Часть 5: «Близок локоть или Свист».

Глава 1: «Недолгим было прощание».

 

Когда, радостные от встречи и впечатлений, Алексей с Милой, и чуть отставшая от них Анна Николаевна, возвращались на «базу», то какое-то неприятное волнение охватило Алёшину «Даму Сердца» так, что она даже побледнела немного.

- Что с тобой – последовал встревоженный вопрос, всё время смотрящего на неё спутника, и заметившего «бледные перемены» на её лице, с дорогими душе «ямочками».

- Не знаю, но у меня, прямо сейчас, появилось странное предчувствие.

- По поводу нас? Не беспокойся, мы будем здесь столько, сколько нужно, мы же договорились.

- Нет. Кажется это связано не с нами.

Но она очень сильно ошибалась, хотя предчувствия и не обманули её, в том, что кое-что случилось.

Это стало видно сразу, как только они переступили порог своего жилища.

Точнее сказать не видно, а было немного слышно перед порогом. Тихий плач тому причина.

На стук двери, вышел папа, и по его посеревшему лицу стало видно, что их посетила горькая беда. Плакала мама.

После тихого выяснения, оказалось, что в посольстве, они дозвонились до ждущего дедушки, и он им сказал страшную весть о том, что умерла бабушка. Для всех любимая бабуля, в том числе и для Алексея.

Эта новость сразила Милу наповал.

Весь следующий день, она и её мама лежали пластом. За ними ухаживали их ещё крепкие мужчины и гостеприимные хозяева, вместе с всё понимающей Анной Николаевной.

Сразу созревшее решение, было высказано ближе к концу дня Милой. Ещё слабым голосом, но довольно твёрдо, она сказала:

- Милый мой Алёша. Видишь, как всё складывается. Послезавтра мы уезжаем.

Всхлипывая, она продолжила: - Проводим бабушку – и собравшись с силами: - С нами не надо ехать, это личное.

- Я понимаю Дорогая – успокаивающе гладя по голове – прошептал её милый.

- Думаю, что к Новому Году мы встретимся и не расстанемся никогда.

- Да, я приеду.

- Нет, лучше я.

- Хорошо, что уже споришь.

На это замечание, Мила тихонько улыбнулась. Но это было сквозь слёзы.

Ещё долго они сидели рядом и о чём-то тихо шептались.

От этой картины, в душах наблюдавших троих родителей, зародилась Надежда!

Следующий день прошёл как-то незаметно, хотя и в собирательных делах.

И вот, настало это самое «послезавтра».

По дороге, ведущей в порт, тянулась небольшая процессия из семи человек.

Что удивительно, их не останавливали даже патрули, изредка встречающиеся им на пути.

Видно они не смели потревожить тихое счастье, светящееся в глазах юноши и девушки, совместно с печатью расставания на их лицах и у сопровождающих пятерых человек, включая и испанскую чету.

Время было довольно раннее и кроме тех патрулей, на улице не было никого.

Ещё издалека, глазастая Мила заметила уже знакомый корабль, на котором она сюда прибыла. И внезапно замолчала, сберегая слова до поры.

Её спутник последовал этому примеру. Но, как только им дали возможность остаться наедине, то словно открылось что-то в их душах.

Всё повторялось.

Только по сравнению с прощанием в Москве, когда они поняли, что их посетило Нечто Необъяснимое, в этот раз, они осознали и прочувствовали, что это такое!

Они говорили какие-то слова и просто смотрели друг на друга, и только когда прозвучал последний гудок, только тогда их уста «сказали» им больше слов.

- Я тебя жду.

- К новому году обязательно увидимся и не расстанемся.

- И не расстанемся – прошептала Мила, и нежно поцеловав своего Единственного, пошла по трапу, на борт, всё время оборачиваясь.

Ещё долго они махали друг другу, пока ещё можно было хоть что-то видеть, и потом они очень долго смотрели, даже когда уже вообще ничего не было видно. Но друг друга они «видели» всё равно.

Им не суждено было расстаться никогда, но вот только встретиться им пришлось не скоро. В основном их глаза и души радовали нежные письма, которых они ждали, как самое дорогое.

К назначенному часу Икс, которым являлся предстоящий Новый Год, Мила, конечно, пришла в себя, после похорон бабушки, но всё же память не давала хорошо себя чувствовать.

Почта в это неспокойное время работала очень плохо, поэтому, когда она читала Алёшино послание, то не очень удивилась дате написания.

Она обозначала конец ноября, а на дворе «ёлочные» хлопоты.

Сам Новый Год, она справила со своими подругами, но этот праздник ей показался таким ненужным и таким плохим, которого не было уже давно.

И всё потому, что она вроде бы и здесь, за столом, но на самом деле, там, в Испании, с Любимым.

Он, в своём последнем письме, просит: «простить его великодушно, но все пути домой отрезаны и он вряд ли поспеет к Новому Году».

И, как-то мимоходом замечает, что: «такое ощущение, что мы в каком-то мешке, но с открытой горловиной, которую мы не даём завязать».

Но последние строчки, ей согрели душу: «несмотря ни на что, ты всегда со мной, а мои мысли с тобой и от этого Чуда, по имени Мила, помогать защитникам и жить вдали от тебя легче, в стократ. Но ожидание, надеюсь, ненадолго. No Pasaran.

Скоро увидимся.

Тебя любящий Алёша!»

Только это её и поддерживало. А в дальнейшем жизнь показала, кто она такая. Вскоре после новогодних праздников, дедушка ушёл к бабушке, без которой он не мог и не хотел быть.

А ещё через месяц, пришла маленькая весточка от Алексея, в которой он говорит, что: «придётся нам с тобою «завязать пояса». Дело в том, что несколько недель назад, меня с родителями, с большим трудом вывезли из Испании, в один закрытый городок.

Тут есть маленькая радость. Твой покорный слуга проявил активность во время своих «Испанских каникул» и был даже отмечен некоторыми военачальниками. И один из них, рекомендовал меня в одну из военчастей, где я и служу на благо Родины. Это для меня большая честь и я даже об этом мечтал. Но плохо другое. Никого туда не пускают.

Отслужу, сколько полагается, и увидимся. Навсегда!!!

Намёк поняла?

Пиши на Ленинградский адрес.

Твой Любимый и Любящий Алексей!»

Милая девушка, прочитав про Алёшины рекомендации, испытала гордость за него, а, дойдя до последних строчек, покраснела, как помидор.

Но, справившись, тихо произнесла: - Да, мой дорогой, я намёк поняла. Буду ждать. Напишу об этом прямо сейчас!

 

Глава 2: «Охота».

 

Препятствия, однако, продолжали строиться.

Полностью отслужить, помешали Финские события, на которые Милин Герой, был отправлен в составе части, защищать поруганную честь Родины.

На Карельском перешейке, Алексей снова блеснул своей отвагою. За что и был на особом счету у начальства.

Оно, ему и предложило, после успешного завершения, остаться на службе, до лета 41-го. года.

«Всего год, моя милая и всё» - написал он в своём очередном «финском письме».

Мила решила использовать во благо, данный ей год, и поступила на курсы медсестёр.

«В жизни пригодится» - так думала эта девушка, мечтая о том, что будет через год.

Но жизнь, в очередной раз, внесла свои коррективы.

Необходимая профессия, очень пригодилась во время сражений в Великую Отечественную.

Сколько она раненых вынесла с полей, не сможет никто подсчитать, даже она, как её называли покалеченные бойцы: «девушка с Доброй Косой».

Волею Судьбы так складывалось, что Мила и Алексей, бывало, находились на расстоянии одного марш-броска.

Об этом они знали по славе их доблести, идущей впереди них.

Ведь не только Милу ценили, но и Алексей продолжил свою отважную поступь, начатую ещё в Испании, продолженную на «Линии Маннергейма» и в полной мере проявленную в битве с ненавистными фашистами.

Если шли в разведку, во вражьем стане, обязательно будет наведено много шума, с большими потерями и, со взятым «языком», а то и с несколькими.

И, что было характерно, так это то, что на фоне абсолютного спокойствия на территории, вдруг, как взрыв, становилось совсем неспокойно.

И также быстро всё заканчивалось.

За эту особенность, за «виновником» закрепилась кличка «Тихий омут».

Но по поведению самого Алексея, этого сказать было никак нельзя. Его честность и открытость, вперемешку с умением шуткой поддержать боевой дух, вызывали уважение у всех, без исключения и зависть у многих, но какую-то…белую.

Но не всё складывалось благополучно для нашего героя. Иногда он стал ощущать, что кто-то за ним следит. Особенно это проявлялось на заданиях с вылазками в тыл противника. На одной из таких разведок и случилось то, что за собой потянуло целую цепочку следствий.

Тихо падал снег. Ничего уже не говорило о вчерашней метели. Это даже хорошо. Сугробищи, какие намело, укрыться можно. Да и следы под падающим снегом скоро исчезнут.

Обернувшись, Алексей отметил это обстоятельство про себя и помчался вниз по горке. Совсем скоро, через какой-то километр, появится маленькая деревенька, в которой находится небольшое подразделение немецких связистов. В случае успешной разведки…впрочем, добежать бы туда без приключений. Не дураки же они, в самом деле, могут ведь и более мощную, чем всегда, охрану выставить.

«Но, что-то гладко всё получается. Ой, не к добру это» - думал Лёша, подбираясь к видневшимся с пригорка елям.

А, когда он остановился около ближних деревьев, то у него, в очередной раз, появилось то самое странное ощущение, давно уже его преследовавшее.

Но вот откуда оно шло, он так и не успел разобраться.

Почти через минуту это чувство исчезло.

Решив на этом не зацикливаться и, даже более того, осмотревшись, он пришёл к выводу, что завтра вполне может здесь разместиться его отряд.

Благо, что лесопосадки тянутся по прямой, довольно далеко.

С этими мыслями в голове, он тихонечко покатил в сторону деревеньки.

Думалось ему, что заходить далёко он не будет. И «языка» брать тем более, чтобы не всполошились перед завтрашним делом. А только посмотрит варианты для отступления.

Тем более даже есть некий «временный штаб», в виде небольшого заброшенного сарайчика.

Понаблюдать бы часок за местностью и тихо - мирно убраться восвояси.

Тут же в голове дозрел план о ночной вылазке.

Но, когда до укрытия оставался какой-то метр, откуда-то справа послышалась немецкая речь и через секунды, из-за деревьев вышли два высоких фашиста.

Деваться Алексею было некуда, кроме этого сарая и он, быстро упав, по-пластунски дополз до своего укрытия. Благо, что дверь была приоткрыта.

Быстро проскользнув внутрь, он надеялся переждать опасность и убраться восвояси. Осторожно выглядывая, в не совсем замороженное оконце, он увидел, что долговязые сначала спокойно шли, о чём-то оживлённо беседуя.

- Хоть бы прошли, хоть бы прошли – зашептал Лёха, вспомнив в этот момент о девушке с косою, но это помогло лишь отчасти.

Один из захватчиков увидел лыжный след и, остановившись, привлёк внимание второго.

Пока они смотрели в сторону горки, откуда начинался этот след, в голове бойца быстро образовался хотя и авантюрный, но вполне выполнимый план.

Уже выбегая, он вновь ощутил то, что чувствовал в районе лесопосадок.

Но разбираться было некогда, и он нацелил свой «калаш» на следопытов и увидел, что они тоже взяли его на мушку.

И прозвучал единый выстрел и звон стекла.

Уже падая и держась за бедро, он заметил сначала двоих лежавших фрицев и немного удивился этому обстоятельству: «я же стрелял один раз», а потом заметил белую фигуру на пригорке и...почувствовал, как, что-то хлестнуло по груди, и...отключился.

Чуть позже, в ненадолго включившемся сознании отложилось, что его за ноги куда-то тащат.

Стиснув зубы и стараясь не выдать какого-то звука, он приоткрыл веки.

Разглядев только белую спину человека, его тащившего, он снова отключился. Только мысль о том, что он где-то видел эту спину, осталась с ним. Так продолжалось довольно долго, пока Алексей смог разомкнуть веки и оглядеться.

Начинались сумерки. Он лежит около большущей ёлки и вокруг никого. Посмотрев на свою обмотанную какой-то тряпкой ногу, он сначала очень удивился, потом начал мысленно благодарить своего спасителя и только потом понял, что человек-то его тащивший, в него стрелял.

От этой мысли он стал ещё бледнее. Но это сразу прошло, когда он посмотрел на перевязанную ногу.

- Зачем? – задал вопрос он в пустоту. Но она ответа не дала. А дала лишь беспокойство в виду хорошо слышимого хруста снега. Кто-то приближался.

Притянув к груди автомат, Лёшка замер, будто могло так случиться, что его не заметят. А кто-то, словно понял, что его услышали, остановился. Но, через мгновение возобновил приближение. Алексей попытался тихонько передёрнуть затвор, но у него ничего не вышло, только лязг от слабости, который услышал идущий.

- Товарищ разведчик, Алексей Чижов, не бойтесь. Это всего лишь я.

- Петрович – узнал раненый и от напряжения последних минут снова отключился.

 

Глава 3: Госпиталь.

 

Когда Алексей очнулся, то около своей кровати, в больничной палате, увидел двоих: Петровича, разумеется, и ещё одного человека, медсестру, очень уж знакомую на лицо, но вспомнить кто, пока он был не в силах.

За него это сделала она:

- Что, Алёша, не узнаёшь?

- Лицо сильно мне знакомо, но кто вы, не помню.

- Я Геля, подруга Милы.

- Милы? Как она?

- Ложись, ложись, тебе нельзя вставать. Вот, успокойся. Она хорошо поживает. Подробней попозже узнаешь, лежать тебе, как минимум неделю. Успеем наговориться. А сейчас с тобой твой Петрович хочет пошушукаться. Только вы тут осторожнее с ним.

И с последними словами, славная девушка вышла из палаты.

Петрович смотрел ещё некоторое время ей во след, а потом произнёс: - Гарная дивчина – и повернувшись к своему подопечному, заговорил:

- Какие кадры тебя обслуживают, боец Алексей Чижов. Поправишься быстро. Потом свадьбу справим. Кстати, что за Милу она тут упоминала?

- Ошибаешься Петрович – слабым голосом ответил боец Чижов – Мила и есть моя невеста.

- Батюшки – картинно всплеснул руками командир – а почему я узнаю об этом последним?

- Ну, уж прости, так получилось – тихонько смеясь, произнёс Лёшка.

- Ну ладно, ближе к делу – внезапно посерьёзнев, перевёл тему Петрович - такая петрушка нынче вышла.

И он поведал дальше весьма презанятную историю.

Оказалось, что в штаб поступил сигнал SOS от какого-то неизвестного из района лесопосадок около деревни.

- Иначе тебя, горемыку, волки растерзали бы или немцы нашли – так закончил свой рассказ командир и добавил:

- Кто бы это мог быть?

- Пока не знаю, видел только спину. Только уж больно знакома мне эта спина, но не помню кто это.

- Кто бы это ни был, спасибо надо бы ему сказать за спасение.

- Может быть и надо, но смущает меня одно обстоятельство.

- И что же?

- А то, что этот «спаситель» стрелял в меня. И убил бы, если бы не медальон с фотографией Милы.

Сказав так, он протянул помятую, круглую железку, на цепочке, своему слушателю. Поражённый до глубины души, Петрович только и смог сказать:

- Вот это да. Ну и дела. Выходит, что спасла тебя от гибели неминуемой, Мила твоя.

- Выходит, что так.

Через некоторое время свидание закончилось и, выходя, Петрович произнёс:

- Ты смотри тут, не балуй, тебя ещё невеста-спасительница ожидает.

Алексей только кивнул в ответ и улыбнулся.

Выздоровление шло, конечно, не так быстро, но всё же. Ему уж было о чём поговорить с Гелей.

Единственным и странным событием, стало неожиданное посещение какого-то человека, которого сначала приняли за раненого, а потом, заподозрив неладное, прогнали. А подозрение вызвала одна мелочь. То, что перевязанной рукой, он поставил три ящика друг на друга и, встав на них, подтянулся к окну 1-го. этажа, где и находилась палата с Лёшей.

Посмотрев с полминутки, ему пришлось ретироваться из-за спешно идущих к нему людей. Алексей тоже его видел, но в подробностях разглядеть не смог. В это время он измерял температуру и, когда Геля подошла за градусником, Лёша обратил внимание на тёмный силуэт в окне. Но, только он начал вглядываться, как силуэт исчез, и с улицы стали слышны какие-то крики и топот ног.

Не став ничего спрашивать у Гели о происшедшем, Алексей стал размышлять. Через некоторое время он пришёл к выводу, что его ранение и этот силуэт в окошке, два звена в одной цепи. Что кому-то он слишком нужен и, что этому кому-то тогда была невыгодна его смерть, или даже может быть она желательна, но, не случилось..., нужно, чтобы…что?

В этом месте, его размышления зашли в тупик.

Немного помучившись над разгадкой, от перенапряжения он провалился в какой-то тяжёлый и глубокий сон.

 

Глава 4: Поездка.

 

Небольшой тепловозик, свистя своей трубой, и громыхая колёсами, тяжело подъехал к станции маленького городка. В своих трёх вагонах он привёз часть госпиталя, для отдыха от военных будней.

- Доченька, мы зде-е-есь – услыхала Мила и сразу же увидела среди десятка встречавших, своих родителей!

- Батюшки, как ты похудела – всплеснула руками мама и утопила дочку в своих объятиях.

- Да уж, похудеешь тут – всхлипывая, произнесла Мила – и они, обнявшись, втроём пошли домой!

Мама дождалась таки, что вся семья оказалась в сборе. Тут и муж прибыл на побывку, вот теперь и дочка ненадолго приехала отдохнуть от воинских будней. Только вот стариков нет, но ничего, выстоим.

Несколько дней для Милы прошли, как будто и нет никакой войны. Дома родители пылинки сдувают. Общение с подружками, как в стародавние времена. Только от подруги не было вестей.

Некогда. Она тоже в военном госпитале. И вдруг.

- Мила. Пляши.

- С чего это?

- А с того, что тебе письмо с фронта.

- Ой, от Алёшки?

- Не-е-ет, это Геля!

Побледнев и дрожащими руками от странного предчувствия и волнения, выхватила она весточку и стала быстро читать.

По мере чтения, она вновь превратилась в весёлую и добрую Милу, с румянцем во всю щёку.

- Что там? – встревоженно спросила Диана.

Подруга протянула ей бумагу, на которой было всего одно предложение:

« Скоро приеду с хорошими вестями про Алексея. Твоя Геля!»

И тут - же, задали себе вопрос: «А причём тут Геля и Алексей». Все вопросы разрешила сама Геля, приехавшая через неделю.

На них она ответила весьма просто:

- Я ведь медсестра. Вот и выхаживала твоего раненого женишка. Симпатяга он у тебя и…какой-то…глубокий что - ли? Мне бы такого – вздохнула она в конце ответа.

- Нет уж, нет уж – притворно рассердилась «невеста» - своё не отдам.

- Вот и я про то же – ответила ей Геля. И предложила: - А знаешь, что, давай соберёмся, и поедем туда. Повидаешься со своим Алёшей.

Через неделю, после этого разговора, на маленькой станции, среди прочего народа, стояли пять человек.

- Вы там берегите друг друга. Напишите, когда будете на месте.

- Хорошо мамуля.

- Глядишь, быстрее поправится ваш Алёшка.

- Мы, папа, в этом не сомневаемся. А ты, Дианка, всё-таки остаёшься?

- Сами знаете, что брат приезжает.

- Знаем – снова проговорила Мила и, поглядев на Гелю, спросила: - Ты что молчишь?

- Ой, не знаю – после некоторого молчания, заговорила она – предчувствия неясные, меня уже второй день одолевают.

- Гони их прочь. Мы вместе.

- Хоть это радует.

И Геля в доказательство улыбнулась. Только это у неё вышло так, что присутствующие этому не очень то и поверили, но виду не показали. Когда захлопнулись двери, и поезд стал набирать ход, оставшиеся на перроне трое человек только вздохнули, а Дианка выразила общее: - Как бы не случилось чего. На что, родители Милы, вместе сказали: - Не дай Бог, девочка, не дай Бог.

Как только вдали остались провожающие, тишину купэ, нарушила Мила:

- Теперь сделай милость, выкладывай свои предчувствия.

И Геля ей повиновалась. Оказалось, что некоторое время назад, она, во сне увидела себя и подругу в гробу.

- Значит, долго жить будем.

- Хочу в это верить.

Они не проехали и половины пути, как услышали самолётный гул. И почти сразу вой бомбы, и взрыв, совсем рядом с вагоном.

- Ну вот, я же говорила.

- Нет, нас так просто не возьмёшь. А ну, за мной.

И они выскочили прочь из вагона. Благо, что тащился он теперь, почему-то, еле-еле, так, что отделались лёгкими ушибами. И вовремя. Потому что через минуту их вагон разнесло в щепки, очередной бомбой. Немного подождав, когда осядет пыль, две девушки побежали было прочь, но тут они услышали гул приближающегося мессера, который ничего хорошего им не обещал. Благо, что более быстрая Мила, с силой притянула свою слабую подругу, иначе быть ещё большей беде, чем есть.

Всё хорошо вовремя. Вот и в этот раз, там, где только, что они были, пули лишь вспенили пыль. Но, тётушка – смерть, ещё не убрала свою косу.

Её жертвами, в первую очередь, становятся слабые духом. Этот раз, был исключением лишь частично. Благодаря Миле, с силой толкнувшей подругу вперёд, с криком: - «Берегись», большая часть свинца пришлась в землю.

Но, некоторая часть, всё – же достигла своей цели. Уже потом, на перевязке, Геля прошептала своей подруге, кивая на свою правую руку и ногу: - Если бы не ты, была бы вся в бинтах или не за кем было бы ухаживать!

- Иначе и быть не могло.

- Жаль, что до Алексея не добрались.

- Ничего, ещё увидимся.

 

Глава 5: Три весточки

 

С этой надеждой прошло ещё несколько дней, когда стало возможно безбоязненно оставить подругу в чужих, хотя и медсестринских руках, этого небольшого передвижного госпиталя.

- Ты куда собралась?

- Адрес знаю. День туда, день там, день обратно.

- Думаешь, он там?

- Я очень надеюсь.

Но не всегда получается, как задумано. Матушка Судьба, ещё припасла козырные карты, для испытаний. Мила там не обнаружила Алексея. Он не так давно выписался и отбыл с Петровичем. Пришлось и ей возвращаться намного раньше.

- Пляши. Письмо тебе.

- Ой, Гелечка, от Алёшки? Давай быстрей.

- Не знаю, не знаю. Тебе адресовано. А от кого, неизвестно. Сегодня пришло.

- Признавайся, уже прочитала?

- Чужих писем не читаю – покраснела подруга.

- Шучу, шучу, давай его. Сейчас выясним.

По мере чтения, вся палитра чувств отражалась на её лице. От удивлённо приподнятых бровей и расширенных глаз, до пощёлкивания языком, с гневной бледностью, и густой краскою на щёчках. Временами, она тихонько бормотала: «кто это?», «уж задам я ей парочку вопросов, мало не покажется» и другие, уж совсем невнятные звуки, означавшие растерянность, и крайнюю степень смущения.

Дочитав, она медленно положила письмецо на стол и посмотрела на Гелю.

Та ей сказала: - Да с тебя картину можно писать.

Эта фраза вернула девушку к действительности.

- Слушай, дорогая, а помнишь, ты мне говорила, что тебе бы такого, как Лёшу?

- Ну, я же в шутку.

- В каждой шутке. Сама знаешь, что есть. Это и есть в письме.

- Очень интересно. И что. Ну-ка дай почитать.

- Нет. Лучше я. А тебе, изменница неблагодарная, придётся поверить на слово.

И пристыженная стала слушать строки дивного письма:

«Здравствуйте Милая Мила!

Уж простите за это слово: «милая». Вы, для меня, таковой являетесь уже очень давно. И мне очень больно было видеть, что Ваш избранник, некий боец, нашей Доблестной Армии, Алексей, находясь в госпитале, весьма открыто нежно целовался с медсестрой, за ним ухаживающей.

Это безобразие, я наблюдал, случайно проходя мимо окна.

Таков Ваш Избранник.

Что же мне остаётся? Только молча надеяться на вашу благосклонность? Зачем он Вам? Я Вас по-настоящему люблю и пусть эти засохшие лепестки роз, напоминают обо мне. Очень скоро ожидайте, ещё много таких нежных писем.

Любящий Вас. Знакомый незнакомец.

- Так, во-первых – перешла в наступление обвиняемая – чтобы хоть, что – нибудь увидеть, в наше окно, на первом этаже, нужно быть почти трёхметрового роста, или встать на что-то.

- Да уж, это ты верно подметила, я там недавно была – неожиданно легко согласилась Мила.

- А во-вторых – уже более спокойно она продолжила – у нас, недавно, был именно такой случай. Лёшка рассказывал, что видел тёмный силуэт в окне, когда я градусник у него доставала, да впрочем, и другие тоже это заметили. Видимо, тот, в окне, когда глядел…

- Да верю я тебе.

- Вот именно. Милая Мила – передразнила она автора письма – кто этот твой знакомый незнакомец?

- Откуда мне знать, но что-то неуловимо знакомое чудится. Ладно, поживём, увидим – закончила она эту разборку – выздоравливай!

А увидели они совсем скоро. Прошло всего несколько дней, когда Мила, в окошко, увидела, идущую к ним почтальоншу, Марию Тимофеевну.

Тут, для неё, всё стало походить на странный сон. Она понимала, что сейчас будет, что-то происходить, но наблюдала за этим, как бы со стороны, и так медленно, словно кто-то выключил скорость, и приглушил все звуки.

Вот, медленно открылась дверь и вошла Тимофеевна, с плотно сжатыми губами. Все в округе знали, что это значит. Знала и девушка.

И даже была уверена, что не о папе, уехавшем обратно на фронт, будет речь.

- Ну, что, голубушка, и до тебя, проклятая, добралась – положив руку девушке на плечо, медленно проговорила вестница.

- Давай уж, не тяни – пролепетала побледневшая девушка.

Когда она брала простой серый бумажный треугольник, в голове вихрем пронеслась мысль: «Неужели всё?»

По мере чтения, эту мысль сменила другая: «не верю, не верю, не может быть». Но от повторения этих слов, их смысл не менялся: Алексей без вести пропал. То есть, среди живых не обнаружен. Но ведь и среди ушедших в мир иной, тоже! И в этом заключалась Надежда!

Не беда, что бессонница, выходит ночью погулять, уже вторые сутки и, что от постоянных дум, горизонтальная морщинка пролегла на младом челе. Всё равно, чтобы ни было, но странное чувство, именуемое интуицией, подсказывало ей, что не всё ещё потеряно. И, перед выходными, в самую пятницу, пришёл конец её мучениям. После возвращения с долгой прогулки, на которой она всегда всё расставляла по полочкам, и всегда становилось немного легче, в дверной щёлочке, она обнаружила свёрнутый листок.

Когда развернула и прочитала: «Тебе, доченька, письмо. Сама знаешь, от кого! Найдёшь на столе. Я пошла на работу. Целую. Мама!», то сердце у неё запрыгало, как у зайчишки. Судорожно открыв дверь, она вбежала в комнату. Там, преспокойно лежал на столе желтоватый треугольник.

Дрожащими руками, она развернула его и, впитывая каждое слово, начала его читать: «Здравствуй, Любовь моя, которая Милой зовётся!

Не пришлось нам свидеться, как предполагала Геля. Что-то нам опять помешало. Но, мы сильнее обстоятельств, выдюжим. Сейчас всё со мной в порядке. Ты моя спасительница. Если бы не ты, а точнее, медальон с твоим фото, то не было бы и этой весточки. Стрелял в меня кто-то очень знакомый. Я тебе писал о своих ощущениях. Вот они и вылились в ранение. Видимо чем-то, я этому типу помешал. Интуитивно я всё ещё чувствую опасность. Будь осторожна. Кто его знает, какой фортель он выкинет.

В данное время, я буду на особо важном задании. По его окончании, напишу, и даст Бог, ещё свидимся.

Безумно скучаю. А, чтобы тебе было веселее, высылаю засушенную, ещё с лета, особую ромашку, с семью лепестками, на счастье в нашем будущем.

Я тебя очень люблю!

Твой Алёша!»

- Мне твоя ромашка в сто раз дороже чужих роз – прошептала Мила и добавила в пустоту – Я тебя тоже очень сильно люблю!

 

Последняя Глава: Сны сбываются.

 

С огромной радостью они восприняли сообщение о Победе.

Можно теперь забыть о лишениях и отправляться домой, где ждёт спокойная жизнь, в которой Любовь и Свадьба! Он и Она!

Так думалось Алексею, когда шёл он на вокзал, такой долгожданный вокзал, чтобы отправиться в свой дорогой Ленинград, который ещё необходимо восстанавливать после блокады. Но сейчас, об этом думалось меньше всего.

Его путь пролегал через маленький немецкий городок с труднопроизносимым названием и в данный момент находился в поле ромашек, в виду небольшой церквушки.

Ромашки. Это же любимый цветок Милы.

- Любимая – тихо проговорил Алёша – сейчас я, для тебя, их насобираю, и буду хранить весь путь до тебя, около сердца, а потом хоть и высушенные, подарю и сделаю тебе предложение.

Тут его мечты унеслись вдаль и он, вдохновлённый, стал собирать эту «солнечную радость» под аккомпанемент жаворонка, певшего в весеннем небе, и, увлёкшись, вышел на небольшую просёлочную дорогу.

Неожиданно, его внимание привлёк шум мотора. Посмотрев в его сторону, он увидел нашу полуторку, приближающуюся к нему. А ещё он увидел девушку, сидящую рядом с водителем.

Протёр глаза и разглядел эту пассажирку. Ошибок быть не может, это… - Мила – проговорил он, и, закричав, замахал руками, и вдруг услышал…свист.

Девушка, сидящая в кабине, действительно оказалась Милой. Она, вместе со своими коллегами из госпиталя и несколькими охраняющими их солдатами, ехали на вокзал. Выдвинулись они девятого мая, из расположившегося в дне пути, госпиталя и уже должны были совсем скоро подъехать на место, как впереди показался человек. Всю ночь она не спала. Вернее сказать, что она только начала спать, после двенадцати ночи, но вскоре проснулась в холодном поту. Ей опять приснился давний, московский сон.

И вот, сейчас, в полудрёме, она заметила впереди человека, с огромным букетом ромашек. Тут стало не до сна. Она сразу узнала этого человека, только из-за бессонной ночи, реакция была замедленной. Очень быстро замелькало всё, как в ускоренном просмотре и свет померк при ясном дне.

Вначале она увидела, что Алексей стал оживлённо жестикулировать и вдруг…упал. Мила мигом (водитель еле успел притормозить) выскочила из кабины и бросилась вперёд. Подбежав, она увидела лежащего в собранных ромашках, своего Алёшу с красным пятном на гимнастёрке, с левой стороны груди. Плача, она сначала обняла его, а потом стала судорожно выхватывать бинты из своей сумки и расстёгивать пуговицы гимнастёрки.

На помощь, к ней спешили её сослуживцы, а охраняющие их солдаты, верно оценив обстановку, бросились к церковке.

Мила, оказывая помощь, увидела, что Лёша шевелит губами.

- Что дорогой, что?

- Ты получила моё письмо тогда, после Нового Года – еле слышно спросил Алексей.

- Да, Алёшенька, да.

- А, что ты на него ответила?

- Я тебя люблю, вот мой ответ. А ты мой Единственный, не шевелись – хотела дальше сказать она, но слова застыли у неё на губах.

После еле слышного: - Я тебя очень люблю – у её Алёши, с уголка рта потекла красная тоненькая струйка.

Тело его, как-то странно вздрогнуло и опало обратно, а в застывших вдруг глазах, отражалось удивление, и усилия, суетившихся вокруг людей, ничего уже не могли изменить. А Мила, осознав безнадёжность этих попыток, вложила две обожаемых раньше ромашки, в безжизненную руку и просто тихо сидела рядом, нежно гладя по голове своего Любимого.

И только жаворонок пел, высоко в небесах!

 

Эпилог: «Главное письмо».

 

Реальность, после некоторого оцепенения, ворвалась стремительно, бурным потоком слёз. Она немного успокоилась только после сообщения о том, что поймали стрелявшего.

- Кто он – тихо спросила она, словно это имело какое-то значение.

- По - нашему говорит, предатель – зло выговорив это слово, ответили ей – пойдёшь?

- Да, а что говорит?

- Ничего, только узнали, что зовут его Кирилл Гудков.

- Гудков? А, как, говорите, его зовут – внезапно, догадка «прошила» её насквозь.

Для её подтверждения осталось только увидеть. Когда они туда подошли, то стрелявший, среднего роста, стоял к ней спиной. Она уже поняла каким-то седьмым чувством, а когда он повернулся и, увидев её, нехорошо ухмыльнулся, то она, падая в обморок, услыхала краешком уплывающего сознания: - вот я вас и достал!

Потом, когда она очнулась, ей рассказали, что он уже расстрелян.

Жизнь продолжалась дальше. Прошли годы, в течение которых, боль не ушла, она лишь притупилась и прочно осела в памяти. В первое время, конечно, ей не хотелось ничего. Она, в знак утраты, даже отрезала свою знаменитую «Добрую Косу». На первых порах её поддерживало общение с Анной Николаевной, приехавшей к ней, в Москву, в дядину квартиру.

Мила называла её «подругой» и «второй мамой», а гостья обращалась к ней не иначе, как: «моя доченька». Это общение, буквально поставило обоих на ноги. Любовь к Алексею их объединяла. И неважно, материнская она или, как у Милы, но всё равно это Любовь! Но, через некоторое время, пришлось уезжать в родные пенаты.

- Приезжай, доченька, если надумаешь.

- Обязательно, дорогая моя, мамочка Аня. Вот только…

- Что такое?

- Тяжело мне, пока.

И обе, близкие уже люди, всхлипывая, прижались друг к другу и долго-долго не разжимали объятий, будто прощались навсегда. В сущности, так оно и вышло. За дальностью проживания и суетой дел, не было времени у Милы вырваться за пределы родного края. Только письма были их незримой нитью общения. В одном из них, Анна Николаевна, поведала о том, что она: «предполагает «переехать» в другое место» и спросила: «сможет ли дочка, в этом случае, перебраться к ним, дабы не пустовало святое пространство этого дома». Раздумья были недолгими, хотя и смущало Милу то, что слово о переезде было в кавычках. Как выяснилось позже, неспроста, она обратила внимание на эту особенность. Она поняла значение этих кавычек, когда пришло сообщение о том, что ей: «необходимо прибыть к нотариусу, для оглашения завещания».

Её смог успокоить только…муж…Алекс, когда пришёл с работы.

Он обладал удивительной способностью быстро успокаивать свою жёнушку, очень простыми словами и действиями.

Начало их знакомства, уважаемый читатель, уже знает. Сейчас остальные «белые пятна» заполнятся.

Через год, после событий, Мила поддалась на уговоры Дианы по поводу второго А.

Когда приехал Алекс, погостить к сестрёнке, то как-то неожиданно для них самих, наладились отношения, а через некоторое время, возник вопрос о «новой ячейке общества».

Трудно было на душе у молодой женщины. Ещё память терзала воспоминаниями, но всё-таки, она разглядела, что её «не пара» понимает её и ничего не форсирует. И поселилось в ней уважение. А согласитесь, что это было важно в данной ситуации. А через девять месяцев, после свадьбы, родился мальчик, которого она назвала Алёшей. Алекс понял и это!

А через шестнадцать лет, Мила решилась на второго ребёнка.

Это известие о завещании пришло уже почти на третьем месяце.

И вопрос об имени малыша отпал сам собой. Просто, успокаивая жену, глава семьи тихо ей сказал:

- Любовь моя, если родится девочка, то она будет Аннушкой.

И слёзы быстро высохли.

Молодой человек, по имени Алёша, сын Милы, запустив пальцы в свою вихрастую голову, напряжённо читал пожелтевшие от времени, страницы небольшого бумажного треугольника, обнаруженного в небольшом старинном столе, в маленькой комнатке, большого дома на Васильевском.

В ней было открыто окно, где качались от ветерка, три берёзы, тихонько шелестя листьями. Он немножко удивился, когда прочитал: «Здравствуй милый Алёшенька». О, хозяина этого уютного гнёздышка также зовут. Читая, он изредка поглядывал на фото своей Любимой девушки, стоявшее на этом старинном столике. Со снимка, на него глядела, улыбаясь, красавица, теребя кончик своей роскошной косы. Он её любил не только за эту косу и милые ямочки на подбородке, но и за её открытую душу. Но, она осталась дома, и они будут переписываться всё лето, до той поры, пока он приедет обратно. Алёша вздохнул и снова углубился в чтение:

…«Вот такие мои дела. Скоро я буду медсестрой. Это нам пригодится. Я очень по тебе скучаю. Жду возвращения моего Любимого Героя. Уже с медалями, наверное? С ними или без оных, но у меня будет замечательный муж, а у него верная жена, любящая его. И у нас родятся мальчик и девочка. Только, чур, мальчика назовём Алёшей, а девочку Анечкой. Подумай об этом. Вот видишь, мой дорогой, какой мой ответ.

Я тебя дождусь, как бы долго это не было». Читая концовку, Алексей услышал тихий скрип открываемой двери и вначале не обратил внимания, дочитывая послание: …«Вот, что я хотела тебе сказать. Жду твоё письмо. До скорой встречи. Любящая тебя и твоя Любимая Мила!

Наша весна».

А когда поднял голову, то увидел вошедшую маму. Она стояла около двери и уже заметила, что он читает. Мила и её сын, Алёша, понимающе смотрели друг на друга.

И ветерок тихонько шелестел пожелтевшими листами давнего письма!