Аномалия

 

- Аномалия! Аномалия! Как будто это вам хухры-мухры! Никто её близь не видел, а базарите про неё да ещё на меня капканы ставите! Послушали бы бывалого человека да выводы сделали! - распинался Шурка Трапезников перед сельчанами возле магазина. - Я вот в натуре, собственными глазами видел! Как жук навозный под её фонарём кружался! А вы мне! В голове, мол, она у меня. Показалось тебе спьяну. Не-не…

Шурка набрал в лёгкие воздуха и просипел:

- Такое не привидится и не присниться! Она прямо за жабры берёт! - и он показал прокуренными пальцами, хватку на своей худой шее.

Шурка - местный парень с нелёгкой судьбой, частенько привирал, поэтому мало, кто верил в его рассказанные чудеса. Врал он конечно больше для куража, нежели для дела.

- Городить истину не кажный сумеет! - говорил он, хитро улыбаясь.

И пока честной люд, пытался разобраться в его «огороде», Шурка засмаливал очередную сигарету и, попыхивая ей, смаковал эту несуразность выражения.

Не смог он только судьбу вокруг пальца обвести. Взяла она бедолагу под белые рученьки и потащила в «места не столь отдаленные». Что судьбе надо было от него? Ну да Бог нам всем судья…

Жили мы с ним тогда в деревне по соседству. До озера рукой было подать. Рыбы в нём уйма!. Но просто так, водоём свои богатства не отдавал. Нет, нет, да и пропадали люди в его сетях. По разным причинам - кто сдуру, кто спьяну, кто вовсе - и вовсе без причины. Так и пошло: «Аномалия» в нём какая-то живёт». А что это за «зараза» такая, объяснить не могут. Приезжала из области комиссия, отклонения в озере искать. Приборов понаставили, проводов навесили, бинокли, чуть ли не каждому в руки дали.

- Смотрите в оба граждане! Дело сурьёзное! Не провороньте! Чуть что, докладывайте!

Куда там! Утки и те крякать перестали, а толку нет. Так и уехали восвояси.

Всё же было в этом озере, что-то таинственное. Старик Пахом частенько свои версии на сей счёт, выдавал.

- Колдовское оно! Сразу его не поймёшь! Всё равно, что баба похотливая! Иной раз выйдешь на крыльцо в трусах, глянешь на него. А оно лежит перед тобой, вздыхает: «Иди, мол, ко мне мужик, хватит ерундой заниматься - порыбачить бы надо». И ведь идёшь, ставишь сетёшку-то, не можешь отказаться от прихоти. Заговаривался дедок на эту тему частенько. Спросят его с подначкой наиболее шустрые, да неверующие:

- Когда это было-то, отец, зимой аль летом? - А он в ответ на полном апломбе:

- Это было в январе месяце, когда ржаные цвели! - Что уж тут поделаешь, с «юмором» был дед, но многое в его байках на правду смахивало.

Некогда вокруг озера богатые деревни стояли. А после ядерного выхлопа на комбинате, стали людей отсюда переселять. Теперь от деревенских усадеб только тополя остались. Так и стоят они сиротами по берегу, почти у каждого бывшего подворья. Переселили подчистую только одну сторону озера. С нашей же стороны, кто сам в город навострился, кто по велению свыше на тот свет отправился. Шурка в своём доме так и остался, а мы в город переехали. Вот и думай… Вода в озере одна, а вредность для каждого берега разная. Одним словом - аномалия!

Шурка меня своим братом считал. Очень радовался моему приезду. Не часто я его навещал в последние годы, поэтому ему прощались все выходки в мою сторону. Да и что я мог Шурке не простить? Он и так, без вины виноватым, мыкался по жизни.

Та драка у клуба, канула бы в небытие, если бы в темноте не зацепили какого-то районного «господина» - справляли «борозду». Рассказывают, что тот в сильном подпитии, решил прямо на крыльце клуба нужду справить. Ну, кто-то из наших обиделся за такую наглость и уговорил последнего, при помощи кулака спустится с крыльца. Нашли высокого гостя с синяком под глазом - внизу под крыльцом. А начальству же не гоже в таком виде народом руководить, вот и обстряпали это дело как нападение на должностное лицо и ещё там чего-то…. Давай виноватых искать. А Шурка, возьми да повинись за всю деревенскую братву: «Мол, извиняйте товарищ начальник, - не со зла зацепили, а по недоразумению». А они вцепились в него, и пошло дело…

Сколько мать его, порогов поотбивала у районных чинов, доказывая невиновность сына, сколько слёз в высоких кабинетах пролила:

- Что вы делаете люди? Он же извинятся, пришёл, а вы его в преступники записали да ещё, не приведи Господь, посадите. Один он у меня кормилец. У нас и так-то дома «вошь на аркане, да клоп на цепях», жизнь коротают. Как же я без него жить-то буду? - причитала она. Ничего не помогло. Подвели «хулиганку» под это дело. А тут ещё бабка Дарья, как сова цокает:

- Посадют Шурку, как пить дать посадют! Сон давеча видела. А уж ежели, что мне присниться, обязательно сбудется. Ни к какой ворожёйке ходить не надо!

- Сказывай, давай! Что ты там во сне усмотрела, провидица ночная? - пытали её сельчане.

- А то и видела, что Санёк на трахтуре три хлыста берёзовых приволок к свому дому. Вот помяните меня не миновать ему тюрьмы.

Так оно и случилось. Загремел наш Шурка под фанфары на три года... Встречал он меня, сегодня щерясь во всю «ивановку»:

- Кого я вижу?! Братан с подсветкой приехал! (это он так мою лысину обзывал) Ну, Лысый! На ночную рыбалку сегодня тронем! - кричит, завидев меня. У него зубов-то не лишку во рту, а у меня волос на голове посчитай столько же. Видимо этот самый выхлоп не только деревни с местности сдул. Он ещё и чубы с кое-кого поснимал.

На сей раз, решили мы с ним ночку провести на противоположном берегу озера, возле тополей. Там к протоке щука ночью подходит, да и карась бывает, прогуливается.

Мощный мотор вездехода преодолевая канавы и ухабы, вёз нас к месту рыбалки. Шурка, на правах бывалого, давал мне указания, поглядывая по сторонам.

- Глуши! - скрестив руки скомандовал он и вышел из машины.

- Счас, братуха мы с тобой раскумаримся! - доставая поклажу и снасти из багажника, подмигнул он мне.

- Это мы где? - спросил я его, озираясь по сторонам. - Берег что-то не узнаю…

- На «Дунькином пупе»! Вот где... Во дворе бывшего председателя. Видишь, тут ворота раньше стояли. Ловко ты в них зарулил. А вот тополя небо подпирают…, - Шурка принял позу аполлона.

- По твоему я тополь от избы отличить не смогу, - огрызнулся я на его излишнюю осведомлённость. - Бурьяном все поля и луга поросли. Как они ещё, бедняги, выжили? - задрал я голову к верху. - А ты мне... Да ну тебя… - махнул я на него рукой.

- Ты за себя переживай, а за них гроза слово скажет…. - Шурка, уставившись на небо, моментально отпарировал выпады в его сторону. - Я, что ли эти дома сносил да бурьян разводил!? - резко выкрикнул он. - Корче, кидаем сетки вдоль камыша, да вечеряем по человечески…. Не то договоримся с голодухи до топоров! - подытожил он, и, искоса перевёл взгляд на воду. Озеро под гнётом жары наводило зеркальную гладь, молчаливо выслушивая наши распри.

- Смотрю я брат, чё-то пусто сегодня на берегу и морит чрезмерно. Как бы не накрыло нас здесь…, - сказал Шурка и исподлобья посмотрел на меня. В ответ я ничего не ответил, только пожал плечами. Кроме того, что сумерки начинали скрывать очертания берегов оставляя нетронутой середину озера, я ничего особенного не отметил.

- Ладно, не впервой… Лодка, что корабль… Джип, что танк, выдержат… Верно, братан? - улыбнулся он мне.

- Мне то что! Не воевать же приехали. Почаще бы свою улыбку показывал, а не зубы, - доставая котелок и припасённые дрова из мешка сдобрил я его.

Его щербатая улыбка сглаживала все острые углы и была неким стабилизатором в отношениях. Стоило глянуть на него, в момент некоего раздора и злость куда-то исчезала. Вот и сейчас, этим всё и закончилось.

- Слышь, Санёк! Жутко на чужом подворье костёр разводить. Может, к воде спустимся? - осторожно предложил я ему, чтобы не подорвать сухой порох соседа. Неожиданно Шурка согласился:

- Надо бы... Не гоже на усадьбах вакханалию устраивать, пусть даже и бывших - не по-людски это. Ты, давай разводи огонь вон в той ложбинке, - Шурка подбородком показал на место у берега, нагружая себя рыболовными снастями. - А я лодку на воду сам спущу. Грёбла не забудь взять, когда дым пустишь, - промычал он, волоча к берегу орудия лова.

После того, как сети были поставлены, нам оставалось сидеть на берегу и ждать. Приняв по кружечке за встречу, мы окунулись в дружескую идиллию и горящими глазами, вглядывались в знакомые с детства лица. Пошли разговоры за жизнь...

Ты братан, прости меня за резкие высказывания, - неожиданно перевёл разговор в плоскость извинений Шурка.

- Понимаешь, накипело во мне столько, за все эти непутёвые годы, что одним возом не вывезешь. Порой совладать с собой не могу. То и дело плещутся через край беспокойные мысли. А тут ты подвернулся. Кому же мне их высказать, как ни тебе, мой кореш. Я даже вроде стихов про эту жизнь накарябал. Хочешь, прочту? - Шурка от волнения не знал, куда выбросить окурок и озирался по сторонам.

- Выбрось ты эту дурь. Никто на тебя не обижается. Ты давай рассказывай. Мне до ужасти интересно послушать тебя…, - ответил я ему, подбрасывая в огонь бурьяна. Дымовая завеса, на некоторое время, скрыла от меня лицо Шурки.

Только ты не смейся…. Я про это сочинил, - про Дым. Вот…. Слушай, давай…, - донёсся из темноты голос друга и он начал читать. Было заметно по голосу, что откровение давалось ему с трудом, но читал он складно.

 

Нам от деда в наследство досталась телега.

С ней соха на плетне, что кормила его.

Вот и лето прошло. Дождались уже снега.

Только землю пахать не нашлось никого.

 

Виноват ли я в этом… и кто же в ответе,

Что ушла на дрова, вместе с сошкой страна?

Но лишь дым от костра сизой горечью встретит:

«Мол, вот так вышло друг, не поймёшь не рожна.

 

Всё что было - забылось…. Другие уставы

Принесла в нашу жизнь «Конституция прав».

Ты возьми почитай эти самые главы

Про соху ничего…. Может я и не прав.

 

Вот копчу, потихоньку сжигая остатки

Этой самой страны, что Россией звалась.

А что ест вам глаза, так оно для порядка,

Чтобы боль по душе, только дымом прошлась.

 

Прослезишься… и дальше по этой дороге

Что ведёт в пустоту - недалёко она.

Ну, а чтобы забылись родные пороги,

Дым пускаю в глаза, белый свет хороня».

 

- Ну, ты даёшь Александр! - вырвалось у меня, когда прозвучали последние строки. - Так ты тут напахал, а не накарябал! Кому вот только показать это всё…? - задумался я, отмахиваясь от въедливого дыма.

Наконец пламя, после длительного томления под кучей бурелома, вырвалось из плена и озарило округу. Шурка молчал, делал глубокие затяжки, пристально вглядываясь в темноту озера. Воцарилась тишина. Только слышно было, как потрескивают в костре дрова и, пытаясь прорваться сквозь огненную завесу, надсадно гудят комары.

Солнце садилось в тучу. Дым от костра, окурив прибрежные камыши, стелился вдоль берега туманным шлейфом. Не слышно и не видно, почему-то было чаек. Время шло к полуночи. Озеро сумеречной дымкой, отдавало раскалённому воздуху, свою прохладу.

- Смотри!- дёрнулся Шурка. - Мать твою! Вон где она, рыба-то! - и он показал рукой на средину озера. Вода в слабом отблеске закатной дорожки, кипела от косяка рыбы. - Давай подсачник и быстро в лодку! - скомандовал он, и мы, торопясь, погребли в середину того самого котла.

- Счас! Черпанём ведра два! - уверенно прошептал мой сосед.

Но чем быстрее мы гребли, тем быстрее косяк уходил от нас. Ещё минута и мы оказались в кромешной темноте. Почему-то не стало хватать воздуха, к горлу подступала тошнота, перед глазами поплыли разноцветные круги. Происходило что-то необъяснимое… Я хотел, было зачерпнуть воды, чтобы умыться, но руки не слушались. При полной памяти и сознании мы с Санькой плюхнулись на дно резиновой лодки.

- Ты чего там мне налил? Бодяги, какой что ли? - с трудом спросил я его.

- Так ты же меня угощал… Да ещё хвастался, что фирменная…, - сквозь зубы процедил мой дружбан. Действительно, отравление водкой отпадало, так как литровая бутылка водки, была уже початая и никаких нареканий раньше не вызвала. От недостатка кислорода я начал терять сознание. Голову сдавила неведомая сила, которая отключала меня от действительности.

- Командир! Греби к берегу! - сквозь дурноту услышал я, вздрогнув от брызг попавших мне на лицо. Это Шурка плюхнул по воде веслом, подняв фонтан брызг.

- Зачем? – еле-еле повернулся у меня язык.

- Помрём, так хоть в машине! - ответил с дрожью в голосе он. Зачем надо было помирать в машине, - Шурка не сказал.

Мой «штурман» прошёл «огонь, воду и медные трубы», и мне казалось, что ему уже не знакомо чувство страха, но здесь он дрожал, как карданная передача. Толи его дрожь передалось ко мне, толи я сам сильно трухнул, тело от головы до пят покрылось у меня гусиной кожей. Конечно, вода подействовала на меня отрезвляюще, и я потихоньку начинал осмысливать свои действия. Шурка, делая гребки одним веслом, пытался направить лодку в сторону берега. Благо, что тлеющий костёр давал нам некие ориентиры.

Но что так нас могло выбить из колеи и напугать? Не первый раз мы выходили на ночную рыбалку в эти места. Ничего похожего раньше, с нами не было. Чувство ужаса и давления просто висело в воздухе.

Вдруг сверху, ярким столбом, ударил неописуемо белый свет, осветив акваторию озера. Свет исходил из какого-то облака похожего на диск. Луч прожектора был такой мощный, что высветил огромные изменения на дне озера, скрывающиеся под толщей воды. Разломы тянулись из центра в разные стороны, как щупальца осьминога. Увиденное туманило разум и наводило страх. По окружности тёмного облака, зависшего над нами, простреливали лазерные вспышки. Мы, как затравленные зверки, прижали уши и крутили головами по сторонам. Поднять же голову вверх и рассмотреть объект, не хватало ни сил, ни смелости. Я глянул на берег, где стояла машина. От неё и от тополей исходили короткие тени, как будто солнце стояло в зените.

Вода вокруг лодки снова забурлила разноцветной мозаикой, заставив прищурить глаза. Световой поток, создавая водоворот, стал быстро перемещаться вдоль разломов, высвечивая картины хаоса. По мере отдаления светового столба, к нам стало возвращаться полное дыхание, но волосы всё ещё по всему телу, стояли дыбом. Неожиданно лодку встряхнуло так, что заложило уши. Свет из облака моргнул и погас. Мы снова оказались во мраке. Лишь шлепки волны по днищу лодки указывали на то, что мы держимся на плаву.

- Видал! – сдавленным голосом обратился я к обезумевшему другу.

- Вв-вот э-это д-да! - вытряс тот. - Ано-ма-лия! Как пить дать аномалия! Никто ведь не поверит! Ты-то хоть веришь, братан? - прошептал Шурка.

- Я-то? Не знаю! Дай отдышаться! Слава Богу, что целы, остались! - ответил я ему, изо всех сил гребя к берегу. И уже на берегу, с нервным сарказмом съязвил:

- Вот тебе щука! Вот тебе и карась! Такую напасть можно только с тобой подцепить! Какой ты всё-таки, Шурка, аномально нормальный! Беда прямо с тобой! - и повалился на траву от усталости.

- Ты, в хрен набекрень, под энтим бы фонарём так смело себя вёл! - стал выпрягаться на мне Шурка. - Глядишь, на тот свет бы напросились! Посмотрели бы воочию, как там люди живут…

- Чё я там забыл…, на том свете-то…, - я был опустошен и вытряхнут, как картофельный мешок. Поэтому, сколько не шевелил извилины, чтобы ответить достойно, придумать так ничего и не смог. Очень хотелось спать.

То, что произошло, полчаса назад не поддавалось никаким объяснениям и Шурка в поисках истины, не находил себе места, ругая на чём свет стоит, просветившую нас «заразу»:

- Вот это да! Вот это «пропастина»! Всё ведь нутро наскрозь просветила, всё до иголочки прошерстила! Каждую волосинку в дыбы поставила, а не здрасте не до свидания…. Я дал знак рукой, что его я слышу, на что Шурка ещё энергичнее начал обосновывать свои беспокойства:

- Бля буду, братан, неспроста эта песня…. Видал, какой бардак в центре скрывается! Стоит только нырнуть поглубже…. Поверят ли в это люди? Как ты думаешь? Слы… Э-э… Да ты отрубаешься дружище! - с сожалением протянул Шурка. - А с озера-то холодком потянуло, - добавил он поёживаясь. И сняв с себя рыбацкий плащ, стал укрывать моё обессиленное тело.

 

24.06.05г.