охранником управляющего. Так Илье порекомендовал Василий Конышев, его старший друг и товарищ, когда они сидели в небольшом, но уютном ресторанчике недалеко от городской мэрии. Они встретились как старые знакомые, работавшие в свое время в Баумановском отделении Госбанка. Конышев был тогда начальником отдела банковских операций, а Илья только что окончил экономический факультет МГУ.

Василий Кирович, над ним часто подтрунивали по поводу отчества, намекая на «родство» с легендарном царем Киром, обладателем несметных богатств, посмотрел в окно, где на улице прохаживался водитель Прозорова.

- Что так? – стал прикуривать от золотой зажигалки Конышев. – А где твой охранник? Где твой атлет Гоша? В цирк пошел, подковы ломать?

Да, Гоша был еще тот атлет, которым гордился Прозоров.

- Не пойму, - Илья тоже взял свои сигареты со стола, но, в отличие от конышевских, кубинские, - исчез позавчера и все тут!

- А ты проверь кое-какие счета, может и станет понятным появление Гоши-невидимки?

- Ты думаешь? – нахмурился Прозоров.

- Старо как мир! – ухмыльнулся Конышев. – Ты разве не научился еще читать мысли своего окружения?

- Не может быть! – Илья игнорировал подначку собеседника. – Он же тупица!

- Королей-дебилов окружали не глупые люди, - тихо и доверительно сказал Конышев, - и тогда правители казались умными…

Через два дня после этого разговора Прозоров позвонил Конышеву:

- Ты как в воду глядел! Гоша оказался еще тем шулером. Короче, смылся с третью миллиона. И с концами! И как людям верить!

- А им и не надо верить. Надо верить деньгам, которыми машут перед носом. Ладно, такой вопрос: найти тебе человека?

- Ты уж постарайся, старина, подбери мне хлопца. Дело, сам понимаешь, престижное.

- Ишь ты, престижное, - ухмыльнулся в трубку собеседник. - Хорошо, найду тебе гарного парня.

Парня, разумеется, предложил давний «куратор» Конышева полковник ФСБ Круглов, бывший в советское время аналитиком столичного управления КГБ, который и убрал Гошу из банка ради той операции, в которой Алфею намечена не последняя, а, если говорить об этапе внедрения, первая роль!

 

II

 

Но не только Василий Кирович был «на крючке». Правда «рыбак» Прозорова был не из органов, а из чеченских воротил. Поэтому Беркут Саманов чувствовал себя хозяином в кабинете Ильи. Он сидел в кресле, выбросив ноги на журнальный столик из специального толстого стекла в палец толщиной. Даже американцы, побывавшие в офисе Прозорова в прошлом году, не позволяли себе так расслабляться, понимая, в каком «монастыре» они находятся.

- Твой банк что? Стиральная машина! Почему она не работает? Нас федералы зажали – раздели, разули, про все наши схроны разнюхали! Чем мы будем молотить их парней? Из Калашникова? А против бэтээров – со связкой гранат? Почему ты отказал Абубакиру?

Прозоров не принял 15 миллионов «зеленых» от этого Абубакирова, который как финансовый эмиссар принес деньги в рюкзаке, словно еловые шишки из леса. Собирал он, где мог. Одну часть переслали «друзья» из восточных стран, другую – как дань, которой были обложены предприятия, фирмы, рынки в виде «добровольных» пожертвований.

- Вы ребята, обнаглели, - сказал Илья. – Как можно под прицелом объективов видеонаблюдения тащить подозрительный рюкзак прямо ко мне в кабинет? Ты знаешь, что видеозаписи регулярно берет на просмотры ФСБ? Я не уверен, что к тебе сейчас не подвесили «хвоста»?

- Пугаешь? – Беркут смерил банкира презрительным взглядом. – Да я твое ФСБ вот здесь имею!

Чеченец показал сжатую в кулак руку.

- Удивляюсь я, - всплеснул руками Прозоров, - вы всегда и все время чем-то бравируете? Ведь если меня прикроют, то кто вам будет деньги «отмывать»?

- Ты не один, браток, нам по вся ваша страна моет бабки. Не строй из себя недотрогу, накажем! За то, что вовремя не принял подарок Абубакира, твой банк добавит 10 процентов от предложенной Абубакиром суммы. Вот и считай, сколько ты потерял!

- Это же полтора миллиона «зеленых»! Где я ты выгадал, а где проиграл!

- Где я найду столько! – воскликнул Прозоров. - Вы же сами пилите сук, на котором сидите!

- Мы же нашли тебе, когда ты свой бизнес-план на создание банка подал президенту Чечни! Вот он, твой банк, почти в центре Москвы! А можем его и взорвать… Вот только все выгребем!

Беркут засмеялся неприятным лающим смешком, словно шакал над попавшейся на его пути падалью.

- Ладно, заберем мы их, - сдался банкир, - только подъезжайте на инкассаторской машине. Только номерами перед объективами не красуйтесь.

- Мы их московской грязью замажем, - ехидно заметил Салманов. – А через три дня сам сниму их со счета. Анонимно.

- Знает твою анонимность Зубков, - сказал Прозоров. – Очень мало времени, для оформления поступления налички. Рискованно.

- Мы любим риск…

Беркут поднялся. Он подошел к двери, и остановился.

- Что это за пацан сидит в предбаннике?

- Охранник. Не нравится что ли?

- Он не дэвушка нравыца-нэ нравыца, - с нарочитым акцентом сказал Салманов.

Чеченец вышел легкой походкой, хотя в нем было около 80 килограммов.

Проходя почти вплотную к Алфею, он сделал резкий выпад всем телом в сторону молодого человека, сидящего в кресле. Это было вроде обманного движения на баскетбольной площадке, но больше походило на провокацию в боксе. Противник должен был обязательно выставить руку для парирования удара, а второй ударить. Но парень даже не пошевелился, а лениво отвернулся в сторону секретарши. Та восхищенно улыбнулась выдержке нового охранника, но тут же услышала по громкой связи приказ прислать охранника.

Алфей тотчас же поднялся и размеренным вышколенным шагом подошел к двери. Она была двойной и к косяку внутренней двери была приколота темно-коричневая пластмассовая булавка. Юноша легко ее вытащил и положил в карман темного пиджака. Это был дистанционный микрофон.

 

III

 

Алфей поднимался в лифте на второй этаж нового дома, выстроенного впритык к старому. Все это вместе выглядело уродливо, если бы не высокие березы, обступившие здание, построенное перед войной. Деревья тянулись к пятому, последнему этажу, пристроенному на крыше из современных материалов. Там были пакетные окна, уходящие в стену, и, в целом, придавали дому некий западно-европейский вид.

Он возвращался поздно. Прозоров сначала был в ресторане с какой-то женщиной, затем поехал в казино на улице Горького. Там он пробыл около полутора часов и ретировался, предвидя серьезный проигрыш. После того, как Алфей проводил шефа до дверей особняка почти в центре города в небольшом, скрытом от людских глаз дворике, водитель отвез его домой.

Лестничная площадка в новом доме представляла собой достаточно просторное помещение, имевшее два коротких коридора за лифтом с выходом к проемам, имевших протяженные с земли до последнего этажа металлические рамы со стеклянными пакетами.

Алфей прошел по правому проходу и встал у окна. Отсюда была видна Москва-река точнее, ее противоположный берег, узкая набережная которого представляла сплошную череду новых зданий. Деревьев не было видно. А по ним Алфей скучал. Не по городским, испорченным цивилизацией, а лесу. По свежему воздуху, наполненному тишиной. По счастью свободы и простоте отношений между людьми. Москва ему не нравилась, но работа заставляла мириться со смогом и бесконечной суетой бесконечного числа автомашин. Он вздохнул и собрался, было уходить, как услышал, что дверцы лифта открылись и по полу дробно застучали женские каблучки. Он увидел, как к двери его комнаты подошла девушка в легком плаще и уверенно вставила в английский замок ключ, повернула его и толкнула дверь, словно она была дверью ее однокомнатной квартиры, а не Алфея.

Юноша в два прыжка оказался у двери и придержал ее, втолкнув незваную посетительницу-хозяйку внутрь. Когда он включил в прихожей свет, то увидел, что на него не мигая, смотрит девушка:

- Как ты меня вычислил? Я думала, что войду в квартиру, когда ты будешь уже в ванной.

- Ну, просчиталась, что дальше? – в голосе Алфея не было ни злости, ни любопытства.

- А дальше то, что я должна остаться здесь до утра.

- Кто тебе дал ключи?

- Маргарыныч.

- Кто, кто? Да ты что, наша, что ли?

- Наша. Да не твоя.

Маргарыныч, а правильно старшина Виктор Иванович Маргонов, дал Алфею ключ от этой квартиры, как ее единовластному владельцу. И вот такой поворот в сторону общежития.

- Тебе переночевать, что ли негде?

Впрочем, глупый вопрос, это сразу же понял сам Алфей.

- Это тебе светит сегодня спать на полу.

- Мне не привыкать, - сказал Алфей, - могу и поспать. Ты знаешь, как я спал в тайге? Стоя, прислоняясь к дереву. Или повиснув на ветках…

- Ну и врать же ты мастер, - улыбнулась девушка. У нее была хорошая, добрая улыбка. Она могла расположить к себе любого человека, даже того, кто разучился верить окружающим.

Алфей посмотрел на девушку, и у него защемило сердце, что-то в чертах ее лица было от его сестры-невесты.

- Ты кто?

- Оксана. Я должна, - снова упор на слово «должна», - быть твоей девушкой. А вообще-то, ангелом-хранителем. За тобой уже следят.

- Чеченцы?

- Да нет, на вид русские ребята...

Оксана не договорила, в ее сумочке, перекинутой через плечо, раздался глухой звук. Девушка вынула вибрирующую «Моторолу» и приложила к уху:

- Тебя вызывают.

- Алфей, - услышал юноша голос подполковника Круглова. – Я не стал звонить по твоему мобильнику. Ребята, что за тобой следят, профессионалы. И где только чеченцы набирают их? Поэтому телефон Оксаны возьмешь себе. А свой «позабудь» в офисе, пусть поработает «слухачом». Вот еще что. Мы на верном пути. Скачай активы в банке и «пиши заявление об увольнении». Понял.

- Да, товарищ…

- Стоп. Без должностей. Оксану не обижай. Все.

 

IV

 

- Чем будем заниматься? – спросил Алфей.

- Есть хочешь?

- Это в час ночи?

- Ладно, я разберу себе постель, - сказала Оксана, - а ты иди в ванную.

- Вот еще командир, - усмехнулся Алфей и, взяв из встроенного шкафа полотенце, пижаму пошел в заданном направлении. Но он был рад, что будет с кем поговорить.

В ванной было просторно, не смотря на совмещенность с санузлом. Вообще, в этой квартире хорошо поработали строительные дизайнеры. Ничего не стояло по центру комнаты в 40 квадратов – полная свобода передвижений. Кухня, ванная находились напротив друг друга, кровать, как и шкаф была вмонтирована в стену и откидывалась, когда в этом появлялась необходимость. Кухня была без дверей, в нее вел небольшой предбанник в виде углубленной арки. В ванной широкая дверь была на оси, поворачивалась легко, но фиксировалась в положении «заподлицо» со стеной. Между унитазом и стеной было пространство, в которое Алфей при всей «могучести» своей фигуры мог свободно пройти и, припав к еле заметному глазку, посмотреть, что происходит на лестничной площадке. Под ногами, вставшего в такое положение человека, была откидная площадка, как дверца в «погреб». Вниз вела короткая лестница, спустившись на нижнюю ступеньку которой человек, которого обстоятельства вынуждали срочно покинуть квартиру, мог ухватиться за капроновый шнур с захватом в виде петли, и броситься вниз - ниже первого этажа, в цокольную часть дома. Там короткий коридор к двери на выход. И все это контролировалось закамуфлированными кнопками. Чужаку без них висеть на шнуре было бы недолго, так как захват втягивался в нишу и человеку срезало ладонь. А затем оставалось лететь вниз метров двадцать. Так же без знания нахождения кнопки на выходе человек оказывался в бетонном мешке. И этот маршрут Алфей отрабатывал несколько раз глубокой ночью в присутствии специалиста ЗСП - «замков с приведениями».

 

Алфей встал под душ под холодную струю воды. Тело с восторгом вспомнило купание в северных речушках и озерцах и заплатило прекрасным состоянием духа. Нет, юноша не забыл прошлого, но ясно понимал, что оно в нем самом, в его умении жить в самых суровых условиях, в знаниях, что передал ему Угров, в том, что он знает своих истинных родителей, что он отомстил убийцам его племени и что цена его свободы в его работе.

Через минут пятнадцать он выключил воду и потянулся за полотенцем. В это время дверь колыхнулась и в ванную вошла уже обнаженная Оксана. Она успела подхватить полотенце и подать его Алфею, но вскрикнула когда притронулась к руке юноши:

- Кошмар, и ты стоял все это время под ледяной водой?

Алфей, улыбаясь, вышел в комнату и стал растираться. За стеклянной дверью маячила фигура девушки, затем толстое матовое стекло запотело.

Юноша прошел к стене с широким окном и, нащупав под подоконником рычаг, потянул на себя. Появилась гармошка, вскоре ставшая еще одной кроватью. В шкафу была постель. И уже через пять минут Алфей крепко заснул.

Оксана вышла в намотанном на голове тюрбане из полотенца. Она несла с собой халат, которым не торопилась скрывать обнаженное тело. Ее возбуждала мысль, о реакции Алфея. Но он спал и не видел, как обнаженная девушка долго смотрела на него, прикрытого тонкой, почти прозрачной простыней.

- Хорош, - сказала она, - жаль, что мне запретили с ним спать. Жаль. Но я обязательно уволюсь, чтобы юркнуть к нему под простыню…

И тихо засмеялась своей шутливой мечте. Вскоре она тоже заснула, не позаботившись прикрыть тело ни халатом, ни простыней.

Когда солнечные лучи осветили их тела, а света здесь было много, благодаря двум угловым окнам, юноша и девушка казались богами, слетевшими с неба в этот огромный мегаполис. Они не тревожились своей обнаженной близостью, не исполненной сексуальной страстью. Они принадлежали к другому миру. Но это, оказалось совершенно не так.

 

V

 

Беркут Салманов рос в пригородах Грозного. Здесь были не очень богатые дома, но для хорошего сада, тенистых алей, где на топчане можно было посидеть с чашкой хорошего чая, или с друзьями отведать прекрасного виноградного вина, деревьев хватало. Салман-ата был рабочим на грозненском нефтеперерабатывающем заводе, он любил друзей, свою семью, часто вывозил сына к родственникам в горы, где Беркут прыгал с деревьев, представляя себя орлом. Однако отец попал в какую-то историю, в результате которой получил нож в живот. Осиротевший Беркут замкнулся, потому что жизнь настала тяжелой. До того момента, когда их с матерью не взял к себе в дом старший брат отца, он успел возненавидеть весь мир. К заварухе, начатой Дудаевым, он выучился на экономиста, прожив пять лет в Волгограде. Когда вернулся в Грозный, его заметил один из приближенных Дудаева и взял в «аппарат».

Когда русские совсем перестали соображать, что делать с Чечней, ставшей «черной дырой» их экономики, Салманов наладил хорошо отлаженную сеть сбора денег по всей России на войну с теми же русскими. Получалось, что многие родители отдавали свои кровные для того, чтобы их сыновья, а были и дочери, работавшие по контракту медсестрами и связистами, погибали от пуль, выпущенных из автоматов и пулеметов, снарядов и мин, закупленных на те деньги, которые собирал Беркут. А еще живых, их резали, насиловали, забирая ранеными или пленными в свои лагеря.

Однажды Беркуту, когда он приехал с хорошим отчетом в Чечню, дали попробовать русскую медсестру. Ее звали Валей, и у нее была толстая русая коса. Ее вытащили из погреба, где хранилось вино и зерно. Чеченец, не имевший долго женщин, насиловал ее всю ночь, пока не выдохся, затем он с легкостью отсек девушке голову, которую пнул так, словно Пеле, что она перелетела через забор и вкатилась во двор дома, что был напротив.

В Москве проституток было много, но сутенер Жульен приводил ему только самых молодых, не слишком упитанных, как та Валя, которую он назвал свиньей, перед тем как отсечь голову. Иногда эти девушки исчезали бесследно и московские оперативники вышли на след Салманова. Но сначала усердному следователю МУРа Гречишникову помешал взять его странный звонок из МВД. Майор услышал короткое: «Не трогай Беркута, друг». Но майор не послушался и стал строчить постановление об аресте. Его сбила машина недалеко от собственного дома. А затем, когда дело перешло к старшему следователю Муромскому, приехал работник ФСБ: «Этого урода мы ведем сами. Когда возьмем, добавишь свою уголовку в дело».

Но Беркут был ученым. После разговора с Прозоровым и встречи с его охранником, не моргнувшим на выпад, он шестым чувством почувствовал, что его уже «пасут», что угроза исходит, в первую очередь от того атлета в предбаннике банкира. Он быстро поднял группу быстрого реагирования, а сам срочно вылетел в Киев.

Группу реагирования возглавлял бывший «афганец» Дроздов, отличившийся расправами с «духами».

Дроздов уже с вечера следил за передвижениями Алфея. Но дал ему уехать к себе, потому что первый визит его отморозков предназначался Прозорову. Стоило тому пойти на кухню, как его завалил через окно сам Дроздов, высококлассный снайпер. Выстрел был точным, тихим – камешек бросили в окно кухни. И все.

 

VI

 

Они поднялись одновременно. Но утро, великий разрушитель иллюзий, заставило Оксану спешно накинуть халат и юркнуть в ванную. Когда она привела себя в порядок и вышла, то увидела, как Алфей уже заканчивая гимнастику отжимался на руках, а после побежал смывать пот.

Девушка уже была на кухне, собирая завтрак. В зале раздался телефонный звонок. Она подбежала к мобильнику.

- Вы еще в квартире? - спросил Круглов.

- Да.

- Прозорова убрали, - отчетливо сказал руководитель операции. - Очередь за Алфеем. К вам сейчас нагрянут ребята…

Алфей вышел из ванной в длинном халате. И сразу же почувствовал что-то неладное. Он бросил взгляд в окно и, не смотря на то, что солнце слепило глаза, как раз благодаря тому, что его закрывала стоящая напротив машина для ремонта уличных электросетей, с вытянутой на стреле площадкой, увидел на площадке человека, в руках которого была винтовка с оптическим прицелом. Раздался щелчок, но Алфей уже ушел с линии прицела. Он бросился к Оксане и повалил ее на пол. Она рухнула, телефон взвился в воздухе, но Алфей успел его схватить и прижать уже лежа к уху.

- Что у вас там? – прокричал Семен.

- Идет отстрел, - сказал Алфей.

- Вот гады, - и Круглов длинно выругался. – Мы едем к вам. Бой не принимайте, уходите через лаз…

- Ползем, не поднимаясь в ванную, - сказал Алфей. – Ты первая.

Она быстро оказалась у двери-вертушки, но когда толкнула ее, то пуля, посланная с площадки, разрушила стекло и дверь посыпалась на Оксану мелкими осколками.

- Беги! - крикнул Алфей.

Сам он успел вытащить из небольшого столика пистолет. С макаровым он бросился к ванной и оказался рядом с Оксаной.

 

Когда Дроздов ворвался в комнату с двумя бойцами, то никого не обнаружил. У входа в ванную были крошки стекла. Еще Дроздов увидел несколько капель крови, которые оставила по пути к унитазу Оксана. Ее все-таки поранило осыпавшееся стекло.

Когда бывший «афганец» нашел потайную заслонку в полу, то понял, что жертва или жертвы, он знал, что охранник Прозорова был не один в эту ночь, улизнули от него. Ломать вход в лаз было бессмысленным и опасным занятием, хотя он мог послать следом одного из бойцов, да того же Равиля. Но не татарина его было жалко, а то, что тот, попав в ловушку, мог вывести фээсбешников на группу.

А сейчас с минуту на минуту могла прибыть милиция, которую, вероятно, вызвал кто-нибудь из соседей - Равиль взорвал дверной замок взрывпакетом. Но и могли прибыть и фээсбешники. Все, пора смываться!

Трое мужчин в камуфляжной форме выскочили из квартиры, осторожно спустились вниз, и, осматриваясь, выбежали на улицу. Спустя несколько минут они садились в старенький на вид Москвич, оставленный на противоположной улице. К дому подъехала десятка Жигулей. Из нее вышло четверо пассажиров, которые перебежками кинулись к подъезду. Москвич тронулся и набрал необыкновенно быстро приличную для колымаги скорость.

Эту машину и видели Алфей и Оксана из подвала дома, и тут же позвонили Круглову. Тот дал команду всем постам ГАИ. Через полчаса машина была обстреляна омоновцами, стоящими на блокпосту на южном выезде из Москвы. Никто из пассажиров Москвича не остался жив.

Так закончилась первая операция с участием Алфея.

 

В Дагестане