Я прожила на Севере несколько своих самых ярких лет. Чукотка была достаточно тепла по отношению ко мне. Здесь я по-настоящему ощутила простор и волю. Здесь я познала чувство полета. Простор, воля и полет – это главные условия для творчества. По крайней мере, моего.

На Севере стихи свили гнездо прямо в моем сердце, а в положенное время улетали в теплые края - к моим друзьям и близким.

Когда я вернулась в родной Киев, то была поражена… нет, даже не многолюдьем улиц и многоэтажностью домов, а разнообразием – фасонов, причесок, марок машин… Все было ярким, броским. После Анадыря – тогда серенькой, облупленной столицы Чукотского края - киевские улицы казались сплошным изобилием. Каштаны, липы, тополя и разноцветные тюльпаны на клумбах…

На Чукотке все гораздо скромнее. Однажды по городу пронесся слух, что к нам с визитом собирается какой-то представитель какой-то развитой страны. Не помню уже - с Аляски или с Канады. И нужно было, как это умеют только наши люди, пустить иностранцам пыль в глаза. Показать, что живем мы хорошо, радостно и есть все предпосылки, что жить будем еще радостнее, еще лучше, хотя лучше уже и некуда.

Радость у людей, как правило, символизируют цветы. Нужно было, чтобы они в городе обязательно цвели, и непременно в центре – вокруг памятника Ленину. Но где же достанешь городские цветы на Чукотке? Никто никогда их здесь прежде не высаживал. Но установку про радость спустили анадырским властям свыше, и выбора у них не было.

Итак, по приказу отцов города, в тундре накопали ромашек, которые должны были плотным кольцом окружить вождя мирового пролетариата. Задача была не из простых, так как ромашки в тундре растут не очень скучено. Не знаю, скольким людям было дано поручение пересадить красоту на новое место… Но в одно прекрасное утро, народ проснулся, вышел на улицы и обмер. В самом центре столицы чукотского края раскинулось поле диких ромашек. Они покачивали на ветру головками, одобряя политику партии. Народу тоже это все понравилось. Народ и партия были едины.

 

… Зарубежные гости все не ехали. У них что-то не складывалось, а может наши погранцы тормозили вражеский десант с той стороны Берингова моря. Граница оставалась на замке.

Сотрудники окружкома партии, местные власти города нервно поглядывали на клумбу. Цветы терпеливо ждали. Один из моих сотрудников поспорил с соседом на ящик пива, что больше недели ромашки не продержаться. Цветы оторваны от родной почвы, и выжить в городе им не удастся.

Зарубежных гостей мы не дождались, но ящик пива не достался никому. Преждевременно грянули суровые чукотские морозы, которые, понятное дело, не выдержат никакие цветы - даже тундровые. А на следующий год заморские гости посетить наш город желания не выявили. Все ромашки остались в тундре.

Цветов в городе катастрофически не хватало. Сюда никогда не прилетали кавказцы со своими традиционными розами-мимозами, никакие бабушки не продавали у входа в метро подснежники. Во-первых, потому что здесь нет метро, во-вторых, потому что здесь нет подснежников. Есть рододендроны, занесенные в Красную книгу. Никому и в голову не взбредет их рвать и продавать. Я стала забывать, как пахнут сирень и гиацинты, как выглядят георгины и астры. Мне их очень не хватало. И когда один из моих приятелей не знамо откуда (до сих пор у меня нет ни одной версии!) достал и приволок мне три примятых гвоздички, - стало совершенно ясно, что именно за него я выйду замуж. Так и случилось…

Впрочем, цветы на Чукотке, конечно, есть. Неяркие и не пышные, низкорослые. За короткое полярное лето они не успевают набрать ни красок, ни аромата. Солнце маловато, недостает тепла. К тому же они произрастают на вечной мерзлоте - тут не разгонишься.

 

…И вот я вернулась в Киев. Я просто остолбенела. В ботаническом саду - сезон цветения роз. Белые, алые, кофейные, чайные, желтые, пурпурные, оранжевые, коралловые, черные… На улицах продают изящные нарциссы, скромные ирисы, утонченные орхидеи, стройные гордые гладиолусы. И, конечно же, ромашки. Только не дикие, а садовые, выглядят вполне цивилизовано. А еще здесь торгуют ромашкиными родственницами - высокими, крупнолицыми, яркими, разных цветов и оттенков герберами. Ничего общего со скромной и непритязательной тундровой ромашкой.

Но что интересно? Хоть цветов было много и по цене довольно нестрашные, муж перестал мне их дарить. Толи потому, что они перестали быть диковинкой, толи потому что для него перестала быть диковинкой я…

 

…Когда мужа не стало, я погрузилась в хлопоты и быт. Нужно было вкалывать за двоих, поднимать сына (он был у меня трудным), содержать в порядке дом. Трудности и потери валились на меня, как камки. Не успевала увернуться от одного, на меня летел другой. Иногда они придавливали меня к земле, как тундровую ромашку. Не доставало солнца, не доставало тепла.

Было не до цветов. Я думала: «Тут хоть бы на картошку хватило…»

На картошку хватало. Не хватало радости.

И вот однажды на одном из интернетовских сайтов я увидела снимок, который вернул меня к жизни. Это был скромный тундровый цветок, выросший на каменистой почве. Как он проломил камни – такой хрупкий, такой маленький? Как выстоял на диких чукотских ветрах? Как не замерз на вечной мерзлоте, где даже 1 июня может выпасть последний снег, а 1 октября считается глубокой осенью? Какая неведомая сила питает и греет его?

- Здравствуй, цветок! - сказала я ему. – Как видишь, мы оба выстояли.

- Ну, здравствуй, подруга, я рад за тебя! – наверное, ответил бы мне он. - Значит, и ты знаешь секрет выживания в суровых условиях.

- Да нет, вроде никакого такого секрета не знаю. Просто живу.

- И я просто живу.

- Но как тебе это удается?

- Я же сказал, я просто живу - безо всяких излишеств. Не требую от жизни никаких оранжерейных условий. Есть солнце, - радуюсь солнцу. Нет солнца, – радуюсь туману (влажность тоже полезна!). На ветру качаюсь и гнусь, чтобы не сломаться…

- Я тоже!

- Это и есть секрет выживания…

- Ты мудрый цветок. Я бы хотела, чтобы ты рос на моем подоконнике.

- Вокруг столько цветов – на площади, в парке, в подземном переходе… Посмотри, как они красивы! Они могут тебе помочь не сломаться в трудных обстоятельствах.

- Научить выживанию? Эти неженки?

- Дорогая моя, учиться можно у любого цветка…

- У этих кисейных барышень розочек? У этих слабосильных крокусов? Чему они научат меня, скажи!

- Скажу. Они научат тебя быть счастливой. Дарить людям радость. Источать тончайший аромат, который отдельным личностям просто кружит голову. А для иных – выставлять колючки, которых у тундровых цветов, кстати, отродясь не бывало. Потому и выкапывают их почем зря, чтобы ублажать заезжих иностранцев.

 

Не знаю, был ли на самом деле такой разговор, или я его все же придумала. Только теперь на моем окне красуются розочки всех цветов и оттенков. Мурайя - растение вечной молодости - жасминовое благоухание… Рождественик каждую зиму выбрасывает целую гирлянду своих огоньков – в самое суровое время года. Даже восковой плющ расщедрился на маленькие белые цветочки.

Красота и стойкость – вот две составляющие счастья.

Я счастлива, что люблю цветы.