Клеверный остров

 

Там, где Тьмака впадает в большую светлую реку Тьму, имеется остров. Летом он становится светло – розовым, на нем в изобилии растет клевер.

Посередине острова есть кусты черемухи. Но они хороши поздней весной, когда сплошь покрыты пенными белыми гроздьями цветов. А душным летом это обыкновенные кусты с темной зеленью, несколько даже мрачноватые.

Но все вокруг покрыто ковром лилового клевера. Цветет клевер долго, и на острове всегда пахнет нектаром. Множество пчел, ос, шмелей – клеверный мед привлекает их.

 

Однажды мальчик Юльчик сбежал от строгих очей очкастой тощей гувернантки Карменки, и пустился в очередной раз бродить поберегу коричневой речки Тьмаки. И добрел до места, где она разделяется на два рукава, и увидел цветущий остров.

На берегу обнаружился плот из четырех бревен, сплетенный ивовыми прутьями. Нужный шест торчал рядом.

Юльчик легко столкнул плотик с мели и поплыл к острову, благо Тьмака в этом месте имела тихое течение, была мелкая, чуть выше колен взрослому. На дне медленно извивались ленты длинных коричневых водорослей. Среди них во множестве шмыгали рыбки, многие были с двумя головками.

Плоти, длинный, но узки, слушался шеста хорошо. Матрос Юльчик ловко направлял судно к желанному острову. Слегка картавя, журчала вода за кормой.

Корабль правильно вошел в бухточку и с разгона забрался носом на пологий песчаный берег.

Метровые мальвы благоухали и , кажется, смотрели своими бледно – лиловыми цветами величиной с блюдце, прямо в лицо мальчику, словно приветствуя первооткрывателя.

Тонкая шелковистая трава нежнейшей лаской касалась рук, иногда лица, такая она была высокая и густая. Малиновая, с черными симметричными точками божья коровка сидела на стебле травинки. Стрекозы, оказывается, летают с тихим треском, если они близко.

Клевер, упругий, почти непроходимый, по пояс. Сквозь него идти нельзя, надо перешагивать.

Все вокруг пахнет медом.

С кустов черемухи свисали гроздья аспидных ягод. Их можно достать, не подпрыгивая.

Мальчик объелся. Пальцы стали черными, язык затвердел, зубы скрипят.

Попалась малина, почему – то чахла, но ягодки сладкие. Это лучше черемухи.

Прошел одну поляну, другую, и оказался на песчаном бережке, немного захламленным наносами паводка. Черное растрескавшееся бревно, переплетения сухих прутьев, кособокая картонная коробка «Самсунг». Пластиковые бутылки. Полиэтиленовые пленки, как рванная паутина. Рыжие тряпки слабо трепыхались на ветках и коряжинах. Полуголая кукла застряла среди камней и таращилась на мальчика пустыми черными глазницами; Юльчик перевернул ее лицом вниз и присыпал песком.

Пара аккуратненьких куличков бегала по краю берега, что – то выклевывая в песке.

Трясогузки трясли хвостиками, такие нарядные и занятные, как заводные игрушки.

Что тут еще?

Полузанесенный песком белый скелет собаки, что ли. Глазницы огромные. Юльчик положил на скелет коробку «Самсунг».

Большие следы человеческих ботинок ведут к воде, уходят в воду…

На примятой осоке, у самой воды лежал отец.

Он был в своем любимом синем блестящем костюме. Голубой галстук в серебряный выпуклый горошек, заколка с малиновым брюликом. Черные сияющие ботинки с острыми носами.

Левая рука вместе с часами в воде. Около пальцев резвятся мальки.

Черный лаковый «дипломат» у отца под головой. Позолоченная табличка с папиной фамилией блестела.

Дышит?

Дышит.

- Папа, - сказал Юльчик и не услышал своего голоса.

- Папа! – крикнул он что было мочи.

- Ты тоже тут? – повернул от воды голову папа. – А как же наш корабль?

- Корабль? Плот в бухте, - сказал Юльчик. – Близко здесь.

- Это твой корабль, - улыбнулся одними губами папа. – Это твой корабль, мой милый мальчик. А мой где? Хотя я сюда пешком, вброд. Наша речка очень мелкая.

- Мелкая… - как эхо прошептал Юльчик.

- Горькая и мелкая речушка.

- Я не знаю, папа, - немножко заплакал Юльчик, потому что папа перевернулся на живот и оказался наполовину в воде.

- Ты куда, папа?

Юльчик упал на колени, обеими руками схватил полу пиджака и потянул к себе.

- Ты куда!

- Не грусти, дружок, - сказал промокший папа. – Мой плотик тут же, он в другой бухте. Когда отплываем? Давай наперегонки. И уплывем в Тьму светлую, на простор большой реки, тут рядом.

- Давай сейчас пойдем лучше домой, папа, - заплакал Юльчик. Я не хочу на большую реку. Я больше так небуду.

Папа встал. Вода текла из одного рукава тонкой струйкой.

- Не плачь, мо милый, единственный мой. Я тоже так больше не буду.