Огромное, сине-зеленое от хвойного воздуха пространство соснового бора изредка отзывалось эхом на далекий стук дятла. Скрипучая дверь избушки Друида была приоткрыта - так он лучше чувствовал лес. Слева в окошко вливался луч утреннего солнца, отражаясь от дощатой столешницы и освещая бревна потолка. На чердаке возились анчутки – в это время они уже не спали- перебирали старые, ненужные вещи, которые Друид поднимал на чердак. Он не любил расставаться с тем, что сделал своими руками, даже если в этих предметах уже не было надобности. Анчутки же шумно делили содержимое чердака, яростно отстаивая свою собственность от посягательств со стороны соседей. Эта возня и будила Друида каждое утро – приходилось кышкать на надоедливых чертенят, что, впрочем, утихомиривало их ненадолго – очень уж они были шустрыми и непоседливыми существами.

Печка уже давно остыла, в избушке было довольно прохладно, Друид кутался под толстой меховой шубой. Шуба время от времени сползала, и он снова и снова ее натягивал.

 

Сегодня Друиду приснился сон. Он шел с единорогом Грэем по берегу искрящегося ручья и беседовал с ним о смысле всего сущего.

Грэй грациозно перескакивал через нагромождения камней на пути, Друиду же приходилось обходить камни стороной или грузно через них переваливать, опираясь на меч, из-за чего он постоянно отставал. Единорог время от времени оборачивался и выжидающе на него поглядывал, в нетерпении перетаптываясь копытами.

Смысл всего сущего привычно от них ускользал, но они упорно продолжали его преследовать, пробираясь вдоль ручья и не теряя надежды.

Так Друид и Грэй дошли до обрыва, где ручей срывался в пропасть.

Перед ними открылась долина, сплошь покрытая дремучим лесом. Только в одном месте, посередине, лес пересекала сверкающая полоска ручья, уносящая вдаль смысл всего сущего, который продолжал дразнить их своей непостижимостью.

 

Избушка начала поскрипывать - солнце поднялось довольно высоко и нагрело стену. Анчутки перестали шебаршить на чердаке - наверное, полезли на крышу греться среди дерна.

Друид лежал на спине, глядя на трещину в бревне потолка. Его не покидало настроение сна.

Скрипнули, наконец, старые доспехи в углу. Напомнили, что пришло время ежедневного ритуала их начищения. Меч тоже призывно блеснул – пора вставать!

Друид, наконец, откинул в сторону шубу и спрыгнул с печи.

Доски пола скрипнули под тяжестью тела: как – никак шесть пудов боевых мышц!

“Даа, пришлось- таки повоевать в свое время!”- подумал Друид, ощущая, как тело просыпается ото сна.

Старая рана от укуса ядовитой химеры на левом плече отливала просинью. “Повезло мне тогда, вовремя плечо подставил! Она ведь в сердце метила, подлая!”

Друид оделся, сгреб в охапку доспехи, прихватил меч и вышел из избушки.

 

Солнечный свет яркими полосами пересекал глубину леса.

Ветра не было, лишь птичья возня встряхивала пушистые, темно - зеленые ветви, обремененные серебристыми шишками

Вокруг простирались холмы, покрытые толстым слоем слежавшейся веками хвои, уставленные плотной чередой древесных стволов, с густым подлеском папоротника. Сосны вздымались мачтами и скрывали высь, лишь кое-где видны были просветы голубого неба в белой оторочке облаков.

Все было тихо. Только птицы в ветвях посвистывали, да изредка мелкая лесная живность шмыгала второпях, опасаясь быть замеченной.

Тропинка вилась среди зарослей и заканчивалась возле ручья у подножия холма.

 

Друид спустился по тропинке, осторожно, чтобы не нарушить тишину леса, опустил на песок доспехи и меч. Зачерпнул пригоршнями воду и попил, затем умылся и стряхнул с рук капли.

Поднял с песка меч, пошел по течению, ища сухие, опавшие ветви. Найдя такую ветвь, живо представлял себе кого–либо из своих давних врагов – змея, химеру ли, морлока, и яростно нападал на их образы, заодно рубя мечом хворост для печи.

Вернулся, весь разгоряченный “сраженьями”, с двумя охапками сухих веток, сложил их на берегу и полез в воду проверять етеря. В три етеря попалась крупная рыба. Друид нанизал ее через жабры на тонкий зеленый прут и привязал к корню у берега ручья, так, чтобы рыба оставалась плескаться в воде.

Собрал хвою в пучок, смешал ее с песком ручья и принялся сосредоточенно начищать доспехи, время от времени макая пучок в воду и добавляя песка.

Начистив доспехи до блеска, Друид сбросил одежду, вошел в ручей и принялся натирать песком свое тело. Затем окунулся, вышел из ручья, встряхнулся, оделся, вытащил прут с рыбой, подобрал доспехи и меч и начал подниматься к избушке.

 

Избушка уже лучилась освещенным солнцем боком, анчутки настороженно приподняли головы из дерна, пытаясь определить, кто приближается. Увидев Друида, успокоились и вновь попрятались.

Друид осторожно, чтобы не споткнуться и не наделать шуму, внес доспехи и водрузил на место, рядом поставил меч, отвязал от пояса рыбу и положил ее на стол. После этого вернулся к ручью за хворостом.

 

У ручья шмыгал лис Валетта, привлеченный запахом рыбы. Увидев Друида, насторожился, затем быстро отбежал в сторону, не теряя того из виду. Он надеялся чем-нибудь поживиться.

Друид собрал хворост в охапки, сунул их под руки и вернулся в избушку. Валетта последовал за ним, впрочем, держась на приличном расстоянии.

Анчутки при виде Валетты зашипели - он все время воровал у них объедки.

Валетта в ответ гордо их игнорировал, сосредоточившись на запахе сырой рыбы, исходящем из избушки, и предвкушая пиршество.

 

Друид сложил ветки у печи, выгреб в короб из поддувала вчерашний пепел.

Достал пучок сухой хвои и положил в печь, сверху прикрыл мелкими веточками. Вытащил из-за пояса кресало и принялся чиркать. После нескольких попыток одна искра зацепилась за хвоинку и вскоре вся хвоя медленно затлела. Друид осторожно подул, и вот уже веточки начали хрустеть, охваченные огнем. Он наложил сверху веток потолще и закрыл дверцу печи. Печка в ответ радостно затрещала, распространяя вокруг запах разогретой смолы и теплой сухой глины.

 

Друид вытащил нож и принялся потрошить рыбу на столешнице. Затем очистил ее от чешуи, сгреб потроха и чешую в короб со вчерашним пеплом из печки и вынес из избушки.

Валетта продолжал ожидать. Он залег неподалеку, так, чтобы не терять дверь из виду, положил голову на лапы, время от времени косясь на анчуток на крыше. Анчутки, в свою очередь, с неприязнью поглядывали на лиса, но не пытались его прогнать - выжидали.

 

Друид зашел за угол избушки и выбросил содержимое короба в яму для отбросов, после чего плотно прикрыл ее крышкой. Валетта подскочил при виде Друида, но тут же опять улегся и успокоился.

Друид сполоснул короб из бочонка с дождевой водой у входа и набрал в него сырой глины из-под ближайшей сосны. Войдя в избушку, принялся намазывать глиной рыбу.

Дрова к тому времени прогорели, и печь была полна пылающих угольев.

Друид разгреб их в стороны, положил в середину рыбу и засыпал сверху углями.

Отблески пламени отражались на его суровом лице, обрамленном длинными усами и пышной бородой.

Закрыв печь, Друид смыл со стола грязь и остатки глины, после чего тщательно выскреб столешницу ножом и еще раз смыл. Затем плеснул водой на пол, от чего все стекло сквозь щели под избушку.

Тем временем запах печёной рыбы начал расплываться по окрестностям.

Анчутки уже вернулись с крыши и прыгали на чердаке от нетерпения. Валетта тоже забеспокоился.

 

Наконец, Друид вынул деревянную лопату, окованую железом, открыл печь и поддел рыбины. Глина отвердела и пышела жаром. Друид вынес лопату из избушки и плеснул на рыбу водой. Глина тут же зашипела и потрескалась. Затем он внес лопату внутрь, положил рыбу на стол и стал отделять кусочки глины и бросать их в короб. В избушке поднялся густой запах печёной рыбы. Анчутки наверху просто обезумели, и Друиду даже пришлось на них прикрикнуть, чтобы не сломали чердак. Валетта нетерпеливо забегал вокруг избушки, пытаясь заглянуть в окна.

 

Рыбье мясо сочно парило на столе. Друид вынул из посудницы деревянную миску, достал круг початого ржаного хлеба и соль и принялся за яство.

Он осторожно отделял руками от костей ломтики рыбы и клал в рот, кости же складывал в миску. Туда же положил и рыбью голову. После того, как покончил с первой рыбиной, он принялся за вторую, затем за третью, пока окончательно не насытился.

Миску с костями и головами двух рыбин он поставил на чердак, отчего там поднялся невообразимый визг и шипение, остатки третьей рыбы собрал руками и вынес Валетте.

Валетта чуть не набросился на него самого от голода и нетерпения.

Он принялся жадно пожирать кости еще до того, как Друид закрыл за собой дверь. ”Надо же”- подумал он с беспокойством – “Как проголодался – то! Как бы еще не подавился ненароком” – он слышал, как Валетта кашляет, поперхнувшись костями.

“Неужто в нашем лесу стало так голодно?” - подумал Друид. Он не знал, что Валетта недавно поранил себе спину, погнавшись за зайцем и упав с кручи. “Надо бы подкормить его”.

Он смахнул со стола ладонью крошки, вымыл миску, выбросил кусочки глины из короба, помыл руки и навел порядок в избушке.

Затем облачился в сверкающие доспехи, препоясался мечом и пошел на свою службу - охранять лес.

 

02.06.07

Valetta.