Снег скрипел под ногами так громко, что Светке стало страшно – а вдруг кто-то увяжется за ней в темноте. Светка обернулась - позади никого не было. Фонари горели, но освещали только кем-то заботливо расчищенную от снега дорожку.

Вот её школа - старое деревянное здание. Бывшее здание общеобразовательной. Сейчас дети учатся в новом, а это отдали под музыкальную. Светка открывает ключом дверь, входит. Уже восемь часов, детей нет. Директора тоже. Батареи горячие, пол вымыт еще с вечера. На двери сидят сверчки - тоже музыку любят. Первое время Светка их очень боялась, но потом привыкла. От дихлофоса они умирали очень быстро. Также она не могла долго привыкнуть к тишине в деревне. Хотелось шума машин, громыхания трамваев, криков во дворе. Даже в музыкальной школе часто была тишина. В такой обстановке Светке было трудно сосредоточиться. Она пробует заполнять журнал, но мысли витают где-то в другом месте…

 

Серое здание управления культуры душило своей помпезностью, внушительностью. Сколько кабинетов она посетила, пытаясь перераспределить себя в город, сколько рабочих мест нашла, но все было бесполезно. Везде сидели равнодушные дядьки - чиновники. Несмотря на кажущуюся вежливость, они были безразличны к Светкиным проблемам.

- Девушка, у вас распределение в сельскую местность, и вы должны туда ехать, - начальник в безупречно отглаженном костюме действительно верил в то, что способен вершить судьбы людей. Сколько раз слышала она это слово – должна! Кому она только чего не должна! Должна интересоваться политикой (и зачем она ей?). Должна интересоваться советским искусством, а не буржуазным творчеством импрессионистов (Господи, чепуха-то, какая!). Теперь вот отрабатывать в деревне должна. На распределении зашла в кабинет, где заседала комиссия, второй, а получила направление в деревню. Оказывается, надо было просто найти себе место и взять вызов. А теперь вот мучается. Чиновнику объяснять что-либо бесполезно, он выполняет только чьи-то распоряжения.

- Но я не нужна в деревне, мое место уже занято.

– Мы вам другую деревню найдем. Поезжайте в Булычиху, это райцентр, там дети остались без преподавателя, плачут, так хотят учиться музыке. Нагрузка очень большая. Квартиру обещают.

 

Нагрузки в школе не было совсем.

-Детей нужно самой набирать, напиши объявление на двери. Может, кто и придет, - посоветовал директор.

Вместо обещанной квартиры поселили к бабке Лисуконихе. Светка за квартиру не платила – платил отдел культуры. Дом большой, хозяйка была ненавязчивая. Столовая работала, но там кормили только в будни. Продуктов в деревне не продавали. Только рыбные консервы и персиковый сок. Так что питайся тем, чем бабка накормит.

 

Автобусы… Сколько Светка наездила километров в деревню и обратно? Она даже слюну проглотила от сухости во рту после аэрона, таблеток от укачивания. Но можно в дороге обдумать все, что произошло, и принять верное решение.

 

Осенний лес для Светки раскрылся как-то сразу, невиданною сказкою, мягким солнечным светом и грибным изобилием. Грибы росли вдоль дороги, как трава, кусты, деревья. Их никто не собирал, ведь они уже стали старыми и несъедобными. Какие же здесь сокровища, если грибы так доступны каждому? Может, в этом лесу не ступала нога цивилизации? Ну, Светкина – точно не ступала. А если все-таки наступишь на землю, то утонешь в упавшей листве. Что нужно человеку, уставшему от жизненных ветров? Конечно, покой. Светка соблазнилась этим покоем, красотой, одиночеством. Она осталась работать в деревне. Мечтала бродить по лесу, писать стихи, читать книги. О любви не мечтала, местные парни ей не нравились. Одно слово - деревня. А уж оставаться на всю жизнь здесь и подавно не хотела.

 

А в её городе дуют ветры...

 

Ветра звук – это звук пространства, покрытого степным ковылем, солодкой, пыреем, шалфеем и клевером. Этот звук служит своеобразной настройкой, камертоном. Тон, издаваемый им, примерно равен тону МИ первой октавы. Хотя, возможно, что этот тон МИ подстраивают к пространственному звуку. Но это не так уж и важно, главное, что люди живут в тон с земным пространством. Они – ЗЕМНЫЕ. Этот ветер уносил когда-то в прошлое их несбывшиеся мечты, строй, воспитание. Ветер перемен - хорошо это или плохо? Хорошо, когда все плохое когда-то кончается. И плохо, что человек, постоянно живущий в таких условиях, ищет покоя и тишины. И постоянно ошибается в том, что этот покой вообще возможен. Покой этот – миф, мечта, НЕСБЫВШЕЕСЯ и НЕОСУЩЕСТВЛЕННОЕ. Он невозможен, как невозможно остановить течение жизни.

 

Вот также много лет тому назад этот ветер издавал свою пространственную МИ, поднимая городскую пыль, в которой были намешаны всевозможные отходы человеческой цивилизации. В июне пыль летела вместе с пухом тополей, что превращало дома, тротуары, скамейки в снежные фигуры, а в укромных уголках дворов громоздило пуховые белые сугробы. Пух набивался в ноздри, мешал дышать, щекотал за воротником, прилипал к телу.

 

Шли экзамены в музыкальном училище. Пианисты играли свои программы. Комиссия была серьезная, из консерватории. Выпускники волновались, оставаясь один на один с новым черным блестящим роялем. Светлана играла как во сне, не отдавая отчета своим действиям. Но руки выносили не в первый раз. Не заметила, как нога от волнения перескочила с правой педали на среднюю, но тут же опять вернулась на место.

 

- Пронесло, - подумала её преподавательница по роялю Татьяна Ивановна, - теперь все пойдет гладко.

- Тебе дадут направление в консерваторию.

Потом они вместе с ней ездили в областной город.

- Учи другую программу, я буду на следующий год сидеть в приемной комиссии. Тогда наверняка пройдешь, - так определил Светкину судьбу преподаватель, у которого они были на консультации.

 

Был канун женского праздника. Областной город провожал её таким холодом и морозным ветром, что, казалось, на улице опять наступил декабрь. Заболела.

Светка не успела опомниться после приезда, как уже вызывает заведующая отделом культуры.

- Необходимо завтра выступить на смотре художественной самодеятельности.

- Но я не могу, я только что с поезда, неделю не играла.

- Нужно. Сможете!

- Я не готова.

- Ничего не знаю. НАДО!

 

Светкины руки вытянули только полпроизведения. Она почувствовала, что что-то отвлекает её от игры, сбивает. Она не могла сосредоточиться на музыке. Короче, конец был весь смазан, скомкан, истерзан и так далее.

 

То, что она провалилась, не расстроило её совсем. Этого следовало ожидать. Даже была рада, может, отстанут от неё со своими концертами, смотрами, конкурсами и прочим? Энтузиазма и любви к искусству жителей Булычихи Светка не понимала совсем.

 

Поздно вечером после концерта раздался стук в дверь. Бабка Лисукониха, ворча и охая, едва передвигая ноги, шла открывать.

- Кто?

- Позовите, пожалуйста, девушку, которая работает в музыкальной школе.

Светка выскочила как ошпаренная. Ей мерещились сгоревшая школа и судебное разбирательство по этому поводу.

- Я вас нашел.

Молодой человек улыбался в морозной темноте. Он что-то говорил про любовь к музыке, игру на гитаре, работу в её организации, службу в армии и прочем. Светка мало что поняла из его сбивчивого рассказа. А особенно то, что ему нужно было от нее.

- Что вы хотите?

- Я хотел с вами познакомиться. Мне понравилось, как вы играли. - Понравилось, как выходила на сцену и уходила, - подумала Светка.

- А что, другого места для этого не нашлось?

- Извините, - парень, постояв еще немного, собрался уходить. Светке вдруг стало жалко его.

- Вы в школу приходите, там поговорим.

Интересно, как это Лисукониха, не дремлющее око деревни, долго не знала, кто к Светке приходил? Обычно, в деревне сразу узнают всё о других. А уж про чужую любовь и подавно! Старая, наверно, бабка стала, вот и оплошала.

 

Она увидела его в доме культуры. Он её не замечал. Ходил мимо и не замечал. Делал вид, что не видит. «Ну и пусть», - думала Светка. Но сама хотела с ним познакомиться. Он ей нравился. Он написал ей письмо. Она ответила. Ему показалось, что она влюбилась в него, а эти письма о любви. Он писал стихи, просил о встрече. Она отвечала. Стихами тоже.

 

Встретились только летом, когда ночная листва шелестела что-то о любви, непостоянстве, домашнем очаге. Дул горячий южный степной ветер. Его губы были так же горячи как этот южный ветер.

 

А потом был сон, он снился Светке всю жизнь. Или бред.

 

Душно, жарко, невозможно уснуть. Светка шла к нему, одна. Он ждал её в лесу, в маленькой избушке. Ветер нес пыль, которая оседала на лицо. Порывы ветра усиливались, их присутствие было видно по раскачивающимся в разные стороны верхушкам деревьев. Ветер не стихал. Стало слышно его постоянное – И – И - И, которое звучало во всем, этот звук глушил все другие звуки. Светке стало одиноко. Но она шла, не разбирая дороги, бежала к нему, пробираясь сквозь кусты, ломая ветки, проваливаясь в ямы, спотыкаясь о лежащие деревья. Потом налетел настоящий ураган. От сильных его ударов было страшно оставаться под деревьями. Ветер раскачивал их так, что те не выдерживали, ломались и падали на землю. И все равно стояла жара, смерчи пыли поднимал ураган.

 

Пошел дождь. Теперь ветер хлестал в лицо, потоки воды струились по голове, телу. Яростные удары грома сотрясали и деревню, с маленькими жилищами людей, и вмиг почерневший лес. Почему это так далеко? Но он уже бежал к ней навстречу. Он ждал её.

 

Поцелуй уносит куда-то вверх, а руки подхватывают её. Все! Мучение кончилось. Как же долго она шла к нему.

 

+++

 

-Ты любишь музыку Рахманинова? Тебе поставить пластинку? - в углу гора пластинок и репродукций.

-Тебе что из этого нравится?

Светка отвечает правду, врать нельзя – не поверит. Принимает. Почему так строго? А вдруг – нет?

-Поставь вторую часть фортепианного концерта, это о нас.

Рахманинов писал о любви, его руки осторожно трогают клавиатуру. Как звучит музыка! Если бы Светка была потом с любимым всю жизнь, то научилась играть мелодию любви так, как её играл Рахманинов. Но мелодия повисла в воздухе. Не получилось, НЕ СБЫЛОСЬ.

 

Когда он читал стихи? Тогда, когда звучала музыка. Его стихи были о любви.

 

Светка поняла – самое страшное – это неправда. Нельзя притворяться в любви, играть в любовь, подыгрывать чувствам. В любви нужна искренность.

 

На следующий день непогода не стихла. Но появились передышки в ярости – видна была усталость природы. Только через день наступила необычная тишина. Что это? Обман природы или ураган ушел на самом деле? Ураган ушел, оставив после себя усыпанную ветками землю, обрывы проводов электроэнергии, рухнувшие трубы, выбитые стекла. Взошло солнце, которое не видели уже несколько дней. Оно светило так ярко, что можно было увидеть предметы, расположенные на довольно большом расстоянии. Как же мощно звучала музыка природного органа! С тех пор Светка любила грозы и ураганы. Они приносили ей счастье, обновление, радость. Она не боялась их. Она принимала их как муки горя, разлуки, после которых обязательно придет счастье… Она любила...

 

Когда он пришел к ней, то никто из соседей даже не понял того, зачем он это сделал. А он любил её. Он ушел от жены, жил дома у матери. У него не было детей.

 

Камин горел красным светом, свечи тоже…

- Ты специально купила этот камин, чтобы я сошел с ума?

- Нет, конечно, я купила его от холода, а свечи - потому что часто отключают свет.

Самые благодарные слушатели - это любимые. О чем думал он, когда Светка играла, она не знала. Наверное, о любви. Любимые сидят тихо, когда для них играют музыку Рахманинова.

 

У него была своя жизнь, Светка это почувствовала, но не сразу. Они стояли посреди деревни. На нем был длинный вязаный шарф, подарок Светки. Она - в ярком берете и клетчатом пальто. Редкие деревенские прохожие оборачивались на них. Из райкома выбежала его мать.

- Может вам не стоит так открыто стоять у всех на виду, у вас же не было пока свадьбы.

- Конечно, не стоит. Мы сейчас разойдемся.

Он держал её за руку, никого не стесняясь.

 

Сколько длилось счастье? Месяц, два? Зато горе много лет. На чужом горе своего счастья не построишь. Где она, её ошибка? Она хотела только любви. Взаимной любви. А если её нет, то нет и счастья. Светка всегда верила в то, что встретит свою настоящую любовь. Но это была не она. После той их встречи на площади мать говорила с сыном. Очень жестко говорила. Она умела это делать, так как возглавляла отдел агитации и пропаганды в райкоме партии. Он вернулся к жене. Зачем это все было нужно? Игра в любовь, в верность, в счастье?

 

***

-Мерзавка! Как ты могла так поступить! О чем теперь будут судачить люди в деревне! – это говорила заведующая отделом культуры, женщина, стремящаяся к искусству и красоте, про которую подобных историй рассказывали действительно много. Её идеальная высокая прическа даже подпрыгивала от возмущения.

- Вон отсюда! Пиши заявление об уходе! Чтоб духу твоего здесь не было больше! - это было после того, как мать ходила жаловаться к ней.

Начальница, когда подписывала трудовую, еще и добавила:

- Вот такие, как ты, и портят репутацию…нам.

 

Он пришел вечером, когда Светка собирала вещи. Она сначала хотела его не пускать вообще, но потом пожалела. Что он может еще сказать? Он был уверен, что теперь все разрешилось само собой, и он здесь ни при чем. Он страдал, по крайне мере, ему так казалось.

- Я в последний раз у тебя останусь.

- Нет, топай домой.

- Ты очень жестока! Я же не виноват.

Светка посмотрела в окно на то, как он уходил. Он шел быстро, не оборачиваясь, спину держал прямо, походка была уверенная. Раньше она смотрела на это с любовью и жалостью. Но не теперь.

 

Сначала она хотела сжечь его письма. Но от горелой бумаги шел неприятный запах. Тогда она придумала им новую, более жестокую смерть. Она выстирала письма, как тряпку, а потом разорвала их на мелкие кусочки. Все до одного. Стихи тоже. Некоторые листы раскисали сразу, а с лощеной бумаги буквы стирались хорошо. Чтобы в памяти ничего не осталось. Но легче не стало. Потом свои дневники. Свои стихи. Она рвала их и плакала. Потом рвала отношения с общими знакомыми. Больше рвать было нечего. Только чужую жизнь. Её тоже к черту…

 

Это был сон или явь, а может быть, песня? Видели ли вы как цветут красные маки? Это было целое море цветов, которое волновалось от любого дуновения ветерка, трепетало, словно живая плоть. "Человеческая кровь", - подумала Светка. Ей хотелось пройти через поле, но как только она сделала первый шаг, была остановлена людской толпой. Толпа возмутилась её дерзостью. Людская молва набросилась на нее, словно волчья стая, ведь Светка вела себя не по правилам. «Волки кинулись на кровь», - подумала она. И остановилась. Остановилась от страха быть разорванной на куски и уничтоженной. Цветы вдруг запахли по-настоящему кровью.

На другое утро она вернулась на это же поле. Цветов больше не было, они отцвели, лепестки облетели. Если так все быстротечно, то зачем люди хотят убить любовь? Ведь все равно все кончается в один миг…

 

Через десять лет он позвонил Светке по телефону.

- Кто это? – она не могла узнать даже его голоса. Он представился.

- Но этого не может быть, это не он. Вы обманываете меня. Это не его голос.

- Это действительно я. Ты меня не узнала?

- Нет.

- Я хочу тебя увидеть, давай где-нибудь встретимся.

- Не могу, я вышла замуж, у меня маленький ребенок, я не могу оставить его одного. Извини.

- Ты жестока.

- Может быть.

 

Он приходил несколько раз, но её всегда не было дома…

 

Жизнь поставила все на свои места.. У Светки была семья, муж, дети. И много слез. Стихов ей больше никто не писал, сама она их тоже не писала. Она и не читала их совсем. И очень часто ей снился сон, будто она едет на автобусе через тот лес в Булычиху, выходит у школы, подходит к ней… А Светке говорят: «Школы больше нет, её закрыли, только здание осталось». Куда же теперь ехать? Ведь больше ей никуда не надо! И просыпается…

 

У него так и не было детей, его жена ушла к другому, а он пил беспробудно. Потом умер. В день его похорон Светке опять снился сон: он пришел к ней домой, на шее у него был ею связанный когда-то длинный модный шарф. Шарф обнимал его шею, как Светкины руки. Сон был явью… Что ему было надо? Он был таким любимым, желанным, что Светка проснулась и лежала с открытыми глазами.

-Ведьма, она испортила ему жизнь, - произнесла его мать. Светка опять как наяву услышала её голос.

Мать, занимавшая пост в райкоме, знала, что ведьм не бывает. Бывают только красивые женщины и мужчины, не способные их любить. Так, отговорка, чтобы было, кого обвинить.

 

Когда это было? Летом, зимой? Сколько лет назад? Пятьдесят? Тысяча? Или столько, сколько дует этот холодный ветер? Но почему-то с ним спокойнее, чем быть одной в тихом лесу…