"Тиха украинская ночь" перед погромом

2007 год. В ответ на статью об уничтожении казаков

Вечером, кажется 20 сентября 1990 г, перед ночью, назначенной для еврейского погрома, я тихонько разложил от входной двери - вдоль всего коридора - гири, гантели, куски водопроводных труб и даже рапиры и эспадрон, сохранившиеся с юности. Естественно, тупые концы этого некогда спортивного оружия я обломал и заточил, соответственно назревающей ситуации. Жили мы на третьем этаже, поэтому три гири и гантели предназначались для встречи «гостей» на лестнице. Ну а дальше, будто вывесив в душе сигнальный флаг моряков - «Погибаю, но не сдаюсь», - дальше оставалось лишь ждать и отгонять мысли, что будет с не еврейской частью моей семьи, если вдруг я погибну.

Окно кладовки, переделанной мной под кабинет, выходило на лестницу; и я, сказав жене и сыну, что в погром не верю, поэтому поработаю со сценарием, сел к окну, прислушиваясь к каждому звуку.

Долго ждать не пришлось. Около 10 вечера я услышал внизу возню, чертыханье, скрежет и стук. «Начинается» - подумал я, но наверх никто вроде не пёрся. Тем не менее, чтобы не томить себя ожиданием, да и стычку, будь она, отвести дальше от квартиры, я крадучись направился вниз, прихватив с собой две рапиры.

К моему удивлению, возле входной двери копался сосед с первого этажа, Петро Шидывар. И да, с одной стороны, он и его жена - артисты Одесского украинского театра. С другой, из комнатки в общежитии Судоремонтного завода, в эту 3-х комнатную квартиру на Екатерининской, семейство (ещё двое мальчишек и бабушка Веры) перебралось от А до Я благодаря только мне. И тут…

Что я сказал Петру – не важно, да и текст был не литературный. Ну, а Петька, очухавшись от моего неожиданного появления, сбивчиво объяснил, путая украинские и русские слова, что хочет поставить на дверь задвижку и хоть какой-то замок; у него был… от почтового ящика. Дескать, он знает, что новоиспечённое казачество я хлебом и солью не встречу, а «драка будет – всем попадёт». Вобщем, и смех, и слёзы! Какой замок, какая задвижка? Входная дверь – стекло в рамах; вышиб стекло и вперёд!

А что делать? – спрашивает Петро. – Ты мне как брат, я не спрячусь; а детки-то как?

А то делать, - говорю я ему, придумав парадоксальный план, - раз уж «всем попадёт», давай-ка бабушку и детей - наверх; спать ко мне. А у тебя мы устроим гулянку. Я поднесу, друзьям нашим позвоним – актёрам, музыкантам и режиссёрам, - подъедут, поддержат. Т.е. до погибели будем горланить украiнскi пiснi. А там, «Бог не выдаст, свинья не съест».

Так мы и сделали. Правда, после нескольких тостов песни запели и на русском, и на идише: в репертуаре Шидываров – было всё, что желаешь. И так просидели всю ночь.

 

Да, погром не состоялся. Да, через годы нас убеждают, что листовок и объявлений не было. А если где-то и были, то возникли они не по инициативе националистов, а сионистов, якобы стремившихся таким образом ускорить переезд евреев в Израиль. Ну и что? Лично мне эти подробности так же противны как любые другие нацио-перегибы и извороты. Человеческий и не человеческий факт уничтожения человека - исходная точка моих наблюдений. Вывод: «Это не должно повторяться!» Тем не менее, цинизм методов захвата земель любой ценой, или стремление уничтожить казачество как Контрактников, Спецназ или Омон, - не может сравниться с цинизмом уничтожения «во славу Бога» евреев по нации. И ни в коем случае не исключает необходимости помнить и знать о других антропологических преступлениях.

Вот, вкратце и всё.

 

Из ответа читателя:

 

Уважаемый Валентин, описанные Вами события осени 1990 года случились ВО ВСЕХ без исключения крупных городах европейской части СССР. Похоже, даже организаторы этого шабаша сообразили, что лучше о них хорошо ЗАБЫТЬ и помалкивать, чтобы не засветить то укромное место, откуда растут их мерзкие уши (острые ушки). Вы напомнили о той всесоюзной крупномасштабной, с треском провалившейся провокации, надеюсь, теперь вспомнят и другие. Спасибо.