Эрмин сидел на крылечке. Тепло, хорошо, солнышко такое ласковое, откуда-то издалека доносится смех - то сверстники его с девушками хороводят. Да только не до хороводов Эрмину.

"Странный ты у меня какой-то, - со вздохом повторяет матушка, - пошел бы погулял, что ты все сидишь, как дед старый. Юность-то дается лишь раз..."

"Юность.., - думает Эрмин, глядя на вишневый сад, что раскинулся перед ним. Беленький, точно облако, опустившееся на землю. А подует ветерок, будто снег идет - крупный, легкий, не по-зимнему, теплый, - а ведь весна и похожа на юность..."

Встрепенулся Эрмин от пришедшей мысли. "Верно! Весна - это и есть юность. Взять начало весны, когда только земля просыпаться начинает - разве не рождение? И с каждым днем все сильнее пробуждение. Вот и человек также рождается и растет постепенно. И ведь недаром пору юности цветением называют. Человек в эту пору прекрасен, как этот сад. А потом лето. И человек также вступает в свое лето. Созревает, как и плоды созревают в летнюю пору. И чем дальше, тем все больше силы прибавляется. И знаний, и опыта. Плодами трудов своих украшается. И в осень входит... Красива осень поначалу. И денечки есть, будто лето вернулось. Вот только не вернется лето, воспоминание лишь о нем будет. Вот и матушка моя вступила в свою осень. А по осени плоды собирают, да на зиму складывают... И человек также собирает плоды... И чем ближе к зиме, тем все чаще он весну свою вспоминает, да лето красное... Понимает, что не будет уже второй весны. А потом зима... Вроде бы и солнышко проглядывает, да не греет уже. Разве что напоминает о светлых днях весенних. Также и душа озаряется светом воспоминаний. Вот послушать деда моего, так вечерами все рассказывает про юность свою и молодость. А сам уже в зиму вступил... И не будет второй весны. Права матушка..."

 

Загрустил Эрмин. Вопросов много, а ответов нет. Например, что будет, когда наступит стужа? Когда замерзнет тело навеки, как и земля замерзает и кажется мертвой? Верит дед в весну новую. На бабочек ему показывает, которые из кокона на свободу летят: красивые, легкие, с крыльями... На ростки, что из земли пробиваются, к солнышку тянутся. Вот только Эрмина это не утешает. Он знать хочет. Да и не верит деду... Ведь дед и половины не знает того, что знает Эрмин. Он и читать-то не умеет.

Дед у него спорщик великий. Иногда что-то и затронет в душе Эрмина. В такие моменты смотрит он на деда и думает, а ведь дед-то счастливее его. А, может, вера-то куда лучше знания. Только потом вспомнит, как маленьким будучи, верил и в фей прекрасных, и в сказки, что чудесами полнились. А ведь верил-то так сильно, что казалось - только пожелай и откроется перед тобой мир волшебный. Ведь и дед говорит, что вера чудеса творит. Вот только сказала ему однажды матушка: "Эх, вырос ты сынок, вон какой уже большой, выше матери, а все в сказки веришь..."

"Нет, - думает Эрмин, - вера - это пустое. Вот если бы Учителя какого встретить, кто научил бы меня видеть, кто смог бы ответить хотя бы на часть моих вопросов - не задумываясь пошел бы за ним... Да где ж его найти-то? Давно уже перестали ходить по земле странствующие. Даже дед и тот не может вспомнить, чтобы к ним в селение заходил хотя бы один. А, может, и легенды, что слагались о мудрецах странствующих, тоже не что иное, как сказки?"

Вздохнул тяжело Эрмин, поднял голову склоненную, и видит, как по саду человек идет. Волосы длинные по плечам разбросаны, одежда нездешняя, а лицо... Такие лица Эрмин видел на картинках в книгах со сказками, что о народе волшебном рассказывают. И глаза такие лучистые! А незнакомец, меж тем, к крылечку направляется. Вскочил Эрмин, поклонился ему, а у самого сердце вот-вот из груди от радости и волнения выпрыгнет. Не Учитель ли? Не странствующий ли? Тут и матушка на крылечко вышла, в дом гостя позвала.

Эрмин следом вошел, глаз с него не спускает. Слушает, что тот матушке говорит. И имя свое назвал ей - Даэлин, да только Эрмин про себя уже иное имя ему дал - Учитель. А тот рассказывает, что оказался в их краях не случайно, что хочет развалины храма древнего посмотреть. Матушка головой кивает, дескать, да, есть такие развалины, правда идти нужно полдня, не меньше. Давно туда никто не ходит, потому как не знает никто, какому богу храм тот принадлежал. Даже самые старые жители селения и то не помнят рассказов дедов своих об этом храме. И дорогу туда мало кто знает. А вот сын ее знает - и кивает на Эрмина - есть кому проводить. Эрмин с трудом сдержал радость. Обещает поутру проводить гостя, вот только и сам... не вернется. Решил уже, что уйдет вместе с ним. Лишь сердце на миг сжалось, когда на матушку взглянул. А потом и грусть забылась. Слушает разговор их, и все больше убеждается, что Учитель перед ним. Самый настоящий. Странствующий. И дед к беседе присоединился, и мудры ответы гостя. Но дед есть дед, все норовит и свои мысли вставить. Будто спорит. Гость улыбается, смотрит ласково и понимающе. И то верно! Что с деда-то взять! У деда лишь один довод есть - вот поживи с мое. А гость-то по виду только-только вступил в лето, совсем молод...

Едва утро забрезжило, разбудила его матушка. Вскочил Эрмин, быстро собрался в дорогу и покинул дом вместе с гостем. Навсегда покинул, и не обернулся даже...

 

Дорога. Кто ж не рад будет, если найдет дорогу свою. Вот и Эрмин радуется, правда, и сердце сжимается время от времени, как на Учителя взглянет. Ну как погонит назад... Путь, хоть и не близкий, но и ему конец придет. Вон уже и скалы все ближе подступают, а там ущелье. Застилает вход в него кустарник густой, многие пройдут и не заметят. Лишь Эрмин знает приметку, сам ставил.

Солнце к закату еще путь свой не начало, как пришли они на место. Раздвинул Эрмин кустарник, показал вход в ущелье:

- Вот, - говорит, - и дошли мы. Через него пройти немного, и выведет оно тебя к развалинам храма древнего, - сказал, а сам уже приготовился к разговору трудному, как к бою. И волнение отступило, твердым взгляд стал, упрямым.

Поблагодарил Учитель его, и, как и ожидалось, назад домой отсылает. Тут Эрмин и говорит ему:

- Не вернусь я домой. С тобой дальше пойду.

Нахмурил брови Учитель, строго так говорит ему:

- Не можешь ты идти за мной. Сам подумай, на кого же ты матушку свою оставишь? Не на деда ли старого? Да и не можешь ты идти за мной. Мой путь лишь мне люб, тебе же трудным покажется. Ведь небесный свод - потолок дома моего, а земля - ложе. Редко когда удается дома переночевать, разве что люди добрые найдутся, что приветят и кров дадут.

Не слушает его Эрмин:

- Поймет все матушка. Да и не один я у нее сын-то. Есть у меня брат, и семья у него есть, да и селение наше доброе, никогда никто в беде один не оставался. А я... Я лишь обуза для всех, странный я, непонятный... Так и матушка не раз говорила. И не побоюсь я трудностей. Пойду за тобой везде. Гнать будешь, все равно идти буду.

Понял Учитель, что не отговорить ему Эрмина, не стал больше гнать, лишь одно сказал:

- Что ж, если надумал, иди. Вот только путь у каждого свой.

- Я уже выбрал свой путь, - ответил Эрмин, - мой путь - за тобой идти.

Ничего не ответил на это Учитель, лишь головой покачал.

 

Вера. Вот и развалины перед ними. Смотрит на них Эрмин, думает - что же за вера такая была, что даже по обломкам колонн видно, каков был храм этот огромный да величественный. Учитель же уселся на ступени мраморные, глядит их рукой нежно, волосы русые по ветру летят, а глаза будто светятся. Залюбовался им Эрмин, присел рядышком.

- Скажи мне, - просит, - что такое вера? Знание это тайн великих или просто надежда, что от отчаяния спасает? Человеческое это или приходит откуда-то?

Улыбается Учитель:

- Вера - она у каждого своя. Вот и ты сейчас четыре лика ее представил, а поспрашиваешь если кого, то и другие откроются.

- А ты сам-то во что веришь?

Смеется Учитель:

- Нет, - говорит, - так дело не пойдет. Скажу тебе - так моею верой жить будешь, как и путем моим пошел. Ищи прежде себя, тогда и вера найдется. Вера - это весна душе.

"Весна, - думает Эрмин, - значит, если есть вера - то и весна вновь будет? Ничего! Придет время - расскажет он мне обо всем, научит. Еще же и дня не прошло, как мы вместе, а я уже откровения жду..."

 

Быстро весна пролетела. Вот уж и лето. Держит слово свое Эрмин, ни о чем Учителя не спрашивает. Только наблюдает за ним, глаз не сводит. Но не выдержал однажды. Гроза началась, и такой дождь пошел - сильный, крупный. Эрмин под дерево спрятался - густое дерево, будто потолок живой над ним, а капли нет-нет, да и пробьют листву. Стоит Эрмин под деревом, а Учитель выбежал на поляну, бегает босиком по траве набухшей, лицо дождю подставляет, смеется звонко. Оставил укрытие свое и Эрмин, тоже под дождь выскочил, поднял голову, а капля самая большая попала ему в глаз. Зажмурился Эрмин. Стоит, мокнет и думает: "Знает Учитель тайны великие, не о том, почему дождь идет - об этом и я в книжках читал. Что-то другое тут - будто дождь ему в дар послан, ишь, как радуется..." А тут и дождь закончился, солнышко выглянуло, мелкими радугами в траве приютилось. Стоит Учитель, улыбается. Сияют глаза синие, синее неба над головой. Подошел к нему Эрмин, не выдержал, спросил:

- Учитель, что тебя так радует? Смотри, как дорогу-то размыло, по грязи пойдем. Да и вымок ты весь.

Посмотрел тот на Эрмина. погасла улыбка:

- Ты глянь, - говорит, - как земля радуется - сколько дождя-то не было? А я радуюсь, потому что любовь в сердце моем.

- Любовь? - Спрашивает Эрмин. - Что есть любовь, Учитель? Она ведь разная бывает. Что же есть истинная любовь?

Покачал головой Учитель:

- Прав ты, Эрмин - разная она, потому и у каждого своя. И не сможешь ты любить чьей-то любовью. Свою ищи в сердце своем. А найдешь, так и она истинная будет, любовь она всегда истинная...

Помолчал немного и говорит:

- Вот что больше всего на свете? Сказать бы - любовь. Всю землю охватить ею можешь. Любишь и солнце, и облака, и звезды на небе, весь мир любишь, всю вселенную... Неизмерима любовь. А умещается в простом человеческом сердце. И нет ничего больше сердца человеческого, - сказал так и пошел по дороге размытой, а Эрмин за ним поплелся.

 

К вечеру пришли они в селение - уютное, маленькое, притулившееся к подножию скалы. Остановились в доме одном. Хозяева старенькие, гостеприимные. Наконец-то, и подушка мягкая под головой Эрмина, до этого они на ночевку не задерживались нигде. Только не спится ему, Учитель ушел куда-то, и по всему видать, что не впервые он в этом селении - уж больно радушно их встретили. Лишь на рассвете вернулся Учитель. И вторую ночь - тоже самое. Решил проследить за ним Эрмин. И что же он видит? Не один Учитель, и не одни небеса со звездами любить умеет...

Не выдержал утром, сказал с упреком:

- Видел я тебя ночью ...

Нахмурился Учитель, но не смутился:

- Любовь - она разная, Эрмин, сам же мне об этом сказал. И нет любви большой и малой. Нет любви святой и грешной, ибо все освящается ею, если через сердце к сердцу идет...

 

Гостят они у стариков. Вроде бы Эрмин и доволен должен быть: и накормлен, и кров есть над головой, а душа неспокойна - готов хоть сейчас уйти. Только вот Учитель будто и забыл о дороге своей. Ревнует его Эрмин, ждет не дождется, когда снова вдвоем с ним останется. А Учитель и не замечает его будто. Поутру старикам помогает, потом с ребятишками на пруд бежит, плещется с ними, смеется, совсем как ребенок. Поделки им разные мастерит. Они от него и не отходят. Под вечер учит парней молодых песням своим. И песни эти будто не мира этого, в них красота дивная, неведомая. И сердцу больно и сладостно их слышать. А, как стемнеет, его и не видно. Эрмин и не следит за ним, знает куда тот ходит. Забудется под утро тяжелым сном, а глаза откроет - Учитель уже на ногах. И когда только спать успевает или не спит, вовсе...

И все же, однажды поутру, собираться в дорогу начал. Эрмин даже не поверил сначала, а Учитель спросил:

- Не хочешь ли остаться?

Остаться! Да Эрмин даже и не оглянулся ни разу на селение, и так сколько времени потерял. А для чего потерял - даже и не задумался.

 

Летит время - лето сменяет осень, за зимою весна... Стелется дорога под ногами, отсчитывает года. Привык уже Эрмин к такой жизни. То в пути, то в селения заходят, и ни разу не было так, чтобы в самую трудную минуту им селение какое не попалось - будто Учитель не раз уже всю землю обошел и знает, куда идти... Но чаще ночуют они под открытым небом. Хороши вечера у костров, когда Учитель рассказывать что-то начинает. Древностью веет от рассказов его. Кажется все притчи и легенды собрал, пока ходил по земле. Слушает его Эрмин, и будто в детство погружается, когда матушка ему сказки рассказывала. И не задает уже никаких вопросов. Однажды и задал, да Учитель посмотрел на него странно и сказал:

- Вот и слушаешь ты меня, да не слышишь... Видишь то же, что и я, а не видишь. А Учителем зовешь...

Понял тогда Эрмин, что прав Учитель был, когда говорил ему о своем пути, что у каждого он свой. Вот и он, сколько лет уже идет за Учителем, а будто слеп идет. И не рядом - за поводырем тащится...

И нет ответов на вопросы. Лишь надежда не умирает - придет время, и узнает он истину.

О надежде однажды спросил Учителя. Думал, что вновь скажет, что и надежда у каждого своя. Но другое сказал Учитель:

- Надежда - это то, что заполняет пустоту душевную в ожидании любви и веры...

Неведома надежда Учителю...

 

Осень. Неприветливая, холодная. Потемнело золото листвы, ржавым железом висит кое-где на ветвях. А по утрам иней ложится. И волосы Учителя слегка инеем покрылись. Только взгляд прежний - ясный, весенний...

По вечерам, у костра, Эрмин все чаще дом вспоминает. Где сейчас дед его, где матушка? Сколько лет-то прошло... Спросить бы Учителя, но... Поверит ли? И вновь лишь надежда душу согревает - а ну как прав был дед, что есть весна новая?..

 

Весна. До весны еще зима долгая... Сначала и радовался Эрмин снегу белому, пушистому, что враз преобразил унылый пейзаж. Да вот, с каждым годом сил становится все меньше. Вот и сейчас - так тяжело идти по рыхлому снегу. Учитель обещал, что к вечеру придут они на место. Пора бы уже. Ведь и запасы, что дали им в дорогу в последнем селении, еще вчера закончились, хоть и ели по крохам.

Усталость мысли делает вялыми, тягучими. Тут еще и снег пошел, кружится перед глазами. Тревожно на душе у Эрмина, сердце беду чует. А беда - вот она! Опомнился, огляделся - нет Учителя! Да, нет, вот же он, лежит на снегу.

Бросился к нему Эрмин, поднял. И слышит - будто лай вдалеке. Подхватил Учителя и почти понес на себе. С трудом взобрались они на пригорок, видят внизу домишко стоит.

Собака им навстречу бросилась, сначала было залаяла, потом ластиться начала. Из дома хозяин вышел - старенький такой, беленький весь. Идет навстречу, тяжело на палку опирается, ногу волочит. Вот со стариком кое-как и довели они Учителя до дома. Уложили на кровать. Учитель уже совсем без сил, и хоть замерз, но от лица жаром так и пышет. Хозяин сразу хлопотать начал, Эрмин же дом оглядывает. По всему видать, что это избушка лесника.

Учитель уснул вроде, а Эрмин сидит со стариком, чай пьет, душистый, на травах - сразу же согрелся, и силы прибавились.

- Ты один живешь? - Спрашивает Эрмин

- Один, - кивает головой лесник, - сын у меня погиб, уж два года, как нет его. Жена его к родителям в селение ушла, тут недалеко оно. Приходит ко мне, помогает по хозяйству, а вот внучат нету... Тяжело мне, ведь и я от зверя еще в юности пострадал, видишь? Нога-то совсем не ходит...

Тут стон прервал их разговор. Бросился Эрмин к Учителю, сел на кровать, а Учитель вновь умолк, только дыхание тяжелым стало.

- Плох совсем товарищ твой, - покачал головой старик, - по всему вижу, не доживет до утра.

Слезы покатились из глаз Эрмина. Как же так? Неужели это все? Неужели весь его путь должен закончиться вот здесь, в этой избушке, смертью Учителя?

Не отходит от него Эрмин, ловит каждый вздох, ждет - не придет ли тот в сознание? Хотя бы спросить его, что делать дальше, куда идти?

И будто услышал Учитель его мысли, открыл глаза, прошептал:

- Ухожу я, а ты оставайся с дедом...

- Учитель, - горячо зашептал Эрмин. К самому лицу наклонился, терзает вопрос его один пуще всех остальных. - Учитель! Скажи мне хотя бы, что такое смерть?..

С трудом разомкнул Учитель губы, выдохнул едва слышно:

- Не знаю... Жив я еще...

Сидит Эрмин, ждет... А по лицу Учителя покой разливается, черты лица разгладились, словно кто-то невидимой рукой муку с лица его стер. И тишина наступила - не слышно больше дыхания тяжелого. Умер Учитель...

Вскочил Эрмин, руками за грудь схватился. Сердце в груди разорваться готово от горя и обиды... Плохо помнил он, как долбил мерзлую землю, как хоронил Учителя под березкой белой... Уговаривал его старик остаться с ним, да Эрмин лишь рукой махнул, решил в селение идти, хоть и сказал ему Учитель с дедом оставаться... Нет! Закончился путь Эрмина в избе этой, путь с Учителем связанный...

Вышел на крыльцо дед, крикнул ему вслед:

- Слышь, а кем он тебе доводился-то? Как имя-то его?

Остановился на миг Эрмин, горько сказал:

- Учитель он мой, - и ушел.

 

Стоит дед, как вкопанный, потом руками всплеснул:

- Учитель! А он, стало быть, Ученик! А я-то, старый, просил его остаться со мной! Ведь это, как птице крылья связать!

"Учитель! - Думает дед. - В доме моем был, а я и не ведал. А ведь чувствовал что-то, когда ухаживал за ним..." И кажется деду, что и свет неведомый исходил от незнакомца больного, вот, например. когда тот глаза открыл и взглянул на него... И глаза-то эти были синее неба синего!

"Схожу-ка к нему, поклонюсь могилке, попрошу исцеления от недуга своего, вдруг смилуется?.."

Глубокий снег! Со здоровыми ногами и то тяжело идти по нему, а деду и совсем невмоготу. Но идет, на палку опирается, тащит с трудом больную ногу.

Вот и могилка. Пушистым холмиком возвышается. И камень лежит, что Ученик положил. И откуда только силы такие нашлись. Упал старый лесник на колени, голову склонил: просит, молится...

И со словами будто боль уходит, слезами сердце согревается. Искрится все в глазах...

А это снежок искрится - солнышко выглянуло, будто весной повеяло. Смотрит дед на солнышко - улыбается. И верит - то Учитель знак ему подает. И вскочил дед на ноги! Ахнул от неожиданности, а потом ногами затопал, засмеялся. Не болит нога! Сгибается! Благодарит Учителя и, едва ли, не бегом, забыв про палку, в селение торопится - Ученику поклониться, народу о чуде великом рассказать...

Собрался народ. смотрит на деда, удивляется. Ведь все знали деда хромого, а вот теперь не хром, на двух ногах ходит, приплясывает. А дед про Ученика спрашивает. Поняли люди о ком он говорит, повели его в дом, в котором Ученика приютили. Зашел дед, увидел его, поклонился:

- Смотри, - говорит, - то Учитель твой исцелил меня. Едва ты ушел, как я к нему отправился. Вера вела меня, дошел, попросил... Благ Учитель твой!

Смотрит Эрмин на старика, и слезы на глаза наворачиваются: и горечь, и обида в слезах его - сколько ходил за Учителем и не познал, а дед лишь услышал о нем и поверил...

Тут и писаря привели. Сел он за стол, перо наточил, приготовился записывать - шутка ли! Ученик расскажет об Учителе... Притих народ...

Молчит Эрмин. Не знает, что говорить... Смотрит вдаль, задумался. И будто видит Учителя своего... И голос его слышит - ласковый, тихий, в самую душу проникающий:

"Вера - это весна душе..."

"Вот что больше всего на свете? Сказать бы - любовь. Всю землю охватить ею можешь. Любишь и солнце, и облака, и звезды на небе, весь мир любишь, всю вселенную... Неизмерима любовь. А умещается в простом человеческом сердце. И нет ничего больше сердца человеческого..."