ОЛЬГИНЫ РАССКАЗЫ

 

Впадаем в детство

 

Какой-то сегодня был скучный день в школе. На уроках без конца писали, писали, писали. Полкласса болеет гриппом. У остальных состояние коматозное. Я всё смотрела в окно. Серый дождливый ноябрь. В небе просвета нет. И спать, вроде, не хочется. Но и делать ничего не хочется. Разве с книжкой какой-нибудь любимой на кровати поваляться да чая горячего с лимоном выпить. Шесть уроков тянулись, как бурлаки на Волге, но всему бывает конец, и мы поплелись домой.

- Какой-то день сегодня резиновый, - говорю Андрею.

- Да уж, - отвечает он.

- И делать ничего не хочется.

- Делать ничего не хочется, но я обещал бабушке отремонтировать розетку на кухне. Поем и займусь.

- Это та розетка, которую мы пластилином залепили в пятом классе? - ухмыльнулась я.

- Она родимая. А зачем мы это сделали, помнишь?

- Помню, конечно. Не мы, а ты. Я туда всё лампу настольную пыталась подключить, чтобы сделать солнечный день на железной дороге. А ты у меня её всё время вырывал, потому что у тебя на той же дороге была задумана ночь.

- Точно. Я ещё всё так здорово придумал. Освещать путь поезда фонариком, а тут ты со своим солнцем.

- А я-то весь вечер рисовала разноцветные цветочки. Раскидала их вдоль путей, так красиво было, и тут ты свет давай выключать. Что в темноте видно?

Мы вспоминали и смеялись.

- А помнишь, как ты меня стукнула по голове книжкой за то, что я у тебя эту лампу вырвал?

- Помню. Но ты в долгу не остался! Кто меня на диван толкнул?

- Слушай, я не ожидал, что ты повалишься, честно. Я даже испугался, когда ты заревела. Думал, ты ударилась сильно.

- Обо что? Там же мягко было.

- Ну, мало ли.

- Нет, это я от обиды.

- И потом неделю не разговаривали.

- Смеяться некому, - улыбнулся Андрей. - Слушай, а давай железную дорогу сегодня достанем?

- Она что, жива ещё? – удивилась я.

- Ещё как жива! – воскликнул Андрей.

Мы быстрее побежали домой. Я заскочила к себе, бросила портфель и пошла наверх. Как-то в последнее время я не часто приходила к Андрею. Всё какие-то дела. То уроков по горло, то подруги придут, то подготовительные курсы начались. Всё время какая-то суета.

Когда я вошла, Андрей уже снял коробки с антресолей.

- Вот! - радостно воскликнул он. - Вытащил.

Мы поставили коробки с железной дорогой на пол. Не знаю, как Андрей, а у меня сердце замерло, когда я вновь увидела старые любимые вагончики и крохотный паровозик. Они были прежними, маленькими копиями большой жизни. Я осторожно достала вагончик-цистерну. Сколько раз мы за неё воевали с Андреем, не сосчитать.

- Нет в моё депо цистерну! - пропищал Андрей и подмигнул мне.

Я захохотала. Мы быстро собрали рельсы замысловатым узором на гладком полу, встроили в дорогу два переключателя стрелок.

- Нарисуй свои цветочки-то, - попросил Андрей, - а я пока мосты из кубиков соберу.

- Как? И кубики живы?

- Это не те кубики. Эти кубики мы Лёньке купили, но ещё не подарили.

- Они, поди, упакованы?

- Нет. Они в коробке. Мы осторожно. Не боись.

Я нарисовала разноцветные цветочки, вырезала их и разбросала вдоль железной дороги.

Потом Андрей откуда-то достал те самые немецкие домики, которые дядя Толя привозил из командировок, и которые они вечерами с Андреем клеили. Мы расставили домики вдоль дороги. Как это было здорово!

- Что мы раньше их не доставали? – сам себя спросил Андрей.

- Слушай, я даже не знала, что они у тебя живы. Давай депо клеить!

Мы притащили альбом, краски и клей. Через час наши депо были готовы.

- Как прежние, - ласково погладил бумажный домик Андрей.

- Ну, давай, сцепляй вагоны, - попросила я.

Андрей сцепил вагончики в один длиннющий состав и мы, затаив дыхание, запустили паровозик. Он весело побежал, чуть-чуть покачиваясь из стороны в сторону, а мы сидели и смотрели на него. Нам было очень хорошо.

Тут в комнату вошёл дядя Толя.

- Здравствуй, кулёма! Что это ты носа к нам не кажешь?

- Да я, дядя Толя, всё чем-то занята, вот пришла.

- Вижу. Вижу. Что делаете-то?

- Пап! Железную дорогу достали.

- О! Всё понятно! Впали в детство.

- Вот как это называется, - завалился от смеха на спину Андрей.

Я тоже улыбнулась. Впала в детство? Пусть. Мне так всегда хотелось быстрее вырасти, а теперь я очень хотела не просто вернуться в детство, я хотела в нём остаться и прожить ещё раз…

 

1 мая.

 

Я очень люблю 1 мая. Это праздник шаров и флагов! У меня всегда в этот день отличное настроение! Старшие классы принимают участие в демонстрации. Для этого нужно встать чуть ли не в 5 утра, бежать в школу, там выстраиваться в колонну, медленно ползти до соседней улицы и переговариваться исключительно шёпотом, в конце улицы свернуть за угол и бежать всей колонной в обратном направлении, чтобы встроиться в нужное место среди других колонн и наконец оказаться за собственным домом, где и застрять на часок-другой в ожидании, когда дадут отмашку выходить на главный проспект, чтобы пройти перед трибуной. Всё это кажется мне весёлой суетой, но бесит и будоражит учителей.

Андрей 1-м мая интересуется только до праздника. На уроках труда вместе с учителями целый месяц он и все наши мальчишки сооружают какие-то механизмы на машину, за которой пойдёт наша школа. Что они там придумывают - непонятно, но машина вся мигает лампочками, автоматически открывает и закрывает какие-то хитрые створки и сама разговаривает.

Праздник - не для всех праздник. Мы стоим в ожидании уже долго. Андрей сонный и недовольный:

- Выходной день. Это надо же! Праздник у людей.

- И у тебя праздник, - говорю.

- У меня праздник, когда можно поспать до 10 часов!

- Ну, придёшь и поспишь!

- Кулёма. А зачем мы тащились в школу, скажи?

- Чтобы встать в колонну.

- А почему бы нам с тобой в неё не встать, выйдя из дома на два часа позже и просто зайдя за угол?

- Не знаю.

- И я не знаю. Поэтому прекрати по-дурацки улыбаться. Нечему.

- У тебя плохое настроение, а у меня праздник. Вот какие шарики красивые, веточки с цветами. Мне всё это нравится.

- Кулёма, - сделал вывод Андрей.

Но самая важная часть праздника - вечером. Это гулянья. В этом году четверо симпатизирующих мне и Яське одноклассников обещали заказать столик в кафе «Кофейня». Это самое недоступное место в нашем городе! Там никогда нет мест. Тем более в такой день! Вернувшись с демонстрации, я начала готовиться. Погладила своё самое любимое платье, попросила у мамы подушиться французскими духами, подвела глаза и стала ждать. А вечером вдруг проснулся Андрей и пришёл, чтобы прогуляться по проспекту.

- Ты куда-то собралась? – спросил он.

- Да нет, никуда, - соврала я зачем-то. - Яську жду.

Тут раздался звонок в дверь.

- Ну, значит, с Яськой пойдём, - ответил Андрей, открывая.

Яська удивилась, увидев Андрея у меня дома, но ничего не сказала. Мы вышли на улицу. До назначенного часа в кафе время ещё было. Мы медленно шли среди разноцветной толпы людей, прогуливающихся в разных направлениях. Андрей купил нам мороженое. Завязался какой-то лёгкий разговор. Потом мы посмотрели уличное представление цирковых артистов, посидели возле поющего фонтана и наконец дошли до «Кофейни».

На дверях «Кофейни» висела надпись «Мест нет», а возле дверей «Кофейни» стоял мой одноклассник Сергей и заламывал руки. Только он нас увидел, как в три прыжка оказался рядом:

- Вы где есть? На наш стол тысяча желающих! У нас стулья воруют из-под носа, нас выставят уже прямо сейчас, а мы всё вас ждём! Привет, Андрей.

- Привет, - как-то понуро ответил Андрей.

- Пошли, - потянула я Андрея за рукав.

- Да нет, - ответил он, - у меня что-то голова разболелась.

Не успели мы оглянуться, как он исчез в толпе.

- Он всё понял, - сказала я Яське.

- Что понял?

- Он понял, что мы так не ради друг друга принарядились.

- Да? Ну и что? – спросила Яська, входя в кафе.

- Ничего. Так, – ответила я.

- А я уж испугался, что он за вами увяжется, - сказал Сергей. – Мест свободных нет!

В кафе было всё забито народом. Казалось, тут дым коромыслом! За одним столом сидело по семь человек. Наш столик оказался у выхода. Мальчишки встретили нас радостно. Что мы говорили друг другу, слышно не было даже тогда, когда приходилось орать из последних сил. Этот шум, разноцветная толпа, мигающая иллюминация отвлекли меня от мыслей. Мы заказали кофе с мороженым и пока ждали, я стала замечать, что вопросы моих одноклассников, орущих через стол, все адресованы Яське. Что пристальные взгляды относятся тоже только к ней. Что на меня вообще почти не обращают внимание.

«Они вовсе не меня пригласили в кафе. Они через меня пригласили мою подругу», - сказала я себе.

Мне стало так одиноко. Пронзительно одиноко и жалко себя. Тревожные мысли наконец нашли брешь в моей обороне и ворвались с болью, стыдом и отчаяньем.

«А ведь Андрей приходил ко мне. Только ко мне. Зачем соврала? Плохо как! Как всё плохо-то!» - стучало в мозгах.

Яська продолжала кокетничать, купаясь в улыбках и нежных взглядах парней. А я сидела с застывшей наигранной улыбкой, в душе проклиная себя за глупость.

«Старый друг лучше новых двух», - вдруг запели с маленькой эстрады.

Я вздрогнула и зажмурила глаза.

 

Вредные слова

 

- Слушай, слово какое прилипчивое! – сказала я Андрею, возвращаясь из школы. – Ну вот, опять!

- Какое слово?

- «Слушай».

- Слушаю.

- Да нет! Слово «слушай» прилипчивое. Вредное слово! Я его всё время повторяю!

- Так отлепись.

- Легко сказать - отлепись.

- Я тоже как-то долго не мог от «в общем» отвязаться.

- Помню! Было такое! И как же удалось отвязаться?

- Никак. Само прошло.

- Может, и у меня само пройдёт. Через час во дворе? – спросила я, открывая входную дверь.

- Угу!

Через час мы вышли во двор и уселись на скамейку. Тут Димка выходит, да не один.

- Привет! Это Юра. Он на два дня погостить с отцом к нам приехал. У бати же юбилей! – начал Димка. - Нас выставили, чтобы не мешали стол накрывать. Юрка обещал рассказать, как они с отцом до нас добирались. Его батя взахлёб об этом моему папке рассказывает.

- Ты откуда приехал? – спросила я.

- Я-то? - зачем-то переспросил Юра. - Я, ну это… Из Билибина.

- Это где? – уточнил Андрей.

- Это Чукотка, - подсказал Димка.

- Ну да, - ответил Юра.

- Что-то ты не сильно многословный?

- Это он сначала такой, а потом чума! – сказал Димка.

Мы сидели на скамейке возле детской песочницы. Юра присел на ее край и начал рассказывать.

- Ну, это самое. Мы с отцом раньше типа не ездили далеко. Ну вот, значит…. Вернее, я не ездил. Он-то, блин, где только не бывал! И на Севере, и на Востоке, короче, везде! А тут, это самое, подвернулся случай. Юбилей. Мы типа билеты купили в купе. Собрали, блин, чемодан. А в день отъезда, это самое, проспали! Вскочили, короче, как ужаленные. Всё, думаем, типа опоздали! Батя, короче, носки в карманы, галстук, блин, за пояс. Хватает типа меня и чемодан. Выскакиваем, это самое, на улицу. Ни одной, блин, машины, как назло. Такая фигня! «Ништяк»! – говорит батя. – Типа «приехали»! А до отхода поезда, короче, 15 минут. Мы, блин, несёмся по проспекту. Утро раннее, как бы выходной день. Нет, блин, машин! И всё! Батя весь красный, вспотел, короче. Я как бы на ватных ногах! И тут типа везуха!

- Вертолет на самолете? – уточнил серьёзно Андрей.

- Да ну тя! «Жигуль»! Мы, короче, с батей дорогу своими телами, блин, загородили. «Жигуль» по тормозам. Деваться ему, это самое, не куда. Посадил нас типа. Прибегаем как бы на вокзал. До отхода поезда, короче, одна минута! Глядь, блин, а поезда нашего нет! Типа и в расписании нет! Ну вот, значит. Мы в кассу. Касса, блин, закрыта! Мы, это самое, туда, блин, сюда. По перрону мечемся. Чё за фигня?! А тут типа путеобходчик идёт.

- Где поезд, блин? – спрашиваем.

- Дык завтра будет, - отвечает.

Мы, это самое, даты с батей перепутали! Сели мы, короче, прямо на перрон и, блин, давай ржать. Бывает же такая фигня в жизни!

- На следующий день всё было нормально? - спросила я.

- А то! Вишь, добрались.

- Вижу, - ответила я.

Димка весь рассказ сочувственно кивал головой, а под конец рассмеялся. Я сначала пыталась понять суть рассказа, потом стала раздражаться из-за дурацких словечек, которые Юра всё время вставлял, а затем посмотрела на Андрея, который тёр глаза и закрывал лицо руками, изо всех сил стараясь скрыть смех, и тоже стала улыбаться.

- Ништяк доехали.

- Ну и хорошо, - ответил Андрей. – А то ведь разное бывает. Бывает, сядешь в поезд, а он в другую сторону увезёт.

- Ничё се? - удивился Юра.

- Да, - наставительно произнёс Андрей. – Или придёшь, а на твои места три раза билет продали.

- Ничё се! – повторил Юра.

- Вам повезло, - смеясь, сказал Димка, - что добрались.

Мы ещё долго сидели и слушали разные истории из жизни Юры с Чукотки. Потом Юру и Димку позвали к праздничному столу. Мы с Андреем остались одни.

- Твоё словечко «слушай», пожалуй, можно не считать за вредное слово, – сказал Андрей.

- Пожалуй, да!

- Ну что тогда, блин, - сказал Андрей улыбаясь, – это самое, домой пойдём?

- Типа пойдём, - ответила я и рассмеялась.

 

«Когда-нибудь ведь мы расстанемся».

 

Настроения нет. На улице пасмурно и душно. Экзамены позади. Скоро выпускной - и прощай, школа! Мы смотрим старые фотографии. В школе попросили принести несколько детских фотографий на память. А у нас они все перемешаны. Что-то у меня есть, а у Андрея нет, и наоборот. Решили все фотографии вместе сложить и выбрать.

Вот оно, самое начало. Первый класс. Какой бант у меня смешной и на боку почему-то. Вот Андрей с хитрой улыбкой. Мы с ранцами возвращаемся домой. Не помню, что я такое ему сказала, но на фотографии через секунду получу кулаком в живот. Я и не помню этого. Мама фотографировала.

- Смотри! Это класс второй? – спрашивает Андрей.

- Третий класс. Мы с тобой на юбилее школы танцевали.

- Танцы. Терпеть их не мог! А тебе нравилось танцевать.

На мне пышная юбочка и передничек в цветочек. На Андрее белая рубашка с чёрной «бабочкой» и шорты. Мы такие напряжённые. Шеи вытянуты. Боимся забыть заученные движения.

- Вот! Гляди! – говорю. - Это пятый класс. Мы поём с тобой песню «Всё мы делим пополам». Помнишь?

- Отлично помню! Мы минут за пять до этого подрались! Не могли поделить поровну шоколадного зайца.

- Но он же действительно не делился пополам, только таял. Уши мы ему лихо открутили, а потом он крошиться начал. Как эти кусочки поделить детям? Смотри, какая я «красавица». Один гольф спущен, лямка белого фартука вся испачкана шоколадом и заткнута за ворот платья. Видишь? Эту лямку ты оторвал.

- Ну, я мало чем от тебя отличаюсь. Волосы на голове дыбом! Твоя любимая защита была за волосы хватать и тянуть вниз.

- Точно! А смотри, держимся за руки.

- Ну, так задумано было. А глаза-то!

- Не говори. Чего это мы их так пучим в зал? Смешно.

- Это у тебя что?

- Это наша любимая уборка школьной территории в шестом классе.

- А это? О! Даже фотография сбора металлолома сохранилась. Я схватилась за батарею, которую нашла под грудой листьев.

- Да. Эту фотку мне Сашка Худоруков подарил.

- Он ведь и снимал…

- Ну да. От меня здесь только брюки. От смеха сложился.

- Ты всё пытался спросить меня, как я эту батарею собираюсь до школы тащить. Но у тебя не получалась. Ты так смеялся, что не мог предложение ни начать, ни закончить. А я вцепилась в батарею и кричала, что мы с ней сразу первое место займём.

- Помню, - вытирая слёзы от смеха, сказал Андрей. - Мы ведь действительно первое место из-за неё заняли. Сашка тачку у трудовика попросил и довезли.

- А грузили-то как! Обхохочешься. Я тебе кричу: не смейся! А ты смеёшься и заваливаешься на бок. Так раз десять мы её к тачке прикладывали, пока получилось.

- А это на монументе Славы стояли три дня.

- Слушай! Тебя что, напугали сзади? – смеётся Андрей, рассматривая мою фотографию с выпускного восьмого класса.

- Нет. Ты ничего не понимаешь. Это я так глаза раскрыла, чтобы они казались большими, - покатываюсь я от смеха. – Мне раньше казалось, что так они получатся шире!

- А фотограф-то что молчал? Ха-ха-ха!

- Глянь! На крыльцо школьное вышли.

- Это мы погреться на солнышке.

- Класс шестой-седьмой?

- Седьмой. Видишь, Родионов ещё в нашем классе.

- Точно. Ну, даже не знаю, что и выбрать.

- Да уж. Куча фотографий.

- Смотри, как я здорово придумала.

- Где?

- Вот. Здесь картинки из разных журналов, а лица - одноклассников.

- Ты показывала. Смешнее всех Худоруков.

- Да. В лаптях. Ха-ха-ха! Ну, друг моего друга – мой друг, и наоборот. Ты, помнится, с ним расплевался из-за ерунды.

Андрей промолчал. Так мы сидели весь вечер. Перебирали фотографии, вспоминали смешные истории.

- Слушай, - говорю. – А это отличная идея! У тебя фоток много и у меня много. Как выяснилось, не все они у нас продублированы. Мне бы несколько из твоих хотелось в своём альбоме иметь. Давай каждый год их пересматривать? Может, за год новые появятся, но по каким-то причинам в единичном экземпляре.

- Давай, конечно. Только теперь у нас с тобой не будет столько общих фотографий.

- Почему? - удивилась я.

- Потому что наступило время расставаться.

- Ты имеешь в виду, со школой?

- И со школой тоже.

- И со мной, что ли? – насторожилась я.

- И с тобой, кулёма! – засмеялся Андрей. – У каждого из нас начинается самостоятельное плавание.

- Ничего не понимаю, - волнуясь, сказала я. – Ну, пойдём учиться в разные ВУЗы. Это же не помеха общению. Тем более, ты в городе остаёшься. Тебя же не отпустили в Рижское лётное училище поступать!

- Это всё так. Только жизнь длинная. Когда-нибудь ведь мы расстанемся….

Андрей уже давно ушёл. А эта фраза всё повторялась и повторялась у меня в голове.

Когда-нибудь ведь мы расстанемся…

Когда-нибудь ведь мы расстанемся…

Когда-нибудь ведь мы расстанемся…

Как грустно заканчивается детство. Неужели мы и вправду расстанемся?