Я видел ее в ЗАГСе, но только со спины и мельком – черные волосы, синее платье. Она была сестрой жениха, я – братом невесты. Моя старшая сестра выходила замуж и весь дом стоял вверх дном. Понаехали родственники (ненавижу родственников!), друзья семьи. Вся веранда и прихожая были завалены и заставлены чужими вещами, в комнатах какие-то люди, по коридору постоянно ходят, носят, перетаскивают, роняют, кухня как во время атомной войны, душ вечно занят, везде громкие голоса, всюду беспорядок. Ненавижу беспорядок, если его навожу не я. Я заперся в своей комнате, сказал матери, что умер и сидел перед компом злой и голодный, в тоскливом ожидании, когда вся эта сволочь, наконец, разъедется. Сестру я терпеть не мог и в ЗАГС поехал только затем, что бы своими глазами убедиться – ноги ее больше не будет в доме. Я до последней секунды опасался, что жених вдруг возьмет и прозреет… Он мне нравился только по одной причине – у него не было никого, кроме младшей сестры, так что с этой стороны я был избавлен от дополнительных родственников. Четырехгиговая оперативная память, видеокарта на 768 Мб. Моей сестрице они теперь уже не нужны. А мне одного гига оперативки для игр маловато. Толпа затаила дыхание. Жених расписывался под своим смертным приговором. Дело сделано. Все как будто облегченно выдохнули и тиснулись с поздравлениями на новобрачных. Черные волосы и синие складочки платья качнулись, сестренка подошла обнять и поцеловать брата. А я мысленно уже разбирал системный блок. Был конец июня, свадьбу праздновали у нас дома и я из своей комнаты на втором этаже слышал гул голосов на первом. Сегодня ночью они свалят в свадебное путешествие, по пути забросят сестру жениха домой, в их родной Л* (где, кстати, теперь и будет жить Нинка), затем разъедутся по городам и весям родственнички, и у меня начнутся нормальные человеческие летние каникулы. «Жениха хотела вот и залетела, на-на-на-на-на…» - напевал я вполголоса, только что расчленив комп сестры и пересаживая позаимствованные у него органы в свой. Заодно прихватил колонки. Сестры теперь не будет. Не будет ее очков, хомячков, накладных ресниц, халата и дебильных тапочек-собачек. Мне больше не будет резать глаз блестящая точка пирсинга в левой ноздре ее носа. Я не буду знать, как называются прокладки, которыми она пользуется. Никогда уже больше я не увижу в ванной перед зеркалом ее красную расческу с застрявшими между зубьями мерзкими обесцвеченными волосками, не запутаюсь ногами в лифчике и не услышу этого ее манерного «О-ля-ля!», которое она произносила по поводу и без повода. Млять, меня до сих пор всего корежит, как только вспоминаю, как она это делала. Больше я этого не услышу. Меня ждет счастливая жизнь в семье с одним ребенком. Вот почему я так громко сказал «Ёп!», в ответ на мамино: «А вот тебе новая сестричка…», когда она появилась в дверях с той, в синем платье. - Ёп! – крикнул я, чуть не проткнув себе ладонь отверткой, которой закручивал последний болт. - Ну хоть сегодня ты можешь… – заорала мать. - Нет! – заорал я. - Горько! Горько! – орали внизу. - Чтоб вы все сдохли! – сказал я. Во всю ширину моей левой ладони шла глубокая ссадина. Мать ушла, хлопнув дверью и оставив меня один на один с той. Я достал из ящика стола бинт и ножницы. Но у меня дрожали руки, я был в бешенстве и повязка все время получалась какой-то кривой. Раздраженности мне еще добавляла мысль, что девчонка сейчас заговорит или предложит свою помощь, или усядется на мой диван и я не выдержу и наговорю ей всяких грубостей, («Заткнись, и без тебя тошно!», «Отвали, сам справлюсь!», «Встала и пошла нах отсюда!») но она тихо стояла где-то за моей спиной и не двигалась. Вдруг что-то изменилась. Мне почему-то стало легче дышать. Я насторожился, прислушался и понял – просто стало тихо в доме. Вот оно что! – оказывается, пока я возился с бинтом, свадьба благополучно отчалила на водопады (место за городом, куда повадились таскаться все новоиспеченные новобрачные сразу после ЗАГСа). Мы остались одни в доме. Я все еще стоял к ней спиной и нарочно возился с бинтом, потому что не знал, что мне нужно будет делать, если я повернусь к ней. Что я ей скажу? Что мне вообще с ней делать? Я снова начал злиться. Не могли они ее вместе с собой на водопады взять? Половицы тихонько скрипнули, дверь открылась, потом закрылась, я обернулся – ее уже не было в комнате. Умница девочка… Я вернулся к системному блоку, начал втыкать провода от монитора, мыши, клавиатуры, сабвуфера. «Жениха хотела, вот и залетела, на-на-на-на-на…» Вдруг в коридоре, прямо перед дверью в мою комнату, послышалась какая-то возня и раздался явственный, хоть и приглушенный смех. Подглядывает за мной! Я подскочил к двери, резко распахнул ее. - Слушай, ты... - и осекся. Она сидела на корточках и ногтями скребла по ковролину, а в трех шагах от нее, припав к полу всем тельцем и прижав уши, собирался наброситься на ее руку серый пушистый котенок. Он подскочил от неожиданности, когда я открыл дверь, и дал деру. - Ты можешь не шуметь? – рявкнул я, потому что в ту секунду не смог придумать ничего лучшего. Она молча поднялась, тихо подошла к лестнице и стала спускаться на первый этаж. Я закрыл дверь. Постоял перед ней, закрытой, минуты две, побарабанил пальцами по ручке. Потом вышел из комнаты и тоже спустился вниз. Там никого не было. Две большие комнаты – гостиная и столовая лишились своей обычной мебели и обросли столами и букетами. Скатерти были белые и тарелки были белые и белые салфетки стояли по стойке смирно. Было тихо, пусто и солнечно. Зачем я накричал на нее? Растерялся, как дурак, не знал что сказать… Через открытые двери я увидел, как мелькнуло ее платье в саду. Осторожно прокрался туда, притаился за кустами сирени. На маленькой лужайке она возилась с котенком, но не с нашим, а с соседским, белым. Котенок бросался к ней, пытался цапнуть ее за руку, которую она то подносила почти к самому его носу, то резко поднимала вверх и смешно подпрыгивал, фыркал и нападал снова. Потом он убежал, а она, заслонившись от солнца ладошкой, проследила за зигзагообразным полетом золотисто-коричневой бабочки. Потом достала мобильный и сфотографировала что-то в траве. Потянулась, отвела с лица волосы, подошла к скамейке, легла на нее, положила одну руку под голову, другую свесила и улыбнулась чему-то. Я и сам не заметил, как выполз из-за кустов и она тут же соскользнула со скамейки, пересекла лужайку и неторопливым прогулочным шагом направилась по дорожке к дому. Девчонок я давно уже привык держать от себя на расстоянии, меня они раздражали своей болтовней, а их попытки заигрывания не вызывали во мне ничего, кроме злобного недоумения – неужели они и впрямь таким способом хотят кому-то понравиться? Эта была какой-то другой, быть может потому что не пыталась навязаться мне, а наоборот, старательно меня избегала. Или потому что волосы у нее были такими черными и блестящими, а ресницы и смех без всякого намека на подделку? Я лег на скамью, на которой минуту назад лежала она. Гладкая широкая доска была теплой. Конечно же она нагрелась от солнца, но мне почему-то приятнее было думать, что она впитала в себя ее тепло. Вот дурак – наорал на нее. Она, теперь, наверное, меня боится. Уедет сегодня ночью и будет думать, что я чудовище. Все всегда так обо мне думают. Сперва доведут человека до бешенства, а потом считают его чудовищем. И не вдолбишь им, что просто я ненавижу, когда ко мне пристают с дурацкими вопросами или дают советы, или входят в комнату без стука, или еще хуже – норовят чмокнуть. «Положи себе укропчику в суп, вкуснее будет.» (сто раз уже говорил, что не люблю укроп.) «А почему ты серую футболку одел, а не коричневую?» (а одел бы коричневую, спросили бы, почему не серую!) «Сбегай до тети Иры, она творог обещала дать.» (ага, знаем мы этот творог – к ней Светка в гости приехала.) «Опять всю ночь в Интернете сидел!» (как будто я так громко там сидел, что они не могли уснуть!) «Все время дома, за компьютером, нет что бы погулять, такая погода хорошая.» «Только и знаешь, что на улице шляться, лучше бы дома сидел, чем-нибудь полезным занимался.» «Там Наташа пришла…» (*** я *** на *** вашу Наташу!) «О, боже, я сломала ноготь!» (как будто ей руку по локоть оторвало!) «Ну, сынок, пора нам с тобой поговорить по-мужски на одну важную тему…» (о_О) «Почему ты так агрессивно относишься к девушкам?» (потому что только когда их лупишь, они орут естественными голосами…) Я поднялся со скамейки, пошел в дом. Интересно, а если я подойду и возьму ее за руку, что она сделает? А если пальцы ей начну выкручивать? Последнее мне понравилось больше, даже рассмешило. А ну ее… Лучше пойду, доделаю системный блок. Но по пути в свою комнату, проходя мимо зала, я увидел ее сидящей на диване, спиной ко мне, с увесистым семейным альбомом на коленках. Она неторопливо листала страницы, а когда услышала, что я подошел, не обернулась, а только замерла и вся сжалась. Опершись одним коленом о диван, я стоял за ее спиной и думал, как лучше сделать – прикоснуться к ее руке или хорошенько дернуть за волосы? Мне одинаково нравилось и то, и другое. Она сидела тихо-тихо и почти не дышала, и не двигалась, наверное боялась, что я опять на нее накричу. Я помедлил еще немного, потом протянул руку, но поздно – на первом этаже все загудело, забухало и от множества разрывающихся голосов и звуков снова стало трудно дышать. «Дорогим молодоженам…» - послышалось снизу. Я развернулся и убежал к себе в комнату. - - - - - - - - - - - Весь остаток дня я провел, вооружившись клавиатурой, мышью и наушниками и отгородившись от всего происходящего «Контр страйком». Но игра как-то не ладилась, наверное потому что они только что уехали на вокзал, а мысли мои упорно съезжали на дурацкую фразу, одну из тех, что приходят в голову с большим опозданием. «Хочешь, я свожу тебя на водопады?» Да, надо было просто подойти к ней и сказать «Хочешь, я свожу тебя на водопады?». Мне кажется, она бы согласилась. Наверное сейчас мы бы там уже побывали. Есть Большие водопады и Малые. Все обычно ездят на Малые, туда специально проведена дорога, а про Большие даже не все знают, потому что до них трудно добраться. Сначала приходиться карабкаться по крутому склону, а потом долго пробираться через лес по узкой тропинке, но оно того стоит! Там даже купаться можно, только вода всегда холодная. «Хочешь, я свожу тебя на водопады?» Они не взяли тебя туда с собой, что бы ты не путалась у них под ногами. А мне ты совсем не мешаешь. Я уверен, что если бы ты сейчас сидела у меня в комнате, меня бы это ни капли не раздражало. Я бы дал тебе послушать музыку, которую обычно слушаю сам и показал бы всю свою коллекцию старинных монет, даже подарил бы одну или две монетки, какие бы тебе понравились. И мы бы сходили на водопады. Там есть одно такое местечко, где кажется будто мелко, а на самом деле ужасно глубоко. Мы бы спрыгнули и ты бы испугалась, и наверняка ухватилась бы за меня… А потом мы могли бы лежать на больших гладких камнях, греться на солнце и смотреть, как над нашими головами с большой высоты падает вода. И я бы рассказал тебе, как прошлым летом… Я снял наушники и уронил голову на клавиатуру. Что за дурак! Они сейчас уже на вокзале, садятся в поезд. Через пару суток она будет дома, она живет далеко, через несколько областей и один автономный округ, в трех часовых поясах на запад от меня. Я никогда уже больше ее не увижу. Внизу догуливала свадьба. Котенок, который мирно спал у меня на коленях, потянулся, зевнул, приоткрыл глаза, мордочкой покрутил из стороны в сторону, перевернулся на другой бок и снова уснул. В мою дверь негромко постучали, но мне неохота было подавать голос. Постучали еще раз. Потом дверь медленно приоткрылась, она вошла в комнату и я чуть не умер. - Тетя Таня сказала мне взять у тебя вторую подушку. И еще просила передать, что бы ты завтра утром помог убрать из Нининой комнаты ее вещи. Я там буду жить до августа, пока они не вернутся. Я все еще лежал головой на клавиатуре и слушал, как бьется мое сердце, и с каждым новым толчком ощущал, как все ярче, и шире, и сильнее расходится теплыми волнами счастье где-то внутри меня. И скорее по ее лицу, чем по своему голосу понял, что только что сказал ей: - Хочешь, я свожу тебя на водопады? | 
Положение о Клубе
Сделать стартовой
