Внеуставные отношения в Советской Армии

Первые, еще юные опыты в публицистике. Перестройка. 1991 год, начало. Восторг от перемен еще слегка кипел. Гласность восторгала. Еще верилось, что совсем скоро заживем по-новому, припеваючи. Еще у многих горят глаза надеждою от реформ. Мучает жажда радикальных перемен. Еще было столько хороших ожиданий! Статья написана на конкурс работ одной открывающейся передовой газеты в Минске.

Стилистику, повторы, неточности оставил как есть. Без редактирования.

Кстати, статью тогда не опубликовали. Газета так и не вышла в печать.

 

«Внеуставные отношения в Советской Армии»

 

Гласность выполнила и продолжает выполнять свою высокую миссию – несет нам правду о нашем прошлом, настоящем. То, что мы узнаем благодаря гласности на фоне всеобщего молчания и самообмана в прошлом, подчас не только удивляет, но и шокирует, поражает. Постепенно, со «скрипом», открываются все новые и новые пласты нашей истории, все меньше становится так называемых «закрытых» тем. Даже самая, казалось бы, недоступная тема, как армейские проблемы находит свое отражение в средствах массовой информации, публицистике, высказываниях гражданских лиц и военных.

 

«Дедовщина». Я и раньше слышал об этом понятии. Как-то, на заре перестройки, я слышал разговор двух молодых людей, один из которых недавно демобилизовался и делился своими впечатлениями с другом. Он рассказал как в части, где он служил, был до смерти избит один новобранец. Закончил он свой рассказ фразой: «Да! «Дедовщина» там была страшной!». Так впервые я услышал это слово. В школе я рассказал все, что услышал, своей классной руководительнице. Она внимательно выслушала меня и сказала, что мне следует поменьше спрашивать о вещах подобного рода. На мой закономерный вопрос: «Почему?», она ответила очень уклончиво, так что я ничего не понял поначалу. Что-то типа: «Время тревожное, непонятное, и неизвестно, как и чем вся эта новая политика обернется.» С тех пор я неоднократно слышал о «дедовщине», но эти сведения были обрывочны, бессистемны. Однако, гласность продолжала делать свое благородное дело и впоследствии я узнал многое об этом явлении. С интересом прочел повесть Юрия Полякова «Сто дней до приказа», многочисленные другие публикации на эту тему, она тогда только начинала глубже разрабатываться. Для меня количества информации на эту тему было недостаточно, и поэтому я стал активно интересоваться всем, что связано с проблемами межнациональных отношений в армии, взаимоотношений подчиненных и вышестоящего начальства, причинами существования и процветания в армии ненормальных, часто глупых и жестоких законов, причем законов негласных. Я стал чаще интересоваться мнением ребят, которые служили в армии в последние десять лет. Слава Богу, гласность развязала рот не только не только газетчикам, писателям и кинематографистам, но и обычному советскому человеку. Это обстоятельство позволило мне узнать очень и очень многое по всем интересующим меня вопросам. Ребята, как правило, неохотно делились воспоминаниями о «дедовщине». Но кое-что мне удалось все же разузнать. мне обо всем. На основании их рассказов, предположений, заключений и пишется эта статья.

 

Первым человеком, который рассказал мне о проблеме «дедовщины» в армии был сосед, по имени Сергей, недавно вернувшийся из армии. По его словам, первые же дни пребывания его в армии сразу же познакомили с давящим, несправедливым влиянием многочисленных уродливых форм функционирования нашей армии. Его первые впечатления – человека не считают человеком в армии, здесь он не личность, а «солдафон». Он еще раз подчеркнул это слово. Ему можно возразить: «В армии мужчина, прежде всего солдат!». Это верно, но этот молодой парень, прежде всего человек, а не безмолвная вещь. Сосед сразу же почувствовал к себе такое отношение, именно, как к вещи, как к бесправному, в большой мере беззащитному существу, обладающему определенными правами лишь формально. У Сергея еще до прибытия в войска моментально отобрали все его съестные припасы, кулон сняли с шеи. У него бы отобрали еще больше, но у него больше ничего не было.

 

Всех вновь прибывших разместили по казармам. Через несколько часов пожаловали «хозяева» этой части. Нет, это были не командиры отделений. Эти крепкие ребята, по армейским законам, стоящие на одной ступени с новобранцами в табеле о рангах. Но так было только по закону. На самом же деле все обстояло иначе. Это были именно хозяева. «Хозяйское» уже чувствовалось в их походке: руки в карманах, шаркающие шаги. Сквозь сигаретный дым чувствовался запах дешевого одеколона. Хозяева пришли посмотреть на «салаг». Походив по казарме, они ушли, но ненадолго. Набравшись где-то еще спиртным, они заявились через некоторое время опять. Их мучила жажда, им хотелось пить еще и еще, без конца, до беспамятства. У них за год с лишним службы сложился какой-то свой канал по добыванию спиртного, который при наличии денег действовал, по всей видимости, бесперебойно, хотя формально пьянство категорически запрещено в армии. И тот факт, что то, что категорически запрещено процветает, вполне красноречиво говорит о положении дел не только в конкретной области деятельности государства, но и в государстве в целом.

 

Прибыв вторично в казарму, хозяева принялись искать деньги. Соседу моему запомнилась манера, с какой они это делали. Ведь они даже не задавали вопросов, а просто безмолвно вытряхивали вещи, лазили в карманы и выгребали все, что им было нужно, и что не нужно - тоже. Один паренек решил не позволить одному из амбалов залезть к нему в рюкзак, он подскочил к кровати и ухватился за лямки. «Старик» рванул рюкзак так, что у новобранца в руках остались лишь те самые лямки. Новобранец схватился вновь за рюкзак и попытался его вырвать. В ответ «дедушка», как бы нехотя, вынул папиросу изо рта, переложил ее в левую руку и с тяжелым размахом и всхлипом отвесил мощную затрещину не ожидавшему такого развития событий парню. Так началось воспитание «нового защитника». Забрав все, что наскребли, а точнее силой отняли, «хозяева» удалились. Я не раз спрашивал Сергея о том, что могли ли новобранцы постоять за себя, ведь их в казарме, по словам рассказчика, было намного больше, чем «стариков». В ответ Сергей только усмехнулся, сказав: «Ты поймешь больше и получишь ответ на свой вопрос, если послушаешь меня дальше». Затем он рассказал о том, что через некоторое время пришел их непосредственный начальник. Парнишка, что пытался защитить свои вещи от посягательств, с синяком под глазом и головной болью пожаловался ему. Тот ушел, приказав пострадавшему обратиться в медпункт, и через некоторое время вернулся, заверив, что больше подобного не будет и что у них будет спокойная в этом отношении жизнь. Ему поверили.

 

А через некоторое время пришли «старики» воспитывать «оборзевших салаг». На этот раз их было гораздо больше, все они были пьяны, ругались и грозили. Они ввалились гурьбой в казарму и столпились в центре. Затем из этой толпы вышел как раз тот амбал, который недавно ударил новобранца. Он осмотрел койки и не найдя того, кого искал, ткнул первого попавшегося «салагу» в бок и спросил, где тот «салага, которого я воспитывал»? Представляю, что чувствовал этот новобранец в эту минуту, ибо с одной стороны ему не хотелось показаться трусом в глазах своих товарищей, с другой стороны, перед ним стоял пьяный, непредсказуемый в своих действиях дебил. Паренек прошептал в ответ «старику»: «Не знаю» и, как показалось Сергею, с облегчением вздохнул, когда «старик» отшатнулся от него и подался выяснять интересующий его вопрос к другому. Тот, вполне естественно, ответил то же самое. Спросив еще двоих и не найдя того, кто был ему нужен, амбал направился к выходу. За ним последовала толпа остальных «дедушек». Уже в дверях «старик» выкрикнул: «Ну ладно, завтра вы все у меня дождетесь!».

 

На следующий день «старики» продолжили воспитывать «салаг». Одним из результатов этого воспитания стало то, что вскоре «салаги» перестали жаловаться начальству. Ибо они поняли, либо были уже на грани этого понимания, что здесь существует своя система взаимоотношений, свои гласные и негласные законы, которым надо подчиняться. Здесь, по словам рассказчика, он пришел к выводу, к которому приходили многие, а именно: надо пережить эти два года и постараться остаться человеком. По сути, это страшный вывод, ибо он означает, что человек как бы вычеркивает из своей жизни два года. А жизнь – это бесценный дар, разбрасываться которым - преступление. Но в данном случае человек идет на это «преступление» не добровольно, а под давлением целого комплекса факторов. У солдата в армии нет выбора, поэтому не стоит его винить за выводы подобные этому. Они – закономерность в той среде, куда попадает молоденький призывник. Поэтому совершенно очевидно, что нам, как воздух, необходима профессиональная армия, чтобы каждый солдат точно знал, что он должен делать, а что нет, какие у него есть права и обязанности. Сергей потом не раз рассказывал мне о своей службе. О том, как ему приходилось выполнять чужие обязанности, о том, как «старики» устанавливали и поддерживали свой диктат, и так далее. Что действительно поражает, так это невероятное количество глупости и бессмысленности в сегодняшней армии, впрочем, если отбросить эмоции, это вполне закономерно. Ведь армия – это своеобразное зеркало общества, а если мы бросим хотя бы беглый взгляд на наше общество, то сразу многое становится понятным. Ладно бы, если все рассказанное моим соседом было бы исключением, но ведь это не исключение. Я слишком много слышал подобных историй. Но одна из них меня особенно поразила.

 

Простой веселый русский парень, по имени Тимофей, родом из российской глубинки, отправился в армию. Первое время письма его домой шли регулярно, но затем они перестали поступать. Им на смену пришли открытки от непосредственного начальника этого парня, в которых говорилось, что сын служит хорошо, отличился тогда-то и там-то, далее следовали слова благодарности, поздравления по случаю какого-либо праздника. Так прошли два года, пришла пора приезжать парню домой. Его мать получила открытку, что он едет домой с двумя солдатами в качестве сопровождающих. Мать удивилась этому, но радость увидеть своего сына после двухлетней разлуки заслонила все остальное. В назначенное время мать, вся семья стояла на берегу и ждала теплоход, на котором приплывет ее сын. Теплоход пристал, и вот она видит своего сына, спускающегося в сопровождении двух парней. Естественно, она бросается ему навстречу и обнимает его. Но какой же ужас охватывает ее, когда она понимает, что он не узнает ни ее, ни отца, ни сестру. Как впоследствии выяснилось, этот парень служил в стройбате и там его постоянно избивали самым жестоким образом. Причем били исключительно по голове, предварительно надев на голову мешок, чтобы не было синяков. Нормальный паренек превратился в армии в обыкновенного неизлечимого дебила, который всю жизнь будет бесконечно несчастен, делая несчастными своих близких. И не стоит винить его мать, которая, поняв это, истошно кричала: «Лучше бы его убили!». А ведь на протяжении всей его службы к нему домой шли открытки от командования части, в которых говорилось, что служба их сына проходит нормально, что он хороший солдат и т. д.

 

Этот факт подталкивает на размышление о формальных и неформальных отношениях между рядовым составом и командным. Один из одноклассников Сергея Антон, служивший в Закавказском военном округе, описал эту систему взаимоотношений. Вся проделанная работа в какой-либо части, состояние дисциплины, все это оценивается по многочисленным отчетам. Соответственно, исходя из этих отчетов, премируется командный состав. Поэтому, фактически все заинтересованы в том, чтобы отчеты были как можно более положительными, чтобы меньше в отчетах было информации о печальных инцидентах, неудачах в различных военных учениях и т. д. Я выспросил, каким образом эти отчеты составляются, так как Антон занимался этим сам по приказу своего начальника. Он довольно быстро усвоил приемы составления отчетов, поэтому вскоре делал эти отчеты самостоятельно, учитывая замечания, хотя формально составлением этих отчетов должно заниматься его начальство. Принцип составления отчетов был один и тот же. Как только поступало сообщение о готовящейся проверке, командир вызывал к себе Антона и давал указания, как этот отчет составить.

Всю ночь солдат корпел над работой по отчетам, а затем сдавал ее командиру. По прибытии «сверху» проверяющие, по долгу службы, изучали этот отчет и со спокойным сердцем ставили неплохие оценки по различным параметрам оценки деятельности части. В самом же армейском коллективе развивалась «дедовщина», неоднократно обострялись межнациональные отношения. Однако, это не находило своего отражения в отчетности, где освещались лишь положительные стороны в делах службы.

 

Следует особо подчеркнуть, что воинские части, где отсутствовала «дедовщина» являлись, скорее всего, исключением, ибо «дедовщина» в тех или иных формах существовала во всех воинских подразделениях. Этот разрушающий армию недуг оказался крайне живуч и поверхностными мерами его не преодолеть, ибо вся армия давно свыклась с ним. В этом нет ничего удивительного, так как «дедовщина» - весьма удобная для командного состава форма функционирования Советской Армии. Этим можно объяснить тот факт, что командование очень не охотно идет на меры, ограничивающие влияние «дедовщины» на армию. Если такие меры и предпринимаются, то они, в основном, принимаются под давлением общественности.

 

В течение 60-80-х годов «дедовщина» в нашей армии расцвела пышным цветом. Сложилась особая система градации рядового состава в зависимости от времени службы в армии. Представитель каждой ступени негласной, но строго соблюдаемой градации, обладал определенными правами, которые возрастали в прямой зависимости от продолжительности службы. Каждая категория получила свое название и подчинялась вышестоящей. Довольно быстро оформилась и окрепла эта система, и так же быстро стала давать свои, подчас трагические, плоды.

К сожалению, мы лишены знать всю правду о количестве погибших военнослужащих в мирное время в Советской Армии, так же, как мы лишены возможности узнать причины их гибели. Одно можно сказать точно, что цифра погибших в мирное время солдат огромна, и она продолжает расти.

Несомненно, что неуставные отношения – одна из наиболее значительных причин высокой смертности в армии. На всю страну прогремела история военнослужащего, который, не выдержав издевательств, расстрелял шестерых своих обидчиков. Безусловно, он виноват и должен отвечать. Но ведь совершенно очевидно, что просто так такое совершить нормальный человек не может. А этот парень признан психически здоровым. «Дедовщина» сделала свое черное дело, результат налицо: ПЯТЬ цинковых гробов ушло в разные концы Советского Союза. Один до сих пор лежит в больнице и надежды на его выздоровление мизерны.

 

Солдат практически не может чувствовать себя защищенным от неуставных отношений. Ведь вступив в ряды Советской Армии, он теряет немало своих и без того скудных прав, они остаются за ним лишь формально, а фактически они равны нулю. Столкнувшись с такой системой, солдат понимает всю бесполезность апелляции к государству. Количество суицидальных попыток увеличивается. Сергей как-то сказал, что в их части за время его службы ТРИ человека предприняли суицидальные попытки. Один застрелился, двое других пытались повеситься. Неуставные отношения – одна из причин. Самой же распространенной формой протеста против произвола начальства, «дедовщины» стало вскрытие вен. Можно только удивляться, скольким молодым парням неуставные отношения искалечили жизнь, сколько горя испытали их родные и близкие, какой колоссальный убыток понесло государство.

 

Одной из наиболее уродливых форм неуставных отношений являются конфликты на межнациональной почве. В то время, как людям настойчиво вдалбливали в головы невозможность каких-либо конфликтов на межнациональной почве в нашей стране, во многих частях и формированиях Советской Армии вспыхивали мелкие и крупные конфликты из-за национальной принадлежности. Причем особая опасность этих конфликтов заключалась в том, что здесь речь шла не о конфликте между несколькими людьми, а о конфликте между большими группами людей, объединяющихся по национальному признаку. Подчас это приводило к довольно крупным столкновениям и в печати в последнее время появилось не так уж мало сообщений об этом. Основной формой объединения по национальному признаку стало «землячество», то есть, принадлежность человека к определенному территориальному образованию. Один из недавно отслуживших солдат рассказывал мне о межнациональных отношениях в части, где он проходил службу:

«Практически сразу же по прибытии в военную часть начался быстрый процесс объединения по национальному признаку. Больше всего в этом деле преуспевали представители закавказских республик. Силу их объединенности мы почувствовали довольно быстро. После того, как русский повздорил с кем-то из Закавказья и подрался с ним, на него напали несколько кавказцев и сильно избили. Через некоторое время инцидент повторился с другим русским парнем. Почувствовав свою относительную силу, южане стали вести себя наглее, все чаще пытались установить свою власть над другими солдатами. Все это заставило принять ответные меры: представители других национальностей так же начали группироваться. После нескольких жестких разборок удалось восстановить некоторое спокойствие, хотя в последствии инциденты на межнациональной почве повторялись, то, затихая, то, вспыхивая с новой силой.

 

Однако, я слышал много примеров другого рода. Один воин-афганец рассказал мне историю о том, как в части, где он служил, солдат-литовец прикрыл своим телом русского парня, у которого на «гражданке» осталось две дочери. Взрыв убил обоих. Литовцу не удалось спасти своего друга, сам он тоже погиб, но поступок его все равно не сделался от этого менее героическим. И вообще, в Афганистане многие проблемы армии были значительно меньше развиты, чем в СССР. Наоборот, большинство воинов, служивших в Афганистане, говорят, что в их частях царила атмосфера настоящего солдатского братства, взаимопомощи, взаимопонимания, но все же это была совершенно особая жизнь, настоящая война с настоящими убитыми, искалеченными, ранеными.

Однако, подавляющее большинство солдат служили в другой обстановке, каждый день, сталкиваясь с разрастающимися, приобретающими все более негативные формы проблемами внеуставных отношений

Межнациональные конфликты особенно опасны. В армии они опасны вдвойне. Дальнейший рост напряженности в межнациональных отношениях чреват непредсказуемыми последствиями. В армии эти последствия могут принести самые трагические результаты.

 

Когда я был в гостях в Литве, я слушал рассказ демобилизованного литовца о своей жизни в части после объявления о восстановлении независимого литовского государства. Узнав об этом, парень потребовал отпустить его служить в Литву. Получив отказ, он несколько раз пытался убежать из части. Его всегда ловили и налагали различные взыскания. После очередного побега, начальство решило использовать для «воспитания непослушного» его же сослуживцев. Теперь уже «старики» через силу пытались подавить законные требования молодого литовца. Результат: у парня отбита почка, нанесены другие телесные повреждения. Отсюда вполне понятно, каким будет отношение этого парня и его родных к Советской Армии.

 

Действительно, межнациональные конфликты в армии особенно опасны, так как локальный конфликт между двумя солдатами различных национальностей может повлечь за собой крупное столкновение целых групп военнослужащих. Сергей рассказывал, как после того, как в их части группа военнослужащих из Закавказья получила резкий отпор своим попыткам поставить себя в более привилегированное положение, они наладили контакт со своими земляками из других частей. На следующее разбирательство вышло уже гораздо больше солдат из Закавказья. В результате завязавшейся драки многие получили ранения разной степени тяжести, а один из солдат сломал ногу. Это был уже довольно серьезный инцидент и поэтому в развитие событий вмешался командный состав, виновные были наказаны, но проблема осталась.

 

Следует отметить, что армия в настоящее время на фоне скачкообразного роста межнациональной напряженности, является областью, где интернационализм пропагандируется наиболее активно. И это, конечно, хорошо, а в наше кипучее время просто необходимо. Уже и сами военные все чаще и жестче выступают и по телевидению, и по радио, и в печати, где они признают, что межнациональные конфликты в армии были и есть. Общественность расшевелила командный состав СА, в армии стали с осторожностью принимать кое-какие меры, направленные на улучшение боеспособности страны через повышение нравственно-этического уровня воинов СА, искоренения неуставных отношений. Неуставные отношения чрезвычайно опасны для нашей армии. Если не принимать никаких мер, можно сказать, что они – смерть армии. Ибо при существующей системе взаимоотношений между солдатами и солдатами, подчиненными и командным составом армия будет все больше деградировать, проблемы будут продолжать накапливаться и, в конце концов, приведут к взрыву, влекущему самые трагические последствия для всего народа.

Демократизацию армии необходимо проводить немедленно и быстрыми темпами. Нам нужно спешить, так как нынешняя армия способна повернуть штыки против своего народа. Многие говорят, что демократия и жесткая дисциплина – вещи трудно совместимые. Это не так, ибо демократия не означает вседозволенности. Наоборот, в нормальном демократичном обществе нет места анархии, в нем каждый гражданин знает, какие он имеет права и обязанности. Если мы будем иметь демократическую армию, то мы станем намного сильнее, ведь солдат будет служить в армии, выполняя добровольно свой святой долг – служение отечеству, а не принудительно, как служит солдат СА в наше время.

 

Какие же пути должны быть выбраны для преодоления тех многочисленных и негативных моментов, что существуют в Советской Армии? С этим вопросом я обратился опять же таки к тем, кто демобилизовался в течении последних десяти лет. Первый парень оказался пацифистом, поэтому его ответ меня несколько озадачил. Он сказал, что для всех армий мира уготовано лишь одно будущее – полная ликвидация, так как армия, оружие – вещи противные самой человеческой природе, они созданы, как проводники насилия, его инструменты. На мой взгляд, это был бы наилучший вариант, но, естественно, он абсолютно нереален не только сейчас, но и в будущем, учитывая, что наша земля далеко, по всей видимости, не единственная обитаемая планета, и нам надо быть готовым к встрече не только с дружественно настроенными инопланетянами, но и с откровенными захватчиками. Второй заявил, что туда лучше вообще не ходить. Третий – что нужно менять всю политическую систему страны.

 

В общем-то, все, кого я спрашивал относительно путей преодоления негативных явлений в нашей армии были едины в одном: нам необходима добровольная профессиональная армия, нам нужна армия, основанная на демократических принципах, нам нужны умные законы, защищающие солдата, его жизнь и права, законы, точно регламентирующие обязанности каждого военнослужащего. Тогда большинство негативного отомрет постепенно само собой, без болезненного хирургического вмешательства, хотя в кризисное время, что мы переживаем сейчас, оно необходимо. Остается только надеяться, что все мы вскоре станем свидетелями создания у нас в стране армии нового типа, армии народной и от него зависящей.