Куземко Владимир Валерьянович.

 

ТРОЕ УМНЫХ И ДУРА ЕКАТЕРИНА.

 

1.

 

Поздним вечером в пятницу, на два дня раньше срока вернувшись из служебной командировки, Вадим Сергеевич Куницын тихонечко разделся в прихожей, достал из чемодана объёмистый презент для супруги, с заранее радостным выражением лица типа: «А вот и я, дорогая!» - вошёл в спальню, включил свет, и – замер на пороге.

 

Его супруга, милый пупсик, ненаглядная розочка, ласковое солнышко, вкусненький пирожок, ни с кем не сравнимая Екатерина Юльевна Куницына (в девичестве – Утюгова), мирно похрапывающая на широком супружеском ложе, на этом самом ложе была не совсем одна. По-хозяйски уверенно уронив широченную загребущую ладонь на торчащую из-под простыней мясистую Катькину грудяху, рядом с нею сопел в две дырочки и просматривал цветные широкоформатные сны никто иной, как первый зам Куницына, Игорь Николаевич Семисогласный собственной персоной. Беспорядочно разбросанные по всей спальне предметы мужского и женского туалетов неопровержимо свидетельствовали, что здесь раздевались очень быстро и вещи кидали не глядя, вследствие чего трусы Игоря Николаевича, к примеру, спокойно плавали в аквариуме с золотыми рыбками.

 

«…невтерпёж им было!..» - тупо глядя на этот живописный пейзаж супружеской неверности, догадался Вадим Сергеевич.

 

Многолетний опыт руководящей деятельности приучил его в любой ситуации контролировать эмоции, тщательно просчитывая последствия своих действий на много ходов вперёд и ни на миг не упуская из своего внимания п е р с п е к т и в у. Только потому и не прислушался он сейчас к шевельнувшимся в нём генам деда, революционного матроса - балтийца. яростно завопившим: «Ну-кась, вмажь обоим по сопатке!..» И как ни чесались у Вадима Сергеевича кулаки незамедлительно провести с предавшейся блуду парочкой интенсивную информационно – воспитательную работу, но он и с места не сдвинулся. Просто стоял – и смотрел. Смотрел и думал. Думал и анализировал…

 

Предположим, разбудит он их сейчас…накричит… побьёт… Что дальше?.. Семисогласный после этого - ВРАГ. Жёсткий, изобретательный, опасный… Ещё неизвестно, чем закончится противоборство с таким противником!.. Но даже и это - так…цветочки!..

 

…А ягодки - тесть. Катькин родной папуля, Юлий Цезарович Утюгов. Фигура первой величины. Козырной туз в номенклатурной колоде политруков державы. Ну оч-ч-чень злопамятный товарищ!.. И дочку любит… Только её и Советскую власть, больше – никого. Если сейчас тронуть Катьку хоть пальцем, и узнай потом об этом её папаша (а он узнает обязательно!), - всё, суши вёсла, финал карьере… Этакая жирненькая точка на всех жизненных планах…В самом лучшем случае гнить тогда Вадиму Сергеевичу где-нибудь на периферии ничтожным председателем какого-нибудь облисполкома… Хочет он этого?.. Не хочет!..

 

…А раз – не хочет, то в этом случае - ша!.. Без крика и шума… спокойно и несуетливо… удалиться!.. Прихватить с собою чемодан из прихожей, и – бесследно испариться… Из телефона-автомата, что за ближайшим углом, позвонить… разбудить жену, обрадовать:»Только что приехал!.. Звоню с вокзала!.. Лечу домой на крыльях любви, жди через 30 минут!..» Полчаса Семисогласному вполне хватит, чтобы спешно одеться и оперативно переместиться в направлении поджидающей его где-нибудь в ближайшем переулке «персоналки»… И жена за это время успеет ликвидировать наиболее явные следы бурного рандеву... Тогда-то вернувшийся домой после долгой разлуки муженёк и заключит в свои нежные объятия обожаемую жёнушку!..

 

Так решил Вадим Сергеевич, и это решение было единственно правильным. С этой мыслью он сделал первый шажок назад, к спасительной двери. И в эту секунду Игорь Николаевич прервал храп, повернулся на другой бок, случайно при этом распахнул левый глаз – и внезапно обнаружил прямо перед собою своего непосредственного начальника и одновременно - конкурента по обладанию огнедышащим телом Екатерины. Игорю Николаевичу померещившаяся картина сильно не понравилась, и он скорёхонько распахнул и правый глаз, дабы неприятный мираж развеялся. Но и оба одновременно пялящихся глаза настойчиво сигнализировали о реальном присутствии в комнате Куницына–рогоносца, - бледного, взъерошенного и злого. Небесная голубизна слегка запаниковавших глаз Игоря Николаевича с размаху налетела на сероглазую напористость куницынского взгляда.

 

«Прелюбодей!.. Осквернитель святости семейных уз!» - немо клокотал стальной взгляд.

 

«М-да… Промашка получилась…Согрешил!.. Но ведь и ты - не святой… Все мы – люди… все мы – человеки!..» - осторожно парировали голубые глаза.

 

«И я - не ангел… Но в постели с законной женой непосредственного начальника меня не застукивали!.. Уничтожу!..» - сверкнул булатом взгляд.

 

«Скандала хочешь?.. Ладно, скандаль… Но что потом Юлий Цезарович скажет?..» - ненавязчиво вопрошала голубизна.

 

«Ха!.. Да Утюгов самолично втопчет тебя в грязь за компрометацию его дочери!» - кипятилась сталь.

 

«Возможно. Но и - тебя… за то же самое!.. Не говоря уж о том, каким рогоносным болваном ты себя перед всеми выставишь… Ох и посмеются!» - ехидничала небесная «синь».

 

Стальной взгляд дрогнул и умерил кинжальный блеск. Голубые глаза всячески демонстрировали миролюбие и готовность к компромиссам.

 

Оба - безмолствовали. Неслышно гудели мозговые компьютеры, просчитывались варианты поведения, стремительно углублялся и расширялся анализ ситуации… Хотя в сущности анализировать было нечего. Ситуация простенькая - так, задачка из учебника для второклашек. И ежу понятно: единственно верное решение - немедленно разойтись по исходным позициям. Затем разыгрывается простенькая трёх-ходовка: Вадим Сергеевич уходит и звонит из телефон-автомата - Игорь Николаевич одевается и уходит - Вадим Сергеевич возвращается. Всё!..

 

«Аморальный тип!.. «Персональное дело» по тебе плачет!» - в последний раз уколол булат. Голубизна промолчала, мудро признав за пострадавшей стороной право на последнее слово в дискуссии. И тогда Вадим Сергеевич сделал свой второй шажок к выходу, а Игорь Николаевич для начала захлопнул правый глаз. Рука Вадима Сергеевича потянулась к выключателю. «Дашь мне после звонка время, чтобы я успел одеться!» - напомнил левый глаз Семисогласного, и тоже начал зажмуриваться.

 

И быть бы тут хеппи энду, кабы не Екатерина. Чуткое женское сердце что-то уловило в окружающей атмосфере, она сонно заворочалась в постели, инстинктивно прильнула плотнее к любовнику, почувствовала его напряжённость, резко отворила глаза - и так некстати вернувшийся из командировки муж предстал перед нею во всей красе, стоящий на пороге спальни.

 

«Захлопни ресницы и сделай вид, что ничего не заметила!» - молниеносно подсказал ей достойный выход стальной взгляд. Но тупые бабские мозги на подобные дипломатические тонкости оказались неспособны.

 

- Ах!.. Игорёк, проснись!.. Муж вернулся!..- вскрикнула Екатерина, испуганно юркнув под простыни, подальше от разоблачительного блеска в глазах обманутого ею супруга – рогоносца.

 

«Тюфяк!.. Мямлил, медлил, тянул резину - и вот, дождался!.. « - сердито укололи голубые глаза, между тем как соприкасающееся с любовницей тело талантливо изображало вначале – пробуждение, удивление, испуг (за честь любимой, разумеется!), затем - досаду, смущение и пламенную готовность эту самую честь в данной пикантной ситуации отстаивать до последней капли крови. Выразительности и силе игры не худо бы поучиться у спины Игоря Николаевича даже и ведущим артистам МХАТа!..

 

- Что?.. Что случилось?..- бормотал при этом якобы сонный Игорь Николаевич, и, «заметив» Вадима Сергеевича, весьма натурально изумился: - Вы?.. Ч-чёрт…

 

М-да… Положение сразу же осложнилось. Понимая всю невыгодность и просто -таки невозможность скандала, мужчины осознавали и другое: разойтись без шума уже не удастся. Катька сразу заподозрит, что обоим своим мужчинам она - до лампочки, и завтра же накапает папуле… А что сделает с ними обоими Юлий Цезарович - и представлять не хочется…

 

Ситуация становилась тупиковой. И скандалить – нельзя, и не скандалить – тоже… Тут и компьютерные мозги задымятся от перегрузки!..

 

Затянувшееся молчание становилось опасным Всхлипывающая под простынью Екатерина явно ждала, что мужчины как-то поделят её между собою… А – как?..

 

«Ты законный супруг - тебе и солировать!..» - подтолкнули к действию голубые глаза.

 

- Что всё это значит? – скрепя сердце, начал срывающимся от волнения голосом исполнять свою роль обманутого супруга Вадим Сергеевич. Лицо его при этом оставалось абсолютно спокойным - жена из-под простыни видеть его не могла, и мускулам лица следовало поберечь силы перед неизбежными в самом скором будущем кривляниями.. Вадим Сергеевич знал, что вопрос его банален, даже неумён, но задать его в подобной ситуации он был обязан. А вот на месте своей жены отвечать на подобное он ни в коем случае не стал бы, предоставив мужчинам возможность выработать хоть отдалённо устраивающую обе стороны версию происходящего. Сошел бы даже такой вариант: Катьке стало плохо, и находящийся у неё в гостях Игорь Николаевич начал делать ей искусственное дыхание, естественно – сняв с неё при этом всю одежду… Ну и сам разделся - чтобы легче было двигаться!.. Разумеется - бред. Но поди докажи, что - не так!.. Особенно, когда никто ничего доказывать и не собирается… Короче, были вариантики!.. Но скудных Катькиных мозгов не хватило и для элементарного молчания!..

 

- Я и Игорь… Мы любим друг друга! - прорыдала из своего белоснежного укрытия Екатерина. И очень жаль, что не видела она в этот миг перекосившуюся физиономию Игоря Николаевича, как раз открывшего было рот для совсем другого объяснений. Не существуй в природе Юлия Цезаровича - Игорь Николаевич сейчас бы просто встал, кинул в сторону дамы своё презрительное «фэ!», молча оделся бы и ушёл. Но к величайшему сожалению Утюгов в природе - существовал, а потому Игорю Николаевичу после бездарной реплики партнёрши оставалось только лежать в постели и изображать из себя благородного влюблённого, причём делать это следовало ярко, тонко и убедительно – как на премьере в Большом…

 

«Давай-давай, теперь твоя очередь!» - подтолкнули стальные молнии.

 

- Это так, Вадим Сергеевич. Мне очень неудобно перед вами, но я действительно люблю Екатерину Юльевну! – кривясь от отвращения к собственным словам, выдавил из себя Игорь Николаевич. – И хочу, чтобы она развелась с вами и стала моей женой!

 

«Даже так?! – насмехался стальной взгляд. – А что же тогда будет с племянницей Рудакова, женитьба на которой запланирована у тебя на первый квартал следующего года? Смотри, упустишь лакомый кусочек…»

 

Сини угрюмствовали: «Тебя бы на моё место – я б тоже поизгалялся!..»

 

- Кать, это правда?.. Но ты не можешь вот так взять и бросить меня… Ведь я же тебя люблю!.. - с дрожью в голосе возопил Вадим Сергеевич. Извлёк из кармана пачку «Мальборо», закурил, пустил к потолку сизоватое колечко дыма, с жаром докончил: - Учти: без тебя моя жизнь потеряет всякий смысл!..

 

Не ожидавшая от мужа такой прыти Екатерина примолкла под простынью, ожидая, какой ответ даст её любовник. Ситуация обязывала Игоря Николаевича откликнуться сильным контрходом, и он его сделал. Ласково похлопав любовницу по округлому плечу, проворковал:

 

- Не слушай его, дорогая… Он тебя недостоин!.. Одевайся, золотко, мы уходим!

 

Сказать именно это и именно так, с любовным похлопыванием по тёплой округлости, ему и следовало, вполне дежурный и ни к чему реально не обязывающий ритуал. Но Екатерина восприняла произнесённое всерьёз!.. Сбросила с себя простынь, встала с постели и , старательно не глядя на супруга и тихонечко скуля от жалости к самой себе, начала одеваться.

 

Мужчины растерянно переглянулись. «Сделай что-нибудь!» - кричали голубые глаза. «А что я могу? Ведь она тебя так любит!..» - лицемерил стальной взгляд. «Ах, так?!. Ну тогда я расскажу ей и о рыжей Матильде, и о врачихе из стоматологической поликлиники, и о Тамарочке-барменше!..» - пригрозили осколки неба. Булат всполошено засуетился…

 

- Т-т-т-так т-т-т-ты д-д-д-действительно б-б-б-бросаешь м-м-м-меня?! – якобы задыхаясь от волнения и наконец-то вынужденно окатив лицо волной вселенской боли, воскликнул Вадим Сергеевич. Екатерина с некоторой удивлённостью покосилась на него, ранее даже и не подозревая, что муж всё ещё так к ней расположен. И, решив хоть как-нибудь амнистировать свой грешок, сказала:

 

- Сам виноват!.. В последнее время я была для тебя лишь частью квартирного интерьера… А вот Игорь – он видит во мне человека!

 

«Ага, человека… с большой грудью и ухватистой задницей!» - хихикнул стальной взгляд. Молчание мужа Екатерина расценила как отсутствие у него возражений, и ускорила одевание. Застегнув молнию на юбке, кинула через плечо:

- Игорёк, поторапливайся - через пару минут мы уходим…

 

-А?! – едва не свалился с кровати изумившийся Игорь Николаевич. От напряжённых поисков выхода из сложившейся дурацкой ситуации его мозги заискрили и законтачили.

 

О, с каким дьявольским удовольствием наблюдавший картину тихой паники на лице своего зама Вадим Сергеевич позволил бы ему быть уведённым Катькой!.. Но – нельзя… Невозможно, и - точка… А можно, нужно и даже обязательно сделать совсем иное: сотворить для Семисогласного возможность удалиться, не обозлив при этом Екатерину и, разумеется, её грозного папулю. Для этого же надо было для начала под каким-либо благовидным предлогом удалить жену из спальни и дать тем самым стеснявшемуся своей наготы Игорю Николаевичу вылезти из-под простыней и одеться. Вадим Сергеевич шумно выдыхнул воздух, как тяжелоатлет перед взятием «на грудь» рекордного веса, и слезливо булькнул горлом:

 

- Что ж… Раз – так, раз я тебе больше не нужен, то мне остаётся только одно… Прощай!.. И помни: я всегда любил только тебя…

 

С этими безотказно действующими на любое женское сердце словами он, обреченно шаркая, удалился в кабинет, где (как обязательно должна была вспомнить Екатерина) в шкафу у него хранилось охотничье ружьё - подарок британского министра.

 

- Нет, Вадик, только не это!.. Не смей стреляться! - сразу же всполошилась жена, и, на ходу пряча в полузастёгнутую блузку свои возбуждённые соски, метнулась за ним. Понятно, не слабеньким дамским ручкам было удержать решительного мужчину от рокового поступка, поэтому Вадим Сергеевич мягко, но настойчиво заставил супругу усесться в кресло, сам же извлёк из шкафа ружьё и с мрачным выражением лица начал примериваться – как бы половчее всадить себе в висок заряд картечи. Ведь застрелиться из длинноствольного ружья - это тебе не горсть грецких орехов пощёлкать, тут и терпения надо много, и времени… Подразумевалось, что сейчас на сцене появится Игорь Николаевич и энергично бросится разоружать шефа. Но Игорь Николаевич – не появлялся…

 

- Игорь, скорее!.. Мы должны его удержать! – с ужасом глядя на страшные приготовления мужа, прорыдала из кресла Екатерина. «И в самом деле, где же он?..» - мысленно поддержал слова жены Вадим Сергеевич.

 

Между тем в спальне голый как правда большевика-ленинца Игорь Николаевич стоял пред аквариумом и решал сложнейшую задачу: выудить ли ему из воды свои трусы и надеть их мокрыми, или же не выуживать и надеть брюки без трусов, на голое тело?.. С одной стороны, в мокрых трусах было бы и холодновато, и негигиенично, с другой - ходить вообще без трусов Игорь Николаевич как-то не привык… Вбежать же в кабинет вообще неодетым, болтая в воздухе волосатыми гениталиями - означало выставить себя полнейшим идиотом… «А может, просто подождать здесь?.. Авось он возьмёт да и действительно застрелится?..» - шустренько мелькнула в голове юркая как мышка мысль.

 

- Прощай, Игорь Николаевич!.. Последняя просьба к тебе: береги Катеньку!.. Люби её так же искренне, как делал это я! – скорбно донеслось из кабинета.

 

«Не выстрелит… - вмиг догадался Игорь Николаевич. - А если и выстрелит, то обязательно промахнётся!..» И, уже не колеблясь, выхватил из шкафа с женским нижним бельём первые попавшиеся на глаза трусики (розовенькие, с кокетливыми кружевными оборочками), с трудом натянул их на свои мускулистые волосатые бёдра, очень быстро надел брюки, рубашку с галстуком, пиджак и ботинки. И уж затем, на ходу поправляя узел на галстуке, при полном уж параде крейсерской скоростью проследовал в кабинет.

 

Тут его явно заждались. Екатерина бурно лила слёзы на ковёр, а в соседнем кресле Вадим Сергеевич, сбросив с ноги туфлю и носок, большим пальцем правой ноги примеривался к спусковому крючку ружья, дуло которого торчало где-то далеко выше его левого уха. Готовился к самострелу Вадим Сергеевич неспешно, фундаментально, солидно, и при подобных темпах через полчаса, самое большее через час обязательно сделал бы роковой выстрел себе в висок, - будь ружьё заряженным. Но патроны к ружью были какого-то редкого калибра, и подарить их вместе с ружьём британский номенклатурщик забыл, так что стреляться бы Вадиму Сергеевичу пришлось бы одним только воздухом. Хоть хорошо - Игорь Николаевич избавил его от такой невиданной процедуры… Налетел коршуном, отнял ружьё и от греха подальше поставил его обратно в шкаф. Вадим Сергеевич тотчас натянул на ногу носок и туфлю, завязал шнурки, затем скорбно скрестил руки на груди и пообещал с невыразимой грустью:

 

- Как только уйдёте - все равно покончу с собою. Лягу в ванну и вскрою себе вены…

 

Потрясенная Екатерина заметила, как по как всегда свежевыбритой щеке супруга скатилась скромная слезинка. Не выдержав, она разрыдалась. Подбежала, по - матерински нежно погладила его по макушке, попросила:

 

- Вадик, не делай глупостей… Ты должен жить!..

 

- Зачем?! - с подкупающей искренностью поразился Вадим Сергеевич. И чтобы у туповатой супруг и не осталось никакой неясности относительно его мотивов, пояснил: - Зачем мне жить, если рядом уже не будет ТЕБЯ?..

 

Игорь Николаевич слегка шевельнул бровью, что означало его бурные аплодисменты в адрес лицедейства шефа. Момент показался ему удачным для собственной эвакуации, и он сказал:

 

- Катюша, в таком состоянии бросать его ты не имеешь морального права…

 

- То есть как?.. Ты собираешься оставить меня здесь, одну?.. С ним?!. – мгновенно просохнув слезами, насторожилась Екатерина.

 

«Стерва… Уж и родного мужа ей больше не жаль, так невтерпёж утопать с хахалем!» - про себя констатировал Вадим Сергеевич. А Игорь Николаевич растерялся и самую малость промедлил с ответом. Сказать: «Да, оставайся здесь!» - означало плюнуть в самую душу не только дочери Юлия Цезаровича, но и, объективно получается, ему самому. А сказать: «Не оставайся, уйдёшь со мною!» - ну и куда эту припадочную потом девать?..

 

В этот критический момент в который уж раз за сегодня выручил Вадим Сергеевич, внезапно метнувшийся из кресла к шкафу с кровоточащим воплем:

 

- Немедленно застрелюсь, чтобы больше не мешать вашему счастью!

 

Перепуганная жена и обрадованный изменением ситуации зам стопудовыми гирями повисли у него на плечах, и после десяти минут криков, стонов, мольб, слезливых потоков, горестных вздохов и отчаянных признаний Екатерина сама вынуждена была признать, что оставлять Вадима Сергеевича в эту столь ужасную для него минуту одного было бы действительно бесчеловечно.

 

- Побудешь с ним только до утра, пока он не успокоится, заодно и вещи упакуешь… А завтра я заеду за тобою, и увезу отсюда в новую счастливую жизнь!.. – вдохновенно заливал Игорь Николаевич. И, для приличия ещё немножко помаявшись в куницынской квартире, он со спокойной совестью удалился. Ещё через сорок минут он уже мирно похрапывал в своей уютной 5-тикомнатной холостяцкой берлоге.

 

Зато Вадиму Сергеевичу ещё предстояло пахать и пахать!..

 

Понадобилось полтора часа страстного диалога для втолкажа дуре-жене, что не должна уходить она к любимому ею Семисогласному, а должна и просто таки обязана остаться с любящим и обожающим её Куницыным. Убедив Катьку, что кинуть его она не может хотя бы из соображений гуманизма, чтобы спасти от самоубийства, Вадим Сергеевич начал осторожненько подталкивать супругу к постели, дабы по-стахановски ударным сексом закрепить пока ещё хрупкое примирение. И тут неожиданно возникли два препятствия…

 

Вначале у этой ослихи никак не укладывалось в голове, что ей прилично вступить в половой контакт с законным супругом сразу же после того, как он застукал её на прелюбодеянии с посторонним мужчиной. Да ещё и делать это на той самой простыни, которая ещё хранит тепло предыдущего трахаря. Эту проблему Вадим Сергеевич решил сравнительно быстро путём усиленной стимуляции Катькиных эрогенных зон, - от поглаживаний, поцелуйчиков и прочих настойчивых ласк она быстро размякла, обессилела, упала на спину, красноречиво вздрагивая и раздвигая мясистые, в сладковатом поту бёдра, неразборчиво бормоча что-то сквозь стиснутые зубы, постанывая…

 

И вот когда Вадим Сергеевич привычно превратил жену в покорную любому его развратному желанию безвольную куклу и прижал к её жаркому влажному животу свой мускулистый мужественный живот - совершенно неожиданно возникло второе препятствие…Прямо скажем – стыдноватое!..

 

Дело в том, что в поезде довольно близко (промокашку между ними не протиснуть!) пообщался он с некой юной, но очень умелой проводницей Женечкой, смешливой блондиночки с голубыми якобы-невинными глазками), несколько раз выплеснув в неё своё восхищение её молодостью, красотой и темпераментом… И вот теперь, в самый что ни на есть ответственнейший момент жизни мужское достоинство Вадима Сергеевича вдруг забастовало и наотрез отказалось принять достаточные для успешного вхождения в безразмерное Катькино лоно габариты и параметры. Как ни тужился Вадим Сергеевич теперь, как ни царапала ему ягодицы вконец осатаневшая от страсти Екатерина, требуя немедленной близости - не желал входить вялый малыш в широко распахнутые ворота, и всё тут…

 

- Ты чего? – вначале удивлённо, а затем уже и с подозрением скосила на него взмокревшее лицо Екатерина. Наступала воистину роковая минута. Если сейчас жена догадается, что его недавно п о и м е л и , - всё, суши весла, отцепляй буксир… Сразу настучит папуленьке, что Вадик-де её - не только коварный изменщик, но и притворщик редкостный, корчил из себя только что чуть ли не Ромео, а сам?!. М-да… Свою супружескую измену Екатерина себе простит, но супружескую измену ей – никогда!.. Ну а Юлий Цезарович совершенно справедливо укажет: шалить – шали, все мы не без греха, но с поличным - не попадайся, а попался - вали с баркаса на берег!.. И – сделает серьёзные оргвыводы…

 

«Милый… Браток… Товарищ мой боевой!.. Не подведи, прошу тебя!.. - взмолился тогда Вадим Сергеевич. – Надо, понимаешь?.. Очень надо!.. Ты уж того… постарайся от души!.. Выложись, а?.. Вся судьба сейчас под откос пойти может… Разве не холил-нежил я тебя все последние годы, ничего для тебя не жалел, со сколькими жгучими как огонь красотками близко познакомил… Не оставь же хозяина в трудную минуту!.. Встань во весь рост, как Александр Матросов перед вражеской амбразурой… Друг, кореш, соратник, братан – подмогни, пожалуйста!.. Я тебя очень – очень прошу…»

 

И родимый - выручил. Собрался с духом, воспрял, налёг, вошёл, дошёл, нажал, законтачил… Екатерину сразу же заколотило, задёргало как отбойный молоток, её круглые колени двумя гантелями навалились на ягодицы Вадима Сергеевича, вжимая его в её волосатое как борода Фиделя Кастро лоно, Куницына трясло и подбрасывало на огнедышащем животе супруги, и он вынужден был ухватиться обеими руками за её тугие, потные и пахучие от возбужденности груди.

 

«Как я устал!.. - горестно думал он, то рывком вдвигаясь под бороду Фиделя, то со влажным хлюпаньем выдвигаясь из - под неё. – О, как же тяжела ты, шапка номенклатурщика!.. Всю жизнь – под контролем и самоконтролем… Ни поступка, ни чувства, ни слова, ни даже в мыслях - лишнего… И этой жизни - ещё и кто-то завидует?! Эх!..»

 

- А-а-а-а-а!.. Хорошо-о-о-о-о!.. Да-а-а-а-а-а!.. – трубно завыла из-под него Екатерина. Что-то рано она сегодня кончает… Ах, да – уж перед этим ведь её Игорь Николаевич «драил», не успела остыть после него…

 

-О-о-о-о-о-о-о-о! - для маскировки сладостно тянул свою арию Вадим Сергеевич, хотя на самом деле был совершенно равнодушен к соприкосновению с давно уже поднадоевшими Катькиными прелестями… Потом она дёрнулась и затихла, в ту же секунду Вадим Сергеевич крякнул, скатился с жены на простыни и мгновенно провалился в сон, краем уха успев услышать, как жена, ласково поглаживая его плечо ладошкой, бормочет ему что-то о Семисогласном. Дескать, что скажет он завтра, узнав, что Екатерина не уходит к нему, а остаётся с мужем?.. Не обидится ли он на неё?.. Не сотворит ли с горя с собою что-нибудь?..»

 

«Ну как у такого высоко-руководящего отца могла образоваться такая дочь - кретинка?..» - в который уж раз за последние годы подивился столь странному феномену Вадим Сергеевич, и - окончательно уснул.

 

…В ту ночь приснилось ему, что он - это уже и не он вовсе, а его героический дедушка, революционный матрос – братишка. Стылым осенним вечером стоит он перед Зимним дворцом и размышляет, есть ли ему резон идти на штурм?.. Допустим – пойдёт… овладеет Зимним… не сгинет на кровавых дорожках революции и гражданской войны… дорвётся даже потом до власти и станет одним из новых, уже «пролетарских» бар – номенклатурщиков, - ну а дальше что? Горбись всю жизнь в кабинете за письменным столом, рви глотку красивыми словесами с трибуны, корчи из себя самого умного и чистенького, и упаси тебя Ильич где-либо оплошать, подставиться, скомпрометировать себя хоть на копеечку… А чтобы там надраться вдрызг, от души, по пьяни навешать своей бабёнке фингалов под оба глаза, потом выкатиться на улицу в разодранной до пупка кумачовой рубахе, с гармоникой через плечо, и с весёлой похабной песенкой побрести по пыльной дороге к неблизкому, но столь желанному счастью… Так про такое - и думать не смей!..

 

Так на хрена тогда ему эта самая власть нужна?.. Тьфу на неё!..

 

И отвернулся бы он тогда от Зимнего, хапнул бы за жирноватый локоть какую-нибудь Маньку или Клавку, да и попёр бы с нею в ближайший кабак… И вовек не случилось бы тогда ни Великой, ни социалистической, ни как там эту революцию ещё называли…

 

Нехороший, с контрреволюционным душком приснился сон Вадиму Сергеевичу. Хорошо хоть, не научились ещё компетентные товарищи с помощью спецаппаратуры сны своих ответственных сограждан просматривать… Пока что – не научились…

 

2.

 

…На утренней коллегии все сразу же заметили резкую перемену в отношениях Вадима Сергеевича с его первым замом Игорем Николаевичем. Обычно друг дружку терпеть не могут, встречно косясь с волчьим прищуром, между собою общаясь хоть и без откровенных грубоватостей - всё ж таки воспитанные люди, номенклатурщики! - но с явной подковырочкой, с ехидинкой, со множеством непонятных уху непосвящённого микро-битв и мини-дуэлей… А тут словно подменили обоих: взоры - ласковые, речи - приветливые, аки голубки воркуют: «А что скажет по этому поводу дорогой Игорь Николаевич?», «А я бы прислушался к Вашему как всегда взвешенному мнению, многоуважаемый Вадим Сергеевич…», и вообще ведут себя так, словно если и не родные братья друг другу, то - двоюродные кузены, или хотя бы как минимум - заветные кореша до гробовой доски!..

 

Ещё больше удивило то, что после коллегии Игорь Николаевич задержался в кабинете Вадима Сергеевича, - рассказать ему парочку свежиз анекдотов, и из-за неплотно прикрытой двери долго доносилось их громко-сочное: «Ха-ха-ха!» и «»Хи-хи-хи!» Заматеревшие в вечных учрежденческих интригах аппаратчики только переглядывались и растерянно качали головами. Небывалое творилось!.. Но, будучи диалектиками-материалистами, всему происходящему искали они разумное объяснение, и, как следует провентилировав этот вопрос в курилках, пришли к выводу, что Вадима Сергеевича, скорее всего, опять наметили на очередное повышение (при таком тесте - совершенно логично!), ну а на своё место решил он рекомендовать именно Игоря Николаевича, справедливо рассудив, что хоть и сволочь он, но не дурак и дело знает. И, понимая, кому обязан своим местом, в будущем найдёт возможность отблагодарить адекватной услугой. Ведь не враг же Игорь Николаевич своим кровным интересам, коль шеф стал к нему со всею душой, то и он - всею душой к своему шефу!.. А что раньше они собачились, так то пустяки… Всё течёт и постоянно меняется. Были врагами - стали друзьями, и наоборот… Диалектика!..

 

…Ближе к концу рабочего дня Вадима Сергеевича Куницына вызвали на самый «верх» - к Юлию Цезаровичу Утюгову.

 

«Начинается…» - похолодел душой Вадим Сергеевич. К дверям утюговской приёмной подходил он «на полусогнутых»…

 

За широким, размерами с половину Тихого океана полированным столом смотрелся Юлий Цезарович неказисто - не сразу-то и глазами ухватишь. Маленький, щупленький, невидненький, такого в толпе увидишь - и не поймёшь, какой колоссальной важности фигура перед тобою!.. И лишь знакомый всему прогрессивному человечеству взгляд из-под простеньких золочённых очков – острый, мудрый, пронизывающий насквозь людей, идеи и общественно-политические явления, - выдавал в нём крупного державного мужа, всезнающего и всесильного…

 

Вместо приветствия буркнув что-то, и даже не пригласив Вадима Сергеевича присесть, Юлий Цезарович в упор, по-совинному пристально, уставился на него, и лицо его смотрелось непроницаемее бронированных дверей Алмазного фонда. Вадим Сергеевич замер в нерешительности, переминаясь с ноги на ногу, предательски потея шеей и не решаясь нарушить напряжённую тишину. (Допустим, шеей он мог бы и не потеть, всё-таки сам чином - не из последних, но Утюгов любил подмечать, как порою его побаиваются даже самые приближённые, так почему бы и не подыграть?..) Пауза была долгой и мучительной. «Досчитаю до ста - и кашляну…» - решил Вадим Сергеевич. На счёте: «…семьдесят шесть…» Юлий Цезарович наконец-то опустил глаза на лежавшую перед ним красную папку с золотым тиснением, открыл её, нашёл нужную бумагу, вяло ткнул острым коготком в одну из верхних строчек:

 

- Мы тут к очередному празднику планировали тебе орден Ленина дать…

 

Помолчал, словно бы ещё немножечко сомневаясь в принятом решении, потом вынул из стаканчика заточенный красный карандашик, и неторопливо вычеркнул Куницына В.С. из почётного списка. Покосился на зятя, ловя его реакцию. Вадим Сергеевич к этому был готов, и реакцию на лице изобразил правильную, дескать: безусловно огорчён… но всё понимаю, не маленький… умные мужья раньше времени из командировки не возвращаются!.. Всей своей последующей деятельностью постараюсь загладить… искупить… и всё такое!..

 

Лишь прочитав всё это на слегка побледневшей физиономии зятя, Юлий Цезарович сухо объявил:

 

- Звёздочку тебе даём!.. Не совсем по должности, ну да хрен с тобою… Носи!.. - и тем же красным карандашиком он вписал Куницына В.С. в другую бумажку, со списком покороче.

 

- А?! - от неожиданности на самое крошечное мгновение растерялся Вадим Сергеевич, а потом неожиданно для самого себя брякнул: - Спасибо, папа!..

 

Сказал – невпопад, а получилось – в самую точку, потому как – искренно, от души. Юлий Цезарович это оценил, и на подобную фамильярность – не обиделся. Пожевав губами, скучно поинтересовался:

 

- У тебя, кажись, .на той неделе - день рождения… Пора уж и подарок тебе готовить. Как никак - родственник ты мне… Чего хочешь: Государственную премию или дачу под Сочи?

 

- Государственную премию, конечно же, для меня это – свято! - поспешил с ответом Вадим Сергеевич. Одна «Госка» у него уже была, и никакой надобности во второй он не чувствовал, но ответить как-либо иначе - невозможно. Бескорыстно служивший родному Отечеству Юлий Цезарович терпеть не мог, когда его близкие начинали жадничать…Сам, по собственной инициативе дать родичу или другу что-либо материальное - ещё куда ни шло, и даже - нередко, но стоило кому слегка лишь поинициативничать в этом направлении - всё, суши весла, ничего не даст, да ещё и подходящей цитаткой из Владимир Ильича насчет «обывательского вещизма» и «мещанского перерождения» хлестнёт безжалостно… Такой уж у него был принцип.

 

Ещё помолчали. Юлий Цезарович постучал пальцем по полировке, тускло поинтересовался:

 

= Первым заместителем доволен?

 

«Так-так…» - внутренне напрягся Вадим Сергеевич. Двух вариантов ответа не было: кто же может быть не доволен любовником родной дочери самого товарища Утюгова?!.

 

- Семисогласным?.. Вполне! - без промедления, но и не суетясь, заверил Вадим Сергеевич. - Старательный работник, с перспективой дальнейшего роста… Мы с ним сработались!..

 

- Вот как? – немножко как бы и удивился Юлий Цезарович. Смахнул пальчиком несуществующую пылинку с полированной поверхности стола, равнодушно сообщил: - А то тут возникло мнение забрать его у тебя и направить на дипломатическую работу… Послом в Монголию. Как думаешь?

 

«Правильно!.. Туда ему, подлецу, и дорога!» - хотел возликовать Вадим Сергеевич. Но – не возликовал. Сообразил сразу: тесть на пушку берёт… И ежу понятно: чтобы ни думал Утюгов про позволившего так глупо застукать себя в постели с чужой женой (да ещё и дочкой Утюгова!) Семисогласного, но огорчать Катьку и так низко ронять сумевшего протаранить дорожку «под бороду Фиделя» её хахаля он не станет. С высот нынешней должности Игоря Николаевича да опуститься до посольства в Улан - Баторе - это ж почти то же самое, что и дворником в ЖЭКе заделаться!.. Не сделает этого Юлий Цезарович никогда, а если грозится это сделать – то лишь для того, чтобы зятька на вшивость проверить. Ежели таит он злобу на Катькиного хахаля - значит, и супротив неё самой камень за пазухой держит, и ждёт только утюговской отставки, чтоб свести с нею счёты за всё про всё… А значит - ненадёжный человек, чужак, вражина, и подлежит немедленной ампутации из тёплого утюговского семейства…

 

Вот почему Вадим Сергеевич решительно возразил:

 

- Не согласен! Без Игоря Николаевича мне будет сложно на должном уровне поддерживать вверенный мне участок работы…Но если мнение уже действительно сформировалось… то почему - именно в Монголию?.. Насколько мне известно, Игорь Николаевич недавно защитил докторскую диссертацию на тему: «Руководяще – направляющая роль российского революционного движения в открытии Христофором Колумбом Америки», - не целесообразнее ли послать его послом в США?

 

- Эка ты хватил! – обеспокоено задвигался в своём кресле Юлий Цезарович. - Да если мы каждого со сварганенной на американскую тематику диссертацией послом в Америку направлять станем, то там скоро наших послов разведётся как тараканов!.. Нет, США для него – слишком жирно…

 

- А Монголия - постно! - справедливо возразил Вадим Сергеевич.

 

Юлий Цезарович, мазнув глазками из-под очков, нехотя согласился:

 

- М-да… пожалуй, маловато… Так, может, во Францию его запосолим?..

 

- Это – самое оно! - немножко подумав, нарисовал на лице радость за соратника Вадим Сергеевич.

 

- Правда, правительственных наград у него маловато… В МИДЕ могут сказать, что для Парижа его анкеты недостаточно…- подосадовал Утюгов, глядя в сторону.

 

«Били его недостаточно… ногами по рёбрам!» - подумал Вадим Сергеевич, вслух же воскликнул:

 

- Так это дело поправимое!.. Может, отдадим ему «моего» Ленина?

 

- Мы Ленинами направо и налево не раскидываемся! – строго напомнил тесть. Помолчав, добавил чуть мягче: - Но если ты настаиваешь - можно дать ему Октябрьскую революцию, для него - вполне достаточно… Скажешь ему от моего имени, чтобы завтра зашёл в Кремль, за орденом - и сразу же пусть мотает отсюда в Париж!..

 

Сердитостью интонации - выдал себя. Всё-таки недоволен Семисогласным. На фиг было Катьку в её же собственное супружеское ложе заваливать?.. Что, госдач за городом маловато? Осквернил, понимаешь ли, самое святое… Козёл!

 

- Я рад за Игоря Николаевича! – повеселел Вадим Сергеевич. И в самом деле – был рад. Теперь эта гнида обязана ему и орденом, и Парижем - при случав такое всегда можно напомнить…

 

В разговоре наступила пустота. Казалось, что Юлий Цезарович не знает, отпускать ли ему зятя, или же ещё о чём-либо с ним по-родственному покалякать. Выдвинул ящик стола, положил туда красную папку, закрыл ящик, пожевал губами задумчиво. Сообщил:

 

- Кстати, мы тут посовещались на днях и решили войска в Афганистан ввести. Как считаешь, стоит?

 

Детский вопрос. Если ОНИ уже р е ш и л и, то о чём тут ещё говорить?!

 

- Разумеется!.. Правильное, своевременное, политически очень мудрое решение! - уверенно оценил Вадим Сергеевич, даже не потрудившись вспомнить, в какой части света находится Афганистан, и почему, собственно, там до сих пор нет наших войск. Добавил задушевно: - Народ это поймёт и, несомненно, горячо одобрит!

 

- Верно мыслишь… Одобрение и поддержка трудящихся - для нас самое главное! – порозовев щеками, согласился Юлий Цезарович. Открыл другой ящик, пошарил, достал несколько скрепленных вместе листков, исписанных с обеих сторон бисерным почерком, небрежно помахал ими в воздухе: - А вот тебе в качестве курьёза… Один профессор пишет…даже не лауреат, не орденоносец… Предупреждает насчёт атомной электростанции в Чернобыле, мол: конструкция с недостатками, построено некачественно, персонал недостаточно квалифицирован… Утверждает, что в любой момент станция может взорваться!.. А ты как считаешь?..

 

Вадим Сергеевич озадаченно сморщил лоб. Вопрос не касался идеологии, и утверждённого решения директивных органов по нему не было, следовательно – ответить разрешалось по разному… Но что тут скажешь, если про атомные электростанции Вадим Сергеевич знал только то, что они есть и дают электричество?.. Рассуждая логически, можно предположить, что раз до сих пор ни одна АЭС не взорвалась, то и впредь ни одна не взорвётся… С другой стороны, вряд ли профессоришко на голом месте стал бы чебурашиться, наверняка - там и вправду какие-то недоработки… А где их нет?! Ежели всех критиканов выслушивать - всё на свете придётся позакрывать и самим заживо в гроб ложиться… Поддержать автора письма – значит встать супротив целой оравы министров, директоров заводов, главных конструкторов, академиков всяких, придумавших, построивших и ныне эскплуатирующих все нашенские АЭС, - кому это надо?.. Там у них свои междусобойчики и интрижки, впутаешься туда - замарают так, что вовек потом не отмыться…Нет, удобней поверить, что взрыва – не будет!.. А случись что иное, взорвись завтра Чернобыльская АЭС - не беда, новую построим, ещё больше, мощнее и красивше!..

 

- На советских АСЭ такое просто невозможно! – уверенно заявил Вадим Сергеевич. – Чай, не дураки у нас этим делом занимаются…

 

- Стало быть, бумагу – в архив, а профессора – в шею? – прищурившись, полу-утвердительно поинтересовался Юлий Цезарович.

 

По этому прищуру Вадим Сергеевич понял: чуток недодумал он, не до конца просчитал варианты… И в самом деле, произойди невероятное и взорвись ЧернобАЭС, - что тогда?.. Подымут бумаги, а там на сигнале о близящейся катастрофе – резолюция: «В архив!» И получается, виноват в произошедшей беде будет тот, кто эту резолюцию наложил и никаких мер по сигналу не принял… Нет-нет, решение должны принимать другие, рангом пониже, тогда в случае чего вся ответственность – на них!

 

- Для проверки сигнала надо создать комиссию из авторитетных экспертов по атомной энергетики - пусть разберутся и доложат правительству свои выводы! – уточнил свою позицию Куницын Юлий Цезарович одобрительно моргнул, но - молчал, явно ожидая какого-то продолжения. Какого?.. Ага, осталось решить, что же делать с профессором-заявителем после того, как комиссия отвергнет его опасения? (Что отвергнет – это и ежу понятно, не станут же академики и директора собственноручно подписываться под тем, что своими руками заложили бомбу замедленного действия под родимое Отечество?!) Бросить профессора на растерзание его коллегам?! Глупо и бессмысленно. Судя по всему, человек он лояльный, раз со своими страхами и опасениями сунулся к руководству, а не настрочил пасквильно-крикливую статейку для какого-нибудь западного научного журнальчика… Такие люди в будущем могут пригодиться!.. Понадобится кого-либо из академиков сковырнуть и посадить на его место верного человечка - вот профессор этот в ход и пойдёт…

 

- Профессора предлагаю поблагодарить за усердие, премировать «Жигулями» и отправить в длительную научную командировку за рубеж. Но не на Запад, вестимо, чтоб случайно не развякался перед буржуазной прессой, а в одну из соцстран, попрестижнее - в ГДР, например, или в Чехословакию…- закончил Куницын.

 

- Пожалуй, ты прав. В корень смотришь! – светло усмехнулся Юлий Цезарович. Кинул бумажки в ящик стола и резко захлопнул его. Звук получился громкий, - хоть и намного тише, чем при взрыве атомного реактора.

 

Вадим Сергеевич расслабился, перевёл дыхание, отключил часть мозговых извилин. И в эту секунду, когда он уже считал беседу заканчивающейся и утратил бдительность, тесть нанёс свой заранее хорош обдуманный удар. Невинно поинтересовался:

 

- Что-то у тебя вид утомлённый?.. Нашёл бы себе приличную массажистку…

 

«Эльвира… Он узнал про Эльвиру!..» - молниеносно догадался Вадим Сергеевич. - Не должен был узнать, не мог узнать совершенно, но – знает… Где был «прокол»?! Ладно, об этом - после… Как сейчас среагировать?.. Вариант первый: сделать вид, что ничего не понял… Отпадает. Не та фигура Утюгов, чтобы играть с ним в непонятку. Заподозрит в неискренности, в двоедушии, а тогда - всё, суши вёсла, скидывай тельняшку… Вариант второй: раскаяться в маленьком прегрешении, пообещать расстаться с Эльвирой… Отпадает. Наверняка тесть проинформирован, что значит Эльвира для Куницына. Не прихоть и не забава, а – услада души, королева сердца, несравнимая фея… Вот что такое она для него!.. Такую и захочешь, а не бросишь - будет тянуть к ней и тянуть… Что же остаётся?.. Только третий вариант: отдать Эльвирочку этому старому хрычу. Тогда он возьмёт её под свой «колпак», тогда и только тогда он будет абсолютно уверен, что у неё с Вадимом Сергеевичем - полная и окончательная завязка. И перед дочерью – заслуга, и себя -ублажит на старость лет… Сволочь!.. Но выбора – нет. Правильный вариант – только один… Эльвира, лапонька, желанная!... Ты – дороже всего в жизни, но…»

 

- У меня уже есть… приличная массажистка! – после показавшейся ему бесконечной, а на самом деле всего лишь трёхсекундной паузы ответил Вадим Сергеевич. Глухо, с острой душевной болью выдыхнул: - Могу даже порекомендовать её вам…

 

- Вот как? – изобразил удивлённость Юлий Цезарович. Пожевав губами, словно бы размышляя, одобрил: - Раз так - рекомендуй…

 

По чуток оттаявшему взгляду было заметно – доволен. Уважил зять, проявил заботу, без боя отдал самое бесценное… Стало быть – чтит!..Отсюда - уверенность, что и Катьке будет должный почёт и уважение…

 

Когда утром она позвонила и рассказала о вчерашнем ЧП и благородном поведении супруга, Юлий Цезарович сразу скумекал, какую комедию зятю пришлось играть. Особенно рассмешило, когда Катя сказала, что «от волнения он даже не сразу смог…» Ага, от волнения, как же…Да Вадька-барбос в своём купе ещё только третью пуговку блузки на Женечке – проводнице расстегивал, а на стол Юлия Цезаровича бдительные органы уже положили анкету и подробную характеристику оной девицы: «политически зрелая…морально устойчивая… порочащих связей с ЦРУ, Моссад и диссидентами не имела… венерическими заболеваниями не страдает…» На то ведь КГБ и блюдет безопасность советского социалистического государства, чтобы утюговский зять не валил в койку всякий подозрительный элемент… И Утюгов со товарищи по Политбюро в своё время тоже ведь были рысаками, всё понимают... Главное тут только - не попадаться на горячем… не нарушить душевного равновесия Катюси!.. Единственная ведь дочь, кровинушка родная!.. Одно плохо – дура…Дать застукать себя мужу в супружеском ложе с любовником, причём – его же подчинённым!.. Кретинка… Ни на что не способна… Министром культуры её поставить, что ли?..

 

Зато Вадик - шельмец ещё тот! Умён за двоих… Пожалуй, даже слишком умный, потому и пройдоха… А что делать, если страна у нас такая: кого ни возьми с мозгами - всенепременно окажется редкостной падлюкой!..

 

Короче говоря, амнистию Вадим Сергеевич заслужил на все сто. Никогда не прощался с ним за руку Юлий Цезарович, а тут вдруг осчастливил, - приподнялся и через стол так и не присевшему ни на минуточку Вадиму Сергеевичу жилистую ладошку протянул. Скупо усмехнулся краешком рта, обронил:

 

- А на день рождения я всё-таки сочинскую госдачу подарю… Живи и радуйся… Заслужил!..

 

- Служу Советскому Союзу! - радостно гаркнул окончательно прощённый зять, по-военному щёлкнул каблуками, осторожно пожал щупленькую ладошку, повернулся и строевым шагом вышел из сиятельного кабинета с пылающим от радости лицом.