(Особенности российского национального менталитета в появлении Русского литературного Интернета)

 

 

Литературное слово в России всегда имело приоритетное значение в общественной жизни государства. Здесь лучше Евгения Евтушенко не скажешь: "Поэт в России – больше чем поэт».

 

Национальная литература активно формировала нравственные идеалы и стремления гражданского общества, воспитывая его и просвещая. Правдивое, острое слово воспринималось в многонациональном пространстве страны, издревле страдающей под игом тирании, как глоток свободы в затхлых потемках темницы в условиях почти полного отсутствия прав на личное волеизъявление у большинства населения.

 

Парадоксально ли, что носителями этого слова–бальзама на угнетенные души, изначально являлись представители самой просвещенной верхушки общества, использующие рабский труд крепостных? В любой стране это считалось бы попранием гражданских прав, но в России это отношение к крепостничеству смягчается подпоркой института богоизбранности знатных родов, особенно, княжеских. Да и состояние народной грамотности в беднейших сословиях не давало труженикам от сохи (а впоследствии –от станка) практически никакой возможности на издание собственных «манифестов». Они были вынуждены трудиться, чтобы прокормить свои семьи и помещика, который обязан защитить их в случае войны.

 

И каким же пробивным и литературным талантом должен был обладать «народный глашатай», чтобы его услышали в государстве Российском?!

 

А что же писатель-барин? Получив приличное образование, он не мог не задумываться об убогости своих работников, которыми, очевидно, было тем труднее управлять, чем образованнее был их господин: требования повышаются. Иногда, в минуты божественного откровения, видимо, приходила ему мысль о необходимости просвещения холопов для лучшего исполнения ими повинностей, да и совесть, как атрибут от Бога, иногда беспокоила… От Бога ли? И вообще: насколько просвещение и божественность находятся в единстве или противоречии своих проявлений?

 

2. А угодно ли писательство Богу? Чего вы хотите, новые демиурги?

 

Уже первый (и единственный) опыт непослушания Бога Адамом можно считать шагом первочеловека к независимому просвещению (самообразованию) через познание себя и окружающего мира. Пусть ещё – не литературному осмыслению собственного мира, но к другому, отличному от разрешенного Богом. Этот шаг был признан Господом грехопадением и соответствующим образом оценен через изгнание из Эдема. Отсюда - предпосылки для следующего заключения: вылепив человека по своему образу и подобию, Бог дал ему возможность выбора: жить по Божьим законам (любовь к Богу – высшая степень свободы), либо - наоборот (в грехе). Самое интересное то, что, очевидно, все способы, отличные от первого, считаются в божественной теософии грехом.

 

Если перефразировать Маркса, то человеку была предоставлена свобода как «осознанная необходимость» (насущная потребность) любви к Богу, слияния с ним в духовном порыве, становления богочеловеком, а он ею не всегда пользовался в этом направлении... Мне кажется интересным, что в случае ортодоксальном - и светская жизнь должна признаваться греховной, но обратное зиждется на богоизбранности правителей, а значит, фактическом их назначении Свыше для управления народом. Впрочем, это несколько другое, не очень имеющее отношение к моему размышлению….

 

Любопытство Адама и Евы обрекло человечество на осознание возможности совершения греха и его тиражирования на Земле в неимоверных масштабах. И дало основание говорить о подверженности человеческой особи этому моральному злу. А иногда – и приверженности… Видимо, любопытство в попытке самостоятельного познания себя и мира были обусловлены большой свободой действий в реальных условиях Эдема: однообразным времяпровождением, расслабленным состоянием души и тела, доверчивостью к другим Божьим тварям…

 

Однако отношение Бога к поступку собственного просвещения перволюдьми однозначно было оценено как посягательство на свой авторитет. Это потом уже было «Плодитесь и размножайтесь», да и то не этой паре. Данный пример показывает, что в Божьем понимании просвещение через познание препятствует послушанию, необходимому любой власти и , в первую очередь, Божьей. Очевидно - как и всякое укрепление собственного авторитета человеком, например, через деньги: потому и богатство не является добродетелью в православии… Ибо в «поте лица своего» нужно добывать пропитание, а не жить за счет других. Именно – в поте, а не пытаясь создать свой мир через познание и фантазию, как это делают писатели, уподобляя себя тем самым Творцу. Да и главное Слово уже сказано: чего ж вы хотите, новые демиурги?

 

3. Писатели - противники власти?

 

И в самом деле, слово великих писателей России практически всегда противостояло составляющим известной триады: Православие. Самодержавие. Народность. Даже осмелюсь заметить, что потому и было столь весомо и значимо, что противостояло!

 

Борьба против общественных устоев, норм, с помощью которых ты неплохо существуешь на верхушке общества (господствующий класс писателей-помещиков), но наличие которых существенно ограничивает самореализацию отдельного индивидуума и народа в целом, предполагает сильную убежденность литератора-трибуна в своей правоте, талант владения художественны словом и гражданское мужество.

 

В любом случае, просвещение при отсутствии справедливых законов всегда становится угрозой религиозным этническим и моральным нормам, так же, как и самодержавным, к соблюдению которых призывала церковь, как один из столпов трона богоизбранных монархов.

 

 

Осмелюсь высказать очередную "крамольную" мысль: при заложенной в человеке через стремление к легкому и приятному, греховности (при существовании свободы выбора), только существование институтов этики и морали, культивируемых церковью и государством, способно направить индивидуума к благодеяниям во имя другого человека и общества. И существенным подспорьем в этом становится художественное слово, если оно направлено на сохранение, а не раскачивание "лодки"...

 

Общеизвестно, что критерием степени преступления норм этики и морали в духовном и гражданском мире (если отбросить известную "справедливость наших законов и судов") является совесть, сформированная на «лучших примерах правильного поведения». А "правильное поведение" - это всё, что помогает удерживанию чрезмерно угнетаемого народа в цепях веры и государственной идеологии самоотречения от материальных благ ради сохранения власти, гарантирующей подданным светлое будущее. Это обусловлено ещё и вполне благородным стремлением сохранения и приумножения богатств нашей земли (которое всегда было богатством правящей верхушки), её безбрежностью и суровостью.

Т.е., примеры, приемлемые для спокойствия совести, могут формироваться искусственно. И писатели здесь - гдавные учителя!

 

«Пробуждение» Герцена декабристами (авангардом общества) и «Колокол» Александра Ивановича показали, что проникновение идей демократизма в закрытое гражданское общество России происходило часто в результате войн, т.е., опять как следствие негатива, что не могло не отразиться на отношении гражданского общества к «западным идеям» либерализма.

 

В лучших своих творениях русская литература призывала

«сеять разумное, доброе, вечное», провозглашая общечеловеческие ценности, а не те, которые были удобны власти, а иногда – и церкви. Постижение этих ценностей предполагает осознание человеком себя в мире вообще, т.е., и в социальной сфере (где он проводит большую часть жизни) тоже. А познание себя – это тоже грех, что было доказано в результате «опыта познания Адама и Евы», и понимание и донесение до читающего народа ужаса насилия власти над человеком (социум) – тоже...

Получается, что «властительница дум» практически всегда являлась духовным (в смысле владения духом отдельного индивидуума и нации в целом) противником власти и церкви.

 

В условиях советской власти роль литературы ещё более усугубилась вследствие отторжения главной подпорки – религии, объявленной «опиумом для народа». Место религии, поддерживающей правящий режим, заняла культура и, особенно, её главная часть – жестко цензурируемая литература.

 

 

Но в следствие целенаправленных приоритетов власти на доступное всеобщее образование, Россия стала самой читающей страной в мире. В условиях изолированности советского государства, провозгласившего достижение Царства Небесного (коммунизма) на земле, несостоявшейся во всем мире "перманентной революции" Троцкого, когда весь советский народ "в едином порыве" работал на защиту собственного государства и на «хворост для других революций», роль интеллигенции значительно возрастала, а значит, требовала повышенного внимания к своим деяниям и «манифестам».

Эта вечно колеблющаяся «прослойка» (не между рабочим классом и крестьянством) между лояльностью к власти или народу, т.е., между сытной жизнью и совестью, была постоянной заботой авторитарного, но исключительно социального советского государства.

 

Потому цензура «выпрямляла» и направляла её в русло необходимой идеологии правящего режима, а почти невидимая церковь - отлучала... А литература сопротивлялась, но вдохновенно и мужественно жила в этом сопротивлении.

 

Грамотность (просвещение) народа в условиях недостатка демократии стала миной замедленного действия, когда каждое слово правды в стране воспринимали как взрыв, как акт самоотверженности и мужества. Солженицынское «Красное колесо» «раздавило» правящий режим России не только в глазах мировой общественности, но и собственного народа, в котором всё более возрастало желание понять: если мы такие умные и правильные, то почему - такие бедные? Это также привело к повышенному вниманию к литературному слову - именно этому обязано развитие диссидентской литературы.

 

Я признаю постулат о том, что истинно русский писатель (бывший всегда со своим народом) остается русским писателем при любой фармации, ибо он переживает то же, что и все, а в своем творчестве опирается на лучшие традиции и взгляды отечественной литературы, такие, как сострадание, милосердие, бессеребреничество, подвижничество, широта и честность. Истинное талантливое творчество – это безусловный рефлекс, который невозможно приспособить к условиям личного и общественного существования. Это – о вечном. Именно такие писатели в основном и создавали литературу советского периода и были под пристальным оком власти.

 

Но уже тогда высшим шиком от «куска пирога Министерства советских писателей» было получить удобную квартиру, съездить за границу, либо напечататься (издаться) там. Это, - по-моему, специальная разработка соответствующих структур (шутка) для развращения советских писателей! Для попадания в такой «высший эшелон благ» писатели не могли не «изгибаться».

 

Признавая «объективный глоток правды» честных писателей, не могу не видеть и откровенное проституирование отдельных литераторов за большие квартиры, гонорары и престижные поездки. Осуждать не могу – не была в их шкуре. Однако это приводило к частичной девальвации духовных ценностей, особенно, в переходный период перестройки.

 

 

Изменение формы власти в России было предопределено не только экономически (резко упали цены на нефть), но и тем, что «новые декабристы» «разбудили» Ельцина призывами к демократии, зажатой ранее в России тоталитарной властью.

 

Я не против демократии (не нравится, «но ничего лучше не придумано»), но любые преобразования (реформы) должны прежде всего иметь социальный фундамент, т.е., не ухудшать положения народа.

 

Что произошло в России после распада Союза? "Сумбурные, хаотические (и хищнические) реформы привели страну на грань общественного шока. Они служили далекой цели, но проводились без учета специфики российской жизни, замусоренной психологией иждивенчества, воровства и разгильдяйства. Основной ошибкой демократов в стране являлось и является пренебрежение к образованию и науке, к социальной сфере в целом. Эта ошибка резко снизила доверие к демоуправлению, породила «новое нищенство» - ученых, учителей, врачей, пенсионеров, работников культуры и расширила поле коррупции и приспособленчества. Всё это, в свою очередь, в очередной раз привело к обнищанию духовности нации и авторитета демократии.

 

"Реформаторы проглядели торжественный во вседозволенности выход на сцену российской экономики (а значит, жизни большинства россиян) воровской экономики и близоруких (в буквальном и переносном смысле) в своем обогащении олигархов, бесцеремонно жирующих на когда-то всенародном богатстве." А.Н. Яковлев.

 

Отсутствие государственной поддержки культуры и науки, демократических законов, прозрачности экономики привели почти к полной дискредитации и уничтожению культурного слоя России. Власть, провозгласившая, что теперь государство ничего не гарантирует своим гражданам (кроме чиновников), бросило людей в дикий рынок, лукаво назвав его "дорогой к процветанию".

 

Проданные и продажные СМИ играя пагубную роль в ознакомлении населения с «инструкциями» «как надо красиво жить», фактически развратили гражданское общество, насаждая идеалы насилия, а по сути – уничтожая остатки духовности.

 

Литераторы (кто смог приспособиться) занялись производством доступного и легкого чтива, которое продавалось и продается значительными тиражами ввиду соответствующего спроса, сформированного «многоанальным ящиком».

 

Наиболее честным труженикам и всем пенсионерам стала не по карману покупка книг и подписка на толстые журналы, издаюшиеся малыми тиражами (впрочем, это процесс взаимообразный), а нечестным – вообще некогда читать: им нужно деньги приумножать, пока в стране идет растащиловка.

 

Самые низменные инстинкты, спящие в человеке, тиражировала провозглашенная в государстве свобода – свобода от моральных и этических норм под лозунгом «Обогащайся!».

 

Трагедия российского писательства – это, прежде всего, фактическая ликвидация того самого культурного слоя потребителей их произведений, т.е., читателей, коммерциализация - путем эксплуатации низменных потребностей индивидуума при общем упадке культуры, переставшей быть приоритетом духовного просвещения нации – её светочем, маяком и совестью…

 

Получилось прямо как по Марксу: надстройка нужна, чтобы обслуживать власть и экономику (базис) при постоянно идущей классовой борьбе, а без борьбы – нет у литературы цели – она погибает - так получается? Размытость духовных идеалов, отсутствие четко сформулированных целей на фоне всё более расслаивающегося по доходам общества вовсе дискредитировало «надстройку».

 

 

Всеобщая грамотность и национальное бесшабашное любопытство очень сильно способствует «западению» (почти от слова "запад"!) на «примеры» элитарной жизни из «ящика», в которой компьютер стал обязательной престижной вещью, входящей в комплект удачливого бизнесмена. Владение навыками работы на нем (не всегда в поте лица!) является одним из проводников возможного профессионализма, необходимого для приличного существования. И мы, также, как в советские времена, когда наши родители соглашались потерпеть ради светлого будущего детей, так и теперь вытягиваемся изо всех сил, чтобы купить чаду компьютер. Ну а взрослые дяди и тети себе и сами купят, чтобы и печатать, и смотреть, и играть, и иногда бухгалтерией заниматься, чтобы прокормиться...

 

Крайний эгоцентризм в экономике, разобщенность индивидов в стремлении самоутвердиться в «обществе новых возможностей», сильно ущемленных (с завистью и желанием справедливости!) успехами хозяев жизни в телевизоре, отсутствие социальных «жилеток», поиск себя для самоутверждения в реформированном мире приводят к необходимости поиска вариантов общения с себе подобными.

 

Немалую роль в этом играют и амбиции, сопряженные с гордыней: А вдруг я скажу то самое главное слово, необходимое сейчас людям, у которых отобрали всё? Заодно и узнаю, насколько мой литературный труд презентабелен. Массы писателей бросают в Сеть произведения «на обкатку» - где им пробиться в Союз писателей или в толстые журналы?

 

Свобода слова предполагает свободу творчества независимо от его качества.

 

На фоне почти полного отсутствия истинной литературы и систематических средств для существования, «вброс» собственных опусов в Интернет восполняет личностный потенциал изгоя в реальной жизни. Соответствующая культура личности становится накопителем и генератором культуры Сети: «Мы книжки не читаем – мы их пишем».

 

 

Во всей Липецкой области только 30 абонентов выписывают толстый литературно-художественный журнал Черноземья «Подъем», издаваемый в Воронеже. Задумайтесь, власти: всего 30 из миллиона с лишним нуждаются в прекрасном журнале с академическими литературными (и патриотическими) традициями!

 

Мне видится, что в России сейчас крайне необходима государственная поддержка таких журналов, направленная на проведение ими конкурсов в Рулинете по отбору и печати в толстых журналах лучших произведений сетературы – это позволило бы поднять общий уровень литературы в Инете и в целом – культуры в стране.

 

Но, видимо, это возможно только тогда, когда у государства есть четкая стратегия развития через совершенствование творческого потенциала каждого человека и общества в целом…