Молдова – родина моя. Кто в мире знает Редю-Маре? Село, моей судьбы маяк – Меня там в люди принимали В пятидесятом, в октябре, Тринадцатого... В сельсовете Решили: за мое антре В сообщество они в ответе – И несчастливое число Из метрики моей убрали. Дед Вася, поострив стило, Писал мне метрику. Едва ли Еще в стране хоть кто-нибудь, Как он способен так изящно Писать и ровно? Нет, забудь! Открою вам секрет готовно: Дед у Буденного служил Армейским писарем. Неслабо? Искусством тонким дорожил Каллиграфическим. Ни «шкрабы» Так не умели выводить Штрихи с нажимом, без нажима... Ни мне вовек не повторить... Роскошно и невыразимо Красиво. С этой стороны Бабуля с именем Мария – Домохозяйка, чьи ценны Труды по дому и усилья... Дед Вася... Я до сей поры Своим свидетельством любуюсь... Такие разные дары От Бога... К Богу адресуюсь С молитвой, чтобы сохранил Всех дорогих моих и близких, До срока маму не казнил И папу... Странные изыски Порой бывают у судьбы. Фамилия у мамы – Гоголь. И шуточек над ней клубы Всю жизнь стояли. Каждый вдоволь Свое смехачество острил... А дед Фома Трофимыч Гоголь? Едва ли кто над ним дурил – В селении неумных много ль, Чтоб уважаемого злить? Фома – зажиточный крестьянин, Степенный, мудрый... Лишь хвалить За щедрость: раздавал горстями Он деньги тем, кто бедовал, -- Могли Фому односельчане... Но, правда, наступил провал, Когда Советы раскачали Старинный правильный уклад. Ну, это каждому известно. Дед выжил в той беде – и рад. Хоть разорен, но выжил... Лестно Иметь в предтечах двух дедов. По справедливости гордиться Такими можно – и готов Их восхвалить – и похвалиться... Фома из Воронкова. Там И бабушка по маме Анна, Свободу творческим мечтам, Ковры творила самотканно – Челнок летал в ее руках... Сама окрашивала нити... Ковры выходят – только ах! Вы не стеснятесь, заходите На это чудо поглядеть. Божничка в ярких полотенцах. Ей стоит только захотеть – И всюду в доме, даже в сенцах Дорожки выделки ее И круглые, что у порога, Цветные коврики... Житье Украшено во славу Бога, Чьим даром вознаграждена. Из Воронкова же и мама. В том доме и зимой весна Сражалась с холодом упрямо. А маму Верою зовут Фоминичною первоклашки. От мамы откровенья ждут... Порой занятья с ними тяжки... О Редю-Маре что сказать? Большой – по русски – Перелесок На севере Молдовы... Знать Не знаете? Ну, что ж, довесок Полезных знаний вам сейчас Добавлю – может пригодиться – О том селе, где мне как раз И получилось появиться На свет... Хорошее село, Красивое – в садах веселых. Над садом солнышко взошло – Для малыша приятный сполох, Дарящий доброе тепло. У Редю-Маре речка Реут Берет исток. Она зело Чиста и рыбна... В гости едут В село туристы отдохнуть Из Бельц, сорок и Кишинева По автостраде, что ничуть Не хуже европейских – слово! На трассе -- Бельцы – Черновцы – На жел.дороге – полустанок Верстах в семи. На голубцы К нам приезжайте спозаранок – Растет здесь чудный виноград – И голубцы в его листочки Хозяйки завернут – отпад! Поспорим – съестся все до точки – И будете еще просить... А впрочем, мамалыгу с брынзой Нельзя за скобки выносить Плюс помидор, огурчик сизый, Лучок! Покрошены в салат С подсолнечным духмяным маслом... Такая трапеза – обряд Гостеприимста – и ни в малом Здесь не отступят от него, Друзей усердно угощая: Свое вино, а от него Мыслишка, что не надо рая, Лишь продолжался б тот обед... Я думаю, что у евреев На редю-марцев злобы нет: В войну, когда вокруг, зверея, Враг их под ноготь изводил, Сам примар Редю-Маре стойко От них угрозу отводил, Рискуя жизнью, а не только Той горькой должностью... Отец В румынской армии радистом Служил... Известно, под конец Король Михай пинка фашистам Под зад с их Антонеску дал, Примкнув к союзникам удачно. И мой папаша угадал В их строй... Но доставали страшно Энкаведисты всех потом... Отец вначале был Портосом... -- А вдруг со следа их собьем? – Стал Портасом, оставив с носом Гвардейцев Берии... Партас Отныне брат отца. Поможет? -- Надеемся, не тронут нас... – Судьба позднее подитожит Тех ухищрений результат... Отец гимназию закончил Румынскую – не слабый старт! Ученого отнюдь не корчил, Но знания имел вполне – И стал учителем в Молдове, Чем дал долчок судьбы и мне... Раз на вокзале в Кишиневе Помог девчонке дотащить Багаж тяжелый до вагона... Пока тащил, поговорить Успел: -- Коллега! – Ей -- резонно, Хоть та была еще тогда Лишь педучилища студенткой... Но быстро пронеслись года... Кем стала папочке? Соседкой? Женой! А доброй мамой – мне... Что о селе еще? Курганы Стоят издревле в стороне Той – можно сочинять романы, Воображенье подключив... Создатель культового фильма О горьких зернах взял в актив, Использовал в картине имя Села, в котором я рожден. Валерий Гажиу... Сам Брежнев Был той картиной впечатлен. Ведь он из нашенских, из прежних Молдавских лидеров... Ну вот – Преамбула судьбы сложилась. Пришел пятидесятый год. В семействе портасов явилось На свет смешное существо. Его назвали Валентином. В нем с малолетства естество Со склонностью сперва к невинным Веселым шалостям, потом – Соединенным с крепким риском. В рассказе до сего дойдем. Пока я оглашаю писком Наш – в Редю-Маре теплый дом, Отец директорствует в школе. Учительствует мать при нем. А как же – не коллега, что ли? Райцентр наш – Дондюшаны. В нем – Заводы: сахарный, и хлебный, И маслодельный... Проживем – С продукцией весьма потребной Народу... Впрочем, как и встарь, Люд на себя в надежде большей, Чем на снабженцев... Не кемарь, Вскопай свой огород заросший, Картошку, свеклу посади, Морковь, лучок и помидоры, У лоз полгода походи – Глядишь – заполнятся коморы И винодельческий подвал... Район представил миру многих, Кто в творчестве не сплоховал, Кто у арбитров самых строгих Лавровый заслужил венец. Кто? Драматург известный Гельман, Раисов – оперный певец, Латвийская актриса Фрейман... Район наш в северных местах Молдовы. Рядом -- Украина. Есть молдаване в Черновцах, Их там, наверно, половина... Да, огородик помогал... Но маме проверять тетрадки – И на усадебный аврал, На лунки, на посев и грядки Судьба и часа не дает. Отец тем более в работе. Уклад селянский, что ни год От нас все далее... А вот и Я... На селе полно цыган. Я с их мальчишками играю. За словом сызмальства в карман Не лезу. На лету хватаю Язык цыганский. В дом вхожу, Весь наигравшийся, с мороза, Как заяц беленький дрожу. На языке – земная проза: -- Мам, а борща керабими? -- Тонкуешь на каком наречье? Попробуй-ка тебя пойми... -- Я? На цыганском... -- А не легче Общаться на своем родном? -- Но так на улице ребята... -- Там улица, но здесь же дом. Довольно «штиу» для охвата Всех тем, предметов и имен... – Денек морозный в Редю-Маре. Отец мне: -- Я недолго... Он Пошел с друзьями взять по паре Пивка в буфете. Я один. Салазки у меня. Гуляю. Мне скучно. Мост. Забытый сын, На мост с салазками влезаю. Я мал. Салазки тяжелы. Вдруг соскользнули. Тянут в речку. Салазки жалко. Мне милы. Хочу спасти их. Человечку Удерживаться нелегко. Меня с моста салазки тащат. В речушку падать высоко, Там глубокл... Глаза таращат Сельчане, влезшие на мост. А мне и крикнуть не по силу, Что, дескать, рано на погост, Тнм паче в ту купель-могилу... Ну, наконц-то! Подошел Мужик и вытащил салазки. Был сильный стресс. Господь увел От края... День тот в черной краске Остался в памяти моей... Служил в отцовой школе сторож... -- С мелкашкой было бы верней... -- Надеюсь, глупость не упорешь? Держи меокашку. Но смотри... – Но если уж ружье на сцене – Начни считать: один, два, три... Охрана бдит с ружьем на смене. Но к сторожу зашли друзья – И кто-то в руки взял мелкашку. -- Дашь пострелять? -- Не трожь, нельзя. -- Не жадничай! -- Положь! – Промашку Исправить более нельзя: Бах! – и один убил другого, Дурачась глупо и дерзя... Отца дапрашивали долго, Добавив ранней седины... Мы долго были в том кошмаре. И до сих пор те дни страшны В воспоминаньях. В Редю-Маре... Да ладно – быль мне не в укор. Отец покуривал изрядно Свой неизменный «Беломор»... Наверно это вкусно... Ладно: Я как-то сигарету спер, Зашел за школу, чиркнул спичкой --- И затянулся. На весь двор Раскашлялся... Я был техничкой Замечен. Вечером отец Сел с сигаретой возле печки. Зовет: -- Иди сюда, малец! – Дымка веселые колечки Затягивались прямо в печь, Наружу с тягой улетая. Отцова очень кратка речь: -- Закуришь? -- Головой мотая, Отказываюсь. -- Почему? -- Невкусно. -- Ты откуда знаешь? -- Я пробовал... – Молчит. Ему Понравилось: не вру... -- Играешь? -- Играю... -- Ну, иди играй... Наш дом в селе со школой рядом. Отец – директор... -- Занимай! Работай! – Есть веранда. С садом. Малинник. Тут мне волю дай – Весь исцарапаюсь. Малинку Излажу всю из края в край... Мне в сны приносит ту картинку... Тетрадки проверяет мать По вечерам при керосинке... -- С портфелем на урок шагать Чуть позже доведется сынке. Отец отладил школу здесь – И сразу в Тырново послали. И там отладил. -- Хуже есть. В Цауле, Корбуле... Меняли Директоров на батю... Плоп... Из Плопа-то куда погонят? Но тут судьба сказала: стоп! Позвали в Кишинев. Трезвонят: Ждут, дескать, в министерстве вас Профтехобразованья. Едем? Пожитки погрузили в «ГАЗ»... -- Ну, наконец! – Пылища следом... Прощание с селом душе Дается с грустью, но бесслезно... -- Задержимся в Калараше. Стемнел. В Кишинев-то поздно... – В Калараше у папы друг. Привечены гостеприимно. Добросердечный теплый круг. Друг папу убеждал активно О министерстве позабыть. -- Послушай, Саша, есть мыслишка – Хочу тебя уговорить Остаться здесь. Ведь я здесь – шишка В РОНО. С устройством помогу. Ведь бы директор Божьей волей. Пришелся б в нашенском кругу Всем ко двору... А там – за школой, За ребятней начнешь скучать... – Мы с мамою уже дремали... -- Постелено, ложитесь спать... – Хозяин с бвтей толковали О чем-то важном до утра... Отец нам утром: -- Остаемся: Игра с судьбой et cetera… Едва ль там ко двору придемся. А в школе мы всегда свои... – С отцом у нас в семье не спорят. Решил – и баста! Не таи Отец, причину... Не неволят Нас забираться в Кишинев, Но все ж должна же быть причина. Скажи, отец.хоть пару слов... Но он молчит. В глазах кручина... И позже оставался нем. Вначале в гороно работал, Потом – директор ШРМ, А следом – сельской школы... Топал И я тогда в школенку сам. Но не в отцову – городскую. Наш дом – поближе к небесам, На чудной горке... Не тоскую Уже о дорогом селе. Дом с виноградником и садом, С верандой, светлый – на земле. Пейзаж чудесный перед взглядом: Лесное море на горе... До школы – больше километра. Деревья в зимнем серебре – Чудесно, если нету ветра. Читать до школы не умел. К урочной привыкал нагрузке – Читал, считал, писал и пел... Ни слова я не знал по-русски... Язык Толстого обретал С Щегловыми... Друзья-соседи. Глава семейства воевал В Берлине – вел страну к победе. Его супруга Зоя, мать Друзей – творит в кинотеатре Афиши... Вот бы рисовать Мне также! Взятый в кинокадре, Герой на стенке – как живой! В семейке четверо детишек. Я вечно вместе с их толпой -- И без учителей и книжек Осваивается язык... Детишки: Леля, Дима, Павлик, Наташа... Папа-фронтовик Готов детишкам хоть кораблик, Хоть лучших кукол подарить. И есть у них диапроэктор, Чтоб в темной комнате крутить На стенке фильмы... Вправду редко Ребячью радость у кого Еще такую здесь увидишь. Зарядишь фильм, глядишь его, Читаешь титры... Жалко – финиш... Щегловы дружно ходят в лес. Казалось бы – такая малость – Такая радость... Я-то без Подобной – не практиковалась В семействе нашем никогда... Учился я в молдавской школе. Мэтресса в зрелые года Вступила... Как же я доволен! Мне с ней по правде повезло. Она – как мама – тоже Вера. От Вер не исходило зло. Не вспоминаю и примера. Ну, просто чудная душа. Воистину – вторая мама. И за меня – за малыша – Поклон ей низкий... Вся программа Усваивалась с ней легко. И с удовольствием учился. Из школы топать далеко. Пришел... -- Немного притомился. -- Поешь. А отдохнешь потом. Садись вначале за уроки. – Полчасика – готов! За дом – Гонять в футбол... Назавтра в шоке Директор школы... -- Выходи! -- Суров Иван Михалыч Пыну. Наш, первый – нос прижал к груди, Десятый класс сутулит спину И виновато гасит взор. Наш принципал сурово смотрит. Потом взрывается: -- Позор! Такого школа не припомнит: Поколотила мелюзга Десятиклассников, представьте. На сердце у меня тоска... А шпингалетов храбрых... славьте. Из них, пожалуй, будет толк. -- Мы моментально загордились... -- Теперь, чтоб были мне, как шелк! «Герои»!... Да за что хоть бились? -- Мы вышли поиграть в футбол На спорт плащадку... -- Так, что дальше... -- Ну, тут десятый класс пришел... -- Не мямли. Излагай без фальши. -- Они нас стали прогонять... А нам... Понятно, что обидно... -- Решили им накостылять? Позоря школу? И не стыдно? Ведь в городе ажиотаж. Все спрашивают и хохочут... Да, насмешили Калараш... Вопросик: что теперь отмочат Отчаянные пацаны? Так вот: затихните, «герои». Не то со всех сдеру штаны, Так выпорю, что суток трое Не сможете на жопу сесть... Затихните, сказал, понятно? Ты отвечай за шоблу! -- Есть! -- Ну, то-то! Оконфужен знатно... – Понятно, что еще не раз Был оконфужен добрый Пыну. Отчаянный собрался класс. Никто не прятался за спину Товарищей... Еще пример? Пожалуйста. Хотя бы это... В Союзе каждый пионер Знал: прежде, чем наступит лето, День пионерии грядет, Для пионерии – несчастный. Чего-нибудь изобретет В честь праздника директор властный. Он изобрел – всешкольный хор. На спевки силой загоняли. Из школы не шагнешь во двор: У двери церберы стояли И отправляли бедных в зал. Сам Пыну цербером работал. За что ток деток наказал? А нам петь песни неохота... -- Лады. Они-то все внизу – Мы переждем на верхотуре, Потом покажем все козу Навязанной ура-«культуре». Н околпачить нам – увы Не удалось маэстро Пыну. -- Эй, первоклассники! Где вы? – -- Сейчас погонят, как скотину. Ну, нет, такому не бывать! А под окошком горкой – уголь, Чтоб школьный дом обогревать... Слегка подначили друг друга... -- Лады! Трусливых нет у нас! – И в уголь с третьего сигали Такой неординарный класс... Друг друга видя, хохотали: Все в черной угольной пыли... Но тут во двор заходит Пыну... Мы сникли. Значит не смогли Перехитрить. Узрев картину, Наш принципал остолбенел, Затем погнал нас. Как скотину В зал. Школьный хор нестройно пел. -- Вы -- пойте! – Рек сквозь зубы Пыну! Пускай ты в Африке рожден. А я рожден в Сибири, Мы будем петь, Мы будем петь, Мы будем петь о мире... Тогда уж подключились все Учителя и кучерявый Грассирующий регент-мсье – Так хохотали – Боже правый! Нас выставили на обзор – Мы в угле, словно кочегары. На этом завершился хор – Нас отпустили под фанфары... Как воровали виноград: Ловили пару-тройку кошек. Консервных банок на шпагат К хвостам нацепим... Бедных крошек С одной какой-то стороны Два парня бросят в виноградник – И убегают пацаны... Сторожевым собакам праздник: Вмиг к обезумевшим летят От громыханья банок кошкам, Псов сторожа унять хотят, Бегут за ними... Мы сторожко С другой влезаем стороны – И гроздьями набив рубахи, Не зная за собой вины, Отринув подозренья в страхе, С трофеями уходим прочь... Такие были развлеченья. Прости судьба и не сурочь, Грешкам не придавай значенья. Я – октябренок-активист. Азартно делаю газету. К столу прикнопив белый лист, Рисую звезды и ракету. У поколения в душе Мечта о космосе далеком: Ведь были спутники уже. И некто супер-зорким оком Их даже видел в вышине. И вот о космосе газету Мы в классе – с веком наравне Вывешиваем... Радость эту Не передать: приходят в класс Ребята... Это же событье: Газета новая у нас! Те чувства не смогу забыть я. Нас космос электризовал. Мы устремляем в небо взгляды. Я о полетах загадал Под золотые звездопады... Соклассник Константин Липкан... Хохмач, изобретатель каверз, За шалостью не лез в карман: -- На туалеты держим траверз... – А в школе туалет какой? Большая яма, над которой Две двери «М», две—«Ж»... -- Постой... Ищите, хлопцы камни... Скоро! – Что он задумал, не понять... Но видим: к букве «Ж» шагают Учительницы... -- Вмиг догнать – И в «М»! -- Как те нужду справляют, Конечно, слышно нам... -- Теперь... Он ухнул – и швыряет камень, Так оправлялся б крупный зверь, Слон или даже вовсе мамонт... Мы повторяем антраша С утробно-диким подвываньем. Потом выходим не спеша. Учительницы со вниманьем Нас взглядом провожают. Их Те изверженья поразили. Какой-то испражнялся псих?... Так тоже мы порой шутили... В свой час и пионером стал... Я в классе лучше всех по-русски – Щегловым – слава! – лопотал. Макулатурные нагрузки, Металлоломные сносил... Валера Бурка, одноклассник, К отцу на слухбу пригласил. Та РТМ – для нас – заказник Металлолома... РТМ Сперва очистили от хлама, А следом занялись и тем, Что нужно производству... Прямо Днем белым стырили баллон, Новейший, полный кислорода – И унесли в металлолом. Заметил кто-то из народа – И нас начальству заложил. Пришли. Нашли. Ругали сильно. Но сбор никто не отменил – Ну,что ж, страна у нас обильна – И все здесь всем принадлежит. Так, значит, стоит ли дивиться, Что, если плохо все лежит, Сумеем чем-то поживиться? Перевалили в пятый класс – На новый уровень: предметы! В которых наставляли нас Такие, что душой воспеты Должны быть те учителя. Иван свет Карлыч, физик Вайнер. Жар любопытства утоля, В науку нес меня, как лайнер. И физика – моя любовь С тех самых пор и неизвенно. Я вспоминаю вновь и вновь, Как вел уроки вдохновенно, Превозмогая скуку книг, Уроки превращая в шоу, Сорбонны давний выпускник... Благословляю эту школу! Она бы больше дать могла, Да не было ума стараться... Французский с русским – два крыла, Чтоб над судьбою приподняться... За языки в упор берусь, Чтоб красноречьем выделяться... У нас химичкой – Белла Гузь Свет Самуиловна... Меняться Хохмацкий класс наш не спешит: Берем у лаборанта Семы Два химиката... Всех смешит: Такие Белла идиомы В ответ на хохму выдает! Два вещества сведи в пробирке – По классу едкий газ пойдет, Вонючий – страсть! Весь класс в ухмылки: Урок-то проводить нельзя... И Гузь из класса убегает... Да, куролесили друзья... Валерий свет Иваныч знает И славно подает предмет – Молдавскую литературу... Благоговеем тет-а-тет, В родную с ним входя культуру. По всем манерам – джентльмен, Воспитанный, как граф, мужчина, Красавец... Раздвигатель стен: Послушаешь – в мозгу картина Такая яркая, что мы В нее душою погружались, Из классной выпав кутерьмы, Звонком внезапным пробуждались... У каждого в душе мечта, Я знаю, в детстве вызревает. Меня тянула высота... Небесный лайнер проплывает В тысячемильной высоте – И я не отрываю взгляда... Я знаю, как идти к мечте: Дружить со спортом сильно надо. В акробатическом кружке Своим овладеваю телом. Ориентируясь в прыжке, Себя я изощряю в целом. Вестибулярный аппарат – Не только мышцы тренирую. Примерно шесть еще ребят Таких же в классе, что иную Не признавали в жизни цель: Как я, помешаны на крыльях. Спорт – авиации модель. Я не щадил себя в усильях Себя стальным сформировать. Я бегал, прыгал, делал фляки, Стал озеро переплывать, Воображал себя в атаке На истребительной стреле... Как закалить себя сильнее, Готовясь к небу, на земле? Высокая гора... На ней я В большой умащиваюсь скат... Его с натугой поднимают Усильями пяти ребят, Накатом вниз с горы толкают. Я в дырке «бублика» держусь При полном самообладанье. Коль испугаюсь – расшибусь. Для слабнервных испытанье – Смертельно... Главное – держись. А «бублик» скачет, как попало. В том испытанье ставкой – жизнь, А ссадины, пусть их немало, Не в счет... Потом шагали в лес. Совместно пригибался тополь, Тебя привязывали... Йес-сс! И тополь, распрямляясь, хлопал, Выстреливая в вышину, К привязанную тушку жертвы... Весь в синяках едва ль усну. Себя впишите в тот сюжет вы... Отвагой зиждется в мозгу Мужанья жесткая программа... В одиннадцать меня в Москву Берут впервые папа, мама... Мы посещаем Мавзолей. В нем два водля великих рядом. -- Я видел их – в восторге млей, Успел окинуть быстрым взглядом. На Красной площади потом Мы делали шп раиять снимки, Свидетельства о граде том, Где после жить придется сынке... Жизнь и прикольна и пестра. В семействе нашем прибавленье – Двухлетняя моя сестра -- Неизъяснимое творенье! Со школой ездил в Лениград – Накапливаю впечатленья. Они впечатаны во взгляд, В них пища есть для вдохновенья. В Одуссу тоже всей гурьбой, Где осмотрели катакомбы, Откуда выходили в бой С фашистом храбрые, о ком бы – О каждом – песни написать... Я налегаю на французский... Его бы малость причесать – И я бы знал его, как русский. В Молдавиии французский все Учили школьники активно. И сочинения – эссе На нем писали... Интенсивно Язык в сознание входил, Поскольку сильно схож с румынским – Молдавским. Оттого и мил. В Эстонии, наверно, финским Так нагружали всех подряд – И там языковая схожесть. Разумно, в общем. Сам я рад: Учу легко и вижу всхожесть: Все языки – на языке... Стал комсомольским активистом, С редакцией накоротке... Но вот однажды днем лучистым, Мне дали в руки аттестат. Вполне приличные оценки. Нет троек... Наконец-то! Рад... А в райвоенкомате сценки Вначале возносили ввысь: -- Хочу учиться на пилота. -- Где? -- В Каче... -- Ты уж не сорвись На медкомиссии... – Охота Стрелою в небо стартовать. Прыжков сто парашюбных с гаком За мною – так хочу летать. Хочу – готов к любым атакам -- На истребители попасть... Но медкомиссия сурова И у нее безмерна власть... -- Почти по всем статьям здорова Душа товарища и плоть... Но вот зеленого оттенки Не различает глаз... – Господь! Я от обиды лез на стенки, Но власть врачей перебороть И сам главком сумел бы вряд ли, А, может быть, и сам Господь – Не умолимы... Не иссякли Следы обиды до сих пор... Но жить-то все же как-то надо. Есть, правда, плаха и топор, Но немудра та эскапада... Год шестьдесят седьмой... Еще Успею в вуз любой прорваться... -- Поедем с нами... -- Хорошо! – Соклассник в мед решил податься, Другой в сельхоз, тот – в политех Поочередно документы Сдают... Я провожаю всех, Сам не сдаю... -- Ну, манекен ты!, -- Отец не выбирает слов... -- Я в армию пойду... -- Конечно! Одна дорога для ослов – В солдаты... Не дури, Валеж! -- Но Я в авиацию хочу! -- Не все, что хочется, дается... -- Ночами снится. Как лечу... -- Растешь... А жить, сынок придется Все ж на земле... Давай зайдем В редакцию «Зари»--районки. Там Петков – человек с умом. Иван с понятием и тонкий Психолог... Добрый даст совет... – Редактор и приятель папы Сумел и вправду белый свет Мне озарить, сказав: -- Этапы Проходим разные в судьбе. На рубеже прощанья с детством Пришлось, как многим, так тебе Расстаться с миражами... Средством Чтоб ту утрату пережить, Мог журнализм бы стать, поскольку С любым он может задружить, Поправив доли неустойку. Ты, Валентин, уже писал О комсомольцах школы, верно... Есть публикации... – Кивал, С ним соглашаясь.. Было скверно Невыразимо на душе – А после встречи полегчало. И я вполне готов уже Дать новое судьбе начало. И фильм тут вышел «Журналист». Он был вполне похож на сказку, Добавив в аргументов лист Герасимовскую догадку О том, как нужен молодым Герой без страха и упрека Себя отждествляли с ним Ребята с запада, с востока. Картина многих повела, Профессией очаровала. И мне она второй дала Неслабый импульс, направляла... Я поступаю на филфак, На отделенье журнализма. Где? В Кишиневе, ясно... Так Герасимовская харизма Меня от шока увела... Сдал, поступил... Мечта о небе В душе по-прежнему жила, Хоть Петков, как премудрый ребе, Сумел от шока отвести, Себя все ж временным считаю При журнализме.. Но пути И этого не отметаю. Год шестдесят седьмой. Второй Лишь на филфаке Кишинева Набор спецгруппы. Той порой Для профессуры тоже ново: Как нас учить? Куда вести? Еще все плохо понимали, Старались вместе подрасти И вместе в сущность проникали, И ошибались вновь и вновь – Что делать, уж не обессудьте... И все ж к профессии любовь Пришла – и прикоснулись к сути. И вузовская обрела Многотиражка репортера: Я факультетские дела В газете отражаю споро, Вхожу уверенно во вкус, Шныряю репортерским взглядом – За годом – год. За курсом – курс... Я прикреплялся к стройотрядам Прессцентра шефом в Кзыл-Орде. Молдавских стройотрадов разных Там было много, как нигде. Доказывая: труд нам – в праздник, В газете местной областной Ещенедельно шла страница О стройотрядах – со мной Едва ли кто теперь сравнится В погоне за летящим днем. Тот опыт был сродни наградам. Его с собой в судьбу возьмем... В семидесятом стройотрядом Вновь призван. Еду в ГДР С задачей: осветить работу В газете. Из высоких сфер Приказ: определили квоту: Страницу должен посвятить В многотиражке стройотряду, Три фотографии влепить. Поехал. Надо значит надо – Е чем еще тут разговор... Работали в Десау-Альтен – Длиннейший строили забор Молдавским трудовым десантом. Нам дали в Кёттене жилье, В общаге тамошнего вуза. А я сверх общего – свое Кручу. Отряду не обуза, Но сверх рабочих общих дел, Записываю и снимаю. Лостойно справиться хотел – Долг репортера понимаю... Копаем ямы. В них столбы Замоноличиваем четко... Такая вот стезя судьбы... К столбам крепится обрешетка... И вот – куда не кинешь взор – Добротный, по-немецки – ровный, Но с нашей лихостью – забор... А я веду дневник подробный, Коплю материал. Коплю, Ищу прикольные сюжеты, Над пленкой по ночам корплю – Все в адрес шлю моей газеты. А вскорости и мне пакет. Подарочек из Кишинева – Нехилая стопа газет. -- Да здесь же все о нас, чес-слово! Кто автор? Портас! Ну, даешь! – Та нас на всю страну ославил! -- Я вас прославил, молодежь, Причем, на две страны! – поправил. Я возвратился в Калараш. Велят немедля На факультет явиться наш. Стиль – строгий. Я лечу. -- Земеля,... -- Учебной части строгий зав Панфилов административен. Меня шокирует. Сказав – Отрезав: -- Ты активен И дружишь с русским языком... Поедешь на журфак московский. У нас сомнений нет ни в ком: Не подведешь... -- Зачем? – По-свойски Степан свет Александрыч рек: -- Молдове выделено место. Надежный нужен человек. Второго нет такого, честно. Не опоздай. Не подведи – Последствия неустранимы... -- До сентября два дня... -- Лети! Республике так надо! – Мнимы Воззренья наши о судьбе. В моей семье все тоже в шоке: -- За что же та беда тебе? -- Нет выбора.... --- Я на пороге Журфака звездного в Москве Масштаб столичный поражает. Я предъявил декану две Бумаги. Он не возражает. -- С военной кафедрой реши – И без проблеи на курс четвертый Пойдешь учиться... – Но в тиши Подвальной мне орешек твердый Велит военщина разгрызть. -- ВУС в Кишиневе был? -- Комвзвода Мотострелкового.... -- Очисть День от военки, значит. Кода! В Москве несхожий с этим ВУС. Военку проходить не будешь Закончишь – призовет Союз – В шеренгах Родине послужишь, Пойдешь на службу рядовым... -- Я не хочу! -- натешься вздором... – Я с Горького звоню своим... Парфилов, выслушав, с напором: -- Вернешься, будешь исключен... Решение нашел Засурский. Его, наверно, сразу он Наметил в качестве закуски Мне под конец преподнести: -- Начните со второго курса, Военку чтобы всю пройти. Согласны? -- Да! – Коль отрекутся Там, в Кишиневе от меня, Приходится идти на жертвы. И завертелась колготня Повторно... В горестный сюжет вы Добавьте и приятный вкус: Москва... Она-то стоит мессы. И вновь летит за курсом курс. И постигаю сущность прессы. На Ломоносовском живу. Со мной Волгодя Кривохижа. Он Калужанин.. На Москву Любуюсь... С каждым днем мне ближе Великий город и родней. Вдруг шокануло: я – в столице! Учиться здесь стократ трудней: Согруппники мои к элите Принадлежат: Олег Кулиш, Олежка Спирин и другие. Здесь не в происхожденье лишь Проблема. Шмутки дорогие Их тоже безразличны мне. Воспитывали их достойно, Учили в школах крепко, не Так простецки и застойно, Как в батином Калараше. Пожалуй Маадыр-тувинец Один в родстве мне по душе Провинциальной – и гостинец Со мной стремился разделить. Я первый был, к кому с вопросом Осмеливался подходить... Он невысок, но с крепким торсом – Наивный, с чистою душой... Мой курс второй – для приобщенья. Ищу себя в семье большой. Я полон к ней благоговенья. Преподавательский состав И уровень преподаванья – Не кишиневский. Ясен прав: На курс четвертый притязанья Безосновательны. Едва Я и с вторым трудом справлялся. Мне кое-что зачла Москва, Не то бы вообще срывался... Я уважаю политек. Я нахожу в нем мысль и силу. Маркс мощно вдоль и поперек В нем разобрался... С жару с пылу, Как бабушкины пирожки Мы новолсельцевские знанья Вначале приняли в смешки. Потом, по мере пониманья Смех улетучился. Поверь Нужны те знанья и поэту: Они способны в душу дверь Открыть... Да примем эстафету От Пушкина. Его герой Давным давно имел понятье О том. Что нынешней порой Должны все ведать без изъятья. ...Бранил Гомера, Феокрита, Зато читал Адама Смита … И был великий эконом, То есть умел судить о том, Как государство богатеет И чем живет и почему Не нужно золото ему, Когда простой товар имеет". А.С.Пушкин "Евгений Онегин" Мне ванниковская мила Манера вдохновенных лекций. Собою лекторша щупла, Но речи – с ароматом специй – И вдохновенны и умны. Слушок в народе: из Сорбонны Мэтресса – вот нам и темны Порой тех лекций обертоны. Успеть ее в конспекте мысль Отметить – сложная работа... А с Ковалевым не сошлись Характерами отчего-то – Все спорим... Не во всем и прав Я убежден, русист ехидный... Ох, на заметочку попав, Не провалил бы – (факт постыдный) – Им излагаемый предмет. Военка. Разница заметна И здесь с Молдовой. Впрочем, нет, Не расскажу. Считай, секретна Военных спецпредметов суть. Подписку дали о молчанье. Но, может быть, когда-нибудь Под старость лет, прервав брюжанье, Поведаю, чему учил Нас генерал суровый Греков... Предмет полувоенный был ГРОБ... Его, побекав-мекав, Читал полковник Макогон В убежище с железной дверью. Вопрос мой мэтру: знает он Какого класса схрон? Поверю, Что стоит времени предмет, Коль он на мой вопрос ответит. Есть смысл сюда бежать иль нет? Орел иль решка, чет иль нечет? -- Коль взрыв в пятнадцати км, Схрон защитит от пораженья... -- Но будет взрыв, скорей, в Кремле. А Кремль-то вот он. Ни от жженья, Ни от убийственных лучей Подвал не защитит студентов. В чем смысл баспомощных затей? -- Мэтр не находит аргументов... На время из дворцовых стен Уходим. Практика. Встречает «Московский метрополитен». Газета в мае отмечает Своеобразный юбилей: Ей -- тридцать пять. А тут – студенты. Газете с нами веселей. Находим сочные сюжеты. В Мытищи съездив, написал О новых фирменных вагонах. Вдогонку парочку заслал Заметок. Наших полусонных Сынков элитных обошел. С моим-то опытом бесспорным... Бабаев всех в экстаз привел, Рожновский... Был итог мажорным: За первый МГУ-шный год Я сильно над собой поднялся... Теперь-то только вверх, вперед – С разбегу в стройотряд подался Международный... Шеф Фролов – Юрфаковский, преподаватель: -- Ты по молдавски пару слов... -- Все знаю! -- Э, да ты, приятель, Для нас неоценимый клад: Там будет университетский Из Кишинева стройотряд... Ты, как Джеймс Бонд, разведчик дерзкий, Подсллушаешь, о чем они Там будуть меж собай гутарить – И нам доложишь. Но – ни-ни... Сумеем конкурентам впарить Подставу, с чем и победим В соревновании отрядов. – Охотно соглашаюсь с ним – Ведь мне в отряд пробиться надо... -- Всем, чем умею, пособлю ... – Лукавлю – я не строю козни. Творить подлянки не люблю. Уверен: в Кишиневской кодле Меня узнает всяк и все. Не зря ж три года проучился – И был заметен в «медресе». Так и случилось. Покатился Автобус с нами по горам, С натугой вверх по серпантину. А молдаване-то уж там... Фролов: -- Я им речугу двину, А ты послушай, что они... Вот тезисы, чтоб вдруг не сбился. Узнаешь что-то, мне кивни... -- Он вышел. Следом очутился И я на фоне молдован, Опознан тут же всем отрядом. -- Портос, ребята,! – Тайный план Фролова, ухом быть и глазом Его порушен в тот же миг... В Родопах мы живем в палатках И саженцы-сосёнки в них Высаживаем на террасках. А рядом Пловдив... Ветерок Шумит нам волосы ероша. Цветы у каменных сапог – Известный миру наш Алеша. С героем рядышком встаем Навытяжку вполне гусарски. И песню мы поем о нем С душой и чувством – по болгарски... Снежец ли се сипе от коша, Небесен, от коша, Снежец ли се сипе от коша, Шуми ли в листата дъждец... Стои на тепето Альоша, Альоша. Альоша, Стои на тепето Альоша – Незнаен съветски боец. И няма от поста гранитен, От поста гранитен, Да слезне от поста гранитен, В полето, де роза расте. С букет не дарява момите, момите, момите, С букет не дарява момите, С букети даряват го те... Снежец е в просторите сини, В просторите сини, Снежецът в просторите сини, В небето вечерна звезда... И сякаш от много години, от много години, И сякаш от много години Альоша стои над града... Не слишком внешне был красив Товарищ по страде болгарской Вошедший в мой сердечный миф Той доброй атмосферы братской, Как друг надежный и простой... Кто? Витя Багричев... Свет дружбы Нас оззаряет золотой... В гусарский ментик и кунтуш бы – Его – он рыцарь, эрудит... Такого друга это лето Мне подарило... Кто навзрыд Ревет из девушек – примета, Что незабвенным был сезон, Как тень бойца на обелиске... Сияющ, ярок, напряжен Курс третий импрессионистски... Переселились в зону «Д». Комфорт элитного бивака. Такого больше нет нигде. Со мной товарищи с журфака: Колян Кузьмин из Костромы, Точней – Нежитино, деревня. И с Кривохижей дальше мы Все от учебников до гребня Привычно делим пополам. Четвертым шустрый угандиец Поселен для комплекта к нам – И с ним по-братски всем делились... Одиды нашего земляк Артур с Бояркиной романчик Рутил... Наверно не за так Приважен ею черный мальчик. Видрашку – этот – мой земляк Театр раскручивал в студклубе... Многообразен наш журфак, Здесь все – в квадрате, даже в кубе. А было бы побольше сил, Была бы даже выше степень... Я счастлив, что не упустил Удачу, намотал на гребень... | 
Положение о Клубе
Сделать стартовой
