Пародии Содержание 1. Работники ножа и топора 2. Соловьи-разбойники 3. Валенки, валенки... 4. Баллада о шкурах 5. На дне 6. Если у вас нету… дяди 7. Сладкая парочка 8. Не может быть! 9. Халявный стриптиз 10. Сексуальный Киборг 11. Практическая «Камасутра» 12. Постельные откровения 13. Пить или не пить? 14. Гипотеза 15. Голубая мечта 16. Беспредел во хмелю 17. Необычный кросс 18. Мильон терзаний 19. Выхожу один я на дорогу 20. Забор, «Кагор» и уговор 21. Есть, или не есть? 22. Тридцать три желания 23. Бумажный Клондайк 24. Тяжёлый случай 25. Что хочу, то и верчу! 26. Отречёмся от старого мира 27. Я вижу её и не вижу 28. Двадцать шесть 29. В жёлтой жаркой Африке 30. В мире теней 31. Монолог оптимистический 32. Ералаш в зверинце 33. Дела семейные 34. А у нас есть педераст, а у вас? 35. Громила 36. Воруем в колхозе Работники ножа и топора “...У костра маячат тени. Светлой нету ни одной”. “Подойти? А вдруг - враги?” “... Я сильнее: я их - вижу. Если надо - убегу”. (Глеб Горбовский) Ночь. Дубов седых скрипенье... Шубу я в химчистку пер. Вдруг гляжу: три черных тени Жгут в лесу большой костер. Я их умысел поганый Раскусил, прикинув тут: Не меня ли фулиганы С шубой норковою ждут? Шуба скроена на славу, Будто с княжеских телес. Не резон идти с ней, право, В воровской тамбовский лес. Скажут: “Стой, пацан, и - точка! И базарить не моги”. Отобьют ногами почки, - Шубу выхватят, враги. Я не робкого замесу, Коль прижмут сильней - сбегу, Но с тех пор гулять по лесу Без охраны не могу. Соловьи-разбойники “И однажды из столицы Я приехал налегке. Вяли травы. Пели птицы На узбекском языке”. (Юрий Беличенко) Возвращаюсь я с работы Как всегда навеселе. Я не как-нибудь... не кто-то, - Первый парень на селе! Вот иду. Дубрава вянет От дыханья моего. Разговор веду я пьяный, Хоть со мною - никого. Кроме всяких там растений, - Подозрительных пичуг... Слышу: ботают по фене Соловьи, усеяв луг. Ну, пропал! Со мной десятка, Я в столице день пахал. Отберут и - взятки гладки, На гоп-стоп возьмут лоха! Прощевай тогда столица, Да родимые дубы: Их к чертям порубят птицы, Как в той песне, на гробы. Нет в семье моей достатка, Все, как дым, идет в трубу... Вот с тех пор я, за десятку, Соловьев видал в гробу! Валенки, валенки... “Ах серенькие валенки мои! Да где же вы? На улице иль в доме? Наверно, вас украли воробьи, Когда я спал на солнышке в соломе”. (Николай Тряпкин) Лег спать я, может, в девять, может, в десять. Вот только с кем? Не помню, хоть убей! С меня однажды валенки в Одессе И полушубок сняли во дворе. Проснулся я, как водится, в соломе, Босой и до исподнего раздет. Да где ж я пил? На улице иль в доме? И где, прошу прощенья, партбилет? Естественно, ответа не дождешься. Кто свиснул, - не сознается вовек. Да бог с ней, понимаешь ли, с одежой, Пусть носит - нехороший человек! Хоть в валенках не ходят знойным летом... И заявляю я, как на духу: Родиться нужно Тряпкиным, поэтом, Чтоб накропать такую чепуху! Баллада о шкурах “За плечом моя двустволка Индевеет на пути; Хорошо бы шкуру волка В дар хозяйке принести”. (Иван Молчанов) У меня в руках берданка, А в кармане динамит; Хорошо бы моей Маньке Шкуру мамонта добыть. Вот была бы шуба, только Нет таких зверюг в лесу. Ладно, я тогда хоть с волка Шкуру милой принесу. А не встречу волка, что же, И “косой” на шапку сгож. Тут внимание дороже, А не цены шкур и кож! На дне «Доешь до дна», - твердили мне В младенчестве. «Имей привычку Съедать до дна. Увидишь птичку На блюдечке, на самом дне». (Лариса Миллер) Порой в компании весёлой (Развязка пьянки не видна) Я помню, часто было слово, Вернее три: «Допей до дна!» Как собутыльников обидишь? А стол скандирует: «Допей, И птичку ты на дне увидишь!» Но был на дне зелёный змей. А рядом белка, блин, сидела, Крылов орехи щёлкал с ней. Он мне сказал: «Брось это дело, Не то допьёшься до чертей!» Если у вас нету… дяди «Мой дядя самых честных правил…» (А.Пушкин. «Евгений Онегин») «Скажи-ка, дядя, ведь не даром…» (М.Лермонтов. «Бородино».) Как сговорились классики у нас, Воспели в виршах дядь своих не даром, Подняв бокалы (в них, конечно, квас), Чтоб не дышать на дядю перегаром. Отцам, конечно, дядя не чета, Особенно с набором честных правил. А что отец? Помрёт и ни черта В наследство бедным чадам не оставит. У дяди денег нету? Не беда. Сгодится дом, иль сад вишнёвый, право. Ведь деньги что? Фактически – вода! Скажи-ка, дядя, пару честных правил. Сладкая парочка «Ломти спелого арбуза И мелодии Карузо…» (Елена Панаева) Я в итальянской опере бывала, Оттягивал мне руку тяжкий груз. С собой я прихватить не забывала Огромный, словно мяч, донской арбуз. Пока оркестр наяривал Карузо И фехтовал указкой дирижёр, Я с аппетитом трескала арбузы, Не отвлекая слух на всякий вздор. Наевшись после оперы от пуза, Икнув, я возверталась в «нумера». Во сне ко мне являлся сам Карузо И ел со мной арбузы до утра. Не может быть! «Не лава – но чем-нибудь выльюсь – пусть будет что будет!» (Эллионора Леончик) Не лава, не бред, не маразм, не скандальная слава, Не сажа, не лажа, хотя, может быть, ошибаюсь… С утра накатив с новым русским сто грамм на халяву, Под вечер конкретно – В три пальца – В сортир выливаюсь. Стихов слагать строчки Я больше, ребята, не буду, Пусть люди простят И румяный не сетует критик. В мешок соберу из-под водки Пустую посуду… Ведь я не руда, не чугун, Грех за это не выпить! Халявный стриптиз «Что с того, что я голая?» (Ольга Крекотнева) Ну что с того, что я голая? Право, какой пустяк! Иду в чём мама... по городу, Зажав в кулаке трояк... Ну что таращите зенки На мой эксцентричный наряд? Не видели что ли коленки И голый, обветренный зад? Я может быть, даже нудистка, Иду на пляж нагишом... Дрочите в кустах, онанисты, Вам будет сейчас хорошо! Сексуальный Киборг «Ты пришёл ко мне с шестерёнкой в груди, в голове болты да кусачки...» (Скорпина) Он пришёл из «горячей точки» Весь изранетый и без ног. Я хотела оставить на ночку, Только он ни хрена не смог... В голове его – ржавая пуля, А в груди, вместо сердца – мотор. (По секрету скажу: вместо хуя У него, как у Киборга, – болт!). Практическая «Камасутра» «Можно мне? А можно лёжа?» (Катя Бандилет) Разрешите мне... если можно? А на нет и суда ведь нет. В крайнем случае, осторожно Ты мне сделаешь классный минет. Можно стоя, а можно раком. Можно в полночь, а хочешь, – утром? Заплатил я полтыщи с гаком За любимую «Камасутру». Ну иди же ко мне, чертовка, Оторвёмся с тобой по полной... Как ты делаешь это ловко, Насмотрелась по видику порно! Постельные откровения «А я его Ласкала языком...» (Екатерина Вольховская) Шумели люди пьяные кругом, Катались на качелях в парке дети, А я его ласкала языком Шершавым, Позабыв про всё на свете. Он был тугой и твёрдый, как бамбук... На вкус и цвет товарищей не ищут. Я обошлась без ног, да и без рук, И он мне подарил, прощаясь, тыщу! Пить или не пить? «Перемешаю звёздный борщ». «За чудом отправляясь в хлев...» «И выпью что-нибудь покрепче, не закусив...» (Людмила Зайцевская.) На кулинара с детства я училась И честно ела свой нелёгкий хлеб. Но с истинной дороги как-то сбилась, Отправившись с бутылкой водки в хлев. Но водка что? Мне б что-нибудь покрепче! Налей же, друг, мне спирта литра два. Спирт от тоски космической излечит, И враз найдутся точные слова, Чтобы послать любимого подальше, Затяжкой сигареты закусив. Я пьяная совсем. Гуд бай, мой мальчик! Ты у меня сегодня не проси... Гипотеза «А может, ты – жаба...» (Геннадий Залазаев) У змеи есть жало, У Пушкина – кружка. А может, ты – жаба, А не царевна-лягушка? Напьюсь до рвоты – Дошёл до ручки. Иди ты в болото К своим лягушкам! Голубая мечта «Мы – охотники за удачей Птицы цвета ультрамарин». (Андрей Макаревич) Ненодаст продавщица сдачу, Мы на мелочь такую плюём! Мы искали в тайге удачу, Что зовётся длинным рублём. И на тех лесных пепелищах После нас природе – хана… Заработать большие тыщи Не смогли мы в тайге ни хрена! И рок-группу нашу певицы Обошли все десятой тропой, Потому что та чёртова птица Оказалась, увы, голубой! Каждый день то смеёмся, то плачем: Докажи поди, что не верблюд… Ведь за хвост изловить удачу Голубые теперь не дают. Беспредел во хмелю «Полз ледник, наступая на пятки носорогу, медведю, слону…» (Евгений Разумов) С Ледником не играются в прятки, А бегут, как от чёрной чумы, – Смазав салом копыта и пятки, – Носороги, медведи, слоны. …Полз Ледник, как удав по болоту, А местами, как страус, шагал. И давил мимоходом кого-то, На мозоли слегка наступал. Подбирался ко мне мелким бесом, Да от солнца июльского сник. Вот и кончена глупая песня, – Как хмельной дебоширил Ледник. Необычный кросс «То ли ветер храпит, то ли конница... На спидометре стрелка под сто. Председатель на «газике» гонится По щебенке за тучами: «Стой!» (Леонид Терехин) Ветер свищет в кулак за околицей, Конокрады дежурят у хат... Председатель за девками гонится: По деревне разносится мат. Он бежит, как спортсмен, по щебенке, Обгоняет колхозный «газон». Длинноногую хочет девчонку Затащить в кущи райские он! То ли сердце стучит, то ли мельница... Ноги жопу, как птицы, несут. Вот милаху схватил, Аж не верится... И проснулся от радости тут. Мильон терзаний «Вот и снова в полях желтизна. Да была ли над миром весна?» . . . . . . . . . . . . . . «Отвернуться? В Москву улизнуть? Задремать или вовсе уснуть? На крылечке нечёсаный дед в заграничные джинсы одет». (Глеб Горбовский) Вот оделась в листву Кострома. Да была ли на свете зима?.. У реки – снова стряпать уху И строчить до зари чепуху! Про песок и на нём камыши, Про моторы и фары машин, Про матросов, пилотов, ангар, Про издательства и гонорар… Улизнул из зверинца медведь. Лечь под поезд иль так помереть? Видел гроб пронесли, в гробе дед Был во фрак и цилиндр одет. Я подумал, печаль заглушив: «Ну а. может, старик ещё жив? Зря беднягу куда-то несут, Лучше б было добить его тут!» Выхожу один я на дорогу «Почему нет имён у деревьев...» «Я б назвал эту яблоньку Машей, Этот клён бы Серёжей назвал. Подхожу я к собратьям зелёным, Со стаканом вина подхожу, Чокнусь с каждым из них поимённо...» (Николай Доризо) Выхожу один я на дорогу Со стаканом красного вина. Вспомнив маму и, конечно, бога, Осушаю сей сосуд до дна. И такое на меня находит, Дескать, ставлю я вопрос ребром: Почему растения в природе Не имеют собственных имён? Коль ты дуб, к примеру, – будь Иваном! Назовём, приятель, и других. Я пришёл к тебе с пустым стаканом, Вот ещё б кого – и на троих!.. А хотите чокнусь с вами вместе? И хотя по вашему – ни в зуб... Затяну дубовую я песню. Почему я, право же, не дуб?! Забор, «Кагор» и уговор «Кучеряв и сухопар, Друг всегда в работе: То паяет самовар, То в забор колотит». (Леонид Дьяков) Лыс, как бубен, но силён, – Друг не спит ночами: Целый месяц лудит он Бабки Дарьи чайник. Мимо если кто пройдёт, Друг всегда в работе: Чайник в руку он берёт И в забор колотит. Благо, что забор не свой, Каменный, к тому же. Об него и головой Бейся, если нужно. Скажут: спятил старый хрыч! Друг, однако, дока: Ждёт он бабкин магарыч, Не спеша до срока. Есть, или не есть? «Как много их! – Их попросту не счесть, Себя не вопрошавших: «Кто я есть?» Их легионы, канувших во тьму...» (Виктор Стрелков) Я не могу ни спать теперь, ни есть, Я мучаюсь вопросом: кто я есть? Быть может, гений? Жёг же я, ей-ей, Глаголами сердца простых людей. Я рифмовал «забыл» с глаголом «был», За гонораром первым приходил В «Вечёрку», «Комсомолец» или «Дон». В Ростове нас таковских – легион! И каждый «гений» хочет пить и есть... Я мучаюсь вопросом: кто я есть? Тридцать три желания «...А наутро встану очень рано. До рассвета печку растоплю, Распахну некрашеные ставни И воды колодезной попью». (Надежда Руденко) Я сегодня до зари встану, Наколю дровишек у ольхи. Кисть возьму, покрашу наши ставни, Тут же сочиню про них стихи. Отвезу стихи свои в районку: Их, конечно, сразу же – в набор. Получу аванс, куплю дублёнку, Унесёт дублёнку тут же вор. По пути водицы из криницы Я глотками жадными напьюсь. Тушь возьму, подкрашу чуть ресницы, И в кринице с горя утоплюсь! Бумажный Клондайк «Много я или мало Прожила на веку, Только мама есть мама! – К ней всё время бегу». . . . . . . . . . . . . «А уеду, и маме Шлю я писем тома... Всё я к маме да к маме, Хоть я мама сама». (Татьяна Степнова) Много лет мне иль мало? Я не знаю сама. Мама я иль не мама? Не сошла ли с ума? Кормят здесь – слава богу... Даже крутят кино. Но взгляну на дорогу, И – бросаюсь в окно. Люди в белых халатах Мчат за мной по пятам. И кричат мне: «Куда ты? Мы найдём тебе мам!» Посылаю их к чёрту, Гнусь под прессом бумаг... Я стихи пру в «Вечёрку», У меня их тома! Тяжёлый случай «Позови меня, ведь я-то знаю, Как тебе в бессонницу помочь». . . . . . . . . . . . . . . «Сегодня нас На счастье рядом Ночь оставляет До утра». (Светлана Репина) Я не знаю чем тебе помочь, Доктор дал неправильный диагноз. Я с тобой сижу уж третью ночь, Экая расплата за халатность! Врач микстуры выписал не те, Бюллетень продлил всего на сутки: Я сижу с тобою тет-а-тет, Под рукой на всякий случай «утка». Чем же, чем, скажи, тебе помочь? Я ломаю руки в исступленьи. Ты дрожишь, тебе уже невмочь... Говоришь: «Прочти стихотворенье!» Что хочу, то и верчу! «Я, право, глупая, наверно, Наверно, многого хочу – Писать стихи, постичь безмерность, Пройти по звёздному лучу...» . . . . . . . . . . . . . . . . «И больше стихотворной строчки Хочу я верности твоей». (Елена Лазарева) Что делать мне, я спятила, наверно? Что не увижу – тут же захочу. Лететь на Марс, пить в подворотне «Вермут», Писать стихи, читать их кирпичу. Я мучаюсь, всего мне не хватает. Вот захочу и солнце проглочу... Я знаю, мне любимый изменяет, Я тоже изменить ему хочу! Отречёмся от старого мира «Бегу я в сумерки, в проулок, От ветра свеж я и горяч. Как будто был я в царстве булок И вот сияю, как калач». (Валентин Кузнецов) Луна и звёзды... Целый день их Не видел я. И не пустяк, Что был я нынче в царстве денег, И вот сияю, как пятак. Плачу исправно алименты (Всех разведённых злостный бич). И, собираясь в мир цемента, Учусь краснеть я, как кирпичь. Будь у меня своя квартира, Я б там восстанье совершил. Я бы республику сортира В своё баронство превратил! ...Не счесть в носках вонючих дырок. Придётся утром босяком Спускаться в княжество бутылок, Благоухая табаком. Я вижу её и не вижу «Ещё и сегодня тонка, большеглаза. За тридцать, а всё не сложилась семья. Я знаю её, хоть не видел ни разу: она – читательница моя». (Степан Щипачёв) Со мной такие вещи происходят: Глаза закрою и увижу дом. В него всю ночь прохожие заходят, У каждого под мышкой толстый том Моих стихов. Вот женщина младая... (Не замужем. В пределах тридцати). Идёт по комнате большая и босая, Наверно, хочет тапочки найти. Они в углу под книжной этажеркой. Я вижу их, хотя реально, – нет. Они, увы, лишь плод воображенья Холостяка в неполных сорок лет. Двадцать шесть «...У меня была тогда бригада – Двадцать шесть парней-богатырей». «Не обидься. Ты пока не Пушкин. Не Толстой. Не Шолохов пока...» «Говорили. Пили пиво, пели. И была такая благодать...» (Борис Куликов) Я открыл нетрезвые глаза, Сразу муть ночная наползла, Тело свёл неудержимый холод... По башке как будто треснул молот, Так стучат рабочие в «козла». Кое-как встаю на четвереньки, Словно пёс, с косматой головой. Узнаю знакомые ступеньки И замок висячий на пивной... В луже шляпы затонувший крейсер Подаёт сигналы о содействии. Я крадусь по улицам, как вор, Вспоминая всю свою бригаду. И болит печёнка до сих пор, – Видно, сапогами били, гады! К мольбам и претензиям глухи... Я лежал и складывал стихи. Так, наверно, Александр Пушкин, На Дантеса глядя, поступал. Тут меня огрели по макушке И кумир из памяти пропал... Вот иду теперь я, нянчу месть. Двадцать шесть их было, двадцать шесть!.. В жёлтой жаркой Африке «Вероятней всего, Больше вас никогда не увижу... А надо так много сказать. Как черны эти земли – Огонь все кустарники выжег, И на коже у вас Беспощадного солнца печать». (Евгений Долматовский) Вероятней всего, То была сексуальная встреча... Внёс гарсон коньяки И лимончика кислого круг. Я не видел всего, Только кажется – чёрные плечи Вы обняли не только Как верный и преданный друг. За подобный интим Полагается девочке плата. Вы читали стихи, Сексуальные, кажется мне. Вам тогда в первый раз Улыбнулся ехидно плантатор, Свою толстую рожу Показав в тёмно-синем окне. Вы в него запустили Хрустальным бокалом с подноса. Негритянка застыла Без лифчика возле двери... Скоро утро наступит. Пойдёте вы пьяным матросом На корабль посольства, Стреляя у негров курить. Вероятней всего, Обошлись вы с той девочкой грубо. ...Прокричал попугай, Как Пегас, распустив два крыла. И мартышка, кривляясь, На дереве скалила зубы. И луна, словно женщина белая, В небе плыла. В мире теней «Наши тени Сегодня с нами Думы думают на мосту». «Тень моя блуждала налегке. Не лгала, не пела, не кусалась». (Игорь Кудрявцев) Тень моя блуждала, как собака, У заборов и по чердакам. С тенью мы похожи как две капли, Где она – и я, конечно, там. На прохожих тень моя бросалась, Натянув блесною поводок. Тень моя визжала и кусалась, Ничего поделать я не мог. Хоть с моста бросайся с тенью в реку! Только знать бы мне наверняка, Что поглотит тень от человека В свои недра мудрая река. Может, в будку сдать её собачью? Вдруг порвёт кому-нибудь бока. Каково лечить потом болячки Да колоться против столбняка! Сам я, к слову, вовсе не кусаюсь, А меня боятся, как огня. И порой я очень сомневаюсь, Кто же тень, а кто, к примеру, я? Монолог оптимистический «Провала прошу, провала. Гаси ж! Чтоб публика бушевала и рвала в клочки кассирш. Чтоб трусиками, в примерочной меня перематюгав, зарёванная премьерша гуляла бы по щекам!» (Андрей Вознесенский) Согреши, прошу тебя, согреши Назло подколодным сплетням! Чтоб вдруг в кукурузе тебя нашли, как будто початок, раздетой. Чтоб, запутавшись в трусиках, как цапля, одной ногой ломала б ты кукурузу и пятку колола стернёй. Чтоб белая, как проклятие, неслась сквозь строй лозняка. Чтоб не по отцу – по матери каждый тебя называл. Чтобы, набрав поболее слюны, деревенские крали бежали бы вслед за тобою и в тень бы твою харкали. Чтобы мальчишки дерзкие, дырку в стене просверлив, глаза наводили на резкость, когда ты заходишь в сортир. Мне мало покорности, мало, слаще мне дикий плод. ...Чтоб чья-то любовь надрывала вздувшийся твой живот. Чтоб щекотали нервы о тебе постыдны сплетни... Уважаю быть всюду первым, Не хочу остаться последним! Ералаш в зверинце (Иван Лесной) На льва напала злая блажь, – Продулся он в рулетку. Царил в зверинце ералаш: Лев пил сперва с ежом, Потом ещё с ужом. Он пригласил их в клетку И, усадив за виски и коктейль, На ключ входную запер дверь. «Помилуй! – тут взмолился уж, – С ежом рассорился я уж! Ведь я по паспорту – Ежихи верный муж». «Так, так, – лев на ежа попёр, – На днях мне сказывал бобёр, Что ты мешок овса у зебры спёр! И не лукавь ты, ёж, со мной, Я – царь и бог, я как Лесной! Вот захочу и «Ростсельмашевец» До корки зарифмую! А ты во ржи, вблизи какой-то там межи, Где ночью у пивной Кучкуются ужи, Магарычи с волками распиваешь… А басню Ванькину ну хоть одну ты знаешь?!» Дела семейные «Бежала Моська около слона И Мопсу тявкнула: «А я слону – жена!» (Иван Лесной) Супругу Моська изменила. Весь зоопарк твердил о том: «Вот это сила, так уж сила – Поспи попробуй со слоном!» А у нас есть педераст, а у вас? «...Я не был в тех притонах. Но у входа Я видел, как с трудом на каблуках, Рядясь под женщин, там мужчины ходят, Держа небрежно сумочки в руках». (Рудольф Харченко) Позвольте, к чему этот гадкий, Оскорбляющий слух пересказ?.. Надевает ночью перчатки И женский капрон педераст. Намазав губы помадой, Ныряет в корсет, как в трубу. И, виляя обрезанным задом, На свою он выходит гульбу. И, маня вас прокуренным пальчиком (Ведь про них вы писали стихи), Педераст улыбнётся вам, Харченко, Дуплем глаз из медвежьей дохи. Я шучу, понимаете сами, Это чувство присуще и вам. Ни за что мужичина с усами Не притронется к бабским трусам! О притонах пишите не очень вы, (Не занялся б сексолог вами!). Ведь не все же в Америке дочери За три доллара честь продавали... Громила «По чужим По подленьким Не ползи следам. Не глумись над подвигом – В зубы Дам!» (Николай Грибачёв) Привыкнув к рукопашному… в походах, Он агрессивно смотрит на людей. Ну а толпа, она порой, как порох, Лишь загорланит только кто-то: «Бей!» Воруем в колхозе «Сена какие ноне, Хорошие сена». «Ах, радости коровьи – Ажина-зеленец, Лазори Цвета крови, Типчак да солонец». (Борис Куликов) Распускаю мгновенно нюни, Как ребёнок кричу: «Ва-ва!» До чего же свирепа в июне Острозубая крапива. Отрываю листок на всякий Случай. Может, встречу девчат! ...Слева в поле вспыхнули маки, Наркоманы их, знаю, едят. Как моторная лодка, свой нос Отклоняю на несколько градусов И с разгона врезаюсь в овёс, Что зовут «лошадиной радостью». Нынче сено, известно, в цене! Прихватил я мешки под люцерну. Спит объездчик, не страшен он мне, Пока ночь захлопнула сцену. | 
Положение о Клубе
Сделать стартовой
