Часть 2.

 

- Делай же что-нибудь! – Встревоженная мать со слезами на глазах кричала в лицо маленькому лекарю. - Неужели род Тропов угаснет?! Мы не можем допустить этого! Он должен назвать жену и наследника! Наши земли снова станут желанной добычей мечтающих стервятников-соседей. Дела

й все, что угодно, но верни Вольдемару жизнь… хотя бы на необходимый срок!

- Я пытаюсь, госпожа. Я пытаюсь… Я проверил уже шесть поколений

Наследников мужского пола. Никто не получил знак исполнителя миссии. Ни у кого из них не оказалось нужного нам родимого пятна.

- Так иди дальше!

- Это не в моих силах, госпожа. Мои возможности ограничены. Я не настолько наделен магической силой, чтобы неограниченно перемещаться во времени и пространстве.

-Что же мы можем?

- Искать сильного помощника.

- В чем же дело? Или уже и на это не хватает твоих возможностей, беспомощный лекаришка? Нет сил установить контакт с собратьями по черному цеху?

- Черному? Сколько света внес Ваш скромный слуга в судьбы двух поколений? Сколько радостных событий произошло с его помощью? Ваш сын еще здесь только потому…

- Ладно! Я взволнована! Мне простительно!

- Есть надежда, госпожа. В краю славян живет нужный нам человек. Он в свите Вашего боярина-родственника.

- Посылай же за ним!

- Я использую другую возможность… Любые посланцы уже не успеют. Я займусь этим сам…

 

* * * * *

 

Полуземлянка ведуна располагалась на другой стороне площади перед боярским теремом. Никто в поселении не помнил, когда возникло это немудреное сооружение, ставшее со временем одного цвета с землей, на которой было сооружено. Одно отличие от других имела эта избушка: от ее двери вел деревянный настил прямо к боярским воротам. Явно, хозяин пользовался особым вниманием боярина, поскольку получил такое благо.

В тот момент, когда мы бросили взгляд на эту избушку, там отворилась дверь и за порог ступил огромный, как медведь, мужик с длинной кучерявой бородой, закрывшей до середины груди его белую полотняную рубаху. Над ярко-синими глазами нависали се5дыми козырьками густющие брови. Свисающие концы усов немного не дотягивали до края бороды. Мягкие сапоги тихо ступили на доски, словно не несли на себе это громадное, неуклюжее на вид тело. Слегка шаркающей походкой человек направился к воротам боярского двора. Как только он приблизился, в одной из створ ворот отворилась навстречу калитка. Из нее высунулась голова молодца с льняными кудрями и раскрытым в зевоте ртом. Сдержав зевоту, молодец, вопросил:

- Чего-то ныне раненько, Гордей…

- Знать – так надобно! Боярин Стан не спит уж?

- Ждет. Как это вы, не видясь, договариваетесь?

- Тебе незачем знать. Веди!

Стан восседал на лавке возле уставленного едой стола. В горнице никого более не было.

- Что за спешка, Гордей?

- Гость к нам с часу на час. Большие дела затеваются. Обговорить все надо…

 

* * * * *

 

Четвертые сутки Ганс и его спутник, по великодушному соизволению матери Вольдемара, удалялись от злосчастного замка, где почти закончился род Айрихов. Какой-то толмач из свиты славянской боярышни посоветовал держать путь в их края. Там, вроде, смогут найти себе приют у ее отца. Дали им и монет, и лошадей. С той поры и висел у него на груди этот, временами заливавшийся криком, завернутый в ткани комочек, который нужно было спасти. А еще… нужно было чем-то кормить, где-то мыть, менять и стирать пеленание.

Трудно давалась забота о крохотной девочке человеку, не приучившемуся держать в руках ничего, кроме меча и лука. Хорошо, что селения по дороге попадались. Там охающие женщины и помогали решать его проблемы, зачастую, не требуя платы.

Вот и сейчас жена хозяина харчевни унесла куда-то девчонку, не пожелавшую лежать тихо.

Пользуясь свободой, Ганс уплетал горячую яичницу с салом, готовя себя к продолжению пути.

Вдруг, из помещения, куда удалилась жена хозяина, раздался крик наполненный ужаса.

- Сюда! На помощь!

Ганс выхватил меч и метнулся в комнатку, ударом ноги отворив дверь. В помещении была толь ко жена хозяина, ухватившаяся обеими руками за голову и полными страха глазами глядящая на пустую стену.

- Он унес ее туда! – Она указала кивком головы в сторону стены.

- Кто?! – Свирепея, закричал Ганс.

- Какой-то старик… Он выхватил девочку из моих рук и ушел туда. – Она снова указала в сторону той же стены. Только теперь дрожащей рукой.

- Как же он вышел?! – Ганс приставил острие меча к груди напуганной женщины. – Говори, или я проткну тебя этим мечом!

- Не знаю как. Здесь нет другого выхода, кроме того, в который вошли вы.

Ганс огляделся. Действительно, в комнату вела только одна дверь. Маленькое оконце могло выпустить только воробья, или, на крайний случай, сороку. Он выскочил во двор. Никакого движения. Все кони так и стояли у коновязи. Обежал харчевню вокруг. Никаких следов.

Возвратившись к женщине, потребовал:

- Опиши мне этого старика!

Выслушав сбивчивую речь, крикнул своему спутнику:

- На коней!, Мы не меняем дороги!

 

* * * * *

 

Владимир по-прежнему был неподвижен. Валентине очень хотелось, чтобы он как-то отреагировал на визит этой странной гостьи из прошлого.

Из прошлого ли? Если она жена и мать барона из германских земель, то как попала в палату этой охраняемой больницы? Почему так свободно говорит по-русски? Все эти чародеи, шаманы, маги, колдуны и прочие мошенники выросли как грибы на постсоветском пространстве. Пользуясь затуманенным сознанием отчаявшихся людей, они фантастически набили собственные кошельки, опустошая их у оболваненных соотечественников, обещая разные невероятные «благотворные» деяния. Но и никто из них не смог бы попасть в палату и возникнуть возле постели Владимира, не отворив дверь. Кто же она – эта женщина? Несла чепуху о том, что Владимир пока выполняет отведенную ему роком миссию в родовом замке предков за тысячу километров от дома и за сотни лет от дня текущего. Что это? Сон?

Она ущипнула себя за мочку уха. Больно! Выходит – не сон. Тогда что? Нужно поверить в ее рассказ о перемещении в будущее для недопущения гибели предка в прошлом? Белиберда какая-то…

- Эх, Володя! Был бы ты в сознании, то хотя бы прояснил мне что-то. Ведь можно умом тронуться. – Больше для собственного успокоения проговорила Валентина. Палата ответила ей ритмичным попискиванием включенной аппаратуры.

* * * * *

 

Раздался стук в дверь. В горницу заглянул тот самый молодец, что впускал во двор ведуна.

- Хозяин! Там, у ворот какой-то странный человечек Гордея спрашивает. Трясет козлиной бородкой да требует, чтобы все побыстрей.

Боярин кинул взгляд на Гордея и ударил кулаком по столешнице:

- Тащи сюда! Быстро!

- У него там ребятенок какой-то хнычет…

- Ребятенка нянькам! А его – сюда! Живо!

Молодец исчез и, спустя пару минут, ввел за собой того самого лекаря, который, как мы знаем, лечил Владимира- Вольдемара.

Сломавшись в поклоне пополам, лекарь степенно выпрямился и обратился к боярину:

- Боярин Стан! Дочь твоя добилась согласия моей госпожи на передачу тебе в воспитание маленькой сиротки, чтобы одному скучно не было, когда дочь далеко. Год от роду этой девочке. Еще велено было передать тебе, что здоровье ее барона улучшается. Вскоре будешь зван на свадебный пир и на празднование рождения наследника барона Вольдемара. Не позволишь ли, боярин, потолковать наедине с Гордеем о делах кой-каких? Мы с ним воочью впервой столкнулись. Есть о чем потолковать.

Боярин незаметно для лекаря подмигнул Гордею:

- Больно важные вы люди, когда и боярину быть при вашей беседе не следует. Ладно! Идите! Гордей под своей крышей пусть гостей принимает. -. Махнул рукой на дверь. – Идите! Эй! Кто там есть?! Проводите их за ворота!

- Двое чародеев, так бесконечно не похожих друг на друга, откланявшись, покинули горницу…

- Угадал ко времени. – Гордей дружески похлопал лекаря по плечу, отчего тот чуть не слетел с помоста. – В наших краях со следующей ночи праздник богов начинается. Всякое ведовство силу теряет.

- Дикий народ. Праздники ночные…

- Ты говори, да не заговаривайся! Дикие! Вы, германцы, не дикие! Кровь льете, как воду.

- Только по законам установленным. Вам не понять!

- Слушай ты, кузнечик бородатый, еще заговариваться будешь?

Ни с чем отправишься туда, к своим законам! А что тянуть? Шел бы ты, паря, отсель!

Лекарь замер как статуя, с ужасом глядя в глаза Гордея.

- Ты взаправду?