Смекалка

 

Василий Комиссаров уже пол года работал на этом предприятии. И если бы на дворе стоял не 1995, а скажем 1985 год, можно было бы сказать еще пол года. Но время было лихое. НЭП – одним словом. Маленькие шарашки по производству металлоизделий росли, как грибы. И так же быстро, как грибы, они червивели и разваливались. Только некоторые из них, попав на благодатную почву, разрастались своей грибницей и на свет появлялись новые грибы-заводики. Где есть грибы, там есть и грибники с большими корзинами. Много грибов-заводиков было аккуратно срезано ножом грибника-чиновника, чтобы не повредить грибницу и, запомнив место, после придти сюда снова. Но еще больше было вырвано с корнем. Время такое. Некогда запоминать место. Скорей в корзину накидал все подряд и – часть на рынок, а часть по банкам закатал. Только банки лучше заграничные выбирать (они лопаются реже).

Вот на одном таком заводике и работал Василий. С точки зрения науки зоологии Василий принадлежал к классу млекопитающих, а с точки зрения науки социологии к классу рабочих, отряду станочников, подотряду токарей. Когда-то класс рабочих и крестьян был самым многочисленным на одной шестой части суши планеты Земля. Но всего за десять лет его популяция резко сократилась. В поисках корма люди покидали его, образуя новый многочисленный класс торговых работников. В Советском Союзе магазинов было немного, кроме того, работали они с 10.00 до 19.00 да еще с часовым перерывом на обед и с выходным днем в воскресенье. Никаких ларьков, кроме «Союзпечати» не было. Но после того как государство отделилось сначала от церкви в 1917 году, а потом и от народа в 1985 году, люди, в нем проживающие поняли, что вынуждены теперь сами добывать себе еду и одежду. Люди, освобожденные от рабского труда, кинулись к свободной жизни. А поскольку что это такое никто не знал, то все почему-то подумали, что это когда ты можешь работать не на кого-то, а на самого себя. Крупное стало превращаться в мелкое, а из мелкого - в совсем крошечное, но свое. Люди, годами осваивавшие свои профессии и ставшие в них неплохими специалистами, гонимые сквозняком перемен на улицу, вынуждены были прятаться от этого холодного казенного ветра в ларьках и маленьких кооперативах. Во многих здесь, конечно, проявилась их коммерческая жилка, и дела их скоро пошли в гору. Но большинство представителей рабочего класса, перейдя в новый класс торгующих, чувствовали себя в нем неуверенно.

Василий Комиссаров не пытался уйти в коммерцию. Может, дело было в возрасте – 40 лет, а скорее просто не нашел он в своем характере склонности к этому роду занятий. И все же нестабильная обстановка в экономике развалившегося государства и не таких консерваторов гоняла с места на место.

За последние два года этот заводик был уже третьим предприятием, которое поменял Василий по различным причинам. Не буду их перечислять, чтобы покончить с без того затянувшимся вступлением и поскорей перейти к делу.

В свои 40 лет Василий имел не много. Но все же был доволен этим, потому что это немногое было самым главным: жена и двое детей. А еще друзья и работа. Пусть хоть последняя и потеряла свой престиж, но все же для него это было лучше, чем торговать «королевским» спиртом в ларьке.

 

Заводик, на котором нашел свое очередное пристанище кочующий поневоле токарь 6 разряда Василий Комиссаров, образовался на территории другого, более крупного предприятия и выполнял роль небольшой мастерской по ремонту и изготовлению автомобильных деталей. Но время от времени с основного производства, из которого образовалась эта автомастерская, приходили срочные заказы, которые не успевали сдать в срок работники завода. Отказывать было неудобно. Да и чисто по-человечески, почему бы не помочь старшему брату?

Начальство заводика верило в победу капитализма на отдельно взятом участке земли. Поэтому отгородило этот участок от пагубного влияния своего старшего брата, погрязшего в пьянстве и бесхозяйственности, трехметровым бетонным забором, верх которого был украшен орнаментом из колючей проволоки. Территория автомастерской была небольшая, и на ней находился один небольшой цех. Таким образом, заводик состоял из одного этого цеха. Внутри цех был аккуратно выкрашен светло-зеленой краской. Рабочих было немного: человек 8 слесарей, 4 токаря, 4 фрезеровщика и 2 расточника.

Однажды, отработав на своем станке смену и уже начав сметать с него стружку, Василий заметил, как к соседнему токарному станку подошли двое в пиджаках и с озабоченным видом стали объяснять что-то Михалычу (старенькому токарю, работающему на этом станке).

Затем эти двое, развернув какой-то чертеж, стали тыкать в него пальцем, а один делал в воздухе какие-то движения руками, видимо, пытаясь нарисовать Михалычу какой должна получиться деталь. Судя по его хаотичным движениям, деталь должна была получиться не очень ровной. Михалыч на все их движения ответил одним словом, постучав указательным пальцем по часам. Видя несговорчивость дедушки, «пиджаки» пошли искать другого токаря. После станка Михалыча стоял станок Андрюхи, молодого парня лет двадцати. Но он, увидев приближающихся к нему двоих в пиджаках, еще издали замахал на них руками, что-то крича и показывая на деталь, установленную в его станке. Фокус с деталью удался, и пиджаки вновь отступили. Но вот в цехе появился Виктор Степанович, мастер производства, и те радостно кинулись к нему и уже перед ним стали разворачивать свой чертеж и рисовать в воздухе контуры обрабатываемой детали. Тот, так же не обращая внимания на чертеж и на нарисованную в воздухе деталь, подвел их к Василию.

- Слушаю, Васек, тут такое дело, - начал он издалека и не очень уверенно. – Товарищи с завода пришли. У них заказ горит – надо помочь.

- Об чем речь, Степаныч, надо – поможем. Я как раз гайки сегодня доделал. Завтра с утра и начну, - ответил Василий.

- Да нет, Вась, им надо сегодня. Срочно. Они там, как всегда, ушами прохлопали, а теперь бегают…

Василий почесал за ухом. На улице лето – работать лень. Но с другой стороны – лишний рубль никогда не лишний. А сверхурочные работы тут всегда хорошо оплачивались.

-Ладно, тащи, - согласился он.

- Ну вот и славно, сейчас товарищи тебе все объяснят, а насчет оплаты ты не беспокойся, - обрадовался мастер такому легкому решению вопроса, неожиданно свалившемуся на его голову перед самым концом работы.

Двое в пиджаках окружили Василия и теперь уже ему стали рисовать в воздухе свою деталь и показывать чертеж. Разузнав, что нужно делать, Василий решил, что с этой работой он справится часа за три и еще успеет второй тайм посмотреть. «Сегодня ж «Зенит» играет. Вот чего все отказались. А я дурак совсем забыл,» - думал он, глядя в чертеж. «Но только большая просьба, - прервали его «пиджаки» - детали ответственные, с ними уже много работы проделано - постарайтесь поаккуратней».

Пиджаки ушли, а через пять минут появился чуть трезвый подсобный рабочий, толкая перед собой тележку с деталями. Колеса у тележки были кривые, и даже мат рабочего не мог заставить их ехать прямо. Дорулив кое-как до станка Василия, рабочий молча сгрузил детали на пол и поехал обратно.

Василий посмотрел на детали. Это были 24 втулки какой-то сложной формы. Но ему нужно было только расточить внутренний диаметр до 250 мм. Работа не сложная – и новичок с третьим разрядом запросто ее сделает, а у него шестой разряд и двадцать лет опыта.

Василий зажал первую деталь в патрон станка, поставил необходимый резец, установил режимы резания, позволяющие ему успеть на второй тайм встречи «Зенита» со «Спартаком», и решил перекурить. Он вышел из цеха и сел на лавочку под единственное дерево на территории их заводика. Тут к нему подошел мастер.

- А я тебя там ищу, - кивнул он на цех. – Сегодня только вы с Лехой вдвоем остаетесь. Вот ключи. Кто последний – закроете все и свет погасите.

- Да знаю, не в первый раз, - кидая сигарету в тазик с водой, сказал Василий. – Как я сегодня с футболом-то пролетел.

- Ну, ничего, подачу побольше… - попытался утешить Виктор Степанович.

- Да ты че, Степаныч? – перебилд Василий. – Ты чертеж-то видел? Там же посадка стоит.

- Ну ладно, Вась, сам понимаешь, надо помочь. Ну, счастливо.

- Пока.

Остаться в цехе вдвоем с фрезеровщиком Лехой было неплохим началом, потому что он – молчун, а окажись с ними еще кто-нибудь, например, Гришка-космонавт, или (не дай бог) Сан Саныч, те бы разговорами замучали и тогда прощай футбол.

Василий встал к станку, и работа пошла. Сталь 40х довольно крепкая, но обрабатывается неплохо. Бывает и хуже.

Через два часа подошел Леха.

- Тебе много осталось? – спросил он.

- Да еще минут на сорок, - ответил Василий.

- Ну, я тогда ждать не буду.

- Да иди, чего тебе сидеть.

Вообще, официально вечерние сверхурочные работы длятся четыре часа. Но начальство заводика относилось неформально к работе и к людям, поэтому рабочие, доделав работу раньше, могли уходить домой, не дожидаясь, когда закончатся эти четыре часа.

Проводив Леху и закрыв за ним ворота, Василий остался один. И хоть по правилам техники безопасности это не полагалось, потому что в случае чего люди могли оказать друг другу первую (или последнюю) медицинскую помощь. Но все пренебрегали этой санитарной заповедью, видимо, думая так: «Ну, какую медицинскую помощь может оказать фрезеровщик?»

Работа оказалась действительно не сложной и уже через полчаса, как ушел Леха, все детали были сделаны. Осталось убрать станок и сложить инструменты в тумбочку. Василий окинул взглядом проделанную работу. «Все как и просили товарищи в пиджаках, аккуратно и точно, - подумал Василий. – Берем детальку, - он поднял с пола последнюю деталь, - меряем… Не понял… меряем еще раз… Что за… Ну-ка, а тут что у нас, - он посмотрел в чертеж. – Ну, все правильно: диаметр 250. А у меня почему 252? А вот здесь канавка 252…

Холодный пот побежал по его лбу. Детали были испорчены. И кем? Токарем шестого разряда, двадцать лет непрерывного стажа. Как такое могло случиться? У Василия даже не было сил ругать себя. Полная апатия охватила его, про футбол он даже не вспомнил. В редких случаях подобные детели можно спасти, запрессовав в них втулки и потом расточив их по новой до нужного размера. Но тут этот номер не пройдет – деталь проходит термообработку и не известно, как поведет себя втулка при нагреве. Да и вряд ли конструктор возьмет на себя ответственность: больно велик риск потери качества детали. Василий никак не мог опомниться. И как это могло произойти, он же верно посмотрел размер перед началом работы – 250 мм. Как же он «съехал» на размер канавки? Ну и что теперь делать? А делать что-то надо. Завтра придут товарищи в пиджаках. «Готово?» - спросят они. «Готово – забирайте». «Вот урод, - ворчал про себя Василий. – Токарь шестого разряда называется. Как людям в глаза смотреть? Что же это, скажут, за рабочие такие у вас? И хоть бы одну деталь запорол, а то ведь все, как специально. - Он в последней надежде перемерил каждую деталь. – Точно. Так и есть. Все как одна. На два миллиметра больше».

Погоревав еще минут пять над загубленными им деталями, он решил выйти на воздух перекурить.

«Ну, что будешь делать, рядовой Комиссаров? – размышлял он. – Где твоя солдатская смекалка?» И тут он вспомнил, как в подобном случае поступил Гришка-космонавт, прозванный так за то, что, работая еще на основном заводе (до прихода сюда, на заводик), он почти каждый день к концу смены достигал состояния полной невесомости и парил над землей, делая крен то вправо, то влево, используя для своей космической походки всю ширину трехметрового коридора. Здешнее начальство не оценило выходы Гришки в открытый космос, поэтому ему пришлось подшиться и работать как все, на земле. Но как «лунная походка» ассоциируется с Майклом Джексоном, так и космическая походка Гришки навеки закрепила за ним славу слесаря-космонавта.

Так вот однажды Гришка запорол пятьдесят осей (просверлил отверстия не в том месте). Он тогда с горя чуть не расшился. Но дело было зимой, и он, как белка, зарыл детали в снег, а потом до весны выносил их под курткой по две-три штуки на помойку. Но те детали были несрочные, и их кинулись искать только через месяц. А тут как быть? Все против него. И снега в июне нет. И за работой завтра придут, а не через месяц. Да и детали такие, что не спрячешь. Неужели придется признаваться? Оно, конечно, повинную голову меч не сечет, но уж больно не хочется разгильдяем выглядеть, да и наказать могут. Это даже наверняка, что накажут. И хорошо, если только премии лишат, а то составят бумагу на брак и будут вычитать с каждой получки за испорченные детали. От этих мыслей Василию совсем грустно стало. Нет, надо как-то выкарабкиваться. Должен быть какой-то выход. В цехе был порядок, и спрятать 24 втулки, да еще размером каждая с небольшую кастрюлю, было просто негде. Территория заводика – тоже открытая местность: курилка да дорога вдоль забора. За забором, где сам завод, откуда эти детали привезли, - народу много ходит. Обязательно кто-нибудь увидит. Что же делать? «Думай, Вася, думай», - подгонял себя Василий. Зарыть в ящик со стружкой – так стружку будут пересыпать и найдут. Тут уж точно на него подумают. Хоть в землю закапывай. Так ведь опять же лопаты нет. От этой мысли ему даже смешно стало, но ненадолго – вопрос-то нерешенный остался. Висит вопрос, как нож гильотины. Правда, под ножом не голова, а карман. Но все равно свой карман. А значит, вся семья будет наказана. Прощай, юг. Детей в лагерь на три смены. Жена расстроится. Тоска. Нет, лучше об этом не думать. Ну где же выход? И после третьей беломорины он был найден. Василий вернулся к станку и стал осуществлять свой план спасения семейного отпуска. Он зажал в патрон станка последнюю деталь, и работа пошла.

Постепенно, проход за проходом, деталь уменьшалась в диаметре, а с последним, седьмым, проходом резца исчезла вовсе. От нее осталось только кольцо шириной с палец да темно-синяя стружка. «И так будет с каждым, кто покусится на наш отпуск», - думал Василий, зажимая вторую деталь в патроне. Чувство стыда прошло, точнее, его вытеснил азарт, с которым Василий кинулся в работу. Надо было спешить. В 10 вечера придут из термички забирать готовую продукцию. А продукция еще не готова. Надо под-на-жать. Он попробовал уничтожать втулки за четыре прохода вместо семи, но мощности станка не хватало – приходилось, как в машине, едущей в гору, переходить на пониженную передачу, а это – потеря времени. И он снова перешел на семь счастливых проходов, превращающих труд многих людей в отходы. И вот, последняя деталь исчезла. Теперь осталось проточить оставшиеся от втулок кольца (сделать их пластинами в 3-4 мм) и вынести стружку в банку (большой железный ящик для стружки). Закончив свое черное дело, Василий не вздохнул с облегчением.

Он пришел домой только в 11 вечера. Хорошо, что жена с ребятами сегодня на дачу уехала, а то бы еще и тут объясняться. Полночи он не спал. Угрызения совести и попытки отыскать выход из сложившейся ситуации, сменяя друг друга, мучили его. И, наконец, так и не придумав ответ на завтрашний вопрос: «Куда девались детали?», Василий заснул.

Утро встретило его радостным солнечным светом. Но он, щурясь, отмахивался: «Уйди, не до тебя сейчас». В ужасном состоянии токарь шестого разряда Василий Комиссаров приступил в тот день к работе.

Первый час он провел в невероятных муках, каждую секунду ожидая появления мастера Степаныча или тех двух в пиджаках. Потом от соседа Михалыча он узнал, что все начальство на каком-то совещании, и до обеда их не будет. Люди почувствовали свободу и чаще обычного собирались на лавочке под деревом. И к обеду тазик в курилке наполнился окурками быстрее, чем банка в цехе стружкой.

Одного только Василия не радовала свобода. В голову лезла всякая гадость. А не по его ли душу совещание? Да нет, ерунда, они же его с утра не видели, а так бы сразу вызвали и спросили, куда детали положил. Хуже нет неопределенности. Кое-как дождался он обеда. В рот ничего не лезет. Но и после обеда: мастер пробежал пару раз по цеху, а к нему даже и не подошел. Василий уже хотел сам, как бы между делом, подойти поздороваться, но ноги как ватные стали – добровольно на смерть не шли. Уж лучше пусть неопределенность. Так и прошел день. Дома опять один отмаялся. Думал, как выкрутиться, уже меньше. Все равно в голову ничего не идет, только хуже еще от этих мыслей становится. Ночью даже ужасы какие-то снились – будто детали милиционеры с собаками искали. Собаки начали лаять у банки со стружкой, и милиционеры стали доставать оттуда синие завитушки и складывать из стружки, как из паззлов, детали, сточенные им. Детали получались темно-синие и колючие, как ежики. А он, Василий, кричал, что это не его детали, у него были белые. Тогда в руках у одного милиционера появилась банка с белой краской, и он стал по очереди красить каждую деталь. Василий проснулся в холодном поту в 4 утра. Спать оставалось еще два часа. Но он, проворочавшись с полчаса, встал и пошел курить на кухню. На работу снова пришел никакой.

И теперь уже за все свои страдания Василий решил ничего не говорить, а стоять на своем до конца. Мол, ничего не знаю, сделал и положил вон в том углу, а куда они делись – я им не сторож. Но только и этот день прошел в неизвестности. Хотя мастера он видел и даже поговорил с ним о работе, но не об этой. «Ну и наплевать, - подумал Василий. – Сегодня пятница, а там два выходных, и того уже четыре дня, как детали «пропали». Время за меня».

Выходные Василий провел на даче с семьей. И только в воскресенье вечером он снова вспомнил про свои несчастные втулки. Но настроение уже не портилось как раньше. Время лечит.

На следующей неделе Василий с головой ушел в работу, с особой тщательностью проверяя и перепроверяя все размеры в чертежах, чтобы не повторить прошлого кошмара. Его странное поведение даже мастер заметил: «Ты чего-то, Вася, уже который день от станка не отходишь, в курилке тебя почти не видно. Дома-то все в порядке? Ну, слава богу». «Дома-то все в порядке…» - подумал Василий.

Но в пятницу неожиданно наступила развязка.

Мастер с утра подошел к Василию.

- Ты детальки те куда положил?

-Какие детальки? – типа «не понял» Василий.

- Ну, помнишь, на той неделе приходили с завода. Ну, втулки-то такие, здоровые.

- А. Ну вон туда в угол все сложил. – быстро выдал Василий фразу, который день вертевшуюся у него на языке, и готовую вступить в бой, как его первый и единственный аргумент.

- А куда же они делись?

- Не знаю, - снова уверенно соврал Василий. – Может, эти забрали.

- Ну и хрен с ними, - неожиданно быстро отстал мастер. – Нам еще их детали искать недоставало. Своих дел по горло.

- А что случилось-то? – осмелев, спросил Василий.

- Да у них там вечно какой-то бардак. То давай-давай, а то уже не надо. Я и сам толком ничего не понял. То ли конструктор там у них что-то с размерами напорол, то ли вал не тот сделали (чертежи перепутали). В общем, не нужны они больше. Зря только тебя тогда оставляли. Ну ты на второй тайм-то успел?

- Да-а, успел, - профессионально врал Василий. – А если не нужны, чего же их ищут?

- Да хотят их подо что-то другое переделать. Но у них там такой бардак, хрен чего найдешь. Навели бы порядок. Вон как у нас – любо-дорого глядеть, ни одна деталька не пропадет. Ну ладно, пойду скажу, что у нас нет их втулок, да они не особо и надеялись их найти. Не в первый раз уж готовые детали теряют. Ну а за сверхурочный тот ты не волнуйся, деньги за мной, как договорились.

- Ладно, - сказал совсем уже повеселевший Василий, - если что, подходи еще. Сделаем.

 

Лето 2005