Что хочет автор. Литературные конкурсы

Ещё два месяца спустя. Кухня нашей знакомой коммуналки. Александр и Ирина обедают, за своим столом, расположенным ближе к окну. Ирина в халате изумрудного цета, Александр в брюках и рубашке навыпуск.

Ирина. Надо же, всего четыре месяца прошло, как я у тебя здесь осталась, а я уже твоя супруга, обедом тебя кормлю.

Александр. (Насмешливо.) Точно, Пузрашка, всего четыре месяца прошло, как я тебе предложил остаться у меня и вдруг я твой супруг и ты меня кормишь ужином.

Оба смеются. Потом Ирина вдруг перестаёт смеяться, как будто что-то вспомнив.

Ирина. Что-то Серёга с катушек вдруг съехал. Пить в последнее время начал.

Александр. Ещё бы. Татьяна сама ему каждый божий день стакан водки или вина от Вишнёвки перед сном предлагала. Вот и втянула.

Ирина. Ну, знаешь, если человек не хочет, то и не будет. Тебя же вот не споишь.

Александр. Меня нет, не споишь.

Ирина. Вот видишь.

Александр. А что видишь то? Нельзя всю вину сваливать на одного человека, жена тоже должна думать. А теперь Серёга уже начал оправдывать своё пьянство.

Ирина. Как это, начал оправдывать?

Александр. А очень просто. Начал уже поговаривать о разрядке после рабочего дня.

Ирина. Ну, правильно, разрядка нужна.

Александр. Да какая разрядка, к чёртовой матери. Он что, каждый день под пулями находится или в штыковую атаку ходит? Я тоже, между прочим, сейчас за станком работаю, и даже несколько станков у меня в обслуживании. И что?

Ирина. Наверное, не каждый так может, как ты.

Александр. Да ладно, обыденность в геройство превращать. Если человек отработал нормально смену, это не значит, что после работы ему надо лакать что ни попадя.

Ирина. Ну вот, любишь ты обобщать, на отвлечённые темы со мной беседовать.

Александр. Почему на отвлечённые то. Всё наша жизнь.

Ирина. И всё равно я не люблю эти отвлечённые темы. Поэтому и разговоры веди для меня приятные.

Александр. Это какие же, например?

Ирина. Ну, вот хотя бы мой обед похвали.

Александр. А я что, никогда не хвалил твоих обедов разве?

Ирина. Ну и сейчас похвали.

Александр. Да неплохо, неплохо готовишь.

Ирина. (Обидчиво.) Ах, неплохо. А сказать, что хорошо, у тебя язык не поворачивается.

Александр. Да, ладно, ладно. Нарежь лучше ещё хлеба.

Ирина начинает резать буханку. Потом останавливается.

Ирина. Послушай, а ты замечал, что Серёга сейчас с подоконником делает.

Александр. А, нож то втыкает.

Ирина. Вот именно. Вон, весь подоконник утыкал.

Александр. Скот мычит, колосится рожь,

Дремлет Авель, сев на пенёк.

Каин в ёлку втыкает нож –

Тренируется паренёк.

Ирина. Ой, не пугай меня пожалуйста. Что это ты за страхи читаешь.

Александр. Это стихи Вадима Шефнера.

Ирина. (С уважением смотрит на супруга.) Это так здорово.

Александр. (Удивлённо.) Что здорово?

Ирина. А то, что ты стихи читаешь.

Александр. (Смеётся.) Что же тут особенного.

Ирина. Ну, не скажи. Среди моих знакомых никого нет, кто бы стихи читал. Даже те, кто в нашей заводской самодеятельности были и те стихов никогда не читали.

Александр. ( В ответ лишь пожимает плечами). На заводе же технари. Другие интересы. Странная ты Ирка, то что я пишу стихи, тебя значит не удивляет, а то что читаю, это удивляет.

Ирина. Ой, Сашуля, меня многое чего в тебе удивляет. И это оказывается так хорошо, когда люди удивлять других могут.

Александр. (Смеётся.) Не за что. (Перестаёт смеяться и, посерьёзнев, говорит.) А Серёгу ты не бойся. Вроде бы он так спокойный.

Ирина. Спокойный, только в ножички играет, как дитя малое.

Александр. Ладно, ладно не бойся. Чёрт с ним. Хотя я пытался поговорить, но что скажешь человеку, который не желает слушать. Не обращай внимания, Танька этот тесак спрятала надёжно. Вчера ещё.

Ирина. Да боязно как-то, когда он вот так с ножом играет. И потом, это вовсе и не тесак, а настоящий охотничий нож, с которым на медведя разве что ходить.

Александр. Ну, конечно, это охотничий нож. Но особо конфликтовать, я думаю, по этому поводу пока не стоит. Может поэтому и играет со своим ножом, что он такой хороший. А Серёга что ж, всё же сосед, нам с ним ещё жить.

Ирина. Слушай, кажется, Серёга вернулся.

Александр. Вот ведь некстати. Наши коммуналки как гостиницы. Хочешь, не хочешь а живи с соседом.

Супруги смотрят на проём ведущий в коридор. Пошатываясь, входит сосед. На его лице довольная улыбка.

Серёга. Я, наверное, чёкнулся.

Ирина. Да? И чему же ты радуешься тогда?

Серёга. ( Улыбается совсем широко.) А смешно потому что? Ты Ирка знаешь, какой у меня цех?

Ирина. Какой?

Серёга. Цех прутковых автоматов.

Ирина. Ну и что?

Серёга. А ты знаешь, какой шум от этих автоматов стоит.

Ирина. Не знаю.

Серёга. (Весьма доволен ответом.) Вот то-то. Самого себя не слышишь. Поэтому я иногда во время работы ору во всю глотку. Всё равно никто ничего не слышит. Просто, как индеец. (Он радостно демонстрирует клич индейцев.)

Его соседи не выказывают ни восторга, ни удивления по этому поводу. Лишь молча смотрят на него.

Серёга. А сейчас еду в автобусе, забыл, что я не у станков, да как заору: «Э-ге-ге!» Люди от меня как шарахнутся в разные стороны. А я думаю, что это со мной и замолчал. Но всю дорогу без давки зато ехал.

Ирина. Ну да, и бакелитом несёт и орёшь.

Серёга. Ты не права. От меня несёт не бакелитом, а бабукой.

Александр. А в чём разница то?

Серёга. (Авторитетно.) Бабука это продукт перегонки бакелита. (Торжествующе, с некоторой долей превосходства смотрит на всех.)

Александр. Самогонка то есть?

Ирина. Ты же вроде бы не пил.

Серёга. Не пил, вернее почти не пил.

Ирина. И что же тебя понесло?

Серёга. А не знаю. Все пьют, вот и я тоже.

Ирина. Вон у меня Сашка не пьёт.

Серёга. Э-э-э. А я помню, мы вместе пили и в тот вечер и на свадьбе твоей.

Ирина. (С торжеством.) А больше то и не помнишь, потому что и не видел.

Серёга. Не видел.

Внезапно на кухне появляется Татьяна. В руке у неё сумка.

Татьяна. Привет соседи. (С неудовольствием смотрит на мужа.) Сегодня ляжешь на раскладушке, пока не проветришься. (Опускает сумку на пол и, открыв холодильник начинает складывать туда продукты.) Как лошадь прёшь, стараешься, а он на тебе. Без противогаза просто и не подходи.

Серёга. Сейчас уйду, только дай чего-нибудь пошамать.

Татьяна. По башке тебе надо надавать. Сейчас разогрею. (Ставит на плиту кастрюлю и чайник.)

Александр серьёзный, а Ирина смеётся.

Татьяна. Давай иди к себе в комнату, нечего здесь соседям аппетит портить своим перегаром.

Серёга собирается послушно удалиться с кухни.

Ирина. (Останавливает Серёгу.) Погоди. (Затем обращается к Татьяне.) У тебя же там Ксюха уроки делает.

Танька. Ничего, уместятся, стол большой.

Александр. (Тоже вступается за Серёгу.) Да ладно, чего ты к человеку пристала, пусть поест спокойно. Никому он нисколько не мешает.

Татьяна. (Скептически смотрит на Серёгу, словно собирается примеривать новое платье, которое ей, вероятно, будет мало. Вид у неё недовольный.) Ладно, сиди тут, но смотри, прилично веди себя.

Ирина. (Смеётся.) Ну, ты прямо с ним как с ребёнком.

Татьяна. (Сердито.) Хорошо бы, если бы ребёночек был, да молочка только пил.

Ирина. Да ты уже стихами заговорила.

Татьяна. (Ставит перед супругом обед.) Пойдём Ирка, пусть сидят тут.

Женщины удаляются. Серёга принимается за ужин. Некоторое время мужчины едят молча.

Серёга. Слушай, сосед, а чего это ты вдруг женился на Ирке?

Александр. Не понял?

Серёга. А чего тут не понять. Вы же разные с ней люди. Ты книжки читаешь, она просто душевный человек.

Александр. (Насмешливо.) Значит тот, кто читает, по-твоему, не душевный?

Серёга. Да ты не передёргивай, знаешь, о чём речь. Я вот, например, уверен, что ты даже и не любишь Ирку.

Александр. А ты свою Таньку любишь?

Серёга. (В некотором замешательстве.) Ну.

Александр. Что, так вот быстро и сразу и ответить не смог на простой вопрос.

Серёга. Да мы с ней со школы знакомы.

Александр. Так и я Ирку с завода знаю. Пусть не так хорошо, как хотелось бы, но, тем не менее, знаю.

Серёга. Но ты ведь с ней на заводе не общался.

Александр. Ну не общался. Что из того.

Серёга. А тут вдруг, встретив её, оставил у себя и потом женился.

Александр. Ты говоришь так всё это, словно я преступление совершил.

Серёга. Да ведь чувства должны быть.

Александр. (Перестаёт есть и, подперев щёку рукой, с интересом смотрит на соседа.) Слушай, у тебя странные рассуждения. Конечно, это женщина достаточно опытная. А кто среди современных женщин в её возрасте не опытен. Все эти колхозы, посевные, уборочные, куда нас каждый год посылают, с пьянками и прочим. Да и без колхозов времени свободного на производстве нашем пруд пруди. Производственные проходы на заводах напоминают прямо бульвары, столько праздношатающихся. В таких условиях, когда все эти руководители на заводе проводят весь световой день, когда у каждого начальничка масса возможностей влиять на зарплату своих подчинённых, возможность давать более выгодную и необременительную работу они все себя чувствуют королями. Конечно, наша женщина и коня на скаку остановит, и в горящую избу войдёт, но противостоять против притязаний могущественных руководителей даже и она не может. У нас нет борделей, но сотрудниц, готовых исполнять по совместительству всё что угодно, чтобы только себе жизнь не осложнять тоже сколько угодно. Да и многие бабы просто и не считают нашу жизнь плохой или чем-то не естественным. Наши предприятия по сути просто шалманы. Вот ты, например, не пил, а теперь пьёшь. Почему?

Серёга. Так все же пьют. Только начальники цехов технический спирт пьют, а мы вот самогонку-бабуку.

Александр. Вот я и говорю, что при нашей жизни вся возвышенность в чувствах расползается как гнилая материя. Настоящая любовь у нас только на экране кино, а в жизни сплошное блядство, которое считается в порядке вещей. Самая ходовая поговорка нашей жизни: «Всё что выпито, проебёно, в дело произведёно». А ты мне тут про высокие материи, дыша перегаром, поёшь. Мы вообще создали определённый стандарт жизни, который нельзя критиковать, которым можно только восторгаться. Веди себя как хочешь, но ни критикуй, восторгайся. Люди вынуждены жить по этому стандарту. Мы все одинаковые.

Серёга. (С некоторой долей возмущения .) Ты хочешь сказать, что я такой же как ты?

Александр. (Несколько озадачен таким выводом.) Я просто хотел сказать, что большинство людей вполне нормальны и ведут себя вполне стандартно. А любовь? Мне с Иркой хорошо.

Серёга. Конечно, обеды тебе готовят, стирают.

Александр. Ну, ну. Не надо только так уж грубо и примитивно. Хотя, если говорить честно, то у меня никого нет, кто бы заботился обо мне так как Ирка. Да и вообще, любовь в жизни это несколько по иному, чем увидел и влюбился. Да, я вовсе и не хотел жениться на Ирке вначале, а потом просто решил, а почему бы и нет. Вот и всё. Чего жизнь то усложнять. Женщина приятная. То, что я больше читал, по иному мыслю… Я же не штаны себе подбирал по росту и размеру.

Серёга. А при чём здесь штаны то?

Александр. Не причём. Я просто хочу сказать, что в жизни не всё так просто, как в книгах. Да подавляющее число людей создают семью вовсе не из-за того, что посмотрели и влюбились, как будто в них Амур стрелой угодил.

Серёга. А из-за чего же?

Александр. Да мало ли причин. Только я тебе так скажу, что любовь чаще всего приходит к людям может быть и не сразу.

Серёга. Как это?

Александр. А так. Вот приобрёл ты, скажем, собаку.

Серёга. У меня же нет собаки.

Александр. Это я к примеру.

Серёга. А.

Александр. Так вот, если ты приобрёл собаку, то она тебе, скорее всего, нравиться. Так?

Серёга. Я же не приобрёл.

Александр. Ну, если бы приобрёл.

Серёга. Конечно, взял бы которая по душе, овчарку.

Александр. Во, видишь. А представь, что эта овчарка у тебя бы прожила лет десять. Как бы ты к ней относился?

Серёга. Ну, как?

Александр. Да ты бы больше был к ней привязан, чем когда только она у тебя появилась. И, не дай бог, она бы у тебя умерла, то ты бы просто рыдал, потому что она бы стала для тебя за эти десять лет роднее некуда. Что, не так?

Серёга. Ну, конечно, жалко было бы. Я вон до сих пор помню, как у нас кошка умерла от старости уже. До сих пор всё в душе переворачивается.

Александр. Вот. А котята были у неё.

Серёга. Конечно. Мой батяня, знаешь, сколько их перетопил.

Александр. А из-за них у тебя душа не переворачивалась.

Серёга. Так куда же их девать то?

Александр. Видишь, даже привык к такой массовой смертности. А из-за кошки до сих пор переживаешь.

Серёга. Она умерла по-человечески, достойно. Никому не мешая, залезла под шкаф и ночью скончалась, только перед смертью крикнула два раза, не мяукнула, а крикнула, как человек.

Александр. Вот я и говорю, что каждое чувство не столь мимолётно, как его пытаются представить. До чувства ещё дожить надо, как правило.

Серёга. А чего же тогда люди расходятся?

Александр. А это уже в них другое чувство созревает со временем.

Серёга. Ишь ты. Значит, что же, полюбить сразу и нельзя?

Александр. Почему нельзя, можно. Но время и любовь делает качественно иной. Одно дело посмотрел, увидел и влюбился, и совсем другое, когда прожил долгие годы с человеком, когда знаешь его даже мелкие слабости и даже недостатки. И всё равно любишь. Это уже качественно другое чувство, хотя и называется одним словом любовь.

Серёга. Ну, ты философ. Сразу видно, что читаешь книжки и даже газеты.

Александр. Да, ладно. Просто на вопрос отвечаю.

Серёга. Хорошо отвечаешь, складно. (Оглядывается и наклоняется к соседу.) Слушай, а вот если не всё складывается как надо между мужчиной и женщиной?

Александр. Что значит не всё как надо?

Серёга. (Мнётся, сомневаясь, говорить ему или нет, потом всё же решается.) Знаешь, у меня с Танькой несколько раз не всё как надо получалось.

Александр. Что значит не всё как надо?

Серёга. Ну, как, как. (Досадливо морщится.) Кончал я быстро. Аж неудобно.

Александр. Это что, в последнее время у тебя так?

Серёга. Ну, да.

Александр. Жрать бабуку не надо и ныть не придётся.

Серёга. А чё бабука то?

Александр. А то. Вот и тесак свой приобрёл наверное по пьянке. Играешься с ножичком как дитё малое. Какого чёрта ты его купил.

Серёга. А чё, по дешёвке то не купить. Хороший охотничий нож.

Александр. Да на кой чёрт. Тем более, что на такие ножи разрешение ведь надо иметь, а незаконное хранение это уже подстатейное дело.

Серёга. А ты что ли меня сдашь? Только попробуй.

На кухне неожиданно появляется Ирина.

Ирина. Это ты что, моему мужу угрожаешь?

Серёга. Никому я не угрожаю.

Александр. Да, ладно, ладно. Чего ты на человека накинулась. Мы просто разговариваем. Никто никому не угрожает. Чего ты на кухню то прискакала? Иди, иди к Татьяне, пообщайтесь лучше. Всё нормально у нас. Я тоже сейчас к себе в комнату иду. Кофе только попью. (Встаёт и наливает себе из чайника в большой бокал.)

Ирина. Да уж, пожалуй лучше к Таньке пойду, чем с вами тут. (Уходит.)

Серёга. Пожалуй лучше я к Татьяне пойду, чего то мне неохота с тобой калякать. (Медленно удаляется.)

Александр. (Один сидит на кухне, прихлёбывая чай.) И на кой я чёрт с ним разоткровенничался? Впрочем, ничего страшного.

Появляется Ирина.

Ирина. Бегай тут то туда, то сюда. Сразу не мог смотаться. Вы чего с ним, поругались что ли?

Александр. Нет, всё нормально.

Ирина. А чего же он тебе угрожал вроде как.

Александр. Да нет, всё нормально.

Ирина. Нормально? А он пришёл к себе какой-то надутый.

Александр. Чёрт с ним.

Ирина собирается присесть к столу, но тут из комнаты соседей доносится шум скандала, крики.

Ирина. (Обеспокоено.) Надо пойти взглянуть, что там такое.