Монтсе кто-то сглазил. Сразу после Нового года муж объявил ей, что уходит к другой. Разумеется, моложе, красивее, ласковее. А в конце февраля одиннадцатилетний сын её, Донован, ушёл в колледж и не вернулся.

Пропажу Монтсе обнаружила только на следующее утро, когда вернулась с ночной смены. В полиции удивились: что ж не раньше-то? А как объяснишь, что кроме официальной работы охранником, Монтсе приходится ещё и нелегально подрабатывать? Потому что официальной зарплаты не хватает? Содержать дом с садом, пусть и в деревне, машину с её страховками и тратами на бензин, кружки и секции для сына – чтоб дать хорошее образование и себе самой руки развязать: бабушки нет, соседок не допросишься, на няньку денег нет, да и не такой уж Донован и маленький, что б с няньками сидеть! Отказаться от машины – нельзя, в день только два автобуса... а если отказываться от дома, то где жить? Ну хорошо, продала бы Монтсе дом, а на квартиру в городе всё равно не хватит! Придётся брать кредит – это если дадут – и опять подрабатывать, только ещё и на квартиру!

Муж до суда денег давать не станет... А суд слава богу, если года через два начнётся... В этом сама Монтсе и виновата. Ей бы отпустить его по-мирному, а она... А она пыталась бороться за своё счастье...

 

Монтсе чувствовала, что полицейские её в первую очередь и подозревают. Мол, могла сделать что-нибудь собственному ребёнку назло бывшему. Их всегда учат близких подозревать: статистикой доказано, что большинство преступлений совершаются в семье или между хорошо знакомыми людьми. Бытовуха.

 

Муж... бывший муж масло в огонь подливал: «Это ты мне мстишь!» «Ты – плохая мать!» «Мне нужно было с собой ребёнка забрать, он тебе только мешал!»

Это не правда. Это Альберто Донован помешал бы... за два месяца только раз сына и навестил! Но Альберто был вне подозрений: в деревне он не появлялся, и к тому же был уважаемым членом общества – работодателем и, с недавнего времени, политиком...

 

Монтсе пыталась убедить Альберто, что в этом горе они должны быть за одно: искать сына всеми доступными средствами и поддерживать друг друга... Прожили же они вместе тринадцать лет! И до того ещё лет восемь женихались... Не чужие! Им бы закопать топор войны... Да не тут-то было! В Альберто сильна была обида... Как будто это Монтсе ушла из семьи... Как будто это она виновата!

 

Школьные учителя рассказали, что мальчик после ухода родителя стал неуправляемым, и его даже водили на приём к психологу. Психолог показал, что прописал ребёнку успокоительные таблетки и принимал его раз в неделю, чтобы не пустить развитие болезни на самотёк. Донован был травмирован происшедшим в семье, что привело к гипер активности. Таблетки были предназначены снижать эту активность, улучшить сон и отдых во время сна. Нет, мальчик вовсе не был заторможенным...

 

Соседи организовали поиски в лесу, окружающем деревню. Дней десять выходил народ прочёсывать округу. Мало ли, пацанёнок! Мог в яму упасть, сломать ногу, например... Живого или мёртвого – найти бы! Полиция с собаками прочёсывала все дома и огороды – вдруг кто-то почему-то убил и закопал... Уверенность в том, что Донован вернулся из школы была стопроцентная – это подтвердили водитель школьного автобуса и одноклассники.

 

***

 

Монтсе ненавидела свой пустой дом. Ночами её мучили кошмары – стук в окно, зов Донована: «Мама! Мама! Ау!» Стук в дверь: «Мамочка, я вернулся! Я так соскучился!» Монтсе вскакивала с кровати, бежала к окну, к дверям – никого. Только ночные смены спасали – на работе некогда думать. От нелегальных заработков Монтсе отказалась – ни к чему теперь... Странно, с исчезновением сына пропала кошка София – видимо, ушла искать его и не вернулась. По кошке Монтсе тоже скучала – всё-таки живое существо. Тёплое, ласковое, урчащее создание нередко скрашивало ей страшные ночи после ухода Альберто. Видимо, понимала, как Монтсе плохо, пыталась разрядить обстановку. И ушла! Предательница! А может, она единственная, кто нашла Донована и ждёт вместе с сыном её прихода? София тоже иногда Монтсе снилась...

 

Была уже середина апреля, в соседних садах вовсю шли весенние работы. Монтсе, вопреки своей любви к порядку и цветам, в этом году в саду не работала. Понимала, что это, должно быть, депрессия. Глубокая депрессия. Врач выписал снотворных – полегчало. Монтсе проваливалась в черноту без сновидений, наступало утро, всё возвращалось на круги своя.

 

Ходила Монтсе и к гадалке. Коллега посоветовала, записала Монтсе на приём – удивительные у женщины способности, как скажет, так и сбывается. На самом же деле гадалка ничего вразумительного не сказала. Вроде, жив. Жди, мол, телефонного звонка. Монтсе поверила, телефон всегда держала заряженным и при себе. Хоть какая-то надежда! Позвонить и вправду могли. По телевизору в новостях время от времени вспоминали о Доноване, демонстрировали фотографию мальчика и указывали контактные телефоны. Монсе отпечатала листовки, давала прохожим: «Сын у меня пропал». Альберто договорился на фабрике йогуртов: на крышке – фотография ребёнка, на стаканчике – телефоны родителей и полиции. Сердобольные люди раскупали именно этот продукт. Фабрика выделила деньги – на поиски.

 

Однажды ей позвонили из полиции: был звонок из Валенсии, говорят, что видели Вашего мальчика с цыганами. По телевизору выступала свидетельница – цыгане были румынские, а мальчуган беленький, хорошенький, только худой очень и чумазый. Цыган нашли, но Донована среди них не оказалось. Или спрятали, или женщине той почудилось, или просто захотелось с экрана на себя посмотреть... А цыгане – они стерпят!

 

***

 

В начале июля, получив тринадцатую зарплату, Монтсе в первый раз пошла по магазинам. Подруги говорили, что это отвлекает и успокаивает. Она и сама так считала раньше... давно... сто лет назад, до того, как её сглазили. Безрадостно переходила она от марки к марке – снижения, можно купить по приличной цене. Продавщицы её узнавали, шушукались за её спиной, а в лицо ободряюще улыбались, уговаривали примерить то или это. Одна даже обещала на свой страх и риск ещё меньше с неё взять, если что-нибудь ей понравится. Совсем дёшево! «Мы ведь в понедельник ещё снизим цены, а я могу до понедельника не указывать, что вещь уже продана...»

В примерочной Монтсе обнаружила, что уменьшилась на целых два размера... Как же это она раньше не заметила-то?

 

Надев обновку, Монтсе пошла в деревенский бар. Летом там устраивали танц-площадку, приглашали средней паршивости музыкальные группы. Народ веселился. Не бывала Монтсе в баре с незапамятных времён! А сегодня вот потянуло к людям...

Соседи её появлению удивились. Но были ханжески-любезны: «Как ты?» Монтсе вспомнила, что за эти долгие месяцы никто ей не звонил. Боялись? Чего боялись – соль на раны сыпать или что проклятие на них перекинется?

Сев в одиночестве за свободный столик, она заказала «тинто де верано» - красного вина с газировкой и лимоном. Подсел к ней незнакомый мужчина. «Привет! Я – новый сосед... Наслышан... Сожалею... Нужна помощь?.. Или просто выговориться?..»

Монтсе обрадовалась. Искренне обрадовалась. Как на духу всё ему и выложила. Потом расплакалась. Потом он увёл её из бара, раздел и уложил в постель, как маленькую. Укачивал, что-то шептал, пока она не заснула.

 

Проснулась со страшной головной болью. Видимо, напилась с непривычки. Теперь её ещё больше обсуждают и осуждают...

 

***

 

В сентябре Монсе узнала, что в клубе организовали курсы латинских танцев. Решила записаться. Хоть чем-нибудь да надо себя отвлекать. Бабы в группе возмущались: «Такое несчастье, а она – танцевать! Это она... и убила! Прав Альберто! Детоубийца!»

Никто не хотел быть её парой. Спас Новый Сосед – нельзя же так!

Кто-то курсы из-за Монтсе бросил – тьфу!

Новый Сосед уговаривал не обращать внимания.

 

Альберто опять выступал по телевидению. На этот раз обвинял школу. Директор отбивался: «Ты сам ПРЕКРАСНО знаешь, КТО его убил!»

Сплетни расцвели с новой силой. Мол, теперь полиция докапывается, откуда директор знает, что Донован убит. Всё, теперь директор на подозрении! На прошлой неделе его вызывали...

 

У Монтсе голова кругом! Ей никто ничего не говорит. Позвонила следователю, который с самого начала вёл дело об исчезновении её мальчика.

«Ищем! Мы работу ведём, всё узнаете, когда придёт время. Сейчас это служебная тайна. Никаких сведений Вам дать не могу! Понимаю! Сочувствую! Простите...»

 

Позвонила Альберто: «Кого директор имел ввиду? Что ты от меня скрываешь? У тебя враги? Я имею право знать!»

Альберто отбивался и опять же её обвинял: всё-то ему доложили! И что танцует, когда бы все нормальные матери детей бы искали, и что мужика нового завела!

Простите, а он не завёл?

Новый Сосед поддерживал, уговаривал плюнуть на пересуды. Нет, ему без разницы, что о нем тоже в деревне говорят. Он её друг, просто друг, и в беде оставить не может. И не подумает! Какой такой сглаз? Глупости и суеверия! Ничего на него не перекинется!

 

***

 

Новый год встречали с Новым Соседом. Вдвоём. Он купил путёвки на Канары. Монтсе надо отключиться, расслабиться, перестать заниматься самобичеванием. Он уверен, что она пыталась собственными силами найти выход из сложившейся ситуации. Донован появится! Всё образуется! Монтсе просто нужен отдых. Она наберётся сил, и они вдвоём ещё что-нибудь придумают! Что-то реальное, действующее, что раньше им просто в голову не пришло...

 

***

 

В годовщину исчезновения Донована, Новый Сосед организовал митинг напротив мэрии. Кто-то с ним поделился, что год назад мэр отказался откачать очистную яму. А пацанёнок мог как-то туда залезть... На митинг пришли все жители, приехали журналисты с телевидения, прибыл и следователь. Мэр вышел на балкон уговаривать народ во-первых, разойтись, а во-вторых, что откачивать очистную яму нецелесообразно: дорого. А у деревни бюджет не резиновый! Пропал ребёнок – это горе. Кто же спорит! А денег взять неоткуда! В деревне ещё есть дети, лучше те маленькие средства, что имеются, пустить на детский сад!

Вот уже кто-то поддерживает мэра – детей девать некуда, а детский сад нам и вправду нужен! Чтобы освободить матерей, чтобы никто больше не терялся! А Монтсе – она и не того заслуживает! Ребёнка оставляла, с мужиками шлялась и шляется, на танцульках развлекается, ей на руку, что сын пропал! Даёшь детский сад!

 

Разгорелась полемика – радио, телевидение, газеты! Вся страна разделилась на два лагеря: одни сочувствовали Монтсе и считали, что мальчишку надо найти, чтобы похоронить и мать знала, где его могила. Другие были убеждены, что нужно в первую очередь думать о живых. А мёртвому уже ничем не поможешь... Если он мёртв, конечно! А может, просто сбежал? Плохо ему было дома, вот и сбежал... Или украл кто. Донован хорошеньким был-то: блондинчик, глазки голубые... Совсем не испанец! А откуда он взялся? А Монтсе его родная мать? А может, приёмная, вот он и стал лишним, когда отец-то ушёл. А муж почему её бросил? Хороших-то не бросают...

 

***

 

Судья постановил яму осушить. Чтобы сомнения разрешить раз и навсегда.

На дне обнаружили останки ребёнка и животного. Экспертиза показала, что кошки. Объяснение придумали следующее: когда Донован вернулся из школы, София выскочила на улицу. Мальчишка побежал её ловить. Кошка перескочила через забор и упала в очистную яму. Заторможенный таблетками ребёнок, бросился спасать свою питомицу и не сообразил, что выбраться не сможет. Оба утонули...Несчастный случай!

 

Это Монтсе кто-то сглазил...