Нас было десять человек. Мы, мокрые от пота, уставшие и голодные, пробирались через чащу леса, за которой, по слухам, находился луг с красивейшими цветами, не исследованные биологами.

Тропинки не хватало, как воздуха, и мой знакомый, являясь самым рослым в нашей группе, широкой грудью проламывал кусты и колючие заросли каких-то ягод.

Было тихо, не считая шума, производимого нами. Изредка вскрикивала птица, тянула смехоподобную песню другая, да кузнечик трещал в зеленых пучках сочной травы под стволами деревьев.

Я посмотрел вверх. Точно страпила у дома, перекрестились ветви, длинные и короткие, толстые и тонкие, покрытые листьями и совершенно голые. Они строили свой дом, лес, в которым жили все, кто мог что-то взять в нем и что-то ему отдать взамен.

Чистейший, не взбитый автомобилями до густоты, легкий, не ощутимый, но в то же время удивительно вкусный, да, именно вкусный воздух сам собой проникал нам в грудь.

Оглядываясь по сторонам, я немного отстал. Стволы деревьев серыми столбами врезались в пространство, уходили вверх и делились, исчезая совсем, будто умирали ради того, чтобы поднять ближе к солнцу ветки - своих детей.

Я засмотрелся на узоры, выдавленные природой на коре, точно здесь оставил свои работы искуссный мастер, которого никто никогда не видел. Я упал, зацепившись за корягу, начал подниматься, ругаясь, отряхивая с ладоней черные крошки земли, смоченные жемчугом росы, и вдруг прямо перед собой увидел раздевленный цветок. Ушибленными пальцами я нежно взял его за сломанную ножку, поднес к глазам и ужаснулся. Это был тот самый легендарный цветок, о которым рассказывали все жители близ лежащей деревни.

На него наступили ботинком, но тонкие, совершенной формы лепестки не утратили девственной красоты и словно сияли мягким розовым цветом. Такого цвета я еще не видел. Красный - не красный, оранжевый - не оранжевый, желтый - не желтый, а смешанные, туманный, впитавшийся в тоненькие полоски на бархатных листочках.

Должно быть, на него с травы упала роса, потому что на едва видимых усиках застыл шарик, пронзенный миллионами лучей, искрящийся, но не режущий глаза. У меня дрогнула рука. Капелька соскочила с места и, смеясь своей зеркальной поверхностью, скатилась по тресневшему лепестку и... разбилась о травинку.

Пестик был сломан, только пыльца, желтая, крошечными невесомыми хлопьями рассыпалась по цветку.

Я поднялся, вдохнул тягучий, маслянистый, медовый запах, медленно стекующий с цветка.

- Что там? - Окликнули меня.

Группа остановилась, все смотрели на меня.

- Да, вот, - прошептал я, - цветок...

Я хотел поднести его коллегам, показать им, но лепестки колыхнулись и отпали. Качаясь по волнам воздуха, они опустились на траву и почти все спрятались в ней. У меня в руках остался голый, треснувший стебелек. Я разжал пальцы и бросил его на землю...

Дождавшись меня, группа тронулась в путь.

Не знаю, покажется ли вам странным то, что мы, потратив четверо суток, исследовав несколько гектаров леса, не нашли ничего интересного, ни одного легендарного цветочка. Более того, группа наша заплутала, пришлось вызывать спасателей. Нас нашли полуживых от голода.

Вернувшись в город, я неделю лежал в постели. Однажды ко мне в гости зашел друг - веселый и умный человек. Выслушав мою историю, он горько усмехнулся, покачал головой и тихо сказал:

- Эх, люди, люди. Не нашли, что искали, растоптали, что было".