Город был небольшой и невзрачный; их семье не по средствам было жить в больших и красивых городах, но Тимми он казался огромным, и еще… очень, очень чужим. Это было не его место, не его мир, и он испытывал непонятную гордость от мысли, что этот Город никогда не станет для него ближе. Город просто не примет его – для него Тимми также останется навсегда чужаком. И Тимми боялся его и всего, что было с ним связано: боялся машин, каменных домов, похожих на гигантские муравейники, боялся даже людей, живших в нем – вечно спешащих, с отрешенными взглядами, без улыбок и света в глазах. Казалось, что камень, в котором жили эти люди, проник в их сердца. Как же все это было непохоже на тот мир, в котором раньше жил Тимми.

Его первые ощущения о жизни были связаны с зеленой тишиной, с пением птиц, с журчанием серебряных родников. Его легкие семь лет вдыхали чистый воздух, пахнущий росой и ароматом лесных трав. И он задыхался в этом городе. Его ноги все еще ощущали тепло мягкой земли и луж после дождя, отражающих великолепие синего неба и нежность берез. Его память хранила светлые лица немногочисленных близких людей: простых и сильных, мудрых и наивных – среди которых он рос, а в сердце таилась великая истина добра и любви, которую он не мог осознать умом, но которая жила в нем и стала его сутью.

Город давно вел борьбу с такими, как Тимми, например, с его родителями. То, что другим давалось легко и без лишних забот, родители добивались тяжелым трудом – им постоянно приходилось вести борьбу за место в городе. Они были истощены постоянной погоней за тем, что называлось материальным благополучием. Город не оставлял никаких шансов выбившимся из сил, отставшим или сошедшим с беговой дорожки. Таким было место на его окраинах и свалках. Догнать и перегнать – вот девиз, который придумал Город для людей, живущих в нем. Те, которые успешно достигали финиша, находящегося в центре города, уезжали потом в большие города, предоставляющие их честолюбию еще большие возможности и мечты о дальних странах. Эти люди несли в себе устойчивый иммунитет против самой страшной и неподдающейся лечению болезни с красивым названием – «ностальгия».

Родители Тимми не были исключением – пусть с трудом, пусть медленно, но они бежали по спирали, постепенно сокращая круги. На Тимми у них не осталось сил , и он родился очень слабым ребенком. Его рождение было также не желательным, оно чуть было не столкнуло их с дистанции. Вот почему первое, что он увидел, почувствовал и запомнил – это уютный запах деревянных стен, и доброе лицо старого деда, покрытое морщинками, как паутиной. Потом мир расширился до огромного зеленого простора и маленькой деревушки, затерявшейся в нем.

Он рос свободным, как птица, с каждым годом познавая в этом мире все новые и новые тайны, и все больше любя его. И за эту любовь получал знания. Если Город получал знания, отбирая их у живущих в нем людей, то Природа сама щедро одаривала тех, кто жил в ней, кто любил ее. А Тимми любил и доверял ей, и, убегая порой далеко за пределы дозволенного, никогда не боялся потеряться в ее густых, бескрайних лесах.

А его родители боялись этого зеленого мира, и Природа чувствовала это и не принимала их. Она жалила их насекомыми, оглушала тишиной и пьянящим воздухом доводила до головокружения – когда время от времени они приезжали навестить Тимми.

Сам Тимми и боялся, и любил их. Любил, как любил всех, потому что не знал иных чувств, а боялся тех чужих запахов и мыслей, которые они привозили с собой.

И, вот, однажды, они приехали, чтобы забрать его. Детская душа любопытна, и Тимми его отъезд сначала показался чудесным путешествием, но потом, когда он осознал, что ему навсегда пришлось расстаться и со старым домом, и с золотом полей, и с шелестом трав – со всем, что так было привычно ему, он почувствовал себя вырванным лесным цветком, который, как известно, умирает очень быстро.

Но, к счастью, человек не цветок; и его болезнь, вызванная этим переездом, все же была побеждена домашним врачом, которого родители с гордостью пригласили к нему. Тимми не понимал этой гордости, но зато всем остальным наличие домашнего врача показывало, что его родители наконец-то справились с трудностями, и у них открылось второе дыхание для продолжения гонки.

Первое время после болезни, они предоставили Тимми, по совету врача, полную свободу, дав ему шанс самостоятельно наладить отношения с новым миром и новыми людьми. Новые люди оказались ровесниками Тимми, они считали себя страшно умными. Еще бы - перешли уже во второй класс, а Тимми должен был пойти лишь в первый. Но, несмотря на это, они чувствовали его превосходство над ними. Он был выше их не только ростом, но выше своей какой-то особенной взрослостью, сдержанностью и недоступной для них добротой. В Тимми был непонятный им неписанный закон, в них – вседозволенность. Он был чужд им, а потому они возненавидели его. Имя Тарзан постоянно звучало насмешкой в его ушах, смотрело на него со стен дома, забора, с асфальта…

Тимми замкнулся в своей комнате – и там, в одиночестве, он нашел для себя спасение в виде грез и фантазий. Зеленые обои превращались в знакомые леса. Мягкий палас на полу, если закрыть глаза, становился под босыми ногами шелковой весенней травой, шум вентилятора звучал ветром в кронах берез и сосен, а пение птиц за окном – делало эти грезы почти реальными.

Но так не могло продолжаться долго, и родители, напуганные его отчужденностью, решили, что пора, наконец-то, самим заняться его воспитанием. До школы оставалось три месяца, и отец стал учить его читать.

Очень скоро Тимми понял, что есть еще один мир – огромный и загадочный, в котором заключены целые жизни, интересные путешествия, приключения. В него можно убежать, раствориться в нем, бродить вместе с героями, переживать вместе с ними… Это было, как дедушкины сказки, и читая книжки, он часто слышал голос деда.

Мать, удивленная его быстрыми успехами, радовалась и с облегчением вздыхала, видя, что ее сын оказался таким сообразительным, но отец качал головой – те книги, что он выбирал, были слишком стары для Города. Он купил их у букинистов, которые продавали всякое старье, и которые в этом городе давно никто не читал. Эти книги вызывали в людях ту же непонятную неприязнь, которую вызывал и Тимми у своих ровесников. Но, каким-то чутьем отец догадался начать именно с них – Тиму еще придется познакомиться с жизнью, а она, ох, как не похожа на сказку… Но пусть это произойдет постепенно.

Потом у Тимми появились игрушки. Тим смотрел на них во все глаза. Целый взвод маленьких человечков выстроился у него на полу. Человечки были в зеленой одежде, а в руках держали какие-то странные палки. По этой зеленой одежде Тимми окрестил их лесными человечками, но папа сказал, что это солдаты, после чего ему долго пришлось объяснять сыну, для чего нужны солдаты. Долго, потому что он никогда не думал, что это так трудно, и, глядя в удивленные глаза Тима, чувствовал какую-то ложь в своем голосе.

Чтобы отогнать мысль об этом и не начать смотреть глазами сына, он с увлечением начал сажать их в грузовики, ходить с ними в атаку, и так разошелся, что заразил своей веселостью и Тимми, который принял его игру. И, радуясь этому, отец не понял того, что сын, почувствовав его замешательство, из любви и жалости ползал вместе с ним по полу. А вечером Тимми смотрел телевизор и впервые увидел настоящих солдат, и настоящую войну. И настоящую кровь. И ему было очень страшно. Страшно от увиденного, и почему-то еще страшнее от того, что мама, напевая, накрывала на стол, а папа спокойно читал газету.

А ночью он опять смотрел на обои, и в глазах вставал лес, но уже незнакомый, пугающий, где из-за кустов на него смотрела Смерть в виде зеленых человечков. А папа говорил, что это Жизнь…

Тимми вздохнул. Для него всегда все было понятно: хорошо – значит хорошо. Плохо – значит плохо. Но папа говорил, что победа – это хорошо. А победы не бывает без войны. Тимми не мог понять этого. Хорошо, когда войны совсем нет…

Или вот мама, которая каждый день говорит о школе. Тимми спросил ее – зачем это? Ведь он уже почти хорошо научился читать. Разве папа не может научить его и всему остальному? Но мама сказала, что это особенная школа, новая, где введен урок выживания, без которого нельзя прожить. Она не хочет, чтобы Тимми потом пришлось мучиться, как им с папой.

Но Тимми так и не понял, чем отличается выживание от жизни. Разве нельзя просто жить, как живет, например, дедушка? Но мама почему-то рассердилась и сказала, что дедушка не живет, а просто существует. А вот они с папой выжили и теперь живут. Но Тимми не поверил этому. Разве можно сравнить дедушку с папой? Дедушка хоть и старенький, а какие бревна распиливал, и веселый всегда. А вот папа, поднимаясь по лестнице держится за бок, и лицо у него такое усталое… А глаза… Тимми привык узнавать людей по глазам, по взгляду, а однажды в парке он испугался, что потерялся, отойдя от отца на несколько шагов, потому что его отец слился с толпой, и у него были такие же пустые глаза, что и у всех. Под эти невеселые размышления Тимми уснул.

А утром, проснувшись, сразу почувствовал, что что-то не так. Родители стояли у его кровати, и едва он открыл глаза, чуть ли не хором заговорили какими-то неестественно веселыми и бодрыми голосами: «Вставай, вставай, соня! А то в школу опоздаешь.» Тимми испугался: «Что, уже сейчас?» И в его голосе было такое отчаяние, что родители на миг смутились. «Ну, не совсем сейчас, - мама ободряюще улыбнулась ему, - сначала умойся, поешь, а потом папа отведет тебя в школу».

За завтраком Тимми только и слышал, что об отметках. Мама и папа говорили, что с нетерпением будут их ждать. Тимми не хотелось расспрашивать их подробнее об этом. Он понял только одно, что отметка – это то, что поставит тебе учитель в дневник, и он решил, во что бы то ни стало принести им эту отметку сегодня же, чтобы порадовать их. Ведь они его по-своему любят, и заботятся о нем. А думают, наверное, все люди по-разному. Ведь и он их тоже не понимает.

Как ни странно, но первые три урока ему понравились. На первых двух было чтение. Дети учили буквы, и Тимми с радостью увидел, что ему не страшно, что ему это уже знакомо. Он знал даже больше, чем остальные, но постеснялся поднять руку, дав своему соседу ответить и получить отметку. На миг появилось сожаление, что и он мог бы получить отметку, но посмотрел на счастливого соседа и порадовался за него. «Ничего, - подумал он, - еще целых два урока впереди». Но на третьем уроке отметок не ставили, хотя он опять был лучше всех. Их привели в большой светлый зал, где было так много интересного: и кольца, и канаты, и лесенки, и много чего еще… И они смеялись, прыгали и лазили. Для Тимми, который легко, как белка лазил по деревьям, это было одним удовольствием. А четвертым… Четвертым стал урок выживания.

В класс вошла высокая, прямая женщина, и Тимми почему-то невольно поежился, почувствовав холод, исходящий от нее. Он робко оглянулся на класс. Дети как-то все подтянулись, стали серьезными, и Тимми вспомнил слова мамы, что урок выживания - самый важный урок. И он решил, что обязательно должен получить отметку именно на этом уроке. Учительница заговорила. Она рассказывала им что-то о жизни, об обществе, об отношениях между людьми… Ее голос звучал холодно и монотонно, как капли осеннего дождя, и Тимми никак не мог сосредоточиться, и понять смысл этих слов. Его разум никак не мог осознать того, что она говорила.. Ее речь звучала для него, как чужой язык. Тимми многого не понимал в этом мире, но сейчас он не понимал ничего. Слова учительницы, не доходя до его сознания, каким-то образом доходили до сердца, причиняя боль, и Тимми хотелось, чтобы она поскорее замолчала.

Но вот учительница умолкла, обвела взглядом притихший класс и сказала: « Вы все внимательно слушали меня, а теперь я хочу послушать вас, в принципе, ничего нового я не сказала, а поэтому мы сейчас немного поиграем в вопросы и ответы, чтобы я поняла степень вашей подготовленности в той или иной жизненной ситуации. Ну, например, представим такую. Вы и ваш друг работаете вместе, вам очень нравится ваша работа, и вы болеете за нее. И вам и вашему другу могут предложить повышение по службе, но место одно, а вас двое. И тут ваш друг совершает очень грубую ошибку, связанную с работой. Ваше действие?» Поднялся лес рук. Поднял руку и Тимми. Он был рад – оказывается, это так просто… Учительница едва заметно улыбнулась, и показала пальцем на девочку с большим красивым бантом.

- Я, - волнуясь, ответила девочка, - укажу на эту ошибку своему начальнику, мое внимание будет оценено, и это место достанется мне. - Лес рук опал. Уголки губ у учительницы вновь едва дрогнули:

- Но ты, надеюсь, не забыла, что это твой друг?

Девочка упрямо тряхнула бантом: - Нет, я помню, - надув губки, сказала она, - но вы же сами сказали, что мне очень нравится моя работа, а поэтому я и защитила то, что мне нравится…

Щеки учительницы слегка порозовели от удовольствия:

- Дай мне свой дневник, - она что-то черканула в дневнике девочки и выпрямилась:

- Запомните это, - сказала она, - ваша работа, какой бы она не была – это ваш долг перед государством, которое заботится о вас. И выше этого ничего не может быть…

Изумленный донельзя всем увиденным и услышанным Тимми, так и остался сидеть с поднятой рукой. Учительница заметила это:

- А ты? Ты хочешь еще что-то добавить?

Тимми встал. Весь класс с любопытством смотрел на него.

- Я бы, - сказал он, - указал другу на его ошибку и помог бы ему.

Учительница прищурилась:

- Ну и остался бы без работы.

Класс засмеялся, но сейчас даже это не смутило Тима. Он почувствовал в себе что-то новое. Войну? Да, войну. Войну со всем, что было ему чуждо. И он тихо, но твердо ответил:

-Ну и что? Зато, это честно.

И эти тихие слова громом прозвучали в притихшем классе.

- Честно?! – В голосе учительницы раздражение и злоба. – Где ты взял такое слово? Ну, иди сюда умник, и расскажи нам: что честно, а что нечестно, и как нужно жить. Иди же!

Тимми вышел к доске. В классе зашушукались, но учительница подняла руку:

- Тихо! Ну, говори?

Тимми посмотрел вперед. И перед его глазами возникло лицо деда, и откуда-то издалека пришел его голос: «Вот посмотри на птиц, Тимми, они поют, потому что чувствуют тепло солнца. Также и нам хорошо, когда мы чувствуем тепло другого человека. Учись жить так, чтобы быть таким, как солнце». И Тимми ответил:

- Надо жить так, чтобы от твоих поступков никому не было плохо, а только хорошо. Это и значит жить честно, - он замолчал.

В наступившей тишине резко прозвучал звонок. Учительница взяла его дневник и что-то черканула:

- Возьми, - сказала она, - покажешь родителям.

Тимми встрепенулся:

- Это что? Отметка? – Отметка, - учительница странно улыбнулась и вышла из класса.

 

Всю дорогу Тимми бежал без передышки. И, запыхавшись, едва не падая, вбежал в квартиру:

- Мама! Папа! – Закричал он. – Я принес вам отметку!

- Отметку? – Засуетился папа. – Ну-ка, ну-ка, покажи, посмотрим…»

Родители склонились над дневником. Их лица побледнели. Там, в графе «успеваемость» стоял приговор – «безнадежен», и красная размашистая подпись учительницы.