Она слушала эту песню, и ее с головой накрывали пьянящие ощущения: резкая, сладкая боль и тягучая, как густой сироп, щемящая тоска... Нетерпение, дрожь во всем теле... Горячее желание... Острое, как стилет. Бесконечное, плавящее все внутри, как истома полуденного солнца в жаркий день...

Все слишком далеко зашло. Слишком. Какое-то мгновение – стоп-кадр, слепок с реальности – отпечатался в ее сознании, как ладонь в еще не застывшем цементе.

 

Ночь, сгустившаяся так неожиданно – оба не успели заметить! – такая романтичная ночь заставила их молчать. Пустынная дорога – прямо в эту ночь! – машина, и только двое людей в этой машине: мужчина и женщина, увидевшие друг друга. Притихшие, испуганные этой непонятной, бескрайней, неведомой ранее близостью... Ночь открыла им двери в удивительный мир, новый для них обоих, незнакомый мир, и они замерли на пороге, не решаясь войти.

 

И одно это воспоминание имела над ней такую власть, что ей становилось страшно.

Несколько минут молчания – и она готова была капитулировать перед ним. Она не знала его совершенно, он мог оказаться кем угодно... Но это не имело значения. Сейчас ей нужен был только он – потому что был одним-единственным для нее в этом мире. И не было больше никого и ничего. Адам и Ева. И весь мир – райские чертоги. И пусть где-то там притаился змий и яблоко с древа познания, изгнание из рая и жизнь на грешной земле… Все это не пугало ее, если только он был рядом…

И, слушая ту самую песню, она отдавалась воспоминанию вся, целиком, как самому первому, самому нежному своему любовнику.

Он нужен был ей. Со всеми его заботами и проблемами, восторгами и печалями, победами и поражениями, со всей своей нежностью и жестким хитиновым панцирем, под которым он прятался… Слепо, безотчетно, интуитивно, она тянулась к нему. Она просто шла за своим сердцем.

 

Адам и Ева в райском саду. Что это, как не медовый месяц? Любовь – то самое яблоко, вкушение – узнавание. Грешная земля – это жизнь со всеми ее проблемами, бедами и радостями, тот самый пресловутый быт. И все хотят в райские чертоги. На землю же…

 

С того момента все изменилось. Раз и навсегда. «Ничего больше не будет по-прежнему», – вдруг поняла она. Все начнется с нее. Всегда все начинается с женщины. Кто расскажет ему, какой он? Кто, как не она? Кто объяснит ему, что в этом мире еще случаются чудеса, раз в год появляется Дед Мороз, а поцелуй тихого ангела способен успокоить любую боль… Она знала, что отныне она в ответе за него, за этого нахального, самоуверенного циника, последнего романтика, робкого мальчишку…

 

Он разбивал стереотипы.

Она противилась многому. Ей не нравилась неопределенность, ей не нравились его исчезновения, да много чего… Но неизменным было одно: то, что перекрывало все недочеты – словно Господа ладонь накрывала! – любовь. Любовь, что раскрывалась, распускалась лотосом.

И она понимала, что эта любовь не имеет ничего общего с тем, что было в ее жизни раньше. И никогда раньше секс не затрагивал в ней практически никаких чувств и не дарил сильных эмоций. Но сегодня, сейчас, сию минуту она хотела ощущать его губы и руки на своем теле, изнемогать от страсти…

Желание зажглось. Сексуальность открыла глаза. В ней просыпалась женщина.

 

Их тянуло друг к другу, но они общались как друзья, заигрывая и флиртуя, не решаясь переступить барьер. И отношения стали напоминать трясину: они засасывали, не давали свободно дышать, стояли на одном месте… Они умирали.

Она устала, не знала, как быть, не понимала, как себя вести. Они отдалялись друг от друга, едва сблизившись. Отдалялись медленно, неумолимо, мучительно. Разломы в земле. Трещины. Маленькие, незаметные сначала. Потом – больше. И они – по разные стороны. И либо шаг навстречу – перепрыгнуть разлом! – либо отвернуться и уйти, потому что невозможно уже стоять и смотреть.

Впрочем, возможны варианты, ведь жизнь – она гораздо сложнее, чем выборка из двух компонентов: «да» – «нет», «черное» – «белое»… Прыжок ему навстречу, шаг обратно, и прочь от пропасти – легко! – и, может быть, он последует за тобой? Кто знает, а вдруг жизнь – всего лишь танец, и партнер вступает, когда партнерша исполнит свою партию?

Позиция стороннего наблюдателя, малопроницаемая маска спокойствия, когда внутри бушует стихия… И он подойдет, заинтересовавшись… И в тот же миг мышеловка захлопнется. Кто знает, а вдруг жизнь – всего лишь поле для охоты? И хищник на самом деле жертва, наивно полагающая, что сама делает выбор, являясь хозяйкой своей судьбы…

«Жизнь – это много больше», – уговаривала себя она. И злилась, злилась, злилась. От неопределенности. От неоднозначности. От того, что выработать единую стратегию поведения не удавалось. «Жизнь – это эксперимент», – сквозь зубы убеждала она себя, слабо веря.

У подруг все было по-другому. Впрочем, на то они и по-други. Они делились опытом, и она внимала, впитывала, планировала, придумывала, разрабатывала…

Стратегия была отличная! Нет, в самом деле, отличная. На «пять с плюсом». И на «пять с плюсом» же провалилась. Потому что жизнь всегда на пару ступенек выше. На сотню вариантов богаче. На тысячу кусочков мозаики больше.

И нельзя составить план. Да и не надо. Здесь нет советчиков, кроме сердца.

И ей вдруг нестерпимо захотелось сделать шаг самой, а потом поставить точку. Легко, изящно, красиво. Завершить сцену сюжета. А он уж пусть сам решает для себя – закончить или продолжить. Ведь точка – самый простой знак препинания. Добавь хвостик – и уже запятая. Добавь еще две точки – и философское многоточие… Кто знает, а вдруг жизнь – роман, который пишут в соавторстве? Но уж точно не в одиночестве.

Подруга сказала бы: «Уходи, забудь, найди другого». Подруга привела бы тысячу доводов и рассказала бы сотню историй. Подруга поступила бы именно так. По-друга… По-другому…

Но душа и тело хотели его.

«Мне необходимо с ним переспать», – понимала уже не сознанием, нет – всем своим существом.

И не важно, что будет потом. Совершенно неважно.

Она вспомнила, как в одну из первых их встреч он сказал ей: «Я могу быть настойчивым, но я хочу, чтобы ты сама раскрылась, как цветочек». Потом речь зашла о сексе, и его высказывание изумило ее: «Мне не нужно этого». «Как, совсем?» – вырвалось против воли. Он посмотрел внимательно, а она прикусила язык. «Я подожду, пока ты сама придешь».

 

Он давал ей время для раздумий, но на самом деле это время нужно было ему самому. Она для себя все решила. И она пришла.

 

Сердце готово было выпрыгнуть из груди, руки предательски дрожали.

– Я хочу заняться с тобой сексом, – решилась она – как в ледяную воду прыгнула!

Он шумно выдохнул, покачал головой.

– Ты действительно самая неординарная девушка из всех, кого я знаю, – он был ошарашен этим неожиданным признанием.

– Ты хочешь меня? Ответь, глядя мне в глаза.

– Не знаю.

– Нет такого варианта! Есть «да», «нет», «да, но боюсь», «нет, но боюсь обидеть».

– Не знаю, что тебе ответить.

– Скажи мне в глаза, что не хочешь меня. И я отстану. Не бойся, меня этими словами нельзя обидеть.

– Почему? – подозрительно посмотрел он.

– Потому что я красивая, умная, веселая, сексуальная и я осознаю это. Потому что я достаточно смела для того, чтобы сказать мужчине, что он мужчина, и я хочу его.

– Да почему ты думаешь, что я отказываюсь? Просто девушки мне обычно не делают таких предложений, ты меня очень удивила. Я могу хотя бы подумать?

– Да, конечно.

Они молчали некоторое время, обдумывая сказанное, молчали до тех пор, пока она не нарушила тишину.

– От кого ты узнаешь, какой ты? От кого, как не от женщины, что рядом с тобой, от той, что полюбила или полюбит тебя? Мне не нужны обязательства, слова, обещания. Мужчину, если он, конечно, мужчина, нельзя заставить. Тебя – нельзя. Ты скажешь сам когда – и если! – захочешь. Если созреешь. Ну а не захочешь, – хитро улыбнулась она, – зла на тебя держать не буду.

Она негромко рассмеялась.

– Сомнения – это для тех, кто собирается жить вечно. Это для тех, у кого в запасе сотни лет драгоценного времени. У меня нет такой роскоши. – Она говорила и представляла себе, как его руки скользят по ее спине, опускаясь все ниже, как горячие губы целуют шею, ключицы…

 

Он догадывался, что близость изменит все, и уже нельзя будет отступить. Потому что от себя не убежишь… Догадывался и боялся. Он был беззащитен перед ней. Она рушила все бастионы, даже не сознавая этого. Сметала все защитные сооружения своей нежностью, лаской, желанием… Своей прямотой. И тем, что не хотела обещаний взамен.

 

Умом она понимала: надо ждать. Ждать, пока он примет решение. И она ждала. Терпеливо. Безукоризненно. Пока однажды утром не открыла глаза и не осознала: все. Сегодня. И точка. Дальше обрыв. И больше медлить нельзя. Бездна.

Она стала набирать его номер. Он либо откажется, либо согласится. Пропасть… Она либо устоит, либо упадет в нее.

– Да.

– Я соскучилась по тебе. Я должна увидеть тебя. Сегодня. Сейчас. Немедленно.

Воцарилась тишина. Она стала сползать по стене на пол. В глазах темнело. Кажется, она начала падать в пропасть.

– Я… Я не отказываюсь, не пойми неправильно, – запинаясь, произнес он. – Просто я не знаю, как сделать правильно.

Она открыла глаза. «Жива», – мелькнуло в голове. Устояла. Удержалась.

– Это можем решить только мы.

– Я приеду вечером.

 

Волнение съедало ее. Сердце, казалось, вырвется наружу. Она открыла окна настежь – жарко, невыносимо жарко… Внутри бушевал огонь.

 

Он вошел долго топтался в прихожей, не зная, куда деть букет. Потом отдал ей цветы, прошел в комнату. Он злился, потому что ощущал себя школьником на первом свидании, а она совсем не помогала ему.

Неловкое молчание повисло между ними. Словно стена, разделяющая их…

Она подошла и встала у окна, спиной к нему.

– Пойми, мне ведь не так легко было признаться тебе! Я ведь не могла узнать заранее, правильно поступаю или нет! Я…

Голос срывался.

«Что же я делаю? Как я до такого докатилась? Я пытаюсь затащить его в постель, а он просто не знает, как отказаться, чтобы не обидеть меня»…

Нелепые мысли лезли в голову.

– Может быть, тебе лучше уйти? – прошептала она.

В одном шаге от решающей черты она струсила. Замерла на рубеже, испугавшись.

– Что ты сказала? Я не расслышал, – переспросил он, и вдруг отчетливо понял, что она боится.

Она резко обернулась к нему, чтобы повторить, но не успела. Он притянул ее к себе и поцеловал. Грубо, уверенно, властно.

И время остановилось для них.

 

Утро пробудило ее ото сна, как от беспамятства. Она проснулась женщиной – узнавшей каждую клеточку своего тела, что он так нежно и страстно целовал.

Она умылась, оделась, сварила кофе, приготовила ему завтрак. Постояла на пороге спальни, прислонившись головой к косяку, любуясь им. Он спал, уткнувшись лицом в подушку и раскинув руки.

«Медведь, – пришло на ум. – Большой, сильный, грозный и грубый. Мягкий, теплый, нежный. Еж. Колючий до безобразия. Незащищенный».

Задержала взгляд на нем еще на секунду, и вышла из квартиры.

Она вкусила плод. Она узнала себя. Узнала своего мужчину. В одно мгновение увидела все его страхи, сомнения, но не сказала ни одного слова, чтобы развеять их. Не обещала любить, хранить верность… Это было бы лишним. Он должен сам придти. Должен сам понять, что ему нужно. Не может же она тащить его насильно! Да и не хочет. В самом деле, где вы видели Еву, которая впихивает Адаму в горло кусок яблока? Поэтому она молчала. Молчала, и отдавалась снова и снова…

Кто знает, а вдруг Адам не ушел из рая вместе с Евой? Вдруг он пошел следом? Потом? На шаг – два позже? А вдруг никто не изгонял из рая? И уход на землю – в жизнь – был неизбежен, но время определялось лишь их готовностью?

Кто знает, а вдруг жизнь – это не просто Эдем, малый кусочек, вдруг это вся земля, весь мир?

Но даже если жизнь не ограничивается садом, пусть и райским, то история мужчины и женщины – это всегда история Адама и Евы. С вариациями.

Шаг за порог – легко. Не сожалея и не раздумывая.

Свобода выбора, ответственность за себя, принятие решения – личное дело каждого…

Да-да. Именно так.

Адам боялся идти на землю.

Ева уходила от своего Адама.