КОРОТКИЕ БЕЛЫЕ НОЧИ. Пролог. Был поздний вечер, но Город, как всегда летом, был наполнен гудками машин, криками детей и музыкой, несущейся из открытых окон домов. Летними белыми ночами в Якутске не бывает темно, и люди не спят, как будто пытаясь впитать в себя больше света перед долгой зимой. Но в этот вечер небо заволокло тучами, которые оседали все ниже. Из-под домов, стоящих на сваях, пахнуло холодом. Лежащие всюду частички тополиного пуха, ярко-белые и невесомые днем, сейчас, казалось превратились в ковер из свинцовых кусочков, покрытых тяжелой пылью. Город принял серый цвет и притих. …Над тучами пронеслась черная тень. Город не видел, как она, теряя свой цвет, начала расти от центра к окраинами, опускаясь на улицы невидимым покрывалом. Город не мог этого видеть… Рослый мужчина в светлой рубашке, доверительно наклонившись через прилавок, что-то быстро говорил молоденькой продавщице. Продавщица хихикала, кокетливо играя цепочкой в глубоком вырезе блузки. Дверь открылась и в магазин забежала маленькая девочка, сжимавшая что-то в кулачке. Она нерешительно направилась к ним, но продавщица, не отвлекаясь от мужчины, отмахнулась от нее: -В ту кассу, девочка! Мужчина глянул на девочку, потом на часы и заторопился. -Ну ладно, Светочка, я пойду. Дела, дела, дела… Но я сегодня еще могу и зайти. К вечеру. Во сколько ты заканчиваешь? Продавщица покраснела. -Ай, вы все шутите и шутите… Меня жених встречать будет. -Эх, был бы помоложе лет на … - притворно вздохнул мужчина и вышел из магазина. …Из потного кулачка были извлечены несколько монет и бережно положены около кассы. Полная пожилая продавщица ласково наклонилась над девочкой. -Что будешь покупать, маленькая? -«Сникерс» маленький, тетя… - робко ответила та. -Ну у тебя тут рубля не хватает, ну да ладно… Потом занесешь. Ты же часто к нам ходишь, живешь рядом? Девочка обрадованно махнула головой и вприпрыжку выскочила из магазина. Она весело бежала по проулку, поднимая сухую пыль белыми сандалетами. Был вечер и накопившийся за день зной поднимался от земли. Из-под стоявших вокруг домов несло влажной прохладой. -Эй, маленькая, постой! – окликнул ее мужской голос. Девочка остановилась и недоуменно оглянулась. От стены дома отделился крупный силуэт и подошел к ней. -Это не ты сейчас около магазина потеряла? – протянул он ей раскрытую ладонь. На ладони матово блестела десятирублевая монета с желтым ободком. - Нет, - испуганно замотала головой девочка. -А, ну тогда раз я поднял, возьму себе… - сжал ладонь мужчина. – А вон там что блестит? Во-о-он там… - показал он пальцем. Девочка обернулась и подбежала к указанному месту. Там между пыльными камнями сверкала еще одна, такая – же монета. Она подняла ее и принесла мужчине. -Ну, раз ты подняла – значит, она твоя, – отвел ее руку мужчина. – А знаешь, наверное их много кто-то потерял. Давай вместе поищем? Пошли? Девочка, разглядывавшая необыкновенное богатство, послушно взяла его за руку и они медленно пошли в сторону от блока домов, разглядывая землю. Внезапно девочка выпустила руку мужчины, побежала вперед и подняла еще одну монетку. -Нашла, нашла! – весело закричала она. Мужчина хитро улыбнулся. От радости девочка заскакала на месте. Потом вдруг закричала еще громче: -Мама, папа! Я деньги нашла! И побежала обратно к домам. Там стояли две еле различимые фигуры. Мужчина отошел в тень и смотрел на то, как они, взявшись за руки, уходят. Сладкая боль в паху нарастала. Мужчина выругался и пошел прочь. Девочка огорченно лежала в кроватке. Папа и мама, не слушая объяснений, поругали ее и сразу уложили спать. Испугавшись, девочка не стала рассказывать им о добром дяденьке. Две монетки были зажаты в ее кулачке. А наутро она уже все забыла… Глава 1. ПТИЦА: «ПОЛЕТ» НА КОЖАНОМ РЕМЕШКЕ. …Пыльный цветок разрыва вспухает на желтом полотне дороги. Сидящие вокруг пацаны недоуменно смотрят на меня («Ну, что же ты сержант…?») и один за другим сползают с брони под огромные плавно вращающиеся колеса бэтээра. Я тоже валюсь с внезапно ставшей скользкой брони («…это из-за крови… кровь, оказывается, скользкая» - медленно проскакивает мысль…) Небо опрокидывается на спину и черная тень перечеркивает его по диагонали… Москва. Июнь 2004 года. Я очнулся в темноте. В тишине гудел кондиционер и дышала женщина, спавшая рядом. Спросонья посмотрел на женщину. «Твою мать…» - испугался я. В полумраке - вместо глаз у нее был огромный черный провал… Кошмар сна продолжался. В Афгане я видел такое у трупов, после взрыва в замкнутом пространстве: на теле повреждений нет, только вместо глаз черные впадины – глазные яблоки лопаются от перепада давления… Я проснулся полностью и включил свет… Половину лица жены скрывали черные шелковые наглазники. Ненавижу я эту американскую штуку для самолетных перелетов. Но жена их любит - никакие шторы не удерживают яркого июньского солнца по утрам. Пропиликал телефон. Снова и снова… Звонил Шизоид. В Якутске умер Никола. Пришло время сдержать слово… После разговора с Шизоидом я открыл холодильник. Налил стакан коньяка. Полный. Помянул, помолчал и набрал номер Помощника. Трубку сняли как всегда, после второго гудка. -Сергей? Пусть в ближайшем «Космополитене» будет статья, что от этих…, как его, очешников, наглазников…, ну которые в самолете дают – морщины появляются, если в них всю ночь спать… А то жена достала уже – просыпаюсь, а рядом чудо в перьях, без глаз… До инфаркта так доведет своими наглазниками… -Понял. Сделаем, Птица. -Как там на заводе? -Все в порядке. Товар отгружен, сырье получено, рекламаций нет, договора выполняются, деньги получены… -М-да, «хороший дом, хорошая жена – что еще надо для старости…» -Абдулла кривил душой, Птица. У него было много жен… -Ладно, Сергей. И еще… Когда ближайший рейс на Якутск? -Сейчас посмотрю… Через четыре часа. -Вылетаем. Организуй. -Понял. Будет сделано, Птица. Афганистан. Февраль 1984 года. - Птица, нас, как кусочек мяса, кинули в мясорубку, - сказал Шизоид. Он сидел у колеса «сто тридцать первого» Зила и ковырялся штык-ножом в банке с мерзлой тушенкой. Шизоид любил сравнения. – Причем не в электрическую, чтобы не мучаться, а в обычную, с ручкой… Кто только ее крутит… Наш инженерно - саперный батальон уже вторую неделю выполнял несвойственные ему функции. Вместо наведения мостов и строительства укреплений комбат на утреннем разводе все выделял и выделял взводы на сопровождение автоколонн – пацаны уезжали и пока не вернулся никто. Писарь, двадцатипятилетний еврей Савелий, сперва рассказывал нам, что колонна напоролась на «духов», вроде есть «двухсотые», - но сейчас уже больше молчал, постоянно курил и не отвечал на вопросы. Каждую ночь он сидел в штабной палатке и что-то писал. Офицеры ходили злые, прапор Афган, старшина роты, запил, из палатки выходил лишь для проверки караула, бессильно матерясь, если где-то обнаруживал какой-нибудь «косяк». Хотя раньше мог запросто «набить морду». Не выдержав, мы как-то попытались расспросить Савелия, чем он там ночью занимается, но он замкнулся, с каким-то старческим знанием - сквозь очки - рассматривая наши лица. Кто-то не выдержал его взгляда и сбил его ударом с ног. Как по сигналу, толпа накинулась на Савелия, который даже не сопротивлялся. На крики и шум из палатки выскочил Афган с автоматом, грохотнул очередью в воздух, разобрался в ситуации и разогнал пацанов. Толпа стояла и молча смотрела, как седой прапор уводит качающегося писаря в палатку. Потом прапор долго разговаривал с Николой на краю расположения. Никола, чуть погодя, подошел ко мне, и сказал: -Птица, в общем, такое дело... Отойдем? Помолчал и продолжил: - Афган просит Савелия больше не трогать… Грузов «двести» очень много... Приказ – до личного состава информацию об этом не доводить. «Афган» просил передать всем, чтобы Савелия больше не трогали… И так у него крыша уже поехала… По ночам он документы на погибших составляет… Шизоид и Кычкин были якутами. Мы познакомились в Забайкалье, город Борзя, куда попали в сержантскую учебку. Я учился на 1 курсе фармацевтического отделении мединститута в Москве, когда вышел приказ после первого курса всех студиозусов забрать в армию. Больше всего я удивлялся тому, почему меня, будущего медика, направили в саперы. Птицой меня прозвали меня за то, что мать в детстве называла меня «птичкой нашей». А отец у меня профессор орнитологии в университете. Я как-то по приколу со скуки рассказал про это парням по взводу. А им дай только повод… Шизоид был из Якутска. Славка Шаноев. Но на первом построении – сержант никак не мог правильно прочитать его фамилию, написанную в ведомости от руки: «Шиноев… Шизоев...Ши…» Славка умильно улыбнулся и помог: «Шизоид!» Так и прилипло. Шизоид до армии учился в университете на факультете иностранных языков и иногда веселил нас, командуя взводом на немецком, «хохдойче» - как он его называл. Получалось прикольно, типа «эсэс на марше!». Как-то случайно, навстречу взводу, который вел Шизоид, как обычно оравший что-то непотребное по-немецки, попался майор Геласимов, начштаба полка, недавно переведенный из Германии. Он удивленно остановился, потом хохотнул и крикнул Шизоиду что-то, также на немецком. Шизоид скомандовал взводу «смирно!» и мы грохотнули сапогами, приветствуя майора. «Зер гут!» - смеялся Геласимов. Никола Кычкин был откуда-то из деревни. В университете не обучался, но был начитан страшно. Как-то раз он сказал: «Птица, у нас зима почти семь месяцев в году. Рассветает в одиннадцатом часу утра, темнеет в четвертом часу дня. Холодно. И что мы можем делать? Только читать». Невысокий парень с темным лицом и огромной грудной клеткой вольноборца. От непоседливого Шизоида, который постоянно шутил и смеялся, его отличало железобетонное спокойствие, немногословие и постоянное добродушие. Когда мы первый раз попали в засаду – в общей неразберихе только Шизоид и Никола, не спеша и прицельно, как на охоте, грамотно отстреливались. Глядя на них, пацаны смогли взять себя в руки. А на войне нервничать нельзя. Наша очередь пришла на следующее утро. Батальон, поредевший почти вдвое, хмуро стоял на построении, когда начштаба выкрикнул: -Третья рота, первый взвод! Сопровождение колонны! Белянчиков негромко выматерился. Батальон смотрел на нас. Слухи расходятся быстро. … Через два часа я лежал за небольшим взгорком и смотрел в небо. Осколками мины мне посекло ноги, двигать ими я не мог, да и не хотел. Уже почти никто не стрелял. В воздухе барражировали «крокодилы», расстреливая ракетами горы. На дороге горели бензовозы. Рядом со мной лежал Никола и жмурил свои и без того узкие глаза, залитые кровью. Он был ранен в голову и грудь. -Слышь, Птица… -Че, Никола? -Когда я умру… Ты приедь ко мне на похороны… Обещай, а…? Тогда я не умру здесь… Лучше дома, в Якутии… Саха Сирэ… …Тот бой в ущелье был для большинства из нас последним. Во всяком случае, для меня и Николы – долго и утомительно нас вывозили в санитарном транспорте, в одном селе наш автобус обстреляли, пару раз мы застревали в грязи и один раз машина сломалась. Наконец, я оказался в госпитале в Ташкенте – Николу сгрузили где-то раньше по дороге, когда я спал без сознания. Я тогда еще подумал, что, скорее всего - это он будет на моих похоронах. Это было не трудно представить: большие раны мне зашили, а вот рваные ранки от мелких осколков у меня на ногах загноились. В ЗабВО, где мы были в учебке, это называлось «забайкалкой». Она была у всех на первом году службы из-за того, что кирзачи, как наждаком, «стирали» ноги. Возникали огромные язвы. И ни один врач не мог определить природу этой дряни. Говорят, что это чисто психологическая проблема первого года службы. Потом я расспрашивал пацанов из других округов: все говорили, что эта беда была и у них в частях и тоже на первом году. Но у меня она появилась на втором году, а в момент ранения я был в кроссовках… Задыхаясь от бессилия, молясь по ночам всем богам, я представлял себе, как где-то там, на такой же кровати и под таким же синим солдатским одеялом с черными полосами - лежит и не спит Никола. И от этого становилось почему - то легче. Каждый день медсестра меняла перевязки. Больно не было. Я равнодушно рассматривал пропитанные гноем бинты. Страха не было тоже, было только какое-то покорное ожидание чего-то, что произойдет обязательно. Как-то медсестра делала перевязку. Пацаны выскочили из палаты в коридор – от моих ног уже несло гнилью. И тут в палату заходит Шизоид: морда расцарапана, рука торчит на «вертолете», перпендикулярно туловищу, затянутому в гипсовый корсет, но сам как всегда улыбается… Поведя носом, он присвистнул, помолчал и отозвал медсестру в сторону. Потом они вернулись и Шизоид начал руководить процессом перевязки. Сестра подчинялась ему беспрекословно, она и так уже отворачивалась, пряча слезы, когда видела мои опухшие ноги. Азиатское лицо Шизоида почему-то внушило ей доверие. Она промыла раны, как сказал Шизоид, раздавила ложкой таблетки стрептоцида и густо засыпала порошком раны. Сам Шизоид сидел рядом, прикрыв глаза и что-то негромко шепча. Потом Шизоид сказал сестре, чтобы перевязку не делала, пусть сохнет. Я лежал, спокойно глядя в потолок. К утру раны покрылись корочкой. Дело пошло на поправку... Якутск. Июнь 2004. Гостиница «Онтарио». Я очнулся лежа в одежде на огромной кровати. Голова раскалывалась, во рту ночевала кошачья стая, руки дрожат... Эх, ты - сам имеешь фармацевтический завод, а лекарства от похмелья выдумать не можешь. Огляделся. Я в гостиничном номере. Черт, не надо было столько пить в самолете… Подошел к окну. Лес. Тишина. Прохладно. …Ничего не помню. Впрочем: я летел с Помощником… пили в самолете водку…я спал… Шесть часов перелета вполне хватило для того, чтобы и напиться и отрезветь и опохмелиться. Потом рядом со мной оказался Шизоид. Мы обнимались и орали что-то, потом ехали в джипе, пили… Гостиница в лесу. Все. Сколько сейчас? На руке вместо золотого «Лонжина», на потертом кожаном браслете болтался старенький «Полет». Почему «Полет»? На них было 2 часа. Но это явно не день, солнца нет… Два часа ночи что ли? А что так светло, часы стоят? В дверь стукнули. -Заходи! – крикнул я, тряся часы возле уха. Зашел Сергей. Референт с безукоризненным видом, никаких признаков похмелья и как всегда в отлично выутюженном костюме. Как у него это получается, думал я, пытаясь попасть трясущимися руками на головку завода часов. Впрочем, за это и держу его всегда при себе… -Птица, часы в порядке, сейчас и вправду два часа ночи по-местному. Ты подарил своему другу свои, а он сказал, что так не делают и отдал тебе свои. В Якутске белые ночи. Ну, как в Питере – только круче. -Круто, - согласился я. – Меня не искали? -Твои корефан Шизоид звонил на мобилу, спрашивал. А почему Шизоид? -Это кличка такая, а вообще-то он подполковник угрозыска. -Ну а ты же говорил, что Никола, тот на чьи похороны приехали – авторитет какой-то местный… -Бывает… В армии были все одинаковые… А после – Шизоид в ментовку, Никола в братву, ну а я вот – в «олигархи» аптечного розлива… -Он спрашивал за тебя, хотел подъехать, город показать. Похороны сегодня в двенадцать. Самолет домой вечером, билеты заказаны. - Все, звони, поехали смотреть город. Утром на похороны и домой. Во двор гостиницы медленно вплыл кремовый «Лэндкрузер» и остановился у крыльца, на котором я цедил коньяк из плоской бутылочки. С переднего пассажирского сиденья выскочил улыбающийся Шизоид. -Ну че, проспался, сержант? Поехали, поехали! – обнял он меня и потащил его к машине, - я те сейчас город покажу, реку, леса! Ну и выпьем еще раз за встречу уже по серьезному, а то в порту ты совсем никакой был… -Сергей, за мной! – заорал я, отбрасывая полупустую бутылку. – Ну что еще там? -Пять секунд, Птица, пять секунд… Садитесь пока… - замахал руками говоривший по сотовому Помощник, - я сейчас… -Давай, давай… - махнул я огорченно, - решай свои проблемы в темпе… В машине Шизоид открыл бутылку водки и разлил ее по пластиковым стаканчикам. -Ну, за встречу! – выпили мы. -Наша якутская, чистая водочка. Закусывай рыбкой. Такой другой в мире нет! -Ты мне все мозги про…бал в учебке, рассказывая про свою рыбку. Едал я ее. Спецзаказ делал Николе, чтобы попробовать. Каждый месяц бортом получал… На переднее сиденье запрыгнул Помощник. -Все тип-топ, Птица, можно двигаться! Шизоид внимательно посмотрел на Помощника: -Выпьешь? -Виноват, при исполнении не употребляю, господин полковник! Маршрут движения? -За господина спасибо! За полковника вдвойне! А маршрут… По шоссе прямо! -Какое шоссе? -Покрытие асфальтовое, раздолбанное, вокруг лес! – смеялся Шизоид. -Понял, товарищ подполковник, - Помощник тихо что-то начал говорить в трубку. Еле слышно доносилось: - Повернули налево, движемся со скоростью сто километров, вокруг лес, вижу вывеску… -Че это он? – посерьезнел Шизоид. -Не обращай внимание. Бабки отрабатывает. Водила, маленький якут, неодобрительно косился на Помощника, втапливая педаль газа в пол. -Извините, товарищ подполковник, - вдруг сказал он, не поворачивая головы, - у нас хвост. Я нажал на кнопку стеклоподъемника. Стекло медленно опустилось и слева появился джип, из которого дружелюбно улыбалось круглое лицо. -Не понял, - протянул Шизоид, - наружку ФСБ никто не заказывал. -Господин подполковник, - повернулся Помощник и твердо сказал, - охрану заказывал я. -А чего боишься? – успокоился Шизоид, наливая водку в стаканчики, - че, ценный кадр ты такой, что ли? -Работа у меня такая, господин подполковник, - отвернулся Помощник. -У, Птица, какие серьезные у тебя люди, - усмехнулся Шизоид, протягивая мне стаканчик. Джипы въезжали в город. Мы сидели на площади у фонтана и потихоньку потягивали пиво. Напротив нас стоял бронзовый Ленин и тянул руку к небу. Небо розовело, отражаясь в куполах собора стоявшего у реки. Огромные здания зеркально блестели стеклами. По площади гуляли парочки и слышался смех. Я закрыл глаза и вытянул ноги. -Ну, как тебе город? – скосил глаза Шизоид. -Да ничего себе так… Мы помолчали. -Тебе Афган не снится, - сказал я утвердительно, не открывая глаз. -Да нет, Птица… Я ж теперь в новой мясорубке, Птица. С электронным управлением и высокими оборотами. Это Якутск. Здесь всего, всего… -Классный у тебя джип. -Классный. Жаль не мой. Один кекс подогнал на пару дней тебя повозить. Водила тоже его… -Сергей! – крикнул я. -Я, - появился ниоткуда Помощник. -А почему мы не пользуемся «крузерами» у себя? Ход плавный, машина будто плывет, салон вместительный… -Не поймут, Птица. Nobless oblige… Для вас, господин подполковник, перевожу… -«Положение обязывает». И без сопливых скользко, мэтр. Вали отсюда, не порти себе выражение лица… - нахмурился Шизоид. Помощник повернулся. -Не надо хамить моим друзьям, Сергей. – Открыл я глаза. – Поэтому тебе задание. Через час у меня должен быть джип. Новый. Круче этого. -Понял, Птица. – Помощник испарился. Шизоид хохотал. -Че, смешинка в рот попала? – закрыл я глаза. -Ну… ты крутой! Я слышал, конечно, про твои заводы и так далее... Но если бы ты и в армии так командовал – мы бы и Пакистан за пару дней взяли! Внезапно что-то изменилось. Мне показалось, что над площадью пронеслась темная тень… Я моргнул… Купол над нами уже не был розовым. Небо внезапно кто-то смял, превратив его в старый жестяной лист. Стены домов вокруг преобразились, словно сумасшедший художник мазнул по ним грязной кистью. В кармане Шизоида захрипела рация… -Что, опять? – зверел на глазах Шизоид. – Где? Сейчас буду! Всех поднять! Какой план применить??? Твою мать, все планы одновременно!!! Еду! -Что случилось? – уже окончательно очнулся я... Джип разгонял поток машин по улицам, ревя сигналом. Сзади, видимо поняв необходимость, фээсбэшный джип врубил сирену, держась за нами бампер в бампер. Шизоид угрюмо молчал. -Хоть этим помогли, «старшие братья», мать вашу… - буркнул он, когда через минут десять мы вышли из машины. Двор дома был забит машинами с синими номерами. Коротко, словно прощаясь, крикнула сиреной «Скорая», выезжая со двора. У лестницы аккуратно стоял маленький белый сандалет. Люди вокруг переходили с места на место, светя фонариками под лестницу. Молодой парень разбирал чемодан с фотопринадлежностями. Мужик в несвежем белом халате устало курил у труб отопления. -Ну что, Пал Викторыч? – спросил его Шизоид -То же самое, Слава, то же самое… Изнасилование… - судмедэксперт смотрел в сторону. - Значит тот же самый… - задумчиво сказал Шизоид. -Тот же… Но… Я мельком сделал осмотр. На шее следы странгуляционной борозды. Душил, скорее всего, проводом. След ровный. Пока все. Соседи говорят, что услышали детский плач. Сперва выглянули, потом вышли в коридор. Слышали, как дверь подъезда хлопнула. Спустились, а там девочка без сознания. Слава Богу, они медики оказались, откачали девочку, иначе бы все… Сейчас «Скорая» увезла. Пока, Слава. Я поехал. Заключение экспертизы, как только – так сразу… – потушил сигарету о коробок спичек судмедэксперт, аккуратно втолкнул туда же окурок и вышел из подъезда. -Что происходит, Слава? – не понимал я. -Маньяк у нас в городе, Птица… Третий случай изнасилования ребенка. Во всех случаях он их придушивает сначала… Так и убъет скоро… Днем мы были у Николы. Похороны шли сдержанно. Меня удивило, что из женщин никто, кроме матери Николы не плакал. Хотя и мать Николы вытирала платком глаза молча. Ни вскриков, ни всхлипов, ни рыданий… На поминках стол был как бы разделен невидимой чертой. На одной стороне сидели братки в черных рубашках. На другой – школьные друзья и друзья детства. Жизнь до этой гребаной перестройки и жизнь после… Негромко поочередно говорились тосты. Висела напряженная тишина. Я отозвал Шизоида. – Пойдем, покурим? Во дворе пахло тополями. От земли поднимался плотный, ощутимый на ощупь, зной. -Хорошо у вас тут, оказывается… Надо было раньше приехать… -Приглашали же, - закурил Шизоид. -Кто ж знал. Слушай, вот у нас в России плачут на похоронах, а у вас тишина? -У якутов не принято на людях показывать эмоции… Грех. Но медики говорят, это плохо. На психику влияет. Стресс накапливается. - Это точно. Лучше бы выплакались. Слушай, а отчего умер Никола? - В общем, это такая история… Через минуту я уже знал. Первой в городе была изнасилована семилетняя дочка Николы. Глава 2. ДАНЯ: ВОЗВРАЩЕНИЕ ПЕТРОВИЧА. Меня зовут Даниил, проще Даня. Прошедшей зимой во время аварии на ГРЭС я остался один дома… Макколи Калкин, блин, в якутском варианте. По ходу дела пришлось решать кучу проблем. Спасибо Деду, оставившему пятизарядку. С тех пор соседи по подъезду относятся ко мне исключительно уважительно. И это мне не нравится. Самое плохое в том, что и в Семье ко мне уже относятся как-то странно. Я ощущаю кожей, что они, не подавая виду (семейная традиция!), чего-то ждут от меня что-ли… Дед чаще стал советоваться, Железная Леди называет меня не Даня, как раньше, а Даниил. Никины дети больше ничего не спрашивают, а только приносят мне свои тетрадки с уроками, чтобы я их проверил, и блин, стоят около меня столбиками, как воспитанные девочки, когда я тетрадки проверяю. Тапочки приносят, когда я домой прихожу… Последней каплей было следующее: соседка Геля устроилась в соседний детский сад воспитателем. Как-то я шел мимо и тут тридцать или сорок детей орут: «Даня! Даня!» и бегут ко мне, маша ручонками. Ну и впереди всех Геля, топоча ножками сорок второго размера! Блин, оказывается она детишкам перед сном сказки про Даню рассказывает: Зверобоя с карамультуком! Петровича мне не хватает. Он пропал неожиданно и я за него волнуюсь. Маленький старикашка с большой головой, тонкими ручками и огромным здравым смыслом. Неожиданно я заметил за собой, что обдумывая любой вопросик, включая бытовые, (типа, покупки картошки) у меня в башке, как на дисплее, первой бежит надпись: «С точки зрения здравого смысла…». И еще. Сейчас у меня есть пистолет. Настоящий. «Ствол» или «волына», как говорят урки, «Макар», как говорят менты. Мне его дал Гамлет, сын тетки Ануш. Он пришел через несколько дней после прихода света, сидел и молчал, потом расстегнул школьный ранец и положил пистолет на стол. Сказал: «Вырасту, ты мне его отдашь». Сказал утвердительно, как мужчина в кино. Повернулся и ушел. Тетка Ануш потом поймала меня во дворе, долго что-то говорила ни о чем, а потом, сказав «Вай ме…», почти глазами спросила неслышно: «…Он у тебя?». Я понял и незаметно показал ей рукоятку пистолета со звездочкой. Она вздохнула и поцеловала меня в лоб. Блин, мелодрама была та еще… В мае было как в сказке: чем дальше, тем страшнее. В одно майское утро, после Дня Победы, соседка появилась с известием, что в нашем районе появился маньяк - педофил. Поэтому детей теперь надо провожать до дверей школы, ну и соответственно встречать вечером. Слава Богу, до конца занятий осталось пару дней. Семья новость восприняла спокойно, т.к. все имели сотовые телефоны и процесс конвоирования детей можно было организовывать мобильно – кому удобнее, тот и встречает. Ленка только широко открыла глаза и как-то нервно спросила: «А он точно педофил? Ну, в смысле по детям? А не насильник, точно…?» Все тут же начали преувеличенно бодро ее успокаивать. Я даже с ходу описал стандартный психологический портрет педофилов, делая упор на то, что сексуальное удовлетворение в обычном порядке они получить не могут, следовательно, нападения со стороны педофила Ленке не грозит. Впрочем, это ее мало успокоило… Как всегда, вечером удобнее всего осуществить проводку детей от школы до дома оказалось почему-то мне. Описание этого процесса займет слишком много времени. Было нескучно. В наш район шла целая группа детей, с которыми шли их родители и, соответственно, мы перезнакомились: в разговоре в основном обсуждались методы расправы над маньяком, ежели сейчас мы его поймаем. Наиболее кровожадными были молодые мамаши, живо показывавшие, что они сделают с гениталиями педофила. Глядя на симпатичную женщину, щелкавшую над головой воображаемыми ножницами, я вдруг подумал, а знал ли я в свои семь лет - значение слова «педофил»? Дети бегали вокруг нас и играли в «чеченских террористов»… Придя домой я удивился, увидев Семью, в полном составе сидевшую в зале. Железная Леди живо отправила детей переодеваться и как-то тихо пригласила меня присоединиться. В общем, проводился чрезвычайный Семейный Совет. Я ломал себе голову над тем, что могло послужить причиной столь неожиданного семейного собрания. Семейные Советы проводились обычно или в случае смерти кого-либо из близких родственников, или тогда, когда нужно было что-то крупное продать или купить. Неужели из-за маньяка? Все оказалось проще и сложнее одновременно. Ника попала на бабки. Большие бабки. Причем эти слова сказал не я. Так Ника объяснила ситуацию на Семейном совете, который плавно перерос в военный. В общем, Нику «кинули». Это уже мое мнение, которое я тут же и озвучил, после чего получил признательный Никин и недоумевающий Железной Леди взгляды. Ситуация была проста: наша тридцатилетняя красавица не вынесла пяти лет безбрачия после бурного развода и «пустилась во все тяжкие» (а это уже слова Железной Леди). Избранником банкирши стал давний клиент банка, в котором она работала. Избранник имел «Лэндкрузер» - сотку, охранника и десяток магазинов в городе. Фирма, сиречь избранник, решила удариться в строительство и создать ипотечное агентство. Ника, которой всегда импонировала галантность, мужество и способность решить любую проблему, которыми обладал Избранник – сразу же согласилась на его предложение посетить новый боулинг-центр (««Космобол?» Это же не якутское название? А что, это игра чем – то с космосом связана? Нет? Странно… Что за фантазия…» - привожу дословно бормотание Железной Леди, впавшей в прострацию после озвучивания Никой суммы, которую она теперь должна). Соответственно, вечер в боулинге плавно перетек в утро в постели… Избранник был настойчив и после месяца ухаживаний тире совместного проведения свободного времени с кофе в постель, предложил Нике поучаствовать в создании новой фирмы. Ника, была к этому времени ослеплена ста килограммами мужественности и мускулистого тела. Он, собака, заимел привычку, заехав во двор своего недостроенного особнячка на Сергеляхском шоссе, подхватить Нику (нехилую женщину!) на руки и тащить до порога дома. Правда, через порог ее не переносил, а ставил Нику, на уже подгибавшиеся от счастья, ножки - у порога. Вот гад, и суеверный ко всему! Ника, для раскрутки ипотеки, взяла крупный кредит в своем банке и передала своему возлюбленному. Правда оформила все документально. -А как было оформление? – шевельнулся во мне юриспрудент. -Ну, я не знаю, Юрий Михайлович помогал. Ну, юрист наш банковский. Они даже поругались тогда с Геной… Геннадием. Юрий Михайлович составил документы… нормально же все шло, Дань… Что мне делать, я же работу потеряю… Дальнейшее развитие событий я пересказывать не буду. Рыдания на бумагу не перенесешь. Фамилия Избранника была… Да к черту фамилию! В своем повествовании я лучше буду называть его Избранником – блин, слишком много у меня друзей Ген, Генок, Гиндосов, Геннадиев! В общем, фирма набрала денег с населения за будущие квартиры. Люди в очередь становились, чтобы их на бабки кинули! Ника, к несчастью, активно участвовала в деятельности фирмы, как учредитель. Даже снялась в рекламном ролике, актриса, блин! Я – то, тоже хорош, видел же ролик и лоханулся, даже не спросив, что за дела там. Впрочем, Ника последние полгода просто светилась и все были рады за нее… А потом Избранник банально перегнал деньги на свой счет под левый договор и умыл руки. Ни домов, ни денег и разъяренные инвесторы требуют Никиной крови. А Избранник так же банально исчез. И ни одной его подписи ни под одним документом нет. Собрание закончилось ничем. Само собой, сугубо интеллигентные люди не смогли дать ни одного более-менее ценного совета… Май плавно перетек в июнь. За это время пару раз в квартире появлялись какие-то люди, требовавшие денег, крича или просто плача на кухне. Ника взяла отпуск на работе и почти не выходила из своей комнаты, практически прекратив есть. Дед судорожно искал деньги. Все что могло быть продано – срочно продавалось. О погашении кредита в банке речи даже не поднималось – деньги возвращались вкладчикам, но все прекрасно понимали, что это всего лишь временная мера… Скоро все будет продано и … Загадывать даже не хотелось. И зазвонил телефон… Я взял трубку. -Алле, добрый вечер, а как бы Даню услышать? – услышал я надтреснутый голос… …И как будто стемнело, колыхнулись свечи и на меня взглянули маленькие веселые глаза… Я задохнулся… -Петрович, проволочка на двери уже порвалась давно! И ружьишко зарядить некому! Ты где? -Ну вот, ни тебе здрасте, ни нам до свиданья… Даня, здороваться кто будет? -Петрович, ты мне нужен! Появись, а? -Я всем нужен, - вздохнул Петрович, - ладно, скоро буду… Я тут, у тетки Ануш. Грей тушенку. Водку греть не смей! -Вот и я, - сказал Петрович, проходя в прихожую. -Да уж вижу, - засмеялся я. Мы обнялись и начали хлопать друг друга по плечам. Семья молча смотрела на нас. Петрович за время, что его не было - как-то изменился, как будто усох, стал прозрачнее. Впрочем, и видел-то я его больше в сумраке свечей. В Семье я много рассказывал о законе здравого смысла Петровича и поэтому все очень благосклонно отнеслись к появлению старичка. Дед суетился около журнального столика, разливая водку. Дамы перешли на кухню готовить закуску. Я кратко изложил Петровичу последние события. Все молчали и смотрели на седенького старичка, утонувшего в кресле. Петрович выпил и, вздохнув, дал свой расклад по Нике. - Найдем Избранника. Допросим с пристрастием ... – вздохнул он, - и… -А что такое допросить с пристрастием? – вдруг спросила Ленка. -Ну, к сексу это точно отношения не имеет, - отрезала Железная Леди, покосившись на Нику, осунувшуюся и побледневшую за эти нелегкие дни. - Это слово из нашей жизни, - сказал Дед, - не напрягайтесь. -А потом? – опять спросила Ника. -А хрен его знает, что потом… Посмотрим… На ментов надежды никакой, дело гражданской юрисдикции, не уголовной… Если в суд – то это года на два, за это время этот гад, все что у него есть, десять раз сможет перебросить на другую фирму, сменить фамилию, походку и сексуальную ориентацию… - подытожил Петрович. – Позвоните-ка еще раз этому гаденышу… Сотовый Избранника женским голосом предлагал оставить сообщение. Ника тем же тоном и голосом сказала: «Оставь надежды всяк сюда входящий…» -Он не ответит, – уже убитым голосом закончила она. -Всяко-разно не ответит! – вдруг засмеялся Петрович, - Оно ему надо? Но сотовый не отключен, а это уже тема! Ладно, на сегодня все, утро вечера мудренее, как подсказывает нам… -Здравый смысл… - уныло сказала Ника. Глава 3. СТРЕЛКА. Город затихал, готовясь к ночи, которая уже опустила свое белесое покрывало над улицами. Слепые днем светофоры обрели цвет, оправдываясь за бесцельно прожитый день и улицы замигали цветными огоньками, разгоняя по домам стаи машин. -Никола в случившемся - винил себя. Считал, что это месть за какие-то его дела. Искал заказчика - все открещивались, конечно… ну он и начал дрова ломать. Носился по городу с бригадой, долбил всех знакомых, кого попало. Ну, свои ему это прощали – понимали ситуацию. Прошел месяц… Никола никого не нашел и запил по-черному… Вот… Как-то лег спать и не проснулся – мотор встал… - не спеша рассказывал Шизоид. – Мы, конечно, тоже искали по всем каналам. Всех стукачей подняли в городе, по тюрьме все прошерстили… Ну, нет повода заказывать изнасилование ребенка! И по понятиям это последнее западло. Я думаю, что насильник - случайное лицо, не единственный же случай в городе за последние годы! -А сама девочка что рассказывает? – спросил Птица. -А что она расскажет… Так… общие приметы сперва говорила, а потом из шока вышла и вообще замолчала. Последнее время стеснялась в школу ходить – до истерики доходило. И с отцом перестала разговаривать. Ну, обычное дело, жертвы в таких случаях начинают бояться всех мужчин. Боюсь, опознание даже сделать не можем – если конечно найдем эту суку. Самая сложная категория дел по доказыванию. Если только сразу на горячем его прихватить, во время нападения, – тогда конечно… -Вот бл…ство, - не выдержал Птица. -Там на похоронах… Братва просила встретиться. Есть тема, говорят, как раз по поиску этого маньяка. Поехали со мной, а? -А что я сделаю? – удивился Птица, - я ж аптекарь просто, таблетки делаю… -Люди они знающие, и почему-то и тебя пригласили… Птица помолчал. «Оно мне надо? Может не ездить…» Замурлыкал телефон. Шизоид цапанул себя за карман, но потом глянул на Птицу. -Эт твой, Птица. У меня мелодия другая. Птица и сам не помнил какая у него мелодия, но доносилась она из его куртки, болтавшейся рядом. -…Птица, виноват, забыл сообщить… -Что-то ты много стал забывать в последнее время, Сергей! Ты Помощник или кто? – ревел Птица в трубку. – Что там еще! -Машина… Ну, которую ты заказывал… Она за гостиницей, документы оформлены, ключи у портье… - виновато забормотал Сергей. -Какая еще на хрен машина? – не понял Птица, загруженный событиями последнего времени. -На площади ты сказал… -Не отключайся! - сказал Птица и потащил Шизоида за собой к портье. В траве рядом с гостиницей стоял черный «Мерседес-Геленваген». -Блин. Ты крут, Птица. – сказал Шизоид, - такой один у нас в городе… -Сергей! – сказал Птица в трубку, - вижу… Сколько? Ладно, если что созвонимся. Да и еще… Благодарю. -И скока, скока? – высунулся из за баранки Шизоид. -Слав, я такие деньги за два дня зарабатываю. Кстати, я сам не рулевой, так что пока ты за рулем. -Ай, уговорил, говорливый ты мой! Я весь твоя! Встреча была назначена в кафе за городом. Птица сидел в углу рядом с Шизоидом и пил кофе, рассматривая немногочисленных посетителей. -Мы не поздно? Может, они уже уехали? – нервно спросил он, прихлопнув комара на щеке. -Да нет, в самый раз. А вообще просохатить стрелку – ну опоздать на нее - для братвы это невозможно. Птица озабоченно крутил в руках чашку, пытаясь что-то рассмотреть в коричневых потеках на дне. -Гадаешь что ли? – усмехнулся Шизоид. -Ну… Не смейся. У меня всегда предсказанное совпадает с тем, что случится. -В гадание на кофе я не верю. -Да ты же и сам шаман, Слава. -Конечно. А бубен у меня в кабинете на стенке висит. А в шкафу – костюмчик шаманский кожаный с бубенцами… Не забыть бы погоны на него пришить. Ты че, погнал с переживаний, Птица? -А помнишь ты мне ноги в госпитале заговорил? Шаманил ведь? Шизоид резко повернулся к Птице. -Слушай, Птица, с чего ты взял, что я тебя заговаривал? -Ну бормотал ты что-то про себя по-якутски, покачивался… -Да «забайкалка» твоя, язвы эти хреновы – это болезнь психологического характера, мне так знакомый хирург незадолго до этого объяснял. А я тебе стихи бормотал, Гете. По-немецки. Ну, помнишь «Горные вершины, спят во тьме ночной…». «Вартэ нур бальде, руйэст ду аух…» - «Подожди немного, отдохнешь и ты…» -Психолог, блин… Подъехал джип и из него неторопливо вышли двое в спортивных костюмах. Один встал у входа, второй зашел в зал, огляделся, кивнул Шизоиду и вперевалку начал обходить столики, что-то негромко говоря сидящим. Посетители тут же собирались и уходили. Никто не возмущался. -Ну, началось, - сказал Шизоид. – Сейчас посмотрим, кто приедет… К кафе съезжались машины. -В общем, так. – сказал якут со сломанным носом и борцовскими, вывернутыми как пельмени ушами. – Тут собрались «старшие» ребят, с которыми контачил Никола. Мы уже говорили со всеми. У всех дети, все готовы порвать человека, которого ищут. Я считаю, что никто тут не при делах. Толпа мужчин одобрительно загудела. За сдвинутыми в квадрат столами сидело человек двадцать. Птица сидел в середине и молча рассматривал их лица. Рядом с Шизоидом сидел грузный чечен в блестящем костюме и что-то негромко говорил ему на ухо. Шизоид, напряженно ему отвечал. Такой же грузный, как чечен, славянин со шрамом на лице, слушал их, утвердительно кивая головой. Два молодых якута в дорогих спортивных костюмах, прислушиваясь к разговору, молча переглядывались, переминая набитые костяшки кулаков. -Значит, теперь дело за ментами. – подвел черту азиат, сидевший рядом с Птицей. – Эта мразь – и не судимый, наверное. Псих, короче. -Слышь, Шаноев, - поднялся невысокий, средних лет якут в сером костюме. – Ты опер и я бывший опер. Все здесь сидящие это знают? Присутствующие нехотя закивала головами. -Но я и тогда…, - кивнул головой куда-то назад говоривший, - понятия соблюдал и невинных не гнобил. Так? -Так. Говори... – сказал чечен. -Меня подставили и съели свои же. Тогда были своими. Может кто и из сидящих здесь подсуетился – дело прошлое, зла не держу. Дело прошлое… Теперь по делу. Нужно чтобы Славе Шаноеву дали шанс найти этого… Не буду портить стол, за которым сидит столько уважаемых людей, грязной руганью и пустыми угрозами в адрес…ну, скажем, Этого. Я хорошо знаю систему ментовки и розыска особенно. Сейчас кипеж идет, вроде все на ушах. Но и Этот… знает про это и заляжет на дно, хрен найдешь его. Изнасилования прекратятся и менты бросят его искать... Этот все равно потом проявит себя. Спокойно жить мы не сможем. И поэтому я попросил пригласить сюда на нашу встречу друга Николы из Москвы. Связи у него там большие, я проверял. И в госструктурах тоже. -Это уже тема, - кивнули за столом. -Я прошу, чтобы гость привлек своих друзей из МВД и Генпрокуратуры. Сверху нужна команда «Фас!» – тогда и розыск будет. До самого конца. Птица встал. -Я постараюсь. До свиданья всем. Повернулся и вышел из-за стола. Шизоид немного задержался. - Пусть Этот дойдет до зоны. Ну а в зоне… - сказал славянин со шрамом, выпил и кинул бокал в угол. -Решили… – сказал якут с борцовскими ушами. Птица сидел в машине и крутил в руках мобильник. Открыл окно, сплюнул на дорогу и сказал в трубку, которую сняли после второго гудка: -Сергей? «Геленваген» плавно жрал асфальт, поднимая клубы пыли. -В общем, так, – потушил сигарету Шизоид. – Помощь обещана информацией, если что-то всплывет. И говорят, всплывет. А так, они предлагают нам самим по классическим схемам отработать. Блин, как будто мы не отрабатывали эти «классические» схемы… -А что за схемы - то? -Ну, это поквартирные обходы, патрулирование… «Перехваты» там всякие… В общем, хватать всех подозрительных, держать и не пущать. Колоть и колоть. Больше ничего и не остается… -А-а-а… - разочарованно протянул Птица. -Ближе к вечеру поедем к ойуунке… - сказал Шизоид. – Ну, к экстрасенк..ске… В общем, шаманке. Женщине – экстрасенсу. -Ты же в мистику не веришь? – потрясенно посмотрел на Шизоида Птица. -Кто тебе сказал? Я в гадание на кофе не верю… – крутил баранку Шизоид, - Если хочешь знать, сыскное дело все построено на мистике. Сколько случаев было, когда можно сказать, людей только бог и спасал. А сколько случаев было, когда всяких гадов задерживали только по случайности… А в мире ведь ничего случайного не бывает. Вот в середине девяностых, в городе тоже сериями пошли изнасилования детей. А знаешь, как раскрыли? После очередного эпизода прокурор города собрал совместное совещание. Ну само собой - поорал, покричал на нас всех, а толку с этого… Тут же сформировали группу, объединили все дела в одно и поручили одному следователю… А тот с бодуна болел после вчерашнего, посидел в кабинете, посмотрел на кучу бумаги и вдруг поперся на место последнего изнасилования. Зачем, почему – хрен его знает… Сам объяснить не мог потом, говорит, как повел кто-то за собой… Лето было, жара за тридцать, машины у следака нет, на автобусе туда ехал, парился… Еще, рассказывает, и остановку нужную проехал … Пришел на место происшествия, потусовался там, с местными пацанами поболтал… А тут насильник с какого-то хрена на место преступления вернулся. Пацаны на него и показали, сказали, что вчера, мол, того дядьку с потерпевшим пацаном видели. Следаку ничего и не оставалось, как к нему подойти. Хорошо, что тот растерялся. Следак потом рассказывал, что тоже растерялся: представиться - представился, в отделение пригласил, а удостоверения так и не показал. Потом пока следак машину искал, чтобы до отдела доехать, потом пока ехали они… У задержанного моментов уйти достаточно было. Но он, как зомби, сам за следаком шел… Ну ладно, следак его в отдел доставил, а тут дежурный оформлять доставление отказывается… Не положено следователю прокуратуры самому задержанием заниматься. Хорошо, что мы тут мимо отдела проезжали и какого-то черта заехали в него… Начали допрашивать, а он сразу же и поплыл… В общем, тот самый и оказался, все эпизоды дал… А ты говоришь, мистика… - рассказывал Шизоид, - а вот объясни, с какого хрена следак на место происшествия поперся? А насильник? А как они пересеклись? То-то… Сверху кто-то рулил, я тебе говорю… Блин… - негромко выругался Шизоид. – А че это он фарами мне моргает? С дуба рухнул? Неприметная серая «тойота» поравнялась с «Геленвагеном» - стеклоподъемник плавно опустил стеклину и кто-то махнул рукой в направлении обочины. -Понял, не дурак, дурак бы не понял…, - бессвязно пробормотал Шизоид и остановился. Из подъехавшей машины вышел невысокий пожилой мужчина в несвежей рубашке. Шизоид перебросился с ним парой слов и открыл заднюю дверь. -Стар становлюсь… Вот и на сходняк опоздал… О чем терли-то, подполковник? – сказал вновь прибывший, кряхтя устраиваясь на сиденьи. -А то ты не знаешь… - подозрительно ответил Шизоид. -Да знаю, знаю… В мои-то годы грех чего-то не знать и удивляться тоже…грех, - хохотнул старик. -Ты же вроде не у дел сейчас, Петрович? Чем живешь-то? -Твоими молитвами, подполковник, твоими молитвами… В общем, теперь по делу. Тон старика стал жестким и напористым. -Когда все это случилось, Никола приезжал и ко мне. Это было на следующий день после…м-м-м… происшествия. Мы с ним поехали тогда к нему домой. Девчонка еще говорила, не понимала еще, что произошло. …Это потом уже ваши оперовские и прокурорские мальчики своими вопросами у нее всю память перебили, да еще и медики подсуетились по пять раз на дню у нее в заднице копаться… У кого угодно крыша съедет… -И что девчонка сказала тебе? -Да все то же что и вам, наверное. Возраст как у папы, здоровый как папа, только цвет волос светлый. Рубашка светлая, куртка кожаная желтая… Пахла вкусно куртка. Дяденька не пугал, мол, ее – шоколадку еще совал ей, обертку сам снял… В животик целовал… Потом больно сделал… -Ну, это она и нам говорила… -А внимание ты обратил, что на животике у нее ни одной царапинки не было? -Ты хочешь сказать, что… -Побрит он был чисто. Потом светлая рубашка… И не пах он ничем…Значит свежая рубашка – то была. А куртка… Температуру-то помнишь какая была? -Да жарко уже было… Тем более два часа дня. -Ну, а он в куртке, значит потеть должен был, запах должен был быть по-любому. Смесь пота с кожей куртки – запах дерьмовый. Проверь, понюхай свою курточку-то… Но если из дому выскочил недавно – пропотеть не успел. Значит, рядом где-то живет… Если бы на машине был - все равно пропотел бы. -Еще что? -Куртка кожаная, мягкая и желтая. Человек в такой куртке привлечет чужие глаза? Но никто же не обратил внимание, так? Следовательно, курточка – то непростая. Дорогая и тонкая. А где ты у нас на рынке видел тонкую кожу? Нету. Я стариковское время не берег, побродил по рынку… Желтые куртки только свиной кожи, толстые и грубые, совсем не мягкие… -Интересно, интересно, Петрович, продолжай, дед… -Для такого времени как наша весна, когда утром и вечером холодно, а днем – жара: только замшевая куртка пойдет… -Где ж ты раньше был-то, Петрович? Че никому не сказал? -Я сразу же сказал этому пацану – прокурорскому следаку, да оперу - недоростку, что допрос делали… Значит внимания не обратили… Ну это уже ваши заморочки. Жаль, побоялся за Николу, не сказал ему о своих умозаключениях… Разнес бы он интеллигенцию всего района. -И что ты ему сказал? -Я дал ему совет – не упирайся рогом в сотоварищей, собирай информацию о чудных людях в городе… Глава 4. ДАНЯ: КРАСНЫЙ. -Какая ценная профессия - финансист… - мурлыкнул Петрович, рассматривая распечатку звонков, сделанных с сотового телефона Избранника. Распечатку добыла Ника, нажав на одного умника из телефонной компании «Горизонт», чей счет был в их банке. Умник решил не ссориться со своей банкиршей и подогнал, кроме распечатки, еще и копии договоров, по которым были зарегистрированы искомые телефоны. -Так. Даня сделай-ка мне раскладочку, на какие телефоны сделано больше всего звонков. Таких телефонов было пять. Петрович помудрил над ними, вздохнул и сказал: -Пустышка. Два телефона банковские, один – директора Никиной горе-компании, два -строительных фирм – компаньонов. Эти если знают что-то – все равно не скажут… Покрутил в руках распечатку и сказал: -А теперь сделай-ка раскладочку, на какие телефоны Избранник наш звонил всего по разу, по два… Таких тоже было пять. Петрович опять поколдовал над листком бумаги и повеселел. -Вот, Даня, что значит закон абсурдного решения! Четыре телефона зарегистрированы на женщин и судя по месту их проживания - они живут все в одном районе. И даже больше! На соседних улицах! И даты регистрации телефонов у них идут одна за другой! О чем это говорит? То, что они могут знать друг друга и всех их что-то связывает. -Знаю я, что их связывает! – холодным тоном отрезала Железная Леди, вновь покосившись на Нику, которая с убитым видом рассматривала разбросанные на столе бумаги. -Нам нужен человек, который отработает телефоны. Специалист, однако, – сказал Петрович. – Такой у меня есть, но ему надо платить. -Да без вопросов! Любые деньги! – дернулась Ника, перед которой забрезжил свет в конце тоннеля. Но женщина и финансовый работник и тут проявили свое «я». - …Ну, в разумных пределах, надеюсь… На следующий день Петрович привел мужчину лет тридцати, который сразу произвел на всех впечатление. -Прошу любить и жаловать! Товарищ Краснов! Можно просто – Красный. Росту в Краснове было без малого два метра, вес наверняка зашкаливал за сотню кэгэ, при всем при том он производил впечатление Шварценеггера в молодые годы. Общее впечатление, правда, сглаживалось какой-то детской улыбкой… Красный оказался бывшим опером уголовного розыска. Придя туда после школы милиции он проработал всего около года. После этого начальство не выдержало постоянных прокурорских проверок, начинавшихся по заявлениям задержанных о применении к ним насилия оперуполномоченным Красновым и перевело его в паспортный стол. «Извини, брат, знаем, что не бьешь ты никого, но габариты у тебя не те, боится тебя народ, вот и страхуется сразу, заявы пишет – а нам лишняя головная боль не нужна. Да и вправду пришибешь кого-нибудь при задержании, что нам тогда делать?» Из паспортного стола Краснов сбежал через месяц, не выдержав посягательств на его половую и семейную свободу со стороны молоденьких паспортисток, которых там было пруд пруди. Кстати и работоспособность паспортного стола сразу резко повысилась после ухода Краснова на вольные хлеба – видимо присутствие молодого Шварца и сексуальные фантазии постоянно отвлекали паспортисток от выполнения служебных обязанностей. Сейчас Краснов пытался работать чем-то вроде частного детектива, выполняя заказы на поиск злостных алиментщиков, должников и установления фактов супружеского адюльтера. Все это он рассказал мне, когда мы с ним шли «пробивать» четыре адреса, установленные при помощи распечатки разговоров Избранника. Мы как-то сразу нашли общий язык с Красновым. -Петрович хороший мужик! Непонятный, правда иногда, но дело с ним иметь можно! – гудел Красный с высоты своего роста. – У меня иногда такие случаи бывали! Без ста грамм хрен разберешься! А ему расскажешь – он сразу по делу говорит и все как на ладони. Один раз мне заказ дала одна мымра, мужа ее отслеживать по городу и каждые полчаса по-сотовому докладывать, где он! Мол, любовница у него где-то, застукать хочет… Я три дня по городу за ним мотался, а он типа директором экспедиторской фирмы работал – а базы-то все по окраинам и по окраинам! Замотался… А потом Петровичу рассказал, а он говорит, что не за любовницей мужа ты следишь, а за тем, чтобы он домой раньше времени не пришел и ее саму не застукал. Ну, я и проверил. Ну и точно! Я стою у подъезда ее дома, звоню и говорю, что мол, резко муж движется по направлению к дому. Через пару минут из подъезда мужик вылетает! Глаза по семь копеек. Мороз на улице, а он только рубашку в штаны заправляет, шуба в руках. В общем, посмеялись мы тогда. -А много заплатила – то? – засмеялся я. -Да издержки мои на бензин и сотовый, да мелочь за потраченное время. Договор-то, стерва хитрая, так заключила что основную сумму вознаграждения она выплачивает по достижению результата… Не поймал мужа у любовницы – и денег нет. А у мужика того работа такая заполошная, что и на секс-то сил, наверное, не оставалось… Через час мы шли на последний адрес. Я уже порядком устал – никого из разыскиваемых девушек дома не было. Во всех случаях девушки уехали на зелененьком микроавтобусе, как говорили случайные свидетели. И все отмечали, что за рулем была девушка. Причем, все свидетели как один, отмечали наличие у водительницы особой приметы: в общем, она была из тех, кто одежду покупает в магазине «Детский мир», а бюстгалтеры в магазине «Богатырь». Красноштанова последнее обстоятельство вдохновляло на новые подвиги. Сыск он начал вести с еще большей энергией: -Хороша все таки наша работа! Сам не знаешь, где найдешь – где потеряешь! Пока я обдумывал потаенный смысл высказывания, Красноштанов продолжал размышлять вслух. Размышлять про себя – он, кажется, не умел. -Мудрые все же люди сидят в нашем МВД! – Гудел он, бодро таща меня за собой. – Это ж надо такую операцию в свое время провернули – красота, да и только. -Что за операция, Красный… - уныло пытался поддержать я разговор. У меня гудели ноги. М-да, розыскник из меня… -В начале девяностых в городе беспредел начался. И уголовный и вообще… Прикинь, сколько группировок бандитских в городе возникло! Если всех собрать, да в сорок первый против группировки Манштейна под Москву – панфиловцы бы отдыхали! Вилюйцы, сунтарцы, верхневилюйцы, нюрбинцы, спортсмены-каратисты, спортсмены-боксеры, спортсмены-тайквандисты! Только спортсменов-нудистов да мазохистов не хватало… Потом еще деление по национальному признаку, по месту службы, по роду войск - в конце концов! Да по районам города, да по кварталам. Еще и менты – оборотни! Урки злые - те даже на дно залегли, им самим страшно стало! Я уже с интересом слушал Красноштанова. -И вот у кого-то в недрах МВД возникла умная мысля. Если всех посадить – все равно другие на их место придут. Криминалитет – это гидра о ста головах, как говорили в царской полиции. И умный этот начал беседы беседовать с самыми авторитетными старшими ребятами из группировок. Вот, мол, мы вас не тронем, но и вы порядок поддерживайте на деляне своей. Бизнесом занимайтесь, по ресторанам меньше ходите. Умные, не будь дураками, - поняли и ударились в бизнес. А для процветания бизнеса порядок в городе нужен. И вот сами «бандиты» и начали порядок поддерживать. Глупых же - в это время МВД сажало. Или свои их же сами и отстреляли. Года через три у всех умных «бандитов» по деляне: у кого рынок, у кого бензин, у кого базы оптовые, автобизнес, культур-мультур там разный… И чужих уже не пускают, и к деньгам привыкли, и к покою. Да и менталитет северный свою роль сыграл: бандюган-то наш, не в пример остальному российскому, - спортивен, начитан, воспитан в школах, комсомолы прошел, да армейская закалка у всех… Служат-то наши все, за хрен знает, сколько километров от дома – никакой поддержки, кроме письменной… Один на льдине, как говорится. Привыкли в одиночку выгребаться… Красноштанов прикурил: -И все… Тишина и покой. Поэтому сейчас смотрю я телевизор и хренею от порядков российских. Того взорвали, того подстрелили… Не нашлось умников в других МВД… Тут он почему-то замолчал. Блин, Красноштанов умеет молчать! Вот уж не думал… -Хорошо все таки, что Якутск – как подводная лодка… Все на виду и никуда ты не скроешься…Хотя, Даня… Вот проведут железку… И прости-прощай, спокойствие наше свайно-железобетонное… Будет нам - «понаехали»… В это время мы уже подошли к четвертому из искомых домов и увидели, как в новенький микроавтобус «Тойота - Люсида» садятся четыре девушки, причем самая эффектная - с «большими ушами на груди» - садилась за руль. М-да, конкретика поперла просто сногсшибательная – причем в прямом смысле! Я глянул на Краснова. Опыт общения с паспортистками не прошел для него даром – он тут же небрежной походкой направился к «Люсиде». Кажись, его маневр не остался незамеченным. Движок микрика, уже работавший на малых, тут же заглох и четыре головы повернулись в его сторону… Глава 5. МЕНТЫ. Шизоид – в миру начальник отделения уголовного розыска подполковник Слава Шаноев – перебирал материалы оперативно-розыскного дела и потихоньку зверел. Все отмеченные стариком Петровичем детали были дотошно занесены в разношерстные листки, из которых собственно и состояло дело, но никто не удосужился свести все данные в одно целое, из которого уже можно было сложить портрет подозреваемого. Хотя, конечно, в деле было еще море рапортов, справок, объяснений – но Слава все равно бесился от того, что бесцельно потеряно столько драгоценного времени. А все было из-за того, что к расследованию по горячим следам привлекаются все силы уголовного розыска – и как результат: одного ответственного за раскрытие преступления в наличии не имеет места быть. Через пару-тройку дней вал новых происшествий просто смывает всех работавших по делу и делом занимается один следователь, который и начинает в течении долгого (или если попадется недобросовестный следак – в течении короткого) времени перелопачивать оперативно-розыскные материалы. Из мнений двадцати-тридцати индивидуальностей с разными почерками и манерой изложения добытой информации создать алгоритм раскрытия преступления очень сложно, если не сказать невозможно. А ведь есть еще и секретная часть оперативно-розыскного дела, к которой допуск имеют избранные работники милиции и прокуратуры… Она состоит из донесений секретных сотрудников, попросту завербованной агентуры из среды уголовного мира, которым за сообщаемые сведения прощаются мелкие (а иногда и не очень мелкие…) уголовные делишки. Поэтому и сливают сексоты операм все что ни попадя, задуривая иногда голову читающим материалы до такой степени, что у них возникает одно естественное желание: напиться и забыть обо всем, что написано в совсекретных материалах… Шаноев закрыл папку. Молча закурил и начал смотреть в окно. Надо было признать – у следствия не было ничего. Версия, подкинутая Петровичем, формально была отработана еще до ее появления – район совершения преступления был прочесан: обходы квартир были сделаны по несколько раз, но ничего толком не дали. Впрочем Шаноев не очень доверял этим обходам: проводившие обходы участковые и привлеченные с других районов города опера сами толком не знали о чем спрашивать и вопросы задавали, как говорится, «в общих чертах» – само собой и население, не очень доверяющее милиции, давало соответственные ответы… Надо было решать вопрос о привлечении к розыску населения. Шаноев закрыл дело и набрал номер зампрокурора Республики. Не всякий розыскник уголовки может позволить себе такое, но Славу и Зама связывали совместные бдения во время ночных дежурств начала 90-х годов, когда Зам рубился простым следователем горпрокуратуры. Тогда Город… (Шаноев вспомнил рынок, бурливший на проспекте Ленина: странные все-таки представления о демократии были у тогдашнего мэра города…) Тогда Город, захлестнутый волной перемен, всего за несколько месяцев, внезапно, из тихого северного городка превратился в огромную кучу дерьма, в которой ни дня не проходило без криминальных трупов, изнасилований и зверских избиений просто прохожих. На том же проспекте около винного магазина убивали из-за бутылки водки… «Так нераскрытыми и висят…», подумал Шаноев. Только жесткие, пусть даже и не всегда отвечавшие букве закона, совместные действия уголовного розыска и «Конторы», как тогда называли горпрокуратуру, - сумели помешать превращению Города в криминальную помойку, в какие превратились другие города страны. И пусть теперь Якутск называют «ментовским» городом… Не зря значит, старлей Шаноев пережил развод с женой, которая ревнуя, не могла смириться с тем, что муж может после телефонного звонка пропасть из супружеской постели суток на трое. Эх, жаль тогда сотовых не было! Может и не развелись бы… Трубку подняли не сразу. Зам с того времени набрал живого веса в два раза больше, чем в молодости, и приобрел бархатистый начальственный тон голоса, который менялся только во время разговора с женой. -Знаю, знаю, о чем попросишь! - с ходу хохотнул в трубке голос Зама. – Из Москвы уже звонили, дали команду посодействовать тебе во всем, так как подполковник Шизоев (кстати, так тебя в Москве назвали, заметь: прилипнет погоняло – не отмоешься...) сел на хвост этому педофилу. В общем, карт-бланш у тебя! -Из Москвы? Как из Москвы? -Ну у тебя же там в гостинице армейский друг, совсем непростая птичка? -А он что… на таком уровне решает проблемы? -Ну, люди имеют свойство расти в умеренном климате гораздо быстрее, чем у нас на Северах. Так что, указание на уровне зама Генерального. Ну а мы под козырек: рады стараться! Так что, старайся подполковник! -Слушай, раз такое дело – я хочу дать информацию в газеты и телевидение о розыске маньяка… -А с этим ты не торопись… Не поднимай панику! Весь город перебаламутишь. Тем более сам знаешь, толку от этого обычно никакого. -По обычным делам – согласен, толку мало… А тут дело-то небычное… Если грамотно информацию подать – толк будет, ручаюсь! -Ну ты же неглупый человек, Слава, понимаешь, что эта буча сразу дойдет до центральных каналов, прогремим на всю Россию. Дело поставят на контроль, дадут срок на раскрытие… А в сроки не уложишься и не поймаешь этого гада – погоны полетят… Будем с тобой на пенсии друг на друга обижаться, а толку… -Да и так уже весь город гудит – слухи самые немыслимые расходятся. Родители у школ дежурили, детей в школу приводили и уводили… -Знаю. Знаю. И моя жена моих тоже уводила – приводила, но одно дело слухи – другое дело официальная информация. -Нет, ты меня пойми! Пока школьный период был – еще можно было контролировать детей – а сейчас лето! Дети круглый день на улице без присмотра! Маньяк… -Все, Слава, все! Работай. Шаноев положил трубку. Легко сказать – старайся… Посидел, провел ладонью по лицу и нажал кнопку селектора. Через полчаса в его кабинете сидело еще три человека. Ждали следователя прокуратуры, который возьмет в производство дело, а пока пили кофе. Шаноев оглядел присутствующих. Всем было уже за сорок, заматеревшие мужики, которых Шаноев знал уже много лет, еще с того времени, когда они были зелеными лейтенантами, честно «топтали землю», работая по кражам белья, мордобоям между соседями, срывами шапок и прочей мелочи. Открылась дверь. Вошел следователь по фамилии Бах. -Взошла луна и в Стране Дураков начался рабочий день! Привет, болезные! -За болезных ответишь! – раздался нестройный смех в ответ. -Болезные – это не значит болезненные, филологи вы мои! Болезный радеет за правду-матку, болеет за нее душой! -За душевнобольных ответишь вдвойне! – гоготал кабинет. Шаноев считал Баха одним из лучших следаков Конторы. Кроме того, у него был веселый нрав и куча друзей среди оперов, которых он иногда прикрывал от начальства и которые всегда были готовы помочь ему. От Баха, правда, постоянно несло свежим перегаром, но он, с показным сожалением, показывал справку, согласно которой у него была язва желудка и для ее лечения ему была прописан чистый спирт, по столовой ложке натощак. Веселый, всегда безалаберный Бах, с постоянным беспорядком в одежде, немного странный – он никогда не отвечал сложившемуся представлению о следователях прокуратуры. Один Шизоид знал, что придя домой, Бах выпивал стакан водки и ложился на диван у телевизора, укрывшись старым одеялом, которое служило ему уже черт знает сколько лет. Он мог пролежать так все выходные и не сказать ни слова, только переключать дистанционкой каналы телевидения. Так он снимал стресс. Поэтому и жил один и постоянной женщины у него не было – кому нужен живой труп на диване, рядом с которым стоит табуретка с бутылкой водки и стаканом? И у него был талант аналитика. Читая куцые справки участковых инспекторов и обширные меморандумы, сочиненные в недрах различных служб милиции: он умел выхватить из них некий «цимус», как он сам говорил. Иногда «цимус» заключался в том, что Бах выяснял, что участковый не делал поквартирного обхода, написав «липу»… А иногда Бах безошибочно вычленял из своих бумажек то, что позволяло повести следствие в нужном направлении. Рукава его рубашек всегда были черными от краски пишущих машинках и принтеров – Бах обычно разбрасывал бумаги по столу, читая, перечитывая и снова читая одни и те же бумаги. Так он мог просидеть целый день, беспрерывно куря и попивая крепчайший чай со сгущенкой. «А что? Она прекрасно отстирывается…» - отвечал он на вопросы, имея в виду краску… …Шаноев молчал. Присутствующие сидели и делали нейтральные лица. Афоризм «Выдвинутая инициатива наказуется исполнением» - облаком сигаретного дыма повис в воздухе. Нарушил тишину Бах. Его, как прокурора, это не касалось -Надо еще раз собирать общий сбор, ориентировать сотрудников, проводить поквартирный обход по новым данным… Другого пути нет... И главное, надо дать информацию в городские газеты. Подробную. Бояться паники среди населения не надо…- скучно и потому убедительно сказал он. Все присутствовавшие отлично его понимали. Изнасилование малолетних – самая сложная для раскрытия категория преступлений. Любой убийца все равно – раньше или позже – проболтается кому-нибудь о совершенном убийстве. На любого человека - пусть даже самого прожженного - давит то, что называется совестью. И единственное, что он может сделать, чтобы чувствовать себя более или менее в своей тарелке – это поделиться тяжестью с другим человеком, ожидая его реакции. В психологии это называется по-разному – синдромом осмысления деяния или синдромом разгрузки или синдромом необходимости оценки вины другим человеком. И практически всегда, этот другой расскажет кому-нибудь о узнанном. Не зря еще древние говорили; «если тайну знают двое – то ее знают все». Немцы говорят короче: «Знают двое – знает и свинья». Педофил же о содеянном не расскажет никому. И то, что он сделал – страшным, и в то же время сладким, грузом будет давить на него. И опять - раньше или позже - приведет к нападению на ребенка… -Решено, – сказал Шаноев, – вечером собирайте личный состав. Общий сбор. От всех служб – представителей. Все облегченно встали и начали расходиться. Шаноев остался один. Посидел, покурил и решительно набрал номер телефона. -Алло, «Якутск вечерний»? Мне бы Ирину с отдела криминальных новостей… Алло, Ира. Приветствую, Шаноев. В общем, тут такое дело… Надо встретиться. Вечером Шаноев оглядел собравшихся в актовом зале. -Внимание всем. Проводится спецоперация по личному приказу Заместителя Генерального Прокурора России. Строго секретная. Единственное, что могу пояснить – это то, что она связана с изнасилованием дочери Кычкина и последующими изнасилованиями. По делу будут работать… Помолчал, назвал фамилии трех оперов и Баха. -Прошу оказывать им полнейшее содействие. Все. Зал разочарованно загудел… Шаноев был хитер и сейчас был удовлетворен. Главное, разбудить человеческое любопытство, а результат будет… Раз объявлена секретная спецоперация – любое обращение членов спецгруппы будет расцениваться, как оказание особого доверия и люди будут стараться выложиться на все сто, предоставляя и машины и дополнительные силы. Все же в курсе, что потом будет раздача слонов… Через три дня группа оценивала сделанное. На совещании присутствовали прокурор города и начальник УВД. -Ставлю вас в известность, что у нас произошла утечка информации в средства массовой информации. В газете «Якутск вечерний» была опубликована подробная статья о происходящих в городе изнасилованиях. Более того, журналистами делается вывод, что в последнем случае потерпевшая осталась жива случайно и не исключено, что следующий случай будет с трупом. В общем, город взбудоражен. Шаноев, как такое могло произойти? – смотрел газету начальник УВД. -Не могу знать, товарищ полковник! Но вообще-то статья написана в общих чертах… - состроил удивленное лицо Шизоид. -Не паясничайте, товарищ Шаноев! Утечка имела место! – пристукнул ладонью по столу прокурор города. – Надо провести служебное расследование и наказать виновных! Вы лично должны его возглавить! -Есть! – сказал Шаноев и сел на свое место. -Докладывайте о намеченных мероприятиях… - поморщился начальник. Он не любил, когда в его епархию лезли «штатские», как за глаза называли прокуроров. Шаноев опять встал… Совещание началось. Группа расслабившись, курила. Начальство имело честь отбыть по своим делам. -Ладно, давайте теперь по делу… - вновь открыл документы Шаноев. - Робяты, чья была идея позавчера на обход микрорайонов направить курсантов школы милиции? – спросил Бах. -Моя, - вздохнул Шаноев. -Они му-да-ки, – сказал огорченно Бах, - причем с большой буквы. -Емко, конкретно, и что главное - точно в дырочку. По самое не хочу. – засмеялся один из оперов. -В Конторе куча заявлений на их противоправные действия… - вздохнул Бах. – Щас почитаю пока рапорта этих детей, не дочитал еще… «Здравствуй, племя молодое, незнакомое…». В натуре, племя. Сплошные чинганчгуки… -Ладно, дальше. От участковых ноль. ГАИ гибэдэдэшное - ноль с палочкой, полосатой. ИДН – нуль-нуль… ОМОН, СОБР – описание телесных повреждений… Вытрезвитель – тишина, бабки заработанные на пьяных подсчитывают… Линейная милиция… - просматривал еще раз сводки Шаноев, - наша доблестная водная милиция … насчет рыбы много чего пишет… Про рыбу водники любят писать… - Может они считают, что наш маньяк – браконьер? – усмехнулся кто-то. -Еще раз вякнешь не в тему - эту версию будешь отрабатывать с водниками, в лодке сидючи… Комаров откармливать. -Виноват, исправлюсь, уже молчу, командир. -Ладно, что по рынкам? – прикрыл усталые глаза Шаноев. -По рынкам ничего, - встал один из присутствовавших. -Почему? – рыкнул Шаноев. -Слава, а ты объясни китаезам, что такое желтая замшевая куртка и самое главное, зачем она нам нужна! Ну не говорю я по-китайски, не говорю! Рынки – ФСБ курирует и переводчик у них – ка-гэ-бэшный! -Ладно, подключим ФСБ. Проблем нет. И так уже эти старшие «братки» звонили, - подвел итог Шаноев. – Что еще? Секретчик что скажет? -По «низам» тихо, «наседки» сейчас во всех камерах СИЗО. Камеры толкуют про маньяка, но реально ничего… - доложил опер, отвечающий за секретных сотрудников. – С рынка сообщили, что китайцы вчера двоих своих торгашей вывозили на сопку, тоже долбили про куртку – но не говорят китаезы ничего или не знают. -Про это я не слышал. Имейте совесть, уважайте прокурора… Блин, «триаду» еще подключили… - отрешенно сказал Бах, читая бумаги. -Что братва говорит? – продолжал Шаноев. -Насчет куртки ее информировали. Они информацию о маньяке в районы заслали, но пока тишина… - подавленно ответил кто-то. Группа приуныла. -Ладно, пока решим, что с курсантами делать. Разводить же придется проблему, – сказал один из оперов, - что там, Бах? -У нас в прокуратуре куча заявлений на то, что они врывались в квартиры, хамили, плюс пара избиений, два раза незаконное изъятие носильных вещей, два раза подрались между собой на глазах граждан, две курсантки устроили пьянку с жильцами в квартире, которую обходили… Че это они все это по два раза делают… - хохотал, просматривая бумаги Бах и вдруг замер, - начальнику курса надо позвонить… Чтобы хоть по разу правонарушения совершали… Или три раза подряд… Для разнообразия… - сбавляя темп, он уже почти бормотал. И замолчал. -Ни хрена себе цимус… Все смотрели на Баха. Тот встал: -Товарищи офицеры, прошу внимания… «Рапорт. От курсантов 2 курса Лонгинова и Кобякова. Обход домов произведен согласно полученному заданию… … В доме 23/5 кв.4 пенсионерка Штиль К.В. показала, что по факту совершенного изнасилования пояснить ничего не может. С информацией о ведущихся розысках маньяка-педофила ознакомлена из газет. Обращает внимание, что в квартиру №8, где проживает гр. Зуев постоянно приходят несовершеннолетние девушки по двое – трое, 14-15 лет на вид. Зуев, после развода с женой, живет один, работает частным предпринимателем. Ему около 40 лет, русский. В последнее время в квартире тихо, Зуева соседка не видела давно. На момент обхода в квартире №8 никого не было…» Вечером четверо мужчин стояли около старого блочного дома и всматривались в окна второго этажа. -Что скажешь, командир? – спросил один. -Через балкон сможешь, Мастахов? Слабо, Василий? -Легко… -Прокуратура добро дает? – спросил Шаноев Баха. -А я отвернулся… Если что найдем – санкция на обыск будет. А так… -Так. В общем, слушай мою команду, господа офицеры! Проводим оперативное мероприятие! Мастахов, поднимаешься на балкон, ломаешь стекла в балконной двери, проникаешь внутрь, осматриваешься. Если там кто будет, шумни, мы с пушками на лестнице. Ломаем дверь, тебя вяжем как домушника. Сильно не сопротивляйся, пристрелю… Шутка юмора. Забираем тебя, типа, тащим в застенок допрашивать насчет убийства Кеннеди… Под шумок с хозяевами осматриваем помещение на предмет установления, что ты успел стырить… Ищем куртку… Если никого – открываешь дверь и пропускаешь нас по-тихому. Опять же делаем шмон и ищем куртку… Лукашов, во дворе отслеживаешь движение – вдруг соседи милицию вызовут. Тогда выскочишь к приехавшим, прогонишь версию о домушнике и операции по задержанию, а то постреляют нас еще ни за хрен собачий… -Ну ты стратег, командир… Из протокола обыска: «…В ходе обыска, производящим обыск следователем, в плательном шкафу в зале обнаружена и изъята куртка летняя, импортного производства, из кожзаменителя светло-коричневого цвета…Куртка изъята… На тумбочке у телефона обнаружен телефонный блокнот… » -Ну что, Слава? По-моему, в цвет сработано. Твои ребята девочек отработали? – закурил Бах. -Их там в телефонном блокноте - человек десять. Отработали пока троих. Всем от 15 до 17 лет, небольшого роста, на вид худенькие малолетки… Девчонки показали, что Зуев знакомился с ними на улице, угощал, приводил домой. Девчонки современные, не целки, не ломались, спали с Зуевым, приводили потом подружек. Зуев строил из себя крутого, на бабки не скупился. Цвет, Бах, цвет – это он. Теперь найти его – дело времени… Глава 6. ДАНЯ: БОЛЬШАЯ БЕЛАЯ СТЕНА... Краснов потерялся. Домашний номер отзывался только его бодрым голосом, записанным на автоответчик, а сотовый вежливо просил оставить сообщение. Петрович также куда-то пропал и в нашей семье, которая как-то приободрилась после начала «боевых» действий, вновь начались появляться признаки общего уныния. Вечером второго дня появился Петрович. Когда я пришел домой на ужин, он сидел на кухне и доедал второе, которым кормила его взволнованная Железная Леди, подкладывая и подкладывая ему добавку. Петрович увидев меня, промычал что-то набитым ртом и махнул мне, мол, давай собирайся... В дверь позвонили и на пороге кухни показалась растерянная Ника. -Там к вам пришли… - сказала она Петровичу. В общем, с ужином я пролетел. Вернувшийся Петрович, ничего не объясняя, практически затащил меня в серую «тойоту», стоявшую у подъезда и мы рванули куда-то в пригород. За рулем сидел незнакомый мне молодой парень, по виду из «крутых». Это он доказывал манерой вождения, гоня на бешеной скорости, подрезая автомобили и матерясь в окно, если ему не давали дороги. Петровича тоже как будто подменили. Обычно спокойные, рассудительные глаза старика превратились в тусклые - волчьи. Он беспрестанно куда-то звонил по сотовому, иногда переходя на крик, требовал чего-то от кого-то, уговаривал, просил, льстил, обещал все блага земные. О том, что старик имеет сотовый и тем более с таким тарифом, с которым можно делать такие беспредельно длинные звонки – я даже представить себе не мог! Наконец машина сбавила ход и медленно свернула в переулок. Там стоял микроавтобус и несколько иномарок. Вокруг микрика стояли мужчины в штатском, мужик в белом халате, натягивая резиновые перчатки, два сержанта милиции стояли в стороне. Вид у всех был непонятный. Они отворачивались друг от друга, пряча глаза. Когда мы подъехали, несколько парней отошли от микроавтобуса к машинам. -Ну что? – спросил Петрович у старшего по виду мужика. -Там в микрике лежит… - тихо ответил тот. Петрович заглянул в салон и также тихо выматерился. Я через его плечо также заглянул внутрь. В салоне лежал Краснов в темно-красной, как мне показалось футболке. Потом я пригляделся и понял, что она просто измазана кровью. Лицо у Краснова застыло в недоуменной улыбке. Он был мертв. Напротив него на кресле лежала девушка. Разорванный бюстгалтер бесстыдно вывалил вперед огромную грудь. Юбка была задрана до пояса и обнажала полные красивые ноги и разорванные кружевные трусики. Под ее рукой лежал узкий нож с наборной рукояткой. К нам подошел старший из группы мужчин. Я вспомнил его – мы познакомились зимой. Он тоже вспомнил нас. -А-а, старые знакомые… Что, Петрович? Вы то здесь как? -Привет, подполковник, привет. Да вот… Красный поручение мое выполнял. Пропал позавчера вечером. -Ладно, потом поговорим, отойдите пока куда-нибудь, покурите. Нам осмотр делать надо… Петрович кивнул, вытащил сотовый и опять начал звонить. Осмотр затянулся до ночи. За это время подъехала «тойота» Петровича и из нее вышли девушки, на которых мы вышли с Красновым. Их было трое. Петрович подошел к ним, поговорил и девушки начали плакать, обнимая друг друга. Мы с Петровичем подошли к группе стоявшей у машины. -Ну, а че тут думать! Типичная попытка изнасилования! – говорил совсем молодой парень кавказской наружности в голубой форменной рубашке с погонами лейтенанта. – Вон он куда ее завез! Людей не ходит, машин не ездит! Начал приставать, она не дала, он бить ее начал, одежду срывать – вот она ножом его и ткнула. Расположение раны, конечно, нетипичное – но мало ли как все могло поворачиваться. Раненый - он ей шею свернул. И умер. Тут и дела возбуждать не надо! -Погоди, погоди, прокуратура, не гони лошадей… - сказал один из стоявших, - Краснова мы все знаем, …знали… Не мог Красный такую ерунду сделать… -Да на заточке, наверняка, пальчики бабы… - собирал бумаги прокурор. Девушка плакала безостановочно. Грим на ее лице расплылся: -Он нам очень понравился… Сразу сказал: «Привет, я Красный…» Мы еще поспорили, кто его закадрит. Прикольный такой… Смешил всех… Мы поехали к Светке на дачу, у нее там нет никого, затарились пивом по дороге, вина взяли... На даче побалдели, съездили искупались, потом он и Светка поехали за мясом для шашлыков. Так и не вернулись. Мы переночевали, а утром в город на автобусе вернулись… А сегодня эти мужики приехали и нас всех сюда привезли… Вот и все. - Она снова и снова терла глаза. Мы сидели в милицейском автобусе. Подполковник сидел в стороне и вроде ничего не слушал. -Хорошо, а о чем говорили-то? – нетерпеливо спросил Петрович. Я молча смотрел в окно. Понять, что этого большого Краснова уже нет – было выше моего понимания. -Ну Красный про этого «папика» спрашивал, ну Зуева… Кто он, да где он… Ну это я сейчас поняла, когда эти мужики на меня орать начали, заставляли вспомнить о чем базар был… А так… Ни о чем говорили. Смеялись…. -«Папик» какое отношение к вам имел? -Мы в ресторане познакомились… Мое день рождения справляли. Зуев клеиться начал, мы его «продинамить» хотели. Потом он такой «пресс» бабок засветил… Ну в сауну съездили… А дня через три мне позвонил, я к нему домой приехала. Вроде отношения начались, но нечасто встречались. А потом выяснилось, что он всем нам четверым звонил время от времени. Развлекался, в общем. И Светка его на даче видела с малолетками … -Дача где? -Ну я там не была… Светка говорила, что дача съемная была, корефана его какого-то. Она была на даче! Я не была! – у нее началась истерика. Вторая девушка, молча плакавшая в стороне, подняла голову. -Я тоже была. Могу показать… Подполковник посидел, покурил, крикнул в открытое окно: -Спецперевозка скоро будет? Одна машина остается ожидать ее приезда. Остальные с нами! Потом посмотрел на замолчавших девушек: -Вы девушки тоже оставайтесь, а ты, родная, поедешь, покажешь нам дачу эту… Вон в ту машину пересядь. По дороге Петрович рассказывал: -Когда Красноштанов пропал так надолго, я понял, что здесь что-то не так. Сегодня через таксистов крикнул по рации водилам, чтобы искали микрик, с номерами которые ты мне дал. Ну, они и передали часа два назад, где он стоит… Я глазами спросил его, показав на водителя. Петрович махнул рукой. -Попросил знакомого съездить посмотреть на машину, ну он и обнаружил бедного нашего Красного… Его корешей я предупредил, сам к тебе… Корешам адреса девок этих дал, они-то их и собрали. Троих, правда. Света эта с того времени дома не появлялась, да и не появится уже никогда… Да, интересный расклад этот Избранник нам дал… Когда мы въехали в лес, кортеж остановился. Одна машина, в которой сидела девушка - ушла вперед. Остальные мужики засуетились у багажников, доставая помповые ружья. У одного – в бронежилете, одетом прямо на белую футболку - в руках оказался автомат Калашникова. Старший сказал: -Петрович, ждите здесь. Ты, Даня, без своего «карамультука» сегодня, так что тоже оставайся у машин. Я вздохнул. Пистолет Гамлета я все это время носил с собой в поясной сумке, но хвастаться им в такой ситуации совсем не хотелось. В это время один из мужиков, державший у уха телефончик - поднял руку. Все замолчали. Только деревья шумели вокруг. Водила первой машины сообщил, что девушка дачу нашла. Силуэт девушки белым изваянием торчал с заднего сиденья иномарки. Петрович сидел на земле рядом со мной и напряженно молчал, кусая сосновую иголку. -О чем думаешь, Петрович? – не в силах уже молчать, спросил я. -Да так, Даня, философствую… Кто-то сказал: «Философствовать – значит, созерцать муравья, бегущего по огромной белой стене». Только я думаю, что созерцает не человек, изображающий из себя философа… -А кто? -Такой же муравей… Люди же для этой земли такие же муравьи. Одно различие только в том, что муравьи не убивают себе подобных. В природе только человек занимается убийством, в полном смысле этого слова… Животные убивают только тогда, когда им жрать надо… Или чтобы самим не стать пищей. В природе никто не убивает за косой взгляд или случайный шлепок хвостом… Только человек убивает из-за мыслей своих подозрительных, да желаний поганых… В лесу грохотнула перестрелка. -Ну, вот и хорошо, Даня. Это уже результат… - чему – то обрадовался Петрович. Дача, на которой жил Избранник, оказалась угловой в ряде дворов, скрытых в лесном массиве. Группа разбилась на двойки, рассыпалась в цепь и по сигналу старшего перемахнула через периметр забора и спряталась за деревьями. Старший вошел в калитку и пошел к дому. Из дома вышел молодой парень и встал на крыльце. -Э-э, вы к кому? – крикнул он. Старший крикнул: -Слышь, у тебя здесь собак нет? Подойди, а? Парень пошел к ним, но в это время из дома ему что-то крикнули и тут же, из дальнего окна, грохнул выстрел. Парень развернулся и побежал обратно, выдернув пистолет и направляя его на старшего, но кто-то из нападавших пальнул по нему из дробовика. Из ног парня вылетели кровавые брызги, он упал и начал кататься по земле. Окна дома полностью покрылись вспышками выстрелов. Людей в доме было много. Опера больше не стреляли, укрываясь за деревьями. Постепенно стрельба прекратилась. Раненый подвывая, полз ко входу. По нему не стреляли. -Вы кто? – заорали из дома. -А вы кто? – крикнул из-за гаража старший. -Живем мы здесь! – В доме захохотали. -Сдавайтесь! Бросайте стволы в окна и выходите по одному! -А вы кто? -Конь в пальто! Сдавайтесь, говорю! Милиция! – крикнул старший. -А че, наша милиция теперь с дробовиками ходит? – крикнул тот же голос. В доме притихли. Лежавший автоматчик глухо выругался, посмотрел на старшего и поднял автомат. Автоматчик явно имел опыт – он бил под окна короткими и точными очередями. Пули легко прошивали легкие, засыпные стены и в доме поднялся крик. Автоматчик расстрелял рожок, спокойно поменял его, лежа на спине, и подмигнул старшему. -Не стреляйте, сдаемся! – крикнул голос и из окна вылетело ружье. -Гарантируем жизнь! – крикнул старший. Из остальных окон на землю полетели ружья. -Мораторий у нас, - сплюнул старший, - не расстреливают… Петрович пришел вечером. Мы сидели с ним в зале и пили чай. - В общем, взяли пятерых. Пацаны эти приезжие, их спецом выписал напарник вашего Избранника. Но есть еще и местные – конкретные отморозки – их на даче уже не было. Избранник все это время жил на даче, бухал. Когда Краснов зашел на дачу, Избранник был пьян в черную, дал команду его взять. Красный не сопротивлялся, стволы же видел…, все шутил, говорил, что заблудился. Напарник Избранника подошел со спины и ударил его под сердце ножом. Красный умер сразу… Микрик охрана нашла сразу же, там сидела Света. Ей шею сломали, пока не понятно кто, все стрелки переводят друг на друга… Избранник уехал с дачи сразу же после убийства. Оставил денег охране, сказал, что найдет новое место, где всем жить и скоро будет. С тех пор его не было. Напарник хозяина уехал так же, с ним… Они уехали на микрике, трупы забрали с собой. Задержанные сказали, что когда микрик уезжал – трупы в порядке были… Значит, Избранник инсценировку залепил, хотел изнасилование изобразить. Да, все могло бы у него с рук сойти, если бы не мы… Петрович посидел, вздохнул, провел по лицу ладонью. -Эх, Красный, Красный. Своей смертью получается, он и меня и тебя спас. Не попрись он на дачу – мы бы на следующий день туда пошли, с Избранником разговоры разговаривать. Ты, я, да Красный… А сейчас я думаю, что не стали бы они с нами разговоры вести, завалили бы всех сразу… Помолчал и сказал жестко. -Ну значит, там наверху решили малой кровью обойтись… Есть у них, значит интерес к нам с тобой, Даня… -Там, наверху… это где… - не понял я… -Там, где эта большая белая стена кончается, по которой муравей бежит… Уходя, Петрович вспомнил: - …Напарник забрал сотовый Красного… А там в памяти телефон Ники. Делай выводы, Даня, делай выводы… Вечером я лежал и думал обо всем, что произошло за последние дни. Усталость взяла свое – уже в полузабытьи, проваливаясь в сон, в котором начали мелькать лица… - я понял, что Нику без внимания оставлять нельзя. …Навстречу мне идет улыбающийся Красноштанов, держа на руках маленькую девочку, обнявшую его за шею. «У него же футболка в крови…Запачкает же…» - мелькает в голове… За Красным - полная девушка катит коляску, заботливо подтыкая одеяло вокруг сидящего в ней мальчика. Она кричит что-то, предупреждая, Красноштанову и тот, поворачиваясь к девушке, машет мне: «…Подожди…». Солнце садится за их обнявшимися силуэтами и вдруг, как будто кто-то выключает свет… …Вокруг кружатся огни и кто-то хохочет мерзким смехом. Надо обернуться и вбить этот смех в раскрашенный оскаленный рот… «…Ненавижу!!!» - взрывается в голове мысль и от этого мрак сужается до размеров камеры. Камера забита потными телами, кто-то хлещет меня руками по затылку, от этого я теряю равновесие и тыкаюсь головой в до отвращения мягкую грудь, которая реагирует противным смешком и хватает меня за волосы, тянет, не отпуская к себе. Я бью кулаком не глядя вперед и вырываюсь. «Ты что?! Козел!» - раздается вопль. Меня толкают и я падаю на колени. Кто-то пинает меня в лицо. Я мычу. Кровь забивает нос. Ноги в женских сапогах, пиная, надвигаются на меня, я прыгаю вперед, заваливая женщину на пол. Женщина визжит. Пытаюсь ее ударить, руки как ватные и я слышу только вялые шлепки по жирному телу. Меня тянут за волосы назад. Я вижу безумные глаза и тут же появляется лицо Мышиного Короля… Чувствую свой хрип. На меня наваливаются тела и темнота… Я очнулся. Ленка, держа дочку на руках, сидит в углу кровати и с ужасом смотрит на меня. Дочка внимательно рассматривает мое мокрое лицо. Я беру ее у Ленки и прижимаю к себе, чувствуя, как трепещет сердце в маленьком тельце и внезапно понимаю, что маленькая ладошка, успокаивая, гладит меня по влажным волосам… Глава 7. ДАНЯ: ПОДЪЕЗД. После случившихся событий Ника сникла совсем. Мало того, что она сама практически перестала выходить из дома и полностью «перекрыла кислород» на гуляние во дворе своим дочкам, но и страшно волновалась когда, кто-либо из Семьи отлучался из дома по делам. Первым не выдержал Петрович. В один прекрасный день, он войдя в дом, когда все обедали - демонстративно хлопнул своим сотовым по середине обеденного стола, повернул стул спинкой вперед, уселся и уставился на Нику. Ника покраснела. Над столом повисло напряженное молчание. -Мент родился… - ухмыльнулся вдруг Петрович и обратился к Нике. -Ника, милая, ну не звони ты мне по десять раз за час! Мало того, что ты нервничаешь, так и у меня уже паранойя начинается. Я по улице нормально пройти не могу: иду как человек-оркестр: телефон музыку играет безостановочно! Больше того, из-за этих вопросов постоянных: «Все ли у вас нормально?», «Как у вас там, спокойно?» – передразнил он Никин голос, - я в каждом встречном бандюка вижу. Ну не звони ты мне больше, не звони! – взмолился он. Я понимал Петровича. Та же история была и у меня. Ника звонила без устали. Если сперва она еще прикрывалась вопросами типа «Что новенького?», то сейчас, также как и в Петровиче, постоянно поддерживала во мне боевую готовность, безустанно предупреждая о неведомой грозящей опасности. Поэтому я хмыкнул и неуверенно поддержал Петровича: -Действительно, Ника, как-то неудобно получается… Мое бормотание оказалось последней соломинкой… Ника разрыдалась и убежала в свою комнату. Вот тут-то точно, родился не один мент, а целый взвод ментов… Железная Леди с укоризной посмотрела на меня. Я посмотрел на Петровича. Петрович взял со стола телефон и начал вертеть его в руках. Дед открыл рот, намереваясь что-то сказать и тут… Ника выскочила из комнаты одетой, с сумкой в руках и пробежала в прихожую. Босоножки никак не хотели одеваться, соскакивая с ее ног, и под конец она просто пнула их в угол, сунула ноги в сабо и выскочила за дверь. Этой секундной задержки хватило мне для того, чтобы накинуть на себя поясную сумку и выскочить за ней. Я хотел ее просто успокоить – ну а сумку… Ну привык я уже ощущать на поясе внушающую уверенность тяжесть пистолета, постоянно лежавшего в сумке. Я догнал Нику на площадке первого этажа. Ника стояла и смотрела на три силуэта, прорисовывавшиеся на фоне стены, сложенной из стеклянных блоков. Фигуры молча и медленно надвигались на Нику. Я отодвинул Нику назад, вжикнул молнией и выдернул пистолет из сумки. Также молча передернул затвор и навел ствол в центральную фигуру. Хотел грозно и внушительно сказать что-нибудь типа: «Стоять!», «Руки вверх!», или на худой конец, «Стой, стрелять буду!» - но горло у меня пересохло и я смог всего лишь сглотнуть противный комок в горле и перевести ствол на вторую, а затем и на третью фигуру. Потом повторил в обратном порядке. Ника молчала. Фигуры напротив замерли, как только услышали звук передернутого затвора и лишь пятились на шаг, когда ствол указывал на конкретную фигуру. -Пах-х! – вдруг сказала Ника тихо. Черт, я чуть не выстрелил! Фигуры сломались в поясе и рванули к двери с каким-то металлическим звоном. В дверях возникла суетливая толчея, которая так же мгновенно рассосалась. Незакрытая дверь обнажила сверкающий солнцем проем, откуда понесло свежим воздухом. В тамбуре перекатывались обрезки ржавых водопроводных труб. Они-то и издавали металлический звон. Ника повернулась и деловито пошла вверх по лестнице. Я еле поспевал за ней и сперва не обратил внимания на шедшую навстречу девушку. Расходясь на узкой лестнице - поднял на нее глаза и остановился… Навстречу нам спускалась старая знакомая. Это была та девушка, подруга Мышиного короля. Взгляд ее белых глаз был таким же безумным, но сейчас у него было новое выражение. Она смотрела на меня и откровенный страх так и наполнял ее глаза, причем боялась она меня! Я остановился. Пистолет был зажат в моей опущенной руке. Ника уже поднялась на наш этаж и входила в квартиру. Девушка осторожно обогнула меня. Вздрогнула и вдруг побежала вниз. Глава 7.ИЗБРАННИК. За столом в ресторане сидели двое, пригнув головы друг к другу. -В общем, хозяин, был я там… Видел эту Нику. С ней пацан был, я его узнал. Зимой с ним свара у нас была, повезло ему тогда – валить я его уже хотел. Кликуху тогда он мне дал сдуру, когда по башке ему дали – с тех пор и не отлипает… -Ты дуру эту должен убить, Король. Пацан меня не интересует, твоя проблема. До кучи хоть полгорода положи, но бабу в первую очередь. -Да, послушай, хозяин… -Вот тебе карточка банкоматовская, там денег как уговорились. Купи потом машину и сваливаем из города до Владивостока. Водила есть? -Четверо. Я, моя подруга и два кореша. Купим микроавтобус и погоним без остановок куда скажешь. -Идет. Притворимся, что за машинами едем. Свою наличку с банкомата возьми с собой, по дороге ментам башлять придется. Я тебе ее потом возмещу, когда во Владик приедем… -Если не секрет зачем эту бабу валить, Саша? Может просто уедем? Кто про нас знает? -Она знает, она… Меня в федеральный розыск объявят из-за ерунды, которую мы с ней сотворили. Бабки которые я тебе плачу – под ее имя брались и она молчать не будет. А там и этого амбала припомнят и подругу его, которую ты задушил – вот и ты при делах. А если ее не будет – и амбала нам никто припишет. Чисты тогда мы во всем. Бабок немеряно – погуляем, придумаем еще что-нибудь во Владике насчет новых бабок… Что ты хотел сказать-то? -Ну, короче, говорю же пошли мы ее уже мочить. Сегодня утром… Она на работу должна была идти. Мы ее в подъезде ждали, трубы приготовили… Подругу наверх этажом выше заслал, чтобы шумнула, когда баба пойдет. Все по уму, трубами отбуцкали бы, сумочку забрали - типа ограбление наркоманское, я шприц даже уже на пол бросил… Подруга шумнула, мы приготовились… А позади бабы - пацан этот идет. -Ну и валили бы до кучи… -Готов он был к этому. Пистолет у него уже в руке был. Как будто предупредил его кто… И по глазам я видел – стрелял бы он без разбору. Ну, мы и свалили оттуда. -Что собираешься делать? -Вечером еще раз своих пошлю. Уже в хату… Завалят всех. Мужчины чокнулись. Мышиный король посидел еще немного и встал. У выхода повернулся и изобразил улыбку. Невысокий неприметный мальчик на кривоватых ножках... Зуева передернуло. Век бы тебя не видеть… Зуев махнул рукой официанту. Официант вернулся с графинчиком водки. Зуев налил рюмку и не закусывая – выпил. Ох, как руки дрожат… Он посмотрел на ладони. На них крупными каплями выступил пот. Зуев и сам не помнил, как познакомился с Серым. Ему казалось, что он знает его всю жизнь. И при первой встрече заговорил так, как будто вчера виделись и сегодня разговор продолжили. Серый, да Серый…Кто он и откуда – Зуев не знал, да и не хотел знать. Серый познакомил его со своей командой, двумя молчаливыми парнями и девушкой, постоянно прятавшей глаза. Они называли его Королем. Однажды Зуев слышал, как в отсутствие Серого, кто-то из них назвал его Мышиным королем. Зуев знал, что Серый был в розыске за убийство. Сам Серый по пьяни хвастанул, мол, обид не прощает и рассказал историю про одного парня, которого обидел придурок-участковый. Парень выбрал момент, завалил семью участкового и расстрелял самого участкового и милиционеров, которые были с ним. Рассказывая, он пристально смотрел в глаза Зуеву и Зуев понял, что Серый рассказывает про себя. Потом он утвердился в своем предположении, когда Серый проговорился, что в город вернулся недавно с Дальнего Востока, где «отлеживался после делюги», как он сказал. Еще тогда Зуев хотел порвать отношения с Серым, но тот каждое утро как на работу приходил к нему домой и Зуев не мог не открыть ему дверь. Однажды он попытался затаиться дома и лежал в постели, закрывая ладонью рот очередной своей девушке и ожидая, когда же прекратятся звонки в дверь. Долго же он ждал… Когда звонки прекратились – Зуев почувствовал такое облегчение, что снова занялся любовью с одуревшей уже девушкой… Но когда через час он вышел с ней подъезда – Серый сидел на перилах и сыто щурил узкие глаза. Тогда Зуев изобразил радость встречи и многозначительно скосил глаза на телку, глупо улыбавшуюся за его спиной. Но холодок страха уже пробежал по его спине – и Зуев чувствовал, что Серый знает это. Для чего ему был нужен Серый? Зуев сам иногда этого не понимал. Пару раз Зуев посылал Серого на «мутные дела», как он называл разборки с местными «рекетирами», время от времени пытавшимися «снять процент» с торговых точек Зуева. Однажды ночью, вернувшись с такой разборки, Серый вызвал Зуева во двор дачи, на которой он гулял с партнерами по бизнесу и съемными телками. Гости, любопытствуя, высыпали во двор, а Серый, не стесняясь, открыл багажник машины и вытащил оттуда трясущегося от страха «быка». «Бык» до этого требовал с Зуева долю за разрешение торговать «на его территории». Серый поставил избитого на колени и заставил просить у Зуева прощения. С тех пор партнеры по бизнесу смотрели на Зуева новыми глазами. Зуеву это понравилось. После этого партнеры обращались к нему с просьбами помочь в решении аналогичных проблем. Зуев не отказывал, отдавая заказ Серому. Соответственно, такие просьбы всегда подкреплялись денежными суммами, которые Зуев, не жадничая, отдавал Серому. Наверное, Серый был нужен Зуеву потому, что с Серым Зуев по-настоящему чувствовал себя хозяином жизни. Серый, несмотря на всю свою невзрачность, обладал уверенностью, которой так не хватало Зуеву. С Серым Зуева пьянило ощущение власти – иногда он смотрел на человека и думал, что стоит мигнуть пацанам Серого и человечка размажут по стенке… С тех пор Зуев и перестал сопротивляться своим потаенным желаниям, возникавшим у него, когда он смотрел на маленьких девочек… Сейчас у Зуева были деньги, но и был постоянный, не отпускающий ни на секунду - Страх… В отсутствие Серого - он бы все отдал, чтобы вернуться к той размеренной жизни, какой жил раньше… Глава 8. НИКА: ЗАХВАТ. Я сидела в углу и вытирала платком глаза, слезившиеся от сигаретного дыма. Набившиеся в огромный кабинет люди, не обращая на меня внимания, беспрерывно курили, вели непонятные разговоры, разворачивая на столах карты, бумаги, непонятные схемы, не останавливаясь, говорили по телефонам, иногда в полный голос - ругаясь матом. Кто-то водил указкой по большой карте города, вполголоса что-то объясняя остальным. -Товарищи офицеры! – подал команду стоявший у входа оперативник. Все встали. На пороге кабинета, морща нос, стоял худой высокий полковник в очках. -Вольно! Кабинет проветрить немедленно! Вы, что не видите, что женщина у вас плачет уже от дыма? Эх вы, … Присутствовавшие недоуменно закрутили головами, одновременно выключая свои сотовые телефоны. ... Я покраснела и встала. Все молча смотрели на меня. -Я сама виновата, товарищ начальник, - потупилась я. – Они спросили разрешения курить, я же и сама курю… -Виноват, Сергей Александрович, совсем я забыл про Веронику Николаевну… - сказал старший группы. -Директор ФБР Гувер запрещал своим сотрудникам курить и пить кофе на рабочем месте. Запрещал и работать в расхристанном виде, вас касается товарищ прокурор! И потерь в сотрудниках у Гувера за тридцать лет было столько же, сколько сейчас курящее и пьющее ФБР несет за один год! – продолжал вошедший. Прокурор со смешной фамилией Бах пытался затянуть на шее распущенный ранее галстук. В кабинете посвежело. -Ладно, докладывай, Шаноев, - сел за стол полковник. -Установлено, что фигурант по изнасилованиям малолетних и убийца нашего Краснова – одно и то же лицо. Свидетель, - показал на меня Шаноев, - опознала его по ориентировке и дополнительным фотокарточкам. Три месяца назад фигурант обманным путем снял со счета свидетеля крупную сумму денег и скрылся. В настоящее время местонахождение фигуранта неизвестно. Город перекрыли, на выездах из города вместе с ГИБДД - сотрудники уголовного розыска. Ведутся розыскные мероприятия. -Реальное есть что-нибудь? -Пока нет, – начал собирать бумаги на столе Шаноев. – Работаем. -Докладывать сразу, - встал полковник. Все встали. Полковник, не оглядываясь, быстро вышел из кабинета. Офицер, бывший с ним, аккуратно прикрыл дверь. -Бах, расслабься, не мельтеши, - засмеялся кто-то. -Ох, суров, но справедлив! – также засмеялся Бах, опять ослабляя галстук. Он мне явно симпатизировал с самого начала, этот смешной худенький человечек с такой же смешной фамилией Бах, совсем не подходящей к его веселому, подвижному лицу и манерам интеллигента, получившего воспитание до 1917 года. -Все, работаем, напряглись! – скомандовал Шаноев и кабинет опять загудел и телефоны начали пиликать разными мелодиями. -Слава, пост возле дома сигналит! Кабинет затих. -Появились трое непонятных! Одна из них девушка, она отмашку делает остальным! Девушка у подъезда, двое по углам… - говорил стоявший у окна, прислушиваясь к щебету трубки. Я не поняла, при чем тут девушка и почему эти трое связаны с розыском Фигуранта, как я уже начала про себя называть Геннадия. И вообще, тот Гена, который так красиво ухаживал за мной, Геннадий, который кинул меня и этот Фигурант, которого уже месяц ищет милиция всего города – ну никак не складывались у меня эти трое в одного единого человека! -Они идут к подъезду… У одного сумка… Зашли в подъезд… -Там кодовая дверь... И не простая, после цифры номера квартиры – надо еще букву «в» добавить… Мы в первый раз толклись, да толклись у двери…,– тихо сказал помощник Шаноева. -Группа захвата к бою! По готовности засылайте кого-нибудь дверь открыть! Начали! – командовал Шаноев, вцепившись в край стола. Я поняла. Это все происходило у меня в подъезде! Это у нас нужно было добавить букву «в» после набора номера квартиры! Домофон был такой, один из последних моделей… Что происходит? -Готовность ноль… - сказал оперативник на телефоне и отключил вызов. Ноль! Готовности нет? Они не готовы. Там же дети, папа и мама, Ленка! Я вскочила и кинулась к двери. Никто меня не удерживал. Все смотрели на оперативника у окна. Тот развел руками, улыбаясь. Это меня и остановило. Прошло секунд тридцать. Опять запиликал телефон у оперативника. Тут же захрипела рация на столе у Шаноева. – Тикси, Тикси! Ответь шестому! Произведено задержание. Требуется транспорт…На три единицы…Тикси… -Тикси на связи, задержанных в отдел, транспорт высылаю... – ответил невидимый дежурный по УВД. Оперативники, оживленно переговариваясь, стали расходиться из кабинета. Я опустошенно сидела на стуле и смотрела на Баха, который вдруг опять стал подтягивать свой дурацкий галстук… Глава 9. КОРОТКАЯ БЕЛАЯ НОЧЬ. -Здравствуйтеяследовательпрокуратурыгородам ояфамилияБах. Ябудувестивашедело - монотонно говорил Бах, - всвязисособой опасностьювашейбанды…. Допрашиваемый, казалось, спал, сидя на стуле. -Прошувасдатьпоказанияподелуобубийстве граждан… - продолжал Бах. – Вы можетепригласитьадвоката… -Адвоката мне, адвоката… – безразлично сказал допрашиваемый. – От дачи показаний отказываюсь. Бах посмотрел на него и закрыл том уголовного дела. -Где Зуев? – тихо спросил он. -Да пошел ты… - так же тихо ответил ему допрашиваемый. -Зуев разыскивается за изнасилование и убийство малолетних. Изнасилований пять эпизодов, с убийствами – два эпизода. Все потерпевшие не старше семи лет… - сказал Бах, вертя в руках ручку. -За что меня-то взяли? Я, что – Зуев? Я не Зуев. Зуев не я... – спокойно придуривался допрашиваемый. – Оружия у меня не было, около того дома я гулял просто. -И зимой патруль не ты расстреливал? – спокойно спросил Бах. -И зимой патруль расстреливал не я… - подтвердил допрашиваемый. -И на даче мужчину и женщину не ты убивал? -Не я… - зевнул допрашиваемый. -Свидетели есть. -Опознание же делали, никто меня не опознал… - отвернулся к окну допрашиваемый. Бах наклонился над столом, пряча глаза. Формально допрашиваемый прав. Задержан во дворе, оружия при нем не было. В подъезде задержали девушку с сумкой, в которой лежали три автомата с запасом магазинов, достаточных для проведения небольшой войсковой операции… Но задержанные наотрез отказывались от знакомства с девушкой. Девушка же объясняла, что сумку нашла дня три назад и держала ее у себя с целью продажи, мол, денег нет. «Гастролеры» с дачи признавали факт присутствия при убийстве Красного и девушки, но также не захотели опознавать задержанных у дома Ники. Фактически у Баха не было ничего. Автоматы привязывались к расстрелу милицейского патруля, но этого для предъявления обвинения было мало. Собственно говоря, для проформы Бах предъявил парням и девушке обвинение в совершенном зимой преступлении: те восприняли это совершенно спокойно, уйдя в «глухую несознанку». Брать их было не на чем. Доказательств, кроме имеющихся предположений – не было… Поэтому Бах отлично понимал спокойствие подельника Серого. Двое суток предварительного задержания истекали через час. «Дерьмовая работа…» - вздохнул Бах и нажал на кнопку сотового телефона. Где-то в соседнем кабинете пропиликала мелодия вызова и со стульев поднялось несколько человек. «Ну, если ты такой правильный – можешь не идти…» - сказали они молодому парню. «Да нет, я что… Я как все…» - заторопился парень. Бах смотрел на дверь кабинета. Она тихо открылась и в кабинет вошло несколько человек. Допрашиваемый вздрогнул. Вошедшие молча обступили сидевшего. -Ну, что ж… Вы правы. Доказательств против вас у нас нет, вы свободны… Прочитайте постановление… - протянул ему лист бумаги Бах. Допрашиваемый взял бумагу и начал читать. Лист дрожал в его руках. -Ознакомлены? Подпишите… - протянул ему ручку следователь. Допрашиваемый взял ручку и начал нерешительно вертеть ее в руках. Поднял глаза на Баха, но тот уже собирал бумаги в папку. -Ничего подписывать не буду… - сказал он. -Ваше право. Я сделаю пометку: «От подписи отказался». Делать пометку? -Делайте…- тихо сказал допрашиваемый. Бах оформил документы и встал. -До свиданья! – с ударением на последнем слове сказал он и двинулся к выходу. Вошедшие плотнее подвинулись к сидевшему на табурете. Тот вздрогнул. -Что, сучара гнойный, страшно? Официально сейчас ты уже на свободе, а мы не при исполнении… - сказал один из оперов постарше. – Дверь закрой поплотнее! – приказал он молодому оперу. Молодой нехотя пошел к двери, прикрыл ее и там же и остался. Он отвернулся к стене, но вся его поза выражала боязнь и отвращение ко всему происходящему. -Адвоката тебе? С адвокатом не страшно, а Красного убивать не страшно было? – повернулся один из оперов и короткий удар сбил допрашиваемого со стула. К лежавшему на полу подошел еще один опер и пнул в спину. -Бах, ты бы вышел уже… - как-то лениво и протяжно, а потому страшно, сказал он. Допрашиваемый от монотонности его речи дергался и смотрел по сторонам дикими глазами. Допрашиваемый сглотнул слюну. -Не надо, товарищ прокур… ор. Они убьют меня… -Убьем…- подтвердили опера. – Смерти, значит, боишься… Бах поправил очки и вышел из кабинета, старательно обойдя молодого опера. -Да и не товарищ ты ему… - сказали опера. – Говори, сука, где Зуев? Допрашиваемый вздрогнул… …Бах курил на крыльце. Мимо него торопливо пробежали опера. Старший хлопнул Баха по плечу: -Все, мы на адрес… Во дворе, лязгая металлом, у микроавтобусов строились бойцы СОБР.. -Быстро вы его…- сказал Бах молодому оперу, вышедшему на крыльцо. -Быстро… - согласился тот и неприязненно покосился на Баха. -Все имеют право на защиту. Общество тоже... Пусть и такими методами… Ладно, я пойду поем… Вернутся, пусть позвонят на сотовый… - Бах сплюнул и пошел со двора. «Это же не кино… В демократию играть…» - думал Бах, идя по людной улице. На душе у него было муторно. «Делай то, что должно – и будь, что будет!» - обернулся он на здание УВД - «А должно – найти Зуева…» Птица и Шаноев стояли у гаражей и смотрели, как микроавтобусы СОБРа выезжают со двора УВД. -Наружка отсигналила, что Фигурант находится по адресу, - отвернулся Шаноев. -А что сам-то не поехал? – закурил Птица. -Боюсь. Застрелю. А он помучиться должен. -Согласен. -Ну ладно, вроде все. Да, кстати, Птица, - сменил тему Шизоид, - в Америке ковбои на капот джипов бизоньи рога прикрепляют? -Ну, да. Я даже ездил на таком. Ну, это у них национальное, ковбойское… -Коля! - крикнул Шизоид. Из соседнего гаражного бокса высунулся молодой парень в солдатском комбинезоне. – Я, товарищ подполковник! -Давай! -Слушаюсь! Впавший в ступор Птица стоял и смотрел, как водитель торжественно, на вытянутых руках вынес из бокса маленькие, кривоватые оленьи рожки и начал пристраивать их на капоте «Геленвагена». -Во! Национальный колорит! – сказал Шизоид. – Вообще круто по Москве будешь ездить! А еще мы тебе… -Слышь, Шизоид… - сказал тихо Птица, - а я ведь его хотел тебе подарить… -Кого? - Не понял Шизоид. -Ну, джип этот… -За что? – тупил Шизоид. -За ноги тогда в госпитале. Тоже ведь средство передвижения, считай, подарил. -Да я же его продам сразу…- не понимал Шаноев. -Да хоть шкурами обшей и нарты привяжи сзади. Делай, что хочешь, твой он теперь. -Коля! – заорал Шаноев. - Немедленно снять! Что за мода – мертвыми костями машину ур-р-родовать!!! Зуев сидел на полу и смотрел на дешевую репродукцию из журнала, висевшую в углу обшарпанной кухни. Во дворе прокашлялся мегафон: «…Раз… раз…раз…» -Гражданин Зуев! Предлагаю сдаться…Выходите на крыльцо с поднятыми руками! – загремел металлический голос около дома. Избранник держал перед собой россыпь пластиковых карточек. -Зуев, сдавайтесь! -Сдаюсь, сдаюсь… - забормотал и заторопился Зуев. Неуклюже встал, постоял и вышел на крыльцо. Протянул карточки перед собой. -Я сдаюсь, только не стреляйте… Ему тут же накинули наручники, завернули руки за спину и поволокли к машине. Отставший собровец, разглядывая, недоуменно вертел в руках пластиковые прямоугольнички. Бах сидел в кабинете Шаноева и смотрел на незнакомого ему мужчину, который говорил по мобильнику. -Так, Сергей, почему такие проблемы возникли? – доносился его голос. -Почему? – еще раз крикнул он. -Я тебя уволю, Сергей… Ладно, занимайся…– закончил он. Все молчали. Мужчина сделал еще несколько звонков и сел за стол. -Что за проблемы? – спросил Шаноев. -Ну… В общем, там война небольшая. Акционеры требуют, кредиторы ждут, партнеры в засаде… Мы вылетим после задержания Фигуранта и построим там всех! – сорвавшись, он хлопнул ладонью по столу. -В смысле как? – не понял Шизоид. -Ты, я. А то я все потеряю. Помощь мне нужна, Шизоид. Помощь. И не нанятая, а как у вас на Северах – настоящая… – жестко сказал Птица. -Базара нет. А в Москве наших якутских – вагон и маленькая тележка… Тоже помогут, – подвел итог Шаноев и сказал буднично: - Кстати познакомься. Следак из прокуратуры. У него тоже отпуск, в Москву летит, поможет. Поможешь, Бах? Бах посмотрел на Птицу и протянул ему руку. -Бах. -Птица. -Будем знакомы. -Поработаем? -Окропим снег красненьким… - вздохнул Бах. …Две машины съехали с проспекта к театру. Около них встало несколько мужчин. -Короче, клиент в «крытой». Туда отсигналили? -Да, конечно. «Маляву» сам сегодня завез. -Только пусть помучается. Прогоните его по всем камерам… -Базара нет. Будет умирать долго и страшно… - Да, Ника, скоро дежурство сдам и приеду… Бах положил трубку. Дежурство по город заканчивалось. Завтра в отпуск. В кармане уже лежали билеты в Москву. Бах был счастлив. Последнее дежурство – и Ника ждет встречи… Телефон прозвонил вновь. -Что там? – недовольно спросил он дежурного по УВД. -Мокруха, Бах. Из барака на Семнадцатом квартале отсигналили, что драка в квартире была, крик… Соседи потом труп обнаружили. В общем, ваша епархия… Да там делов на полчаса, осмотр сделаешь и все. Обычная бытовуха. Собирайся, машину я уже отправил. Медик уже на месте… «Блин…» - настроение у Баха испортилось. Он открыл сейф, посмотрел внутрь, достал бутылку, налил водки и выпил. «Завязывать пора…Ладно, скоро в Москву, отдыхать…» - подумал он и вышел. Собирался дождь. Белые ночи заканчивались. Труп, скрючившись, лежал в маленьком коридоре однокомнатной квартиры. Рядом стояла молоденькая судмедэкспертша. -Бах, миленький, привет! Я уж заждалась, стою одна, как дура. Дежурка привезла, мне квартиру показали и уехали сразу. Уже десять минут одна. Страшно ведь… - сказала она. Бах посмотрел на участкового. -Опера опрос делают по соседям… – отмахнулся тот. - …В общем, тут живет безработный, бывший шахтер из Донбасса. Вчера бухал. Соседи сказали, что драка была. Под утро соседка проходила, с работы возвращалась, увидела дверь открытую. Заглянула – в коридоре труп в крови. Ну, вот и вызвала… -А вдруг, что-нибудь случится? Что это мы одни тут… – вдруг сказала судмедэкспертша, натягивая резиновые перчатки. -Да наши же вокруг людей опрашивают… Если что, сразу будут! Ладно, я за понятыми… – заторопился участковый и, выходя, повернувшись - сказал судмедэкспертше: –Да, ничего не случится, молчи, наговоришь тут… Бах начал писать протокол. --Верхние конечности расположены параллельно телу… - диктовала судмедэксперт… …Дверь неожиданно распахнулась. На пороге стоял мужик с бутылкой водки, зажатой в огромной ладони. Бессмысленный взгляд его налитых кровью глаз сконцентрировался на незнакомом очкарике, сидевшем с бумагами посреди коридора на табуретке: -А… че это ты в моем доме делаешь, а? … Бах лежал на полу. Хозяин квартиры, тяжело дыша, суетливо пинал его неподвижное тело. Судмедэкспертша зажмурившись, сидела на корточках в углу, от ужаса обхватив голову руками. Из сжатого кулачка торчал скальпель. Мужик, оторвавшись от Баха, зашел на кухню и налил себе стакан водки. Крикнул: -Щас и тобой займусь, сучонка! Судмедэкспертша открыла глаза и на коленях поползла к выходу. Вскочила, путаясь в халате, и бросилась вниз по лестнице. -Ну, вот и хорошо… - сказал хозяин квартиры, услышав хлопок закрывшейся двери. Сел угрюмо у стола и закрыл глаза. Начался дождь. Маленькая судмедэкспертша, крича, металась между деревянными бараками. Скальпель, бессильно зажатый в ее кулачке, холодно отблескивал в дождевых струях. Город отказывался просыпаться, отгородившись от дождя дешевыми занавесками. Бах терял сознание… «Прощайте…» Даня. Эпилог. Осень началась опять неожиданно. Еще недавно было жарко и все было зеленым и пыльным. Первым звоночком наступающей осени стали школьные базары. Потом в один день город наполнился детьми в разноцветных костюмчиках и платьицах с букетами цветов. Потом как-то утром пошел дождь. Город потемнел и стал готовиться к долгой зиме. Дед с Петровичем пристрастились играть по пятницам в шахматы. Процесс происходил по одному и тому же сценарию: сначала Семья и Петрович ужинала в общей комнате, потом все расходились по комнатам, я садился за компьютер, Петрович расставлял шахматы на журнальном столике, Дед, шаркая тапочками, доставал из холодильника заиндевевшую бутылку водки и серебряные стопки – Петрович подмигивал мне: мол, давай, присоединяйся. Я обычно выпивал стопочку и снова садился за компьютер, слушая стариковские разговоры. В комнате царил полумрак – только мерцал дисплей и бра над журнальным столиком. Квартира напитывалась спокойствием и уютом на целую неделю. С появлением Петровича, в Семью как бы вставили недостававший кирпичик. После ареста были обнаружены счета Зуева, на которые он перегнал Никины деньги. По счастью, Зуев не успел ими распорядиться. Ника проявила недюжинный талант финансиста, подтянула к решению проблемы юристов банка, в котором работала, и, в конце концов, получила к ним доступ. Воспрянув после возврата денег, как птица Феникс, Ника развила кипучую энергию, развернув уже самостоятельно свой строительный бизнес, выкупила в центре земельные участки и начала строительство трех многоэтажек. Люди снова выстраивались в очереди, торопясь внести деньги под будущие квартиры. Слава богу, у Ники появился небольшой пунктик – крупные сделки она заключала, только посоветовавшись предварительно с Дедом, Петровичем и со мной. Само собой, советчик из меня был никакой – но я всегда с глубокомысленным лицом слушал Нику, стараясь по большей мере молчать и только хмыкать в нужных, по моему мнению, местах. Нику мне было искренне жаль. После истории с Избранником она все-таки замкнулась и практически свела на нет личную жизнь. Одно время я думал, что у них что-нибудь получится с Бахом… …Когда сержант, вернулся в квартиру, где Бах делал осмотр – вместо одного лежащего на полу тела - он увидел уже два. Он бегло заглянул на кухню, не увидел там никого и тут Бах застонал – сержант взвалил Баха на руки, вынес во двор и доставил на попутке в реанимацию. Как сказали врачи – если бы Баха доставили минут на пять раньше, его можно было спасти. …ОМОН, вызванный судмедэкспертшей, ворвался в квартиру чуть позже. Боец прокрался к ванной, из которой доносился звук льющейся воды и резко распахнул дверь. Хозяин квартиры лежал в облупленной ванне, из которой поднимался пар - она уже была полна густой багровой воды. Левую руку хозяин безопасной бритвой располосовал до кости в нескольких местах. Распоротая рука удержать лезвие уже не могла – он взял лезвие в зубы и распорол правую руку… Человек в шлеме смотрел на человека с бритвой в изрезанных губах, который, словно засыпая, спокойно лежал в воде. Омоновец выругался, бессильно замахнувшись прикладом. Лежащий закрыл глаза, приподнялся над водой и подставил голову. Боец опустил автомат, сплюнул в воду и вышел, аккуратно прикрыв дверь… Мышиного Короля пока так и не смогли найти. Петрович, который узнал об этом первым, махнул рукой: «…Найдется…» То, что это произойдет скоро, я уверен не был. Почему-то я уже не воспринимал его как конкретного человека. «…Неизбежная составляющая нашего мира…» - как сказал бы мой преподаватель, бывший опер… Но я точно знаю, что наши пути с Серым все равно пересекутся. Иначе и быть не может. Но это будет уже совсем другая история. …Вот и сегодня старики сидели около шахматной доски, беззлобно переругиваясь между собой. Я потихоньку прислушивался к их беседе, держа уши востро – не дай бог, сейчас, как уже не раз случалось – речь пойдет о современной молодежи. В настоящий момент единственным представителем ее поблизости - был я. Старики выпили. -Ух, хороша. Вот, Петрович, закуси грибочками… - смахнул слезу Дед -Да-а… - захрустел Петрович, - вот что я тебе скажу, старый… Шел к вам, не тороплюсь, думаю себе, дождик моросит, представляю как сейчас приду, перекусим, посидим в тепле, шахматишки, грибочки, то да се… Чем не достойная старость? Прохожу около школы и … Петрович замолчал, разливая водку по стопкам. -И что? – не выдержал я, поняв, что если уж речь пошла о школе – то скоро доберутся и до меня. -Пацаны, лет 8-9, уроки кончились видать, вот они и бегают около школы друг за другом, играют, значит… -Ну и пусть себе играют… - задумчиво бормотнул Дед, глядя на доску. -Ну и разговаривают между собой. Слова все из Даля, между прочим… - продолжил Петрович. – Там женщин поблизости нет…? – оглянулся он. И озвучил. Я хохотал. Дед ошарашенно смотрел на Петровича. -Если бы у нас в лагере кто-нибудь так друг к другу обратился – давно бы уже с пикой в брюхе лежал… - продолжал Петрович. – А они не понимают ничего. -Да понимают они все… - отмахнулся Дед. – Ну а чего ты, Петрович, хотел? Это нормальный русский язык, на котором разговаривает девяносто процентов населения нашей страны. Вот детки и общаются между собой так, как общаются между собой их папы и мамы. Просто, доходчиво и не напрягаясь. Вот ты, Петрович - телевизор смотришь? Сериалы бандитские, к примеру? -Грешен, батюшка, грешен. Но больше люблю фильмы старые смотреть. -Так вот, Петрович, я смотрел недавно один российский сериальчик. Ты же знаешь, у меня на производстве много бывших заключенных работало в пятидесятых, когда я еще мастером был. В общем, по фене ботаю. И слышу я, как один из героев обращается к другому на фене – хорошей такой фене, консультант видно хороший был у киношников. Ни слова из великого и могучего. Думаю, для антуража - красиво, а народ не понял, наверное… …И тут внучка рядом со мной спиной к экрану сидит, уроки делает… Дай думаю, проведу эксперимент – спрашиваю ее: «Солнышко, дедушка не расслышал что-то, что там дяденька другому дяденьке сказал?» И она спокойно так переводит: мол, этот дяденька сказал другому дяденьке, что надо убить плохого дяденьку, который сообщит в милицию про преступление, которое эти дяденьки хотят совершить. Пусть найдет пистолет, а маслят он ему даст. Я спрашиваю ее, какие еще маслята? Она поворачивается ко мне и спокойно объясняет – ну патроны, мол… А внучке одиннадцатый годик… - опять забормотал Дед, делая ход. -М-да, диалектика… – сказал Петрович, делая ход. -Какая диалектика? – не понял я. -Ну, знаешь… Вот стоит дом. Сам серый, а крыша красная… -И что? -Ну вот так и человек… Живет, живет и умирает… - глубокомысленно сказал Петрович. Я, уткнувшись в монитор, молчал, переваривая очередную мудрость, изреченную с высоты прожитых лет. «Блин, как у них все сложно…» Потом глянул на стариков и увидел, что они сдерживают смех, глядя на мою озадаченную морду… …В дальней комнате дети играют с караоке, вырывая друг у друга микрофон. Дед пошел на кухню за второй бутылочкой, стараясь ступать тише, чтобы его маневры не были услышаны в комнате жены. Петрович, все еще улыбаясь, заново расставляет шахматы. Детский голос старательно поет, никак не попадая в мелодию… За окном, путаясь в листве старых тальников, идет дождь. Сотни людей в Городе, слушая его неспешную поступь, молчат и смотрят на своих детей, играющих рядом. Скоро дождь закончится…Жизнь идет. | 
Положение о Клубе
Сделать стартовой
