Петя Синицын заглянул внутрь своего бумажника. Это был бумажник покойного отца, потертый, но все еще крепкий. То, что Петя увидел в нутри, его не обрадовало. А увидел он проездной на метро и две банкноты, которых бы хватило лишь на пару пачек сигарет. Синицын вздохнул. Надо возвращаться домой, к маме, под привычное теплое крыло. Он чувствовал себя неудобно: вот уже полгода, как он вернулся из армии. Жил за счет мамы, а денег сам не зарабатывал. И вот он развалился на диване в своей комнате и перебирал струны гитары. В комнату вошла мама Елена Петровна Синицына, и спросила:

-Нашел что-нибудь по работе?

Петр решил ответить стихами – он красиво читал стихи, задушевно, ярко. Но только он начал оглашать первые строки, его перебили:

-Так, все понятно! Не надо больше стихов. Завтра звонишь по этому телефону,- женщина положила визитку на полку,- это знакомый твоего покойного отца. Зовут его Виктор Алексеевич. Ты его помнишь, у него ресторан. И он готов тебя взять в качестве певца. Ты точно хочешь стать музыкантом?

-Хочу еще пока, мам. Правда, смотри, сколько уж я ищу работу музыкантом, а почти ничего нет. Нужны рабочие, менеджеры, учителя, врачи, генеральные директора. А музыканты не нужны…

-Ладно, звони завтра Виктору Алексеевичу.

 

Петя уже неделю работал в ресторане, исполнял известные шлягеры, и даже подшучивал с публикой. Но все равно, хоть и капала какая-то денежка, вид потных мужиков и женщин, отплясывающих в пьяном угаре, его только лишь раздражал. Он видел эти взмыленные от танцев и водки организмы, их падения, перепалки, драки, видел, как их рвало иногда прямо в блюда, которые они же только что ели. У него самого от этого открывались позывы к рвоте. А когда один из пьяных мужиков обозвал его:

«Это дерьмо петь не умеет, дайте мне!», Петя не сдержался – коротким и быстрым ударом он отправил хама в нокдаун. Однако и места в ресторане он лишился.

 

В поисках нового заработка Петя понял, что охранники требуются во многие места. Нужно охранять офисы, торговые ряды в метро, больницы, школы и пансионаты, детские сады и спортклубы, даже уличные туалеты – все требовалось охранять. Получалось, люди делятся на тех, кто посягает на имущество, и тех, кто его охраняет. Итак, парень теперь сидел в белой рубашке и галстуке при входе в офис коммерческой фирмы, и выписывал посетителям пропуска. Когда посетителей не было, он охотно болтал с молоденькими сотрудницами фирмы, даже читал им шуточные стихи. Барышни смеялись, хватали молодого охранника за рубашку, щупали его тело, и все меньше внимания уделяли своим профессиональным обязанностям. Начальство этим фактом становилось все больше и больше недовольно. Более того, однажды Петя дружелюбно выписав пропуск трем мужчинам на территорию офиса и склада, случайно забыл предупредить руководство о визите этих людей из «пожарнадзора».

В это время он все еще беседовал с молоденькой секретаршей о поэзии Есенина, а «пожарнадзор» узрел ряд нарушений, и уже составил официальный протокол противопожарной безопасности. Дяди пожарные обиделись, что их не встретил никто из руководства, а раз ими пренебрегают, фирме были выписаны соответствующие штрафы за халатное соблюдение норм противопожарной безопасности. Больше Синицын в этой фирме стихов не читал.

 

После устройства на работу дворником, Петя добросовестно вставал в четыре утра, бойко махал лопатой, метелкой, и при этом даже напевал веселые песенки себе под нос. Единственное, чему он удивлялся, так это тому, что после его уборки через три-четыре часа оказывалось необходимым делать ее заново. Горожане и гости столицы дружно мусорили везде и круглосуточно. Бодрость от работы на свежем воздухе постепенно сменялась усталостью. Днем он отсыпался, вечером бренчал на гитаре и смотрел телевизор. Платформы для карьерного роста здесь не чувствовалось. Когда парень получил первую зарплату и ее пересчитал, прикинул свои трудозатраты, то решил оставить эту хоть и очень полезную, но совсем не чистую и нелегкую работу.

 

Синицын сидел опять в своем мягком кресле и перечитывал стихи Бродского. Вошла мама. Она посмотрела на сына, поколебалась с полминуты, и потом решительно заявила:

-С завтрашнего дня я беру твою судьбу в свои руки, как это и раньше бывало! Отложи гитару, стихи, песни. С завтрашнего дня ты занимаешься тем, что всегда ненавидел – математикой! Твоя мать неплохой бухгалтер, как ты помнишь! Ты станешь у меня бухгалтером!

Елена Петровна не стала дожидаться ответа. Она просто ушла. Сын же выронил из рук сборник стихов и задумался…. Он знал, что спорить бесполезно. Мама опять приняла решение, и хоть он выше ее на полторы головы, мощные мышцы играют под футболкой, парень осознавал: будет так, как решил самый родной человек.

Мама сдержала слово – на следующий день на стол молодого человека легли кипы книг по бухгалтерии. Потянулись дни, наполненные дебетами и кредетами, налогами, балансами, отчетами, вычислениями, и везде – цифры, цифры, цифры. Парень с детства ненавидел цифры. Ему бы бегать, петь, играть на гитаре, читать и декларировать стихи, но жизнь диктовала свои условия. Старая учительница ежедневно проверяла, насколько хорошо усвоен материал за день, поощряла деньгами за правильные ответы, и начинала дуться на сына и обижаться, если урок не был усвоен. А молодой человек этого терпеть не мог, когда мать обижалась и дулась. Для него это было, как ножом по сердцу. Что же касается бухгалтерии, он уже тихо ненавидел эту дисциплину экономики. Но под нажимом учеба продолжалась. Синицына гнула свою линию.

 

Спустя полгода Елена Петровна направила его в одну аудиторскую компанию к своей знакомой на стажировку. Там было несколько молоденьких девчат, и Петя начал было, «подбивать клинья» к девушкам, но Эльза Тимофеевна, давнишняя знакомая семьи, завалила парня работой. Пригрозила девицам, чтобы те не отвлекали от работы молодого специалиста. Она всячески пресекала любые контакты Пети не связанные с бухгалтерией и аудитом. Мама просила сделать из парня специалиста, и та четко и настырно учила работать бухгалтером сына своей лучшей подруги. Петя терпел, как мог, этот эксперимент над собой. У него развился бешеный аппетит, он слегка набрал вес, ел горы сладкого, у него начались легкие головные боли, поясница сгибалась со скрипом. Напряжение, как в теле, так и в душе парня нарастало. Однажды Петя взорвался негодованием прямо среди сотрудниц компании Эльзы Тимофеевны: глава фирмы принесла Синицыну еще один талмуд с отчетами для проверки. Рабочий день уже закончился, но сотрудники, как обычно, не расходились. Синицын хотел вечером встретиться с другом, но толстенная папка от начальницы перечеркивала и эти планы. Петя, увидев талмуд, вскричал: «Нет! Нет!», но Эльза Тимофеевна была непреклонна:

-Это надо сделать сегодня!

Синицын издал громкий крик апачей, выхватил из рук женщины толстенную папку с отчетами, громко грохнул ею об стол. Молодые девчонки вскрикнули от ужаса. Эльза Тимофеевна же продолжала спокойно смотреть на парня.

-Да вы все здесь свихнулись!- кричал Синицын,- Вы за этими отчетами и дебетами ни хрена жизни не видите! Где ваша женственность! Да вы.… Да вы.… Да вы все здесь просто сушеные воблы!- декларировал стажер.

Молоденькие бухгалтерши даже немного испугались беснующегося парня. Более старшие без эмоций слушали молодого коллегу. А коллега этот в конце своей речи еще и стихотворение громко прочитал, красивое, лиричное. Стихи были о том, что человек не раб, а вольная птица, и, что он должен летать в синеве неба, а не гробить жизнь ради золота – все в этом духе. Петя закончил читать стихи, стоял красный, ноздри вздувались, глаза расширились. Он был мощен и статен. Но Эльза Тимофеевна положила руку на талмуд с отчетами, и спокойно, как ни в чем не бывало, сказала:

-Завтра проверка должна быть закончена к 20.00, поэт. А стихи ты красиво читаешь! Ну, а теперь – за работу!

 

Прошел год как Петр трудился над бухгалтерскими книгами. Он получал зарплату и делал успехи. Он стал потихоньку узнавать маленькие секреты. Например, как уменьшить налогооблагаемую базу. Однажды он помог сделать одной пожилой уже даме, опытнейшему бухгалтеру еще советских времен, чисто рутинную, но объемную работу. Женщина поблагодарила своего молодого коллегу, и спросила за чаем:

-Вы ничего не нашли необычного, в последних двух балансах?

Синицын признался, что ничего интересного в этих балансах никогда и не находил. Женщина усмехнулась и попросила еще раз принести упомянутые документы. Она открыла одну из страниц этой весомой папки и начала говорить:

-Вот, смотрите, юноша. Видите, в данном отчете корреспондентский счет номер такой-то, с таким-то остатком, мы трансформируем в дебетовый, потом этот дебетовый счет используем для списания средств на средства производства. Далее этот счет разбиваем на три основных и двенадцать подсчетов, далее,- и она показала парню буквально на пальцах, как вполне законно уменьшить налогооблагаемую базу и, соответственно, увеличить прибыль предприятия.

Вот этот момент показался интересным для молодого стажера, и он попросил еще раз расписать ему эту схему. Понемногу его багаж маленьких хитростей наполнялся.

 

Петр сидел за роскошным столом в офисе крупнейшей нефтяной компании. Ему предстояло собеседование. Он уже стал немного известен в экономических и аудиторских кругах, поэтому пригласили его по знакомству. На собеседовании присутствовали все высшие бухгалтеры компании, финансовые директора, приглашенные чины налоговых органов и, даже, сам президент компании. Все они, кроме директора, задавали молодому специалисту массу перекрестных вопросов. Он только успевал крутить головой и сыпал бухгалтерскими терминами, цифрами, названиями налоговых законов и многочисленными инструкциями к ним, ведь он уже четыре года работал в фирме Эльзы Тимофеевны. А в конце встречи, на вопрос: «А как можно увеличить прибыль компании?», Петя вспомнил те схемы, что рисовала за чаем пожилая бухгалтерша. Он на доске нарисовал схему трансформации корреспондентского счета в дебетовый и т. д. Даже опытные бухгалтеры удовлетворенно и удивленно кивали, когда он наглядно показал, как уменьшить законно налогооблагаемую базу на миллион. А компания, куда шел соискателем молодой человек, оперировала суммами в сотни раз больше. Когда же начальник отдела кадров спросил его об увлечениях, Петр назвал музыку, поэзию, пение. Он даже без стеснения прочитал стихотворения Окуджавы и Мандельштама. Его не перебивали. Тогда Петя предложил сыграть на гитаре и спеть, но вот тут его поблагодарили и сказали: «Достаточно!».

Президент корпорации так и не промолвил ни одного слова. Когда все покинули кабинет, и он остался наедине с начальницей отдела кадров, то коротко дал указание: «Оформляйте на работу!». Кадровичка кивнула и вышла. Главный человек на фирме немного подумал, набрал номер телефона и сказал в трубку:

-Виктор Сергеевич! У нас новый зам. главного бухгалтера, а в будущем, возможно, и главный. Вы его проверяли. Это Синицын. Так вот, предоставьте ему постоянную охрану из лучших людей! Постоянно следите за ним! «Прослушка» – необходима. Опекайте его по максимуму, я должен знать о нем все! Чем он дышит, что ест, с кем спит, за какую команду болеет, какой зубной пастой чистит зубы. То есть – все!

 

Спустя четыре года после этого собеседования Петр возвращался из Майами. Петр Сергеевич – так теперь его звали все, решил пройтись по Арбату. Оделся он просто, скинул фешенебельный костюм от Юдашкина, надел хлопковый спортивный. За ним неотступно следовали два телохранителя, еще один - чуть на расстоянии. Сегодня выдался выходной. На мобильный позвонила мама из Испании, где сын купил ей виллу. Она говорила, что в Испании ей, конечно, нравится, но она скучает там, подруг особых нет, и ей хочется домой. «Приезжай!»- просто предложил Синицын. В голове крутились огромные средства очередного контракта, увеличение налоговой базы. И цифры, цифры.… Отвлекся он только когда услышал поющего молодого паренька, явно учащегося ВУЗа.

Студент пел в микрофон, лирично играл на гитаре. Песни были, видимо, его собственного сочинения. Что-то о древней Руси, о ее бескрайних лесах и полях, о чистых реках и высоком небе. Народ стоял и слушал, многие клали небольшие денежные купюры в разложенный на земле футляр для гитары. Охрана напряглась – вокруг много народа, а охраняемый объект теперь стал частью толпы! Петр Сергеевич же стоял рядом и слушал. Вскоре музыкант попросил у зрителей перерыв и, собрав деньги в футляре, пошел к столику уличного кафе. Синицын пошел, было, дальше по Арбату, но вдруг в его глазах мелькнул огонек озорника. Он подошел к жующему пиццу студенту, переговорил с ним. Парень кивнул головой. Дальше Петр передал студенту купюру в 100 долларов, взъерошил себе волосы, надел потертую куртку уличного исполнителя и они вдвоем пошли к месту выступления. Молодой певец Арбата опять установил уличный микрофон, колонки, а Петр взял в руки гитару. Разложил перед собой на земле футляр от гитары – для денег. Охрана смотрела на перевоплощенного объекта их работы с выпученными от удивления глазами. А тем временем Синицын заиграл на гитаре. Неожиданно даже для него самого, полилась лиричная, красивая мелодия. Звучала она так маняще, так душещипательно, что начал подтягиваться народ.

 

Но денег в футляр пока не кидали. Новый гитарист начал петь. Делал он это красиво, звонко, самобытно. Исполнял старые и новые хиты, русские народные песни. Затянул даже колыбельную для маленькой девочки с мамой. Деньги стали падать в футляр, сначала больше мелочь, а потом и денежные купюры. Туристы-японцы бросили в футляр японские и немного американских денег. А Петр все пел и пел. Потом он вдруг начал читать стихи, просто стихи, без музыки и, как ни странно, народу стало еще больше. Подходили теперь и молодые, и пожилые, и люди среднего возраста, и дети. Народ рукоплескал уличному артисту и никто, кроме охраны, не знал, что этот артист – известный в деловых кругах Москвы и России, а так же в некоторых зарубежных странах финансист, представляющий одну из крупнейших нефтяных компаний. Этот уличный артист в спортивном костюме и чистым голосом стоил баснословных денег. Но никто из людей, что ему хлопали искренне, об этом не имели ни малейшего представления.

 

Они вдвоем сидели со студентом в ресторане и весело смеялись, пропивали накиданные в футляр деньги, пели песни, танцевали, кадрили стихами местных проституток, заигрывали с официантками и играли в «камень-ножницы-бумага» на «щелбаны». Телохранители «офонаревали» от такого поведения всегда серьезного и солидного их подопечного. А эти двое просто веселились.

-А завтра давай вместе петь будем! Дуэтом,- кричал студенту Синицын, дыша свежевыпитой текиллой, - Купим второй микрофон, еще гитару, колонки получше, будем петь вдвоем. Ездить по стране, выступать в разных городах, читать стихи, исполнять песни! К черту бухгалтерию! К черту цифры!- звонко кричал молодой человек,- Мы свободны!

Старший из трех телохранителей покачал головой и стал нажимать кнопки мобильного телефона. Новоиспеченные друзья, познакомившиеся благодаря Арбату, смеялись над каким-то анекдотом, когда телохранитель протянул трубку мобильного телефона Петру.

-Ну, кто там еще?- заорал Петр,- Я занят! Не хочу ни с кем разговаривать! Я – артист! Я свободен!

-Это президент компании, Петр Сергеевич!- пояснил телохранитель.

Петр даже протрезвел. Он поднес трубку к уху и сказал: «Слушаю!». Президент корпорации говорил четко и размеренно:

-Я в курсе твоей экстравагантной выходки. Я в курсе, что ты кричал, что бросишь финансы и уйдешь в бродячие артисты. Ты кричал, что ты артист, певец, поэт, музыкант. Я это понимаю. Просто я тебя предупреждаю: на носу отчетный период, гигантские сделки. И, если ты подставишь корпорацию под удар своими нестандартными поступками, наш гнев будет яростен и, поверь, на всей твоей жизни будет поставлен жирный крест. Возможно в прямом и переносном смысле. Это не угроза, это простая констатация факта. Ты уже с головой в этом бизнесе, знаешь вещи, которые стоят многие миллионы долларов. Корпорация тебя не отпустит. Смотри реально на вещи.

-Но я хочу петь, играть на гитаре, читать стихи, быть бродячим артистом!- отчаянно крикнул в трубку Синицын.

-Мы столько всего в тебя вложили, Петр, и столько тебе дали! Ты один из самых успешных финансистов, и мы тебя не упустим. Ты – наш! И, если не хочешь зла себе и своим близким, не играй с огнем!

 

Президент отключил связь. Петр, хоть и был пьян, но понимал, что все это очень серьезно. И угрозы этого человека будут исполнены. Синицын как-то сразу погрустнел, осунулся. Веселый запал пропал. Он сел за столик к своему новому знакомому и горько сказал:

-Извини меня! Но не будет у нас с тобой дуэта! Не будем мы ездить по городам, не будем мы давать уличные представления. Работа меня не отпускает.

Студент помолчал, подумал и разочарованно покачал головой.

 

-Прощай, брат артист!- Синицын протянул парню руку,- Такая наша непростая доля. Я даже тебе завидую. Но у каждого своя дорожка. Эй!- крикнул он телохранителям,- Забирайте меня. Везите домой. В понедельник на работу!

 

отредактир. 20.11.2008