ГЛАВА 21

Скорая приехала через десять минут. Девочку осмотрела медсестра, и сказала, что необходимо отвезти в больницу, чтобы опровергнуть или оправдать возникшие опасения. Медсестра, высокая девушка, очень худая не соглашалась говорить матери ребенка, что же на самом деле произошло, не смотря на уговоры и мольбу Зои. Ей также отказали поехать вместе с дочерью в больницу. Через четверть часа Анастасия прощалась с мамой, девочку увезли на машине скорой помощи, водитель включил мигалку.

Саша остался в квартире, и, пользуясь отсутствием жены, быстро снял с петель красивый ковер. Он знал, что рискует, Зоя могла в любой момент обнаружить пропажу. На одно он надеялся, что из-за болезни дочери, жена будет расстроена, что не заметит, пустую стену, не сразу. Белов свернул ковер и поставил в прихожей, спрятав его за вешалку. Там висели куртка, ее полушубок, и они как раз закрывали рулон с ковром.

Зоя продолжала стоять на крыльце подъезда заплаканная. В подъезд заходили люди, здоровались. Но она не отвечала на их улыбки и приветствия. Не отвечала не потому, что не хотела, а потому, что не могла сказать и слова... Она чувствовала, что дочке плохо, и что может случиться, что-то серьезное. Мать ведь всегда чувствует, когда с ее чадом что- нибудь не так. Этот инстинкт у женщин не отнять. Немного успокоившись она зашла внутрь.

Молодая и жизнерадостная женщина превратилась в старуху, которой ничего не надо. Зоя шла, опустив голову и шаркая ногами, перебирала ступеньки на лестничной площадке. У нее не было сил, казалось что все силы она оставила на крыльце подъезда. Пройдя два этажа, внутри себя Зоя услышала голос. Голос который она знает и слышит с детства. Голос, который первый раз заговорил с ней, когда она таскала алюминиевые ведра. Этот голос ее раздражал, теперь она его ненавидела. В голове звучал один и тот же вопрос, вопрос, который все время ее донимал: "Ты сильная?", не выдержав издевательского тона, молодая женщина, тяжело ступавшая на каждую ступеньку, резко подняла голову. Теперь можно было рассмотреть лицо женщины; лицо страдавшее, прикрытое шелковистыми, тяжелыми волосами; лицо в котором одна только боль, боль, ужасная боль. Боль не физическая, а душевная.

- Я не хочу жить? Зачем я живу? Господи, зачем? Зачем Ты меня так наказываешь? В чем я провинилась перед Тобой? Зачем???

И Зоя присела на колени, медленно съезжая по голой стене выкрашенной в темно- синий цвет. Тушь под глазами растеклась, на лице нарисовались черные круги. В этот момент Зоя похожа на сумасшедшую, отчаявшуюся женщину, которой все равно, что с ней, где она, есть ли у нее близкие, кто она. Ей было все равно сейчас она умрет, или же останется жить. Было все равно. Но нет на свете ничего ужаснее безразличия. Безразличие - это самое страшное, что мы люди, можем испытывать.

Двери на пятом этаже, сильно хлопнули, и послышались чьи-то грубые, большие шаги. Это спускался Александр, сняв ковер, и надежно его спрятав, он вспомнил, что его жена стоит на морозе.

Зоя сидела на ступеньке, опустив голову, и обняв ее руками... Она уже почти успокоилась, но слезы… те самые жгучие слезы, прямо как в детстве беспощадно капали из ее прекрасных серых глаз.

- Голубка моя…- нежно, и притворно окликнул ее муж. Женщина промолчала, она почувствовала, что он фальшивит, но ничего не сказала. - Зоя, пошли домой, ну перестань, - пытался успокоить жену Белов. Он протянул руку, и аккуратно, боясь помять, хотя бы один волосок на голове жены, прикоснулся к ней. На этот жест Зоя повернулась в сторону мужа, и долго глядя прямо в глаза, посмотрела на него. Белов не выдержал её взгляда и опустил голову вниз. Он стал что-то упорно разглядывать у себя под ногами, всматриваясь в мусор и пыль на ступеньке. Прошли минуты, прежде чем Саша вновь решился прикоснуться к жене.

- Зоя, пошли домой. - Еле слышно позвал Александр.

- Иди, я сейчас приду. - Устало ответила Зоя.

- Нет, пошли со мной, прошу… - чуть ли не выдавливая из себя слова, говорил Белов, и как мог, посмотрел на женщину, которая уже не плакала, и жгучие слезы уже не спускались по ее красным щекам. Только круги, черные круги под глазами говорили о том, что она плакала. Зоя держала руки на коленях, ссутулившись. Неожиданно она посмотрела на мужа, потом резко встала, и, опираясь на перила, начала подниматься вверх.

- Пошли… - Белов протянул ей руку, но Зоя резко отпрянула и отвергла его помощь. Подняв голову, и уже смело, ступая по ступенькам, Зоя шла вперед. "Я сильная, сильная. Я все выдержу" - думала она про себя.

Оба вошли в квартиру, которая теперь казалась неуютной, тоскливой, несчастной. Молодая мама вошла в детскую и внимательно ее осмотрела. Сколько приятных воспоминаний оставалось в этой немного угловатой, но уютной комнатушке! Взгляд Зои остановился на кроватке, но не на самой кровати, а на игрушке, это был плюшевый маленький, набитый опилками медвежонок, темно-коричневого цвета с белым небольшим пятном на груди. «Это же ее игрушка!» - мелькнула мысль в голове Зои, - она ее забыла, наверно ищет ее и требует у медицинского персонала! "

- Саша! - обернулась Зоя к мужу, - Настенька забыла свою игрушку…

Но муж не стоял сзади. Она вышла из детской, прошла в кухню, обошла зал - мужа нигде не было. Белов вышел и забрал с собой ковер. –

- Белов! - растерянно вскрикнула Зоя. Но ответа не последовало.

- Александр?! - ходя по квартире звала Зоя. Тут она прошла мимо того места, где висел ковер. Женина прошла мимо, но минуту позже нахмурила брови, и сделала два-три шага назад, и тупо посмотрела на стену.

- Что-то здесь не так… Что здесь было? - Молодая женщина стояла напротив стены и, размышляла вслух. - Ковер!!! - неожиданно громко вскрикнула молодая мама, - Здесь был ковер!

Она осознала, что ее муж, воспользовался ситуацией, и ее горем, болезнью дочери, снял ковер. " Но зачем?" - этот вопрос - не давал покоя жене. Чтобы на него по настоящему разозлиться ей не хватало сил. Потом она произнесет фразу, которую помнит каждый, кто хоть раз прочитал роман Маргарет Митчелл "Унесенные ветром":

- Я сегодня об этом не буду думать. Подумаю об этом завтра, иначе я сойду с ума. Ложась в постель, Зоя уже решила, что к началу занятий в Университете, она должна навестить дочь, и, наконец, узнать настоящую причину ее столь неожиданного заболевания, она уснула с мыслью, о дочери. Во сне решила, что просто так не отдаст дочь, она будет бороться, ведь она … сильная, и дочь ее тоже должна быть сильной.

Только, в шесть утра сквозь сон Зоя услышала, как входная дверь хлопнула. Это вернулся Белов.

 

ГЛАВА 22

Девочку отвезли в стационар. Толком никто не знал, в чем причина болезни. Анастасия не плакала, она лежала спокойно, на лице сохранялось выражение удивления, и невыносимой боли. Врачи колдовали над маленьким существом, которое все понимало, только сказать не могло. Маленькая девочка видела как, много серьезных, утомленный и обеспокоенных лиц смотрят на нее. Ей не страшно, ей безразлично.

Одна из женщин подняла руку, и пощелкала перед глазами Анастасии, заметив, что ребенок обратил на это внимание, она громко и сухо произнесла.

- Реакция есть, Леонид Николаевич.

- Хорошо. - Взявшись за свой тонкий подбородок сказал мужчина, и внимательно посмотрел на маленькую пациентку. Затем подошел к ней, прикоснулся ко лбу, продолжил, - Аня, померяй ей еще раз температуру.

- Хорошо, Леонид Николаевич. - С готовностью ответила молодая, совсем юная девчонка, и пошла за градусником. Она практикантка, отучилась два курса медицинского института. Это была приятная девушка, с каштановыми волосами, немного полненькая, и с очень милым характером.

Уже через пять минут Аня принесла градусник, и сунула малышке. На удивление спокойный ребенок, - Заметила женщина, которая проверяла реакцию девочки, - странно, она не такая как все. Она особенная!

- М-да. Если честно, то я впервые вижу что-то подобное. Это же ангелок, ну что за личико! - протянул профессор, и легонько ущипнул ребенка. Настя проигнорировала щипок доктора, и лежала также спокойно и не подвижно.

- Вынимай, - дала команду Татьяна Григорьевна, - сейчас посмотрим, что у нас там набежало… - и женщина в белом, хорошо выглаженном халате с приятной улыбкой посмотрела на градусник, что протянула Анна. - Уже 38,6, ну хоть немного снизилась… - облегченно выдохнула женщина.

- Я так и думал, что кому-то придется остаться на ночь… - нерешительно заявил мужчина, и внимательно осмотрел каждого из присутствующих.

- Увы, профессор на меня сегодня не рассчитывайте, уважительная причина, - сказал молодой врач и замахал руками.

- Какая? - глядя на него, спросил доктор.

- Годовщина свадьбы … Не могу… Обещал… - опустив глаза, и, смотря себе под ноги, ответил, молодой брюнет.

- Понимаю… - протянул Леонид Николаевич, и перевел взгляд на Татьяну Григорьевну. Татьяна смутилась, и сделала руки в замок, и тоже уставилась в пол. Профессору было смешно видеть, как уже немолодые люди волнуются, хитрят как на экзамене.

- Я тоже не могу, приезжает брат мужа, надо бы встретить… - еле слышно ответила женщина.

- Уважительная причина… - кратко ответил профессор, и глубоко вздохнул. - Идите по домам, уже поздно, я сам останусь с малюткой.

- Леонид Николаевич, можно я останусь с девочкой? - робко спросила практикантка.

- Анюта, милая моя, у тебя же брат один дома…

- Ничего страшного, ему ведь не три года. Выживет, я позвоню попозже - перебила его Аня.

- Но … - начал, было, доктор.

- Пожалуйста… - умоляющим тоном просила девушка.

- Если что случится, ты понимаешь, это будет на твоей совести? - строго спросила Татьяна Григорьевна.

- Да. Но я же здесь не одна. Если что, я могу спросить у более опытных сестер…

- Хорошо. Я приеду ближе к утру, в пять, и тебя сменю. - твердо заявил Леонид Николаевич.

- Спасибо, - радостно воскликнула девушка

 

ГЛАВА 23

Ночь. Все ушли. Помещение больницы полностью захватывал и обволакивал мрак. Лишь где-то мерцали кварцевые лампы на одиноких столах дежурных медсестер. Аня осталась одна с девочкой, которую привезли сегодня вечером. Ей не было страшно, не смотря на пронзительную тишину стоявшую вокруг. Такую тишину раньше называли "белой", белая тишина обычно стояла на болотах, где изредка выходил из поверхности природный газ.

Анастасия не спала. Девочка мирно лежала на спине и, смотрела на Анну своими большими светлыми глазами. Она была похожа на куклу, куклу Мальвину из сказки "Буратино". Девушка потянула руку к ребенку, но тут же отдернула. В темноте ей показалось, что Анастасия сверкнула глазами, приняла более ожесточенный вид. Смутившись своего поведения, Анна снисходительно произнесла:

- Детка, не надо меня пугать. Ладно?

Она не ожидала ответа от девочки, и говорила сама с собой, чтобы не пугаться в этой тишине, когда даже собаки объявили бойкот всему городу. Аня знала, что кроме нее здесь есть еще две старшие медсестры, которые несут свою службу за своими столами, на которых стоят зеленые лампы с черным металлическим ободком и, из-под них льется какой - то неестественный желтый свет. Ей было хорошо на душе, девушка знала, что кроме нее здесь есть и другие люди, и если что, то можно будет позвать на помощь. Вообще-то девушка была не из трусих, но как говорил Никулин: "Я не трус, но я боюсь". Сидеть одной в комнате в 15 кв. метров, в полумраке и полной тишине, было не очень то приятно. Девочка продолжала смотреть своим большими, в темноте кажущимся черными глазами на девушку - Анну. Чтобы полностью не проникнуться страхом в этом не отопляемом помещении, Аня стала рассказывать сказки ребенку, который смотрел на неё, и как казалось, оценивал. Удивительное спокойствие Анастасии больше всего волновало молодого врача, практиканта, учившегося всего на втором курсе МГУ. Она знала много детей, была за границей, ухаживала за детьми, но такого удивительно спокойного ребенка, видела впервые. Аня снова попыталась протянуть руку к больной, чтобы дотронуться до лба маленькой пациентки, попытка увенчалась успехом. Мягкая ладонь девушки легла на лоб девочки.

- Детка, да ты вся горишь! - Отдернув руку спешно проговорила Аня. Она быстро встала и подошла к выключателю, включила его. Послышался щелчок. Зажегся яркий свет люминесцентных ламп. - Ой, прости, - извинилась она перед ребенком, яркий свет сильно бил в глаза, привыкшие за несколько часов к полумраку - Я не думала, что он такой яркий - щурясь, сказала девушка, и тут же половина ламп потухла. Комната была погружена в мягкий свет. - Сейчас я найду твои таблетки, жар снимем, а то смотри какая ты горячая. - Разговаривала с девочкой медсестра. Аня знала, что малютка могла говорить, но сейчас она молчала. Но так ей было легче, по крайне мере она была не одна, а раз не одна, то ей не так уж и страшно. - Вот, нашли твое лекарство, - промурлыкала медсестра, - ну, вот, открывай ротик, будь хорошей девочкой, смотри какая красивая штучка у тебя, - и Аня достала крестик из-под распашонки Анастасии. Крестик висел на обыкновенной веревке, и Аня взяла его в руки, чтобы показать маленькой девочке. Анастасия засмотрелась и открыла рот, пользуясь, случаем, Аня быстро запихнула ей таблетку и поднесла стакан воды.

- Вот, теперь запьем водичкой. - Неожиданно для обеих, девочка начала кашлять. Она поперхнулась капсулой. Аня с ужасом видит, что ребенок задыхается, и она не может нечего сделать. - Помогите!!! - На ее крик сразу откликнулась медсестра, которая сидела не далеко от палаты, где находились Аня с Анастасией. Опытная медсестра прибежала через минуту, но Анне показалось невероятно долгими. Казалось прошла целая вечность, прежде чем торопливые шаги по коридору стали приближаться. Ребенок синел. Губы Насти обрели фиолетовый оттенок.

- Боже мой, что я сделала? Что я сделала? - В ужасе, схватившись за голову, прокричала Анна, отходя от маленького ребенка.

- Что ты ей дала? - Повысив голос, спросила дежурная медсестра. - Что ты ей дала? - повторила сестра, но Аня была не в состоянии что- либо отвечать. Она с ужасом в глазах смотрела, как ребенок умирает. Ее речь парализовало, и кроме слов: " что я сделала?", от нее ничего нельзя было добиться. Анна была в шоке.

Ребенок боролся за жизнь. Практикантка сидела, обхватив руками голову. Взгляд ее был направлен в одну точку, и был неподвижен. Ум ее уже заранее принял решение, и это решение было принято решительно и бесповоротно. Она уйдет из больницы, из института, и не будет врачом. Не будет. Рядом беспокоились дежурные, а немного позже пришли и другие врачи, появился и Леонид Николаевич. Он внимательно осмотрел ребенка, и строгий взгляд упал на Анну. Он говорил: " Аня, что же ты наделала?", Аня опустила голову, и больше не смотрела ни на кого. Девушка опять уставилась в одну точку, и сейчас отчитывать и винить ее в произошедшем, не было бы смысла. Он бы все равно ничего не услышала.

 

ГЛАВА 24

В шесть сорок пять утра Зоя резко вскочила с кровати. У нее кололо сердце. Женщина встала и прошла к окну, в небе еще были видны утренние звезды. Ей было ясно, что - то случилось с ребенком.

- Настя! - вскрикнула Зоя, и упала в обморок.

Белов недавно вошедший в квартиру, услышал негромкий усталый голос жены. Посмотрев на часы в кухне, Саша сделал несколько шагов по направлению к детской. Он знал, что Зоя может его выругать за ковер, или сделать еще хуже, не говорить с ним вообще. Белов знал это, знал, что рисковал, но не пойти и не знать, что же случилось, он не мог.

- Зоя?! - тихо вошел в детскую отец девочки. Молодая женщина лежала на полу в одной ночной рубашке и была в глубоком обмороке. Ее волосы игриво лежали на плечах и на полу. Ночная сорочка немного приподнялась, и видны стройные ноги. Яркий свет луны освещал тело Зои.

Саша медленно подошел к жене:

- Зоя? Малышка, что с тобой? - нежно спросил Александр. Его сильные руки слегка дотронулись до тела женщины. - Зоя?! Зоя! Господи, Боже мой, да что с тобой? - И эти сильные руки легонько ударили по щекам лежавшую на полу мать Анастасии.

- Настя… - шептала она, - Где моя дочь?

- Ну, милая, наконец, пришла в себя. Как ты? Что с тобой? Почему ты на полу? - осыпал вопросами муж Зою.

- Настенька, доченька… Где моя дочь??? - уже не в бреду задала вопрос Белова, все еще смотря в никуда. В глазах женщины по-прежнему был мрак.

- Зоя, перестань! Дочь в больнице, с ней все хорошо. - Поднимая жену с пола, пробовал успокоить Саша.

- Саша? - придя в себя, строго спросила Зоя.

- Я - усмехнулся Белов. - А кто же еще? - Осмелев в конец, проговорил муж.

- Оставь меня! - неожиданно воскликнула молодая женщина, отодвигаясь от мужчины. Саша, оторопев, отнял от нее руки. Но, немного очнувшись, взял жену под руки, помогая ей встать.

- Пошли, Зоя, тебе еще рано, занятия только в восемь …- Пытался успокоить Белов.

- Убери руки! - грозно повторила женщина, остановившись посредине коридора.

- Ну, чего ты? Начал, было, Саша, немного повысив голос.

- Я неясно сказала? - тихо спросила мать Анастасии. - Убери от меня свои поганые руки! - От такого тона, руки Александра сами выпустили нежное запястье жены.

Сердце бешено колотилось. Пульс бежал рысью. В глазах снова потемнело, закружилась голова. Зоя прикоснулась к стене, чтобы не упасть. Ей стало плохо. Мужчина шедший за ней по пятам внимательно следил за состоянием жены. Рука Зои соскользнула по скользкой поверхности стены, и тело начало медленно съезжать вниз.

- Зоя! - выкрикнул молодой мужчина, и подбежал к ней. Он во время подхватил тело

жены.

- Настя, с ней… что-то … случилось. Саша, с ней что-то случилось… - Прошептала Зоя на ухо мужу, когда тот поднял ее на руки.

- С ней все в порядке. Но если ты так хочешь, я завтра утром приеду к ней в больницу. - хотел успокоить Белов.

- Нет… но еще не поздно… - Выдохнула женщина и погрузилась в глубокий обморок.

Белов не знал, что в таких случаях обычно делают, и, положив тело жены на кровать, позвонил и вызвал скорую. Она приехала, сделала укол, и уехала обратно, ничего существенного не сказав.

 

ГЛАВА 25

Тем временем в больнице, где находилась Анастасия Белова, все пребывали в сильном замешательстве. Ребенка, неестественно посиневшего, пытались привести в чувство, пытались вернуть к жизни. Профессор, отдавал распоряжения. Женщины в белых халатах бегали. Все взволнованы и напуганы. Вот, с силой распахнулась палатная дверь, и уже немолодая женщина с стокоскопом на груди, везла каталку. Маленькое тельце Анастасии положили на каталку, и быстро, повезли по длинному коридору. Люди в белых и халатах встретились с людьми в зеленых халатах. У вторых же были надеты такого же цвета маски в области рта. Зеленые колпаки грациозно возвышались над головами людей. Глаза бегали, и не знали что делать. Каталка с маленькой пациенткой неслась по коридору. Впереди два санитара, высоких и крепких мужчины открыли двери в переход. Этот переход соединял старое и новое здания больницы. Двери захлопнулись за спинами врачей- хирургов. Вокруг каталки шли люди, двое из них сильно спорили. Рядом идущие с ними, старались не обращать на это внимание. Спор шел между профессором Леонидом Николаевичем и доктором Татьяной Григорьевной.

- Леонид Николаевич, такая операция займет много времени, девочка может умереть в любую секунду! Мы сильно рискуем…

- Мне плевать, сколько времени это займет…- не договорил профессор.

- Но ведь она умирает, пульс затихает с каждой секундой, черт побери! - Выругалась Татьяна Григорьевна.

- Быстрее, быстрее…- поторапливал профессор двух санитаров, которые везли каталку.

- Пульс?

- 70

- Вы понимаете…- начал, было, высокий мужчина с обильной растительностью на руках.

- Мы ее должны спасти, она еще слишком мала, чтобы вот так умирать! - эмоционально сказал доктор.

- Пульс?

- 50

- Совсем малышка, - подтвердил впереди идущий санитар. Коридор, по которому неслись врачи, хирурги, санитары, казалось, что этот коридор никогда не кончится.

- Вы контролируете пульс, или нет?

- Да, Леонид Николаевич, уже 40ть.

- Да скорее же… - Торопил профессор. Хирург молчал. Он не отрывал взгляда от девочки. На лице играла мимика. Он все больше и больше хмурился. Вот уже впереди был виден другой поворот, еще два с половиной метра до самой операционной. Неожиданно для всех мужчина в зеленом халате и с большим колпаком на голове, из-под которого виднелись редкие жидковатые волосы темного каштанового цвета, тихо сказал:

- Жаль. Очень жаль. Господа, теперь можете не торопиться. - не смотря на тихий голос, все услышали. Люди как один повернулись в сторону главного хирурга.

- Извините? - переспросила Татьяна Григорьевна.

- Что Вы сказали, я не расслышал? - тут же спросил Леонид Николаевич.

- Я сказал, можете не спешить. - Также тихо повторил мужчина в зеленом колпаке, и медленно посмотрел на профессора.

- Не спешить? - Не поняла женщина - врач.

- Да. Можете не спешить, ей уже не помочь. - Пояснил хирург.

- Умерла? - Спросил профессор.

- Да.

- Ах, бедная девочка! - Воскликнула Татьяна Григорьевна, и посмотрела на бездыханное тельце Анастасии.

- Такая маленькая… - медленно произнес санитар.

- Анастасия… - прошептал профессор.

- Простите? Что вы сказали? - не расслышала доктор.

- Я сказал, Анастасия. Красивое имя было у ребенка.

- Было… - Как эхо отозвалось по коридору.

- Боже мой! Какой ужас! - Леонид Николаевич отвернулся, и опустил голову. Его лицо окаменело. Неподвижный взгляд. Печаль.

- Еще одна смерть ребенка за мою практику. Как это тяжело. - Вздохнул профессор.

- Это трудно. У меня на столе умирают и не дети, а чувство бывает такое, будто я убил. - медленно произнес хирург.

- Это не самое тяжелое. Самое тяжелое будет сказать это матери Анастасии.

- Нет. Тяжелее будет посмотреть ей в глаза. - Печально сказала Татьяна Григорьевна.

- Да. Вы правы. Разворачивайте каталку. Поедем обратно. - Скомандовал профессор. Все медленно развернулись, и уже не спеша, шли обратно по тому же длинному коридору. Кто знает, если он был бы короче, может, они бы смогли спасти маленькую девочку? Мы всегда ищем виноватых, и вот, уже виноват коридор. Все шли молча, каждый погрузился в свои мысли.

 

***

- Настя! - В истерике очнулась Зоя. - Детка моя, нет! Господи, нет! Не надо!

- Зоя? Что случилось? - На бегу, крича, спрашивал Александр.

- Малышка, Настенька… - и молодая женщина вновь ушла в себя. Она лишилась чувств. Подбежавший муж увидел вновь неподвижное тело жены с болезненным видом на лице.

- Боже мой, да что с ней? - спросил сам себя Белов.

На улице погасли фонари, и теперь комната погрузилась в едва заметный мрак. Начинало светать. Белову не надо было на работу, он взял больничный лист, но теперь дочь отвезли в больницу, значит ли это что ему надо сообщить это на работу? Ему никуда не хотелось идти. Тем более, что-то творится непонятное с женой. " Зоя как-то странно ведет себя? Не заболела ли?!" - подумал Саша. Он встал с кровати, посмотрел на спящую женщину, погладил по голове.

- Может правда, что-то случилось? О, эти женские штучки! Женская интуиция, материнский инстинкт! - и Александр внимательно посмотрел на женщину, которая лежала рядом с ним, на одной постели, на одной кровати. "Зоя, какая ты еще девчонка! Но ты так изменилась… " - вновь подумал Саша, и посмотрел на себя в зеркало, что стояло на столе возле их кровати. Внимательно рассматривая свое отражение. "- М-да, а вот твое отражение совсем не соответствует действительности.!" - говорил разум с Беловым. Взгляд Саши переключился на окно. Светало. Послышались первые признаки того, что город пробуждается. Собаки залаяли, загудели автомобили. Город на Неве медленно, но постепенно погружался в шум.

Зоя не просыпалась. Саша, немного полежав рядом с ней, встал, и, шаркая ногами, пошел на кухню. Первым делом, посмотрел на старые часы, которые как обычно сонно тикали, было без пяти минут восемь. Зевнув и потянувшись, он поставил чайник на плиту. Сев на стул, Саша еще раз зевнул, и посмотрел на ящик в котором лежали вилки, ножи и ложки. Подумать только, только позавчера, он пытался убить жену! Какой абсурд! Он не мог, не мог причинить ей боль. "Не мог, но причинил!" - пробежала назойливая мысль в голове. Взгляд Александра медленно перешел на те самые часы, что минуту спустя, говорили ему время. " Вот так жизнь идет, а ты то сидишь, и думаешь о ней, то работаешь, и не замечаешь, что она вообще есть." Жизнь превращает тебя в робота. Ты идешь на работу, потому что НАДО, ты ешь, потому что НАДО, ты живешь с людьми, потому что НАДО жить не одному. Ты готовишь ужин, потому что НАДО, И конечно есть правила - ты говоришь, чтобы не молчать, чтобы не сойти с ума, ты учишься, чтобы что-то узнать о жизни. Но, когда начинаешь познавать жизнь, она тебя пугает, поражает, испытывает, и под конец убивает. Как говорится: "Я тебя породил, я тебя и убью!".

 

ГЛАВА 26

Белое трехэтажное обшарпанное здание. Длинный коридор. Небольшая группа врачей шла не спеша, и молча. Каждый из них думал о страшной смерти маленькой пациентки. О девочке, которую они, лучшие врачи города не смогли спасти. Татьяна Григорьевна шла, опустив голову, ее глаза были влажными. Она не могла позволить себе, чтобы слеза покатилась из глаз. Тогда б ее приняли за слабую, эмоциональную женщину, которой она не являлась. Женщина подняла голову и внимательно посмотрела на всех присутствующих. Идущие рядом с ней люди тоже были не в лучшем настроении, но каждый боялся проявить слабость, проявить свои чувства.

Считалось, что в работе проявление чувств, это лишнее, это мешало работе. В принципе проявление чувств и эмоций, в любой специальности очень отвлекает. Хирургу - под ножом умер его пациент, ни в коем случае нельзя проявлять чувства, иначе, руки опустятся, слезы зальют глаза, и вся энергия потратится на то, чтобы снова взять себя в руки. Быть может эти драгоценные минуты или секунды, могли вернуть человеку жизнь. Или пожарные - работа ни чуть не проще работы хирурга. Доли секунды решают жизнь человека, или ты бросаешься в огонь, или же ты ждешь, пока горящая наполовину обгоревшая балка с треском упадет на голову, и ты погибнешь в этом невыносимом аде. Каждая профессия сложна по-своему. Не бывает легких и трудных профессий. Бывают разные люди: пассивные и активные, надеющиеся только на себя, и те, кто говорит: " авось…". судьбу, и Бога, обвиняют во всём случившемся.

Врачи дошли до конца коридора, профессор остановился. Рядом идущие люди, недоуменно посмотрели на пожилого человека. Но ни один не решался, что- либо произносить. Профессор накрыл лицо Анастасии и медленно произнес:

- Ну, с Богом!

Минутой позже каталка с трупом девочки въехала в помещение больницы. Медсестры и другой медицинский персонал по-прежнему сновали взад- вперед по коридорам и палатам больницы. Никто не обращал внимания на группку людей, шедших с бледными лицами. Смерть в больницах, да и в жизни стала уже привычной.

- Когда будем говорить матери Анастасии? Анастасия, черт, побери, какое красивое имя! С таким именем ей должно было повезти в этом мире. - Сказала Татьяна Григорьевна. Ее голос дрожал, но никто этого не заметил кроме ее самой.

- Сегодня же. С этим надо разбираться сразу же. В этом деле нельзя медлить - Медленно, но вполне уверенно пробовал говорить профессор. Его голос сел, стал сиплым.

- Я сообщу ее родителям. - Негромко произнесла Анна. Она как - будто выросла из - под земли. Все присутствующие невольно вздрогнули, круг общения был довольно узок, и новый голос в их компании произвел элемент неожиданности. –

- Сумеешь? - Подняв голову, спросил профессор.

- Это моя обязанность. - Коротко и робко ответила практикантка.

В следующие два часа был произведен звонок отцу и матери Анастасии. Обоих родителей срочно попросили приехать в больницу. Причину старались не говорить, но уже по голосу, можно понять, что вызывают их не просто так.

Через час Зоя и Александр стояли в приемном покое больнице, переминаясь с ноги на ногу. Зоя отказывалась присесть, она нетерпеливо ждала, когда же к ним выйдет медсестра, врач или главный, хоть - кто нибудь, кто б смог объяснить, что же произошло. Александр пытался несколько раз успокоить разволновавшуюся женщину. Но Зоя только отпихивала его руки, и насильно не хотела присесть. Ее еще не совсем зажившая рана проснулась от долгого сна и, с новой силой посылала сигналы боли в мозг молодой женщины. Ни медсестры, ни врача не было. Просто так стоять и ждать еще Бог знает сколько, не хватало ни времени, ни желания. Зоя, прорываясь сквозь руки медсестёр, и не слушая обидные высказывания в ее адрес. Шла к женщине в белом халате, которая грозно высказывала что-то младшей по званию. Та робко спрашивала, и, реагируя на ответы женщины в белом халате, меняла свое поведение, становясь, то более напористой, то неожиданно уходила в себя. Зоя ускоряла шаг, за ней пытаясь ее удержать, быстро шел Белов.

- Простите, могу я видеть вашу заведующую? - бесцеремонно вклиниваясь в разговор, спросила Зоя.

Женщина, в белом халате разговаривавшая с медсестрой медленно церемонно повернула голову. Ее жирные волосы блестели, Зоя на миг испытала приступ тошноты. Секунд пять обе смотрели друг на друга изучающее, снизу вверх. Первая начала доктор.

- Это что еще такое? Кто вам разрешал вваливаться в общественное здание, в таком виде? Это, дамочка, вам не ваша квартира! - Иронично произнесла женщина в белом халате, подняв гордо свой тонкий острый подбородок. У Зои же такой характер, что она на дух не переносила таких, как эта врачиха. Мать Анастасии подошла вплотную к врачу, подняла голову и медленно смотря в глаза сказала:

- Извините, что я так … Но я здесь жду вот уже третий час в этом предбаннике, и никакого результата. Нас с мужем вызвали с такой срочностью, что мы бросили работу и примчались сюда…

- Простите, мамаша, я позволю сделать Вам замечание. Это не предбанник, а … - не успела закончить женщина в белом халате.

- Женщины! - перебил Белов двух женщин, и во время. Казалось пройдет еще одна минута, и они обе налетят друг на друга, как две курицы. Он встал между ними. Третья же женщина помоложе, выполняла роль, так сказать наблюдателя.

- Постойте, что Вам нужно? - Выходя в перед, спросила женщина, выполнявшая роль наблюдателя.

- Это вы мне? - поворачиваясь уже к другой женщине, спросила Зоя.

- Да, да. - Кивнула головой медсестра.

- Я хочу видеть свою дочь. Я думаю, меня так срочно вызвали из-за мой девочки?

- Ваша фамилия? - деловито задала вопрос доктор и повернулась к столу. На столе лежали две папки. Одна была голубого цвета, а другая - красная.

- Беловы - Ответил Александр и взял жену за руку. Зоя не сопротивлялась. Женщина открыла вначале голубую папку, быстро просмотрела фамилии, не найдя нужной, закрыла.

- Как звали вашу дочь? - спросила опять же доктор. Зоя побледнела, но ответила. Это был тот момент, когда мозг уже принял информацию, а сознание еще нет.

- Анастасия Александровна Белова. Но почему "звали"? - Взглянув на мужа, произнесла, Зоя.

- Ваша дочь умерла два часа назад. Мне очень жаль. - Без какой - либо подготовки ответила женщина в халате, и собиралась уже уходить. Но Белов успел схватить ее за руку.

- Как умерла? - Не веря словам, задал вопрос Саша.

- Так, взяла и умерла. - Ответила женщина без тени сострадания или сожаления.

- Настя?! - И в следующее мгновение мать Анастасии упала в обморок. Никто не мог предугадать действия женщины, но такое поведение не исключалось. Поэтому никто не удивился реакции мамы, только что потерявшей свое чадо.

- Подождите минуточку, но у нее была только простуда… От простуды ребенок не может взять вот так и за день умереть! - Повышая голос начал, было, Александр.

- Еще как может! - Перебила его женщина в белом халате, повысив голос. - Тут и здоровому взрослому человеку тошно, когда у него просто несварение желудка. А тут ребенок! Понимаете ребенок?!

- Она … не от простуды… - За спиной женщины появилась другая женщина, но намного моложе и стройнее. - Она не от простуды… хотя и жар внес свою роль, но … - Тихим, похожим на шепот проговорила Анна.

- Что? Что вы сказали? - переспросил Белов, переключая все свое внимание на рядом стоящую девушку лет двадцати.

- Ваша дочь подавилась таблеткой. - Уже более твердым голосом произнесла Анна. Ее слова шли очень упрямо, и возникло ощущение, что эта молодая особа только вчера научилась говорить.

- Ах, таблеткой! Да что ты говоришь, Аня? Ты плохо выглядишь, иди, отдохни. Попроси Леонида Николаевича отпустить тебя домой. Ты белая как простыня!

- Нам ее не вернуть, так? - Опустив голову, спросил отец Анастасии.

- Увы, это невозможно.

Зоя начала приходить в себя после нескольких неудачных попыток медсестер привести ее в сознание.

- Убийцы! - закричала Зоя на женщину в белом халате. - Убийцы! Верните мне мою дочь! Верните!

- Зоя, Зоя, успокойся. Настя … ей там будет лучше. Наверно. - Немного подумав, добавил Александр.

- Убийцы, вы все здесь убийцы! Господи, верни мне ее! Прошу, верни! - Опять закричала Зоя. Все попытки ее успокоить оказались безрезультатными. Пришлось сделать успокоительное, после чего мать Анастасии заснула.

 

ГЛАВА 27

В это время в деревне под Харьковом мать Зои Беловой, проснулась в холодном поту. Рядом лежавший отец Зои тоже проснулся от неожиданного прерванного сна супруги. Анастасия тяжело приподнялась в кровати, ей стало не хорошо. Пять утра, за окном была только тьма, беспросветная и пугающая. Мать девушки тяжело дышала и напряженно смотрела куда-то. Владимир обеспокоено посмотрел на жену.

- Настя, что с тобой? - Приподымаясь на локтях, спросил Володя. Уже не молодая женщина тяжело повернулась к мужу и как - то глухо ответила.

- Да так, что-то сердце давит. Наверно что-то с Зойкой.

- Брось, у нее все нормально. - Внимательно вглядываясь в лицо жены, произнес Владимир.

- Нет, мне приснилось, что… - не договорила Анастасия Ивановна, но ее перебили.

- Мама?! - послышались спешные шаги из другой комнаты. - Мама? Что случилось? - выходя из противоположной комнаты, шаркая босыми ногами, спросила младшая сестра Зои, Маша.

- Ничего, доченька, просто как- то тяжело. Иди, иди спи. Еще рано. - тяжело дыша, ответила Анастасия.

- С тобой всё в порядке? - Подойдя ближе к кровати родителей, еще раз спросила Маша.

- Все нормально, иди спать! - Повернулся отец к дочери.

- Но, папа?

- Иди спать! Я кому сказал? - Повышая голос, произнес отец.

- Как хотите. - Разворачиваясь и идя обратно в свою комнату, отвечала на ходу Маша.

Девушка нехотя пошла обратно к себе. Маша выросла и стала похожа на свою сестру. Ее ей сильно не хватало. Только ей она могла доверить свои секреты и планы. Они бы могли посплетничать. Маша тоже чувствовала что-то, но что? Она не могла знать. За день до смерти дочери Зои, Маше приснился сон, где старшая сестра стоит с ребенком на руках, и сильно плачет.

Никто в семье Зои не знал, что у Зои Беловой, их дочери и старшей сестры появилась маленькая Анастасия. Зоя хотела приехать с семьей этим летом. Хотела обрадовать мать и отца с появлением внучки. Зоя только сейчас, спустя нескольких лет простила отца и, решила все-таки поехать в родную деревню.

Маша зевнула и легла в кровать, она вспомнила странный сон, что приснился ей этой ночью. Девушка заснула, думая о смысле сна.

Мать Зои больше не могла заснуть. Сон больше не шел к ней, и сердце давило все сильнее. Муж женщины тоже не мог спать. Странные мысли шли в голову, и ни как не удавалось прогнать их. Оба закрывали тяжелые веки, но внутри они видели пустоту и непроглядную темноту. Анастасия не в силах больше лежать встала с кровати и подошла к окну. Во дворе было по - прежнему, темно. Собака соседа по обыкновению выла, и даже сам хозяин не мог ей запретить, не делать этого. Она оплакивала кого-то. Анастасия мрачно вглядывалась в окно, но видела только свое отражение. Встал с кровати отец девушек. Он тихо подошел к женщине сзади, и нежно обнял ее за плечи. Она вздрогнула.

- Что с тобой? - тихо спросил Владимир.

- Сердце давит, как бы ничего не случилось…

- Да чего может случится? - в недоумении пожал плечами Владимир, и крепче обнял жену.

- От Зои ничего нет. Уж слишком долго она молчит.

- Молчит, значит все хорошо. - надуто ответил муж Анастасии.

- Дай-то Бог, чтоб так оно и было. Дай-то Бог… - прошептала Анастасия

и посмотрела на свое отражение в окне. Вздрогнула, лицо было вымучено - белым. Женщина повернулась к мужу и уткнулась ему в плечо. Тихонько заплакала.

- Ну, ну, успокойся. Успокойся, я тебе сказал. Если что случилось, напишет.

- Перестань, развела тут сопли, этакая ты баба. Вечно вы все в соплях. - немного отстраняя ее от себя повысил голос отец Зои.

- Прости… - Также тихо ответила Анастасия, и вытерла слезы. - Пошли спать. - Женщина пошла к кровати, еле держась на ногах. Владимир последовал рядом. Они легли, но уже даже не пытались заснуть. Сон не шел.

Сестра Зои, Маша, милая Маша, не спала. Девушка смотрела в потолок, ее тоже мучило какое -то жуткое предчувствие. Никто не знал, что же действительно происходило. Родители Зои не знали, что у их дочери родилась девочка, и что Зоя назвала дочь в честь своей матери - Анастасия. Она хотела приехать этим летом к ним, простив обиды. Надеясь, что при виде этого очаровательного существа, родители примут ее обратно в дом. Теперь же не было смысла ехать к родителям. Мать могла обидеться, что не написала о рождении внучки. Как? Если ее нет? Маша напряженно смотрела в потолок, было слышно, как за окном выл ветер, и от его завывания ей было не по себе. Начался дождь, капли настойчиво просились внутрь, и Маше казалось, что они нарочно так сильно били в окно. Они кричали… но о чем? Девушка не понимала. Как яркая вспышка в сознании промелькнули моменты их с Зоей детства, ее поведение, ее страх за сестру, когда отец кричал на нее. Словно топор рубил дрова и под эти звуки ей слышался крик отца, что Зоя больше не его дочь, что он ее не знает, и знать не хочет. Зрачки девушки расширились, ей представилась жуткая картина: девочка, маленькая девочка, лежит и сморит на нее, она так напоминает Зою, она так похожа. Приглядываясь к ребенку, Маша осознает, что ребенок мертв. Крик казалось, сейчас вырвется из нее, и им разбудит родителей. Нет. Крика нет: "господи, отчего такая чушь мерещится?" Стук дождя вернул Машу в реальность. Что-то произошло, и это было ясно всем.

Слышно, как сосед вышел из своего дома. В следующий миг Маша скривилась - собаку ударили, отчего она начала лаять. Послышался снова глухой удар - молчание. Маша с ужасом подумала, что собаку убили. На лице выступил холодный пот. Девушка прислушалась - тихо. Но снова удар - и опять - тихо. "Ее убили!" - мысль лихорадочно промчалась в мозг. Дождь утих, и наступила тишина. Тишина, от которой мурашки шли по коже. Хлоп. Это сосед вернулся домой. Маша вернулась к окну. Только потеки воды на окне, и только. Спустя минуту послышалось тихое завывание. Девушка испытала облегчение. Вздохнула. "Жива!". Вой становился громче, и снова послышался скрип. Сосед вышел снова. Сердце девушки замерло. Два глухих удара, собака коротко взвизгнула. Все, ее нет. Как не старалась Маша услышать знакомый звук, его не было. Дождь с новой силой пустился в пляс, в окно настойчиво стучали его крупные капли. В отчаянии, что она не может ничего сделать. Лежит в постели, а там… Там, мучается бедная собака, которая умирает под дождем. Девушка отвернулась к стенке, и накрылась с головой теплым одеялом. В глазах выступили слезы…

 

ГЛАВА 28

На улице холодно. Александр вел под руку жену. Оба шли медленно и, казалось, что время тоже шло медленно - медленно, и они оба не ощущали его. Оно остановилось. Для них, сейчас его не было. Только снег, ветер и мороз. Ужасное состояние унылости, скорби и дикой печали навалилось сразу на обоих родителей. Родители? Родители, которые только начинали становиться родителями, ими они не были. В подсознании Зои мелькали остатки памяти об ее материнстве, юности, детстве. Вспомнив о родителях, ей стало еще хуже. Она остановилась. Белов остановился тоже, но даже не посмотрел на жену, и не задал столь традиционный вопрос: "Что с тобой?", он и так знал. Белов в этот момент тоже предавался событиями прошлой "жизни", его мозг уже разделил настоящую жизнь на две: настоящую и прошлую. Граница была проведена толстой жирной линией. Граница - Анастасия. Его разум был не в ладах с сердцем. А это ужасно. Ужасно, потому что мы всегда стремимся держать в равновесии сердце и под контролем сердце. С одной стороны он до безумия любил жену, но с другой стороны - он изменил. Зоя по-прежнему стояла, тупо глядя в снег. Александр тоже смотрел в снег, ни он, ни она не могли выговорить ни слова. Зоя сделала первый шаг, Саша пошел рядом. Все это молча. Молча дошли до дома. Дом, разве это уже дом? Нет, дом был раньше, сейчас это просто квартира, четыре стены полного безмолвия, стены помнившие смех и радость былого дома.

Саша поднялся на пятый этаж, открыл двери. Зоя зашла и даже, не раздевшись, пошла в детскую. Присев на старую кровать, она долго смотрела на пустую кроватку, стоявшую рядом. Слезы уже не лились из глаз, запас их иссяк, и только горе смотрело через них на все рядом находившееся.

На кухне засвистел чайник, это вывело Зою из плена воспоминаний. Тяжело поднявшись, она вышла из детской. На кухне сидел Саша и пил чай. Недалеко от раковины лежал нож. Нож пробудил болезненные воспоминания одной ужасной ночи. Александр проследил за взглядом женщины. Он встал и взялся за нож, чтобы его убрать, тут, Зоя неожиданно сказала:

- Мы не смогли сделать счастливой нашу девочку. У нее не было нормального отца, она его и не видела. Он возвращался пьяным, и орал, своим воем будя ее…

- Прекрати, как будто ты лучше. Вечно ты занята своими уроками. Вечно…

- Я по крайне мере старалась быть матерью, а ты не был ей отцом.

Шел непрерывный поток обвинений и слов. Все устали и уже не понимали, что можно говорить, а что нет. В конце Зоя расплакалась, а Саша вышел из дома, хлопнув дверью, при этом крикнул, сдерживая слезы:

- Могу хлопать и орать, сколько влезет, теперь ты не сможешь меня обвинить, что я разбудил ее, потому что ее нет!

Зоя опустилась на пол, держа кружку в руках, которая в следующее мгновение стремительно полетела в дверь. Негромко стукнувшись, кружка разлетелась на несколько осколков. Руки больше не поднимались, они бессильно лежали на полу. Сейчас бы выплакаться, и все, стало бы легче. Но слез нет. Тяжело.

Александр вылетел из подъезда как ошпаренный. При выходе чуть не сбил соседа, тот поздоровался, но Саша его не заметил. Стоя на крыльце, он втянул всеми легкими свежий морозный воздух. Голова шла кругом. Обвинения были слышны в его голове, и Белов пытался найти оправдание хотя бы одному из своих проступков. Но не мог. Бессилие взяло вверх. Ничего, не понимая и не видя, он шел по Ленинграду. Автобусы проезжали мимо, издавая касательный звук. Грязь, снег и ветер заполняли мысли. Он понимал, как ничтожен. Ноги шли, не разбирая дороги, ступни только что перешли через трамвайные рельсы. Снег усилился, постепенно превращаясь в буран.

По дороге встретился магазин. Зашедшего туда, ждал небогатый выбор спиртных напитков. Купив бутылку водки, Белов положил ее в карман куртки. Сделал три больших глотка, сознание постепенно заволакивало, самооценка стала повышаться. Свернув в какой-то переулок, Саша сделал еще несколько глотков, ему уже не было холодно, и не было грустно. Снег не так откровенно шлепал по лицу, даже приятно. Допив бутылку, Белов с силой отшвырнул ее в сторону.

- Мерзость, какая ты мерзость! Из-за тебя я потерял всё!!! - Прокричал он в темноту, напрягая изо всех сил глаза.

В следующий миг Саша распластался во весь рост на снегу. От неожиданности, прикусил нижнюю губу. Несколько капель крови выступили на поверхность. Жуткий металлический вкус появился во рту.

- Ммм… - простонал лежащий, и потом крепко выругался. Язык заплетался, и только обрывки слов звучали в темном переулке. Встав Белов пошел вперед. Глаза были застланы слезами, самооценка опять полезла вниз. Незаметно он дошел до Московского вокзала. Метель запорошила указатель "Осторожно!". Отец Анастасии шел по путям твердой и гордой походкой. Вытяни руку - и не увидишь ничего, кроме снега. Кто-то объявил в рубке о приближении скорого поезда № 143 Харьков –Ленинград на третью платформу. Голос расплылся невнятными звуками по окружавшей территории. Послышался стук колес о рельсы, но Белов ничего не видел. Мгла и снег - вот и все, что стояло перед глазами. Шаг Александра стал медленнее, и вот, о, ужас! Впереди его вынырнули два огромных желтых глаза. Кто-то перевел стрелку - металлические линии зажали ноги. Западня, из нее не выбраться. Мгновенно отрезвев, он не смог произнести и звука, только немой скрежет и невыносимый по ужасу крик был заглушен бураном и шумом скорого поезда Харьков –Ленинград прибывающего на третью платформу Московского вокзала…

Зоя стояла у окна и смотрела на буран, который не на шутку разыгрался. В квартире холодно и темно. Было лень включать свет. В голове шумело, и пульсировало. В памяти всплыли все подробности недавнего разговора. Ужасно хотелось плакать, но слез не было. Зоя отвернулась от окна, включила старенький магнитофон. Села в кресло, взгляд опустился на оконные рамы. На душе было нехорошо, ее глодало чувство вины. Часы шли, убаюкивающе тикая.

Прошел ровно час, как Саша ушел, хлопнув дверью. Ей хотелось выбежать из дома и найти его. Найти и обнять, признаться в любви, как давно они не говорили эти слова друг другу. Воспоминание их юности нахлынули как водопадный каскад: она знакомится в поезде с высоким парнем, его друг признается, что тот влюблен, частые проводы до университета, его первое предложение у старых больших дверей общежития, их совместное проживание, их дочурка… Стоп. Дальше не надо. Воспоминания сладостные рискуют перейти в ужасные. Как бы она его не называла, как бы не злилась и сколько бы не обижалась, она его любит. В первые за три года их супружества Зоя призналась сама себе, что действительно любит человека, с которым живет. Любит! Зоя могла закричать об этом, но … это бы походило больше бы на сумасшествие. Она обязательно скажет это, как только откроется дверь и он войдет. Зоя знала, что Александр ушел, чтобы не сорваться, он всегда, так, делает, когда чувствует, что находит приступ гнева.

Часы показывали ровно полночь. Саши нет. Метель за окном приутихла, но не прошла. Снежные хлопья летели в окно и с малейшим звуком стучались в оконные рамы. На душе было легко, и Зоя сама поражалась своему удивительному спокойствию. Она ждала возвращения мужа. Его не было.

Ветер выл и буянил. За ночь, наверное, раза три сменилась погода, и три раза менялось настроение дочери Анастасии. Анастасия - какое красивое и гордое имя. Обычно люди с таким именем достигали больших успехов в жизни. Почему сложилось так, никто кроме Господа не знал. Чем больше Зоя думала о смысле жизни, тем чаще ей приходила мысль о том, что все имеет свои законы, и никто не в праве их ослушаться. Иногда просишь, чтоб Господь выполнил твое желание, ты плачешь, молишь, не спишь ночами, все думаешь об исполнении желания… Но не думали ли Вы, что может быть обратный эффект? Может так лучше как оно есть? Может, если Вы попросите об этом, и оно исполнится, может будет хуже? Поэтому Зоя сидела и думала, что все, что не делает Бог, все к лучшему. Она немного успокоилась, успокоительное было наверно сильным, так как ещё оказывало свое воздействие на организм. Укрывшим пледом сидя на кресле, Зоя заснула. Она считала, что больше не заснет, но, увы, ошиблась.

Проснувшись утром, Белова обнаружила, что домой Александр не возвращался. Их комната оставалась убранной, и даже покрывала не смяты. Тяжело поднявшись, и осмотревшись, пошла в ванную. В начале Зоя подумала, что Саша сразу пошел на работу, но, взглянув на зубную щетку, поняла, что вчера домой муж не приходил. Гибкие и черные брови сомкнулись на переносице. Первая мысль была, что Белов пошел куда-то ночевать, такое раньше тоже бывало, особенно когда они поссорятся. Но сегодня почему-то именно эту мысль Зоя отправила в мусорное ведро. Почистив зубы, и умывшись, дочь Анастасии, прошла в зал, и позвонила Валентине Рогозиной, сказала, что сегодня не придет на занятия, ее дочь умерла. На другом конце провода замолчали, и строго спросили как она, на что Зоя ответила: " Пока держусь". Валя спросила, где муж, и Зоя снова ответила, что ждет пока он придет, вчера они поссорились. Но тут голос по другую сторону стал прерывистым, и аккуратно тихо сказал, чтобы Зоя села, и не волновалась. Человек говорил твердо и очень уверенно, Зоя послушалась, у нее не было сил на пререкания. Валя сообщила, что нашли тело, кое-что, что от него осталось, и в карманах куртки, были найдены документы на имя Александра Белова. "Сережа сказал, что может быть это Саша, куртка и документы…". Но тут же добавила: "Может быть это не точно, но…", по другую сторону трубки, послышался стук. Этот стук Валя оценила как падающее тело. После этого стука на ее вопросы, никто не отвечал.

 

ГЛАВА 29

Только в четверть двенадцатого Валя смогла достучатся до Зои. Она уже хотела просить соседей выломать дверь, так как долго никто не реагировал на ее продолжительные удары в дерматиновую дверь. Но как только лучшая подруга позвала соседей, Зоя открыла дверь. На пороге стояла красивая женщина с вымученным и с нездоровым видом. Зоя пыталась улыбнуться подруге, но это очень плохо получилось. Уголки рта немного приподнялись и тут же опустились. Сейчас не до улыбок. И Валя понимала это лучше чем, кто бы то ни был. Сергей Рогозин работал в УВД г. Ленинграда, и прекрасно знал Зою с мужем. Валентина себя казнила, что сказала свою предположительную новость без подготовки, она ужасно жалела. Зоя посмотрела на подругу и взглядом пригласила войти. Женщина лет 28ми прошла внутрь. Валентина была такой же как и Зоя комплекции, красивая, стройная, только волосы были светлее чем у Зои. Хозяйка закрыла дверь, и прошла за гостьей. Ноги совсем не слушались, язык не ворочался, и внутри ныло, казалось, что кто-то внутри затеял капитальную уборку, и ворочал мебель. Бледное лицо Зои говорило само за себя, и Вале не пришлось спрашивать, как она себя чувствует.

- Прости, я так сказала, и совсем не подумала, что ты…

- Ничего… - отодвигая стул в детской, перебила Белова.

- Мне Сергей позвонил, а я… сразу… - Запинаясь, говорила подруга. Зоя молчала и смотрела на пустую детскую кроватку, где еще две недели назад лежал ее ребенок. Ее, чудный ребенок, Анастасия. Валентина продолжала говорить. - Зоя, тебе трудно, я не знала про Настю, а что случилось? Ах, прости, прости, я не подумала. Зоя ее перебила, продолжая, смотреть в пустую постель.

- Когда это произошло?

- Что? - Не поняла Валя.

- Поезд … Сашу. - Тихо спросила Зоя, ее язык - онемел. Каждое слово вытягивали, будто щипцами…

- Не знаю точно, Сережа говорил, где- то между двенадцатью и часом. Но это может быть не точно, до сих пор разбираются. Знаешь, работала…

- Да, работала. Когда на опознание? - С силой подняла свой подбородок Белова. Зоя с невероятным усилием сделала это движение. Кто бы знал, что ей стоило просто поднять голову, и оторвать взгляд от детской кроватки. "Кроватка так и останется пустой. Такое чувство, что у меня не было ни мужа, ни Насти. Их нет, нет доказательств. Вещи?"

- Зоя, я позвоню? Я не могу тебя оставить в таком состоянии, я отпрошусь. - Говорила Валя, но Зоя ее не слушала. Кивнув, она опять погрузилась в свои мысли. "Зоя Лачугина - поздравляю вас с возвращением! Вы одна, и вам плохо. У вас никого нет и не было" - говорил голос внутри. Валя звонила и говорила так громко, "у нее всегда был голос" - подумала Зоя, и закрыла лицо руками. Она хотела плакать, она хотела прокричать тому голосу, внутри ее, что у нее … была семья. Что у нее был муж, муж, которого она любит. "вернее - любила…". Зоя прижала еще сильней руки к лицу, она продолжала мысленно утешать себя, и одновременно ругать голос, "у меня была моя девочка, и я ее люблю, у меня было все. И это все останется во мне, останется со мной. - Но? - Ни каких но, я сказала оно останется!!!". Крик прозвучал с такой силой, что мозг, кажется, сойдет с ума от перегрузок. "Я сильная, сильная, сильная! Ты сильная? Сильная? Или ты тряпка? Сильная??? Да, да, да, да, сильная, я сильная… " - умоляюще говорила Зоя про себя. Осторожно отняв руки от лица, она посмотрела на пустую кровать и вслух произнесла:

- Я сильная, я все выдержу! Я не сдамся! Умереть проще, чем остаться жить…

Валентина обернулась и с тоской посмотрела на подругу. Валя хотела представить себя на ее месте, но не могла. Не не могла, а просто не хотела. Не хотела даже этого представить. Нет, все что угодно, но такого с ней, с Валентиной не произойдет - никогда. Никогда. Разве мы всегда уверены, что с нами такого не произойдет никогда? Почему мы так уверены? Почему, говоря никогда, мы не думаем, что можем нарушить свое слово? Никогда - самое таинственное слово, самое пугающее, самое завораживающее из всех.

Зоя тяжело встала со стула и подошла к женщине, которая только что положила трубку телефона на рычаг. Зою шатало, ноги немели на глазах. Самое обидное, она ничего не могла с этим поделать. Мозг отказывался ее слушать. Возникало чувство, что доступ к мозгу закрыт, и необходимо найти пароль, чтобы войти в него. Как компьютер, правда…

Зоя ничего не понимала. Она желала себе смерти, в памяти как специально всплыли некие подробности жизни, при которых она просто не могла оставаться в живых, но оставалась. Теперь она себя спрашивала: "Зачем ей надо было все время выживать? Чтобы дожить до этого момента? Может сейчас, именно сейчас довершить начатое с самого начала? Может, сейчас ей наконец-то дадут успокоиться?". Из собственных мыслей Зою вывела ее подруга. Валя. "Ах, Валя, если б ты знала …"- подкрадывалась новая мысль.

- Зоя! Эй, подружка? Что с тобой творится, а ну перестань! Ты меня пугаешь! Я сейчас же вызываю скорую…

- Не надо, я в порядке. Поехали. - перебила Белова.

Валя помогла одеться Зое и закрыла дверь. В подъезде Белова чуть не упала, и это было чудо, что не разбила себе голову. Валентине подруга не нравилась. Чтобы хоть как-то отвлечь ее от горьких мыслей, которые бешено неслись в голове и аккуратно упаковывались в блоки с надписью "это очень больно".

- Может тебе следует объяснить директору, и она тебя отпустит? Она должна понять, я знаю, но ты должна попробовать. - Аккуратно начала Валентина.

- Не знаю, что из этого выйдет…

- Может быть тебе лучше съездить к родителям? Они знают, что …

- Нет! - почти криком произнесла Зоя.

- Я знаю, как они с тобой поступили, но они же родители…

Зоя промолчала, она не знала, стоит ли вообще вспоминать, что они у нее есть. Отец отказался от нее, мать боится отца и поэтому не станет ему перечить. Маша? Маша, тоже его боится. И вернуться туда после всего сказанного? Вернуться, после того как ее выгнали из дома? Вернуться, после того как она покинула дом как какая то беглянка, которая что-то сотворила нехорошее. И после этого вернуться? Нет.

- Зоя, плюнь ты на свою гордость, иначе … ты просто загнешься от такой жизни. Послушай меня, езжай к ним. Может отец волосы рвет на себе за это?

- Они не знали, что у них была внучка, и не узнают. Саша, он наделал таких дел. Ты мне скажи, как мне дочь растить без отца?

Они вышли из подъезда, и свежий поток воздуха с силой дунул им в лица. Дверь с грохотом закрылась.

- Какую дочь? - Мгновенно поворачиваясь к Зое с удивлением, спросила Валентина. Она начала думать, что у Зои поехала «крыша» от шока.

- Такую дочь. У меня будет ребенок, уже 4 месяца. Саша не знал, я хотела ему сюрприз сделать! Вот и сделала…

- Я… Зоя… у меня слов нет. Так значит ты… беременна?

- А разве не заметно? - смотря в снег, спокойно ответила Зоя.

- Ты серьезно? Или ты так …

- Вот родится, потом спрашивай как - серьезно или нет?

- Ну, ты даешь! Ты понимаешь, ты понимаешь, что ты спасена!!! Ты напиши родителям про этого ребенка, а про Анастасию не пиши. Можешь поверить, ты снова заживешь. Зоя, у тебя теперь есть, для кого жить. Понимаешь?

- Да.

 

(ГЛАВА 30)

В метро как обычно много народа, вечно снующие туда сюда люди вызывали только раздражение. Вот подошел электропоезд, двери открылись с некоторым грохотом. Зоя зашла внутрь. Было свободное место, и Валя немедленно усадила Белову. Вновь послышался голос машиниста, и двери закрылись. Поезд рванул вперед, и его легонько качало. Валентина встала рядом, и пристально смотрела в окно. Что она хотела там увидеть, кроме своего отражения, не знаю. Зоя увидела строгий взгляд внутри ее самой. Она была здесь, но мысли … мысли были далеко от ее самой. Зоя решила не мешать подруге о чем-то сосредоточенно думать. Шум и легкое покачивание вагона метро вызвало ощущение поезда. Зоя вдруг вспомнила шум и такое же легкое покачивание поезда "Харьков - Ленинград", Саша. Там, в коридоре ее чуть не сбил высокий парень. Зоя была в прошлом, она снова увидела, как заходит в купе к Алексею Чижикову и Александру Белову, как они играют в карты. Вот, они окончили игру, и она выходит из купе № 20, и идет в свое купе -21. Саша ей объясняется, и громким шепотом прильнув к двери, говорит: "Я люблю тебя малышка, слышишь? Люблю!" а она отвечает: "Сумасшедший".

- Зоя? Зоя вставай, наша остановка. Зоя! - позвала Валентина Белову. Зоя была в прошлом,

ее как бы не было в электропоезде. Валентина тщетно пыталась вернуть ее к реальности. Двери шумно открылись. Валя трясла подругу за плечи, но ни каких результатов. Стеклянные глаза подруги вызывали сильное опасение за ее состояние. Сидевшие рядом пассажиры равнодушно наблюдали за этой сценой, и ни один не пытался помочь женщине привести в чувство подругу. Люди жестокие. Голос машиниста вновь повторил уже привычную фразу: "Осторожно, двери закрываются", и поезд помчался дальше. Ничего не нарушает привычное течение жизни. Она мчится дальше, не смотря ни на что, подобно этому электропоезду, который видит перед собой только рельсы, нескончаемые рельсы, которые надо проехать. Такая задача.

- Зоя! Зоя! - уже громко звала подруга. - Зоя! - легкая пощечина появилась на щеке Зои.

Руки Вали не переставали приводить в чувство подругу. Наконец, какой то проблеск появился в глазах Зои.

- Валя? Валя! Перестань, что ты делаешь? Прекрати… - очнулась Белова.

- Ты… ты… - выдохнула Валя.

- Что с тобой? - беспокойно спросила Зоя.

- Ты в порядке? - прерывистым дыханием задала вопрос Рогозина.

- Да, а что такое? - не понимала Зоя.

- Ты сидела и… такое чувство было, что ты …

- Все нормально, просто я задумалась. - спокойно ответила девушка. - Наша остановка?

- Просто задумалась… вот как? Я думала ты концы отдала. Пошли на выход. - Подняла Зою Валентина и потащила к выходу.

Они вышли, и Валя объяснила, что с ней произошло. После короткого всплеска эмоций, женщины направились на другую линию, чтобы добраться до дома Зои.

 

© Юлия Брайн