…То тарелками играют,

Дескать подлые летают,

То у них собаки лают,

То руины говорят

В.Высоцкий

 

БОЛОТО

 

Или тайна, которую знает только «Соболь» - кобель черной масти из Ванавары, а если он уже сдох, то тайна ушла вместе с ним.

 

День был очень теплый, даже жаркий. К обеду к столовой подходили так или иначе относящиеся к геологической сфере люди-командировочные и просто несемейные, одинокие, живущие в Ванаваре. Все остальные кормились дома. На тропинках, дорожках и дощатых тротуарах, ведущих к крыльцу столовой, лежали четвероногие обитатели поселка – ванаварские собаки – хозяева улицы, на которой находилась столовая.

Ближе всех к дверям столовой, прямо на крыльце, лежал Соболь – кобель темно-серой, почти черной с проседью масти, с белыми лапами и белыми пятнами на ушах, коренастый, здоровый и, видимо, уже старый. Одно ухо было порвано и почти висело, а другое стояло торчком, как и положено для лайки.

Выходящие из столовой люди несли в руках кто что – кусочки хлеба с котлеткой, а кто и кусочек колбасы. И отдавали их тому, кто больше понравился. Таким образом, вся эта псарня была сыта круглый год и ходила к столовой как на работу: к завтраку, к обеду и к ужину. А поток командировочных не иссякал ни зимой, ни летом. Многих из этих четвероногих посетителей на охоту уже было не заманить, хотя все они были сибирские лайки, бывшие соболятники, зверовые собаки. Чего ради по мокрым кустам таскаться и только раз или два в день есть болтушку из «собачьей крупы», типа перловки или ячневки. А здесь и котлеты, и гуляш, и колбаса и хлеб свежий … хотя хлеб… Вот рыба - хорошее дело и мяса бы побольше, да еще бы сырого. Но это только в тайге. Тогда надо на участок, на охоту. Да хозяин уже не охотится, - думал Соболь, - и тяжеловато будет – годы не те. Правда, еще можно с геологами на лето. Но это тоже…, к кому попадешь, а то и сухарей не увидишь, да еще будут попрекать – «тунеядец». Эти и много других мыслей приходило в голову Соболю в этот знойный день.

- Нет, здесь неплохо, только не люблю, когда выйдет выпивший, ничего не вынесет, а если вынесет, то кинет в грязь, в пыль. А сам норовит за уши потрепать и все сюсюкает: «Соболюска, Соболюска». Надоели. Вот приезжие, особенно женского пола… Уж без котлетки никогда не выйдет и положит на бумажку – ешь, мол. Сразу видно, что издалека, воспитанные люди, нездешние. Хорошо думалось лежа на чистом крыльце столовой. Культурная обстановка.

В это же время по центральной улице поселка Ванавара от почты к раймагу шел автор этих строк, организатор полевых поисково-оценочных работ на бокситы в районе р.Муторай и тоже думал и соображал: -собачонку бы какую-нибудь с собой взять в поле. Без собаки скучно, да и осенью глухаря добыть легче и утку достанет из воды и предупредит, если «чужой люд» в мохнатой шубе появится. Зайду-ка я к Семену Александровичу, думаю, моему товарищу, он местный житель, всех знает, может и посоветует что…

- Так возьми с собой нашего Соболя. Он, правда, старый, но еще шевелится. Вполне пойдет для вас. Повариху охранять будет. Все ей не так страшно день одной сидеть на таборе. А осенью и глухаря облает…

- А где он сейчас, посмотреть бы.

- Сейчас его дома нет. Он на промысле. Сейчас, в аккурат, обеденный перерыв и он в чайной возле двери в первых рядах. Ближе всех к двери лежит.

- А! Так я его знаю. Перешагивал через него.

- Вот он и есть. Черный, седой, ухо рваное.

- Ну, тогда, как полетим я его и возьму.

- Ты мне скажи заранее или позвони из аэропорта, я его и привезу.

Так и сделали. Через несколько дней Соболя загрузили в вертолет и, пролетев к северо-западу от Ванавары 150 км, высадились в вершине речки Муторай, на самом водоразделе, на болоте. Так надо было. Болото как болото - редколесье, торфяные бугры, блюдца озер, поросшие травой с небольшими окнами чистой воды. Там, где мы нашли площадку для посадки вертолета, была вроде бы низинка, обрамленная с двух сторон чуть возвышающимися бортами, поросшими более густым и рослым лесом. Через несколько дней, устроившись, мы пошли в маршрут (к востоку от лагеря, вдоль борта нашей долинки). Через несколько километров долина сузилась - борта подступили ближе, исчезли торфяные бугры и создалось впечатление, что мы идем по берегу реки, только зеркало воды было сплошь заросшее сплетением травы, мха, водорослей и представляла собой хоть зыбкую, но довольно прочную поверхность, по которой можно было идти не проваливаясь.

- Обратите внимание – сказал молодой исследователь студент Юра – это же русло реки. Четко выраженные берега. Русло. Правда, все травой заросло. Но поверхность-то ровная – водная гладь, покрытая травой. Плохо только, что нет песчаных кос, нет аллювия, взять бы шлихи. А ведь здесь метров 70-80 ширины, наверное.

- Селезнишек бы пару добыть на ужин. Они, наверное, уже в стаях летают перед линькой – помечтал Миша – рабочий, только что демобилизовавшийся десантник, парень из Козульки. Охотник.

- Придем на ночлег, там и добудем, - ответил я.

К вечеру «русло» повернуло к юго-востоку и нам нужно было переходить его.

- Давайте здесь и заночуем. А утром пойдем дальше.

Посредине долины проходила полоской чистая проточная вода. Я пошел туда и наткнулся на стайку селезней, двух из которых на подъеме добыл. Но достать не смог – их прибило к противоположному берегу. Пришли ребята на помощь и притащили Соболя с собой на веревке. Он и сюда шел с нами на веревке. Никак не хотел бросать кухню. Он считал, наверное, что его место там, где была Алла повариха. Она называла его Собольком и давала ему котлетки, которых у нас было в изобилии. Миша-десантник добыл оленя и мяса у нас было достаточно.

- Так здесь не перепрыгнешь и дна что-то не видать, не перебредешь. Нужны жерди. Принесли жерди, наладили переход, измерили глубину – около 5 метров.

- Ничего себе ручеек. Да тут и «Несси» может спрятаться под этим травяным покрывалом.

Промерили поперек всю долину. Травяно-моховое перекрытие от 0,5 метров до 1 метра, а под ним вода.

Утром пошли через ручей на другую сторону долины, вечером возвратились домой. Соболь что-то не стал с нами переходить, остался на противоположном берегу. Ну не стал и не стал, в конце концов это его дело.

- Есть захочет - перейдет – сказал Миша.

Поужинали, легли спать. Ночи светлые в это время года – белые. В самое темное время – полумрак. Вот в этом-то полумраке, на той стороне долины, напротив перехода, среди ночи раздался вой. И не просто вой, а этот звук выражал собой ужас. Мы все проснулись, стало как-то не по себе. Чего это он, Соболь, испугался?

- Может медведь проходил мимо.

- Нет, он бы просто убежал и все.

- Да жрать он захотел, а переходить боится, - гадали мы.

- Тут в этом болоте кто-то живет, а по ночам вылазит. Кто-то доисторический.

- С доисторического материализма, что ли сохранился?

- Да, ну тебя, остряк.

- А тут далеко до места падения Тунгусского метеорита?

- Да, нет, недалеко, километров пятьдесят к востоку.

- Понятно.

- Что тебе понятно, с метеорита кто-то спрыгнул что ли…

- - Не спрыгнул, может и не с метеорита. Неизвестно пока, что тут пролетало и куда что делось. Одни предположения пока.

- А может это действительно останец древнего рельефа, останец с фрагментом долины древней реки, нижнечетвертичного, а может и еще более древнего возраста, - проговорил Юра.

- Очень может быть.

- Может корабль сюда и шел на посадку как на наиболее стабильную точку, да что-то не получилось.

- На сколько же все приподнялось, если то что было внизу, оказалось наверху на водоразделе?

А Соболь все выл и выл.

- Пойдем, притащу его, - сказал Миша мне. Мне этот вой уже надоел.

- Пойдем.

Мы притащили Соболя, вернее он сам перешел с нами. Есть не стал и тот час же уснул возле тлеющего костра. И еще долго дергался и поскуливал во сне.

- И все-таки, что же его так здорово напугало?

- Что хочешь, то и думай. Завтра пойдем вниз по долине, посмотрим во что все это переходит. Там, где останец кончается и начинается склон, посмотрим , что есть в аллювии и обследуем оба берега. Может, что и встретится интересное.

Целый день работы на этом участке ничего не дал. Мы не смогли найти отложений, свидетельствующих о древнем возрасте долины…

Но проблема «Есть ли жизнь на Марсе», вернее проблема «Тунгусского метеорита» – «Межпланетного корабля» волновала умы сотрудников нашего поискового отряда. Все упиралось в Соболя. Что он почуял? Чего он испугался? Но Соболь молчал.

 

Что там было?

Как ты спасся?

Каждый лез и приставал.

Но механик только трясся

И чинарики стрелял.

В.Высоцкий

 

- А, может здесь «незакрытый пуп Земли», в который и втянуло инопланетный корабль, а все думают, что это метеорит.

- А как же направленно поваленные деревья?

- А, это он развернулся и хотел дать деру, но сил не хватило. И его затянуло в чрево Земли. Так что он там, - потопал ногой Валерка.

- Ага, а запах все еще идет оттуда и его то Соболь и испугался. Эманации.

Примерно так скалили зубы студенты и рабочие отряда. Постепенно этот случай и забыли. Отряд перелетел в долину р.Муторай – около 50 километров. А я, Юра и Соболь перешли туда же маршрутом.

Отработали и второй участок и надо было сплавляться вниз по речке Муторай на резиновых лодках. Вода в то лето была очень высокая, постоянно шли дожди и проблем со сплавом не было.

Соболь жил у нас, на наш взгляд, неплохо. Только в его поведении появилась странность. Он стал воровать и прятать продукты. То хлеб спрячет, а однажды кусок масла упер со стола, закопал вместе с бумажкой. Мы проследили это и стали продукты тщательно прибирать.

Вот настал день отъезда. Погрузились, сели в лодки и вниз по течению. Хорошее дело. Соболь должен был идти пешком, своим ходом – он все-таки собака. Да еще, как говорил Семен Александрович, его бабка была чистокровной оленегонной лайкой. Так что двенадцать-пятнадцать километров в день пройти пешком он вполне мог. Мы отчалили, а он как лежал у залитого водой кострища, так и остался. Мы скрылись за поворотом, стреляли в воздух, звали его. Нет. Не пошел. Больше мы его не видели.

Осенью в поселке Муторай, который расположен недалеко от устья одноименной речки, на правом берегу р.Чуни, мы встретились с хозяином Соболя – Семеном Александровичем. Он проводил там суглан-собрание.

- Семен Александрович, - говорю, - не вели казнить, но Соболь пропал. Не пошел с нами и остался в верховьях речки. Наверное пропал.

- А какого числа вы начали сплав?

Я сказал дату. Сейчас уж не помню точно. Но где-то в конце августа.

- Ну, так вот – ответил Семен Александрович. – Через неделю после вашего отплытия он появился дома в Ванаваре. Такой же упитанный и спокойный.

Мы так рты и разинули. Но ведь это почти двести километров. Залетали вертолетом. Как же он сориентировался. Это же только кошки могут.

- Я ж тебе говорил, что у него бабка была оленегонная лайка, чистой породы. Она эти места все знала.

- А у него, что генная память что ли?

- Наверное.

И старик-охотник эвенк Павел Торкиченок объяснил мне, когда я ему рассказал эту историю:

- Ему с вами не понравилось. Надоело. Там худое место. Я там охотился. Вот он и ушел домой. Наши собаки хоть откуда дом найдут.

Больше он ничего не сказал и не объяснил.

Я часто вспоминаю этот случай и всегда кажется, что там есть какая-то загадка.

Эх, съездить бы туда еще раз.

P,S, Все персонажи и события от первого до последнего слова правда. Заинтересованным лицам могу указать это место на карте без вознаграждения.

Н.Ветров.