Рисунок ко Дню Победы

- Мам! Мама! Иди сюда, посмотри!

Я вошла в комнату, где за столом сидела моя семилетняя дочка Галя. На скатерти были разбросаны цветные карандаши и фломастеры, а сама она, усиленно пыхтя, что-то старательно выводила на листке бумаги, вырванном из альбома.

Галя повернула ко мне лопоухую голову и вопросительно заглянула мне в лицо огромными черными глазищами.

- Вот, посмотри! Готово!

Я наклонилась над столом, чтобы получше рассмотреть рисунок.

- Это нам в школе задали нарисовать к Дню Победы, - пояснила девочка. Она гордо улыбалась, сознавая важность проделанной работы.

Картина, которую, я увидела, была просто потрясающей. От нее, в буквальном смысле слова, волосы на голове шевелились и кровь стыла в жилах. Взглянув на рисунок в первый раз, я невольно отшатнулась. Но быстро взяла себя в руки, и, чтобы не обижать ребенка, начала внимательно разглядывать эту жуткое произведение искусства.

В рисунке преобладали красные и черные цвета. Красного, на мой взгляд, было слишком много. Но не это вызывало ужас. Самыми страшными были две фигуры, изображенные в центре листка, на фоне тревожного горного пейзажа. О, да! Узнаю эти черные усики и косую челку! Несомненно, Гитлер, будь он проклят! Фюрер, да еще, как похоже изображенный, застыл в нелепой позе с безвольно раскинутыми в стороны руками. Его лицо выражало ужас и бессильную злобу. И как дочке удалось передать такую гамму чувств на лице фашиста? Мой ребенок гений! Надо будет отдать ее в художественную школу. Одет был Адольф в ярко зеленую гимнастерку, а на его груди горделиво висела огромная красно-желтая медаль. Гитлер был безоружен, и это неудивительно, стоило только взглянуть на вторую фигуру, и все становилось понятно. Фюрер от страха растерял всю свою амуницию, его просто парализовало от ужаса.

Вторая фигура на Галином рисунке не вызывала никаких сомнений. Это был ужасный, кошмарный морлок, кровожадный людоед, житель подземного мира. Неужели моя дочка уже прочла «Машину времени» Уэллса. И когда она успела? Какая умница!

Морлок был страшен и омерзителен. На его узком зеленоватом лице горели адским огнем огромные, выпученные глазищи. А черные длинные волосы были всклокочены. В правой, очень длинной, костлявой руке он держал окровавленный топор, и вовсю колбасил им Гитлера. Как видно, он несколько раз уже успел рубануть фашиста, потому что алая кровь брызгала фонтанами, и даже на земле, у них под ногами, были кровавые лужи.

В левой, почему-то коротенькой трехпалой лапе, чудовище держало красненькие цветочки. Одето адское существо было в какой-то нелепый балахон, украшенный по низу кокетливой оборочкой. Оно злобно и весело скалило зубы, видимо, вовсю наслаждалось ситуацией.

Позади фигур отчетливо выделялось остроконечное сооружение, по форме напоминающее памятник неизвестному солдату. Вокруг пылали яркие языки пламени, очевидно так Галя пыталась изобразить вечный огонь.

- Молодец! – выдохнула я в ответ на немой вопрос дочери, все это время заискивающе заглядывавшей мне в глаза, в ожидании заслуженной похвалы, - а как называется твоя картина? « Морлок, убивающий Гитлера на могиле неизвестного солдата»?

- Что? Какой еще морлок? И при чем здесь Гитлер? – удивилась Галя.

- Как причем? А это кто, по-твоему? – спросила я, указывая на умирающего фюрера.

- Это папа! Только что вернулся с Войны. Он настоящий герой, на груди у него медаль.

- А это, тогда, кто? - уже смеясь, спросила я, показав на кровожадного морлока.

- Ну, ты, вообще… - обиделась Галя, - неужели непонятно? Это девочка, его дочка. Она радостно встречает папу, видишь, улыбается, хочет подарить букет и протягивает ему красный флажок.

Понятно, это который я приняла за окровавленный топор. Я еле сдерживала хохот. Не быть моей Гале художником! Я спокойно и серьезно продолжала расспрашивать дочку.

- А это что? - я показала на фонтаны крови над головой у папы-Адольфа.

- Праздничный Салют Победы, - терпеливо объясняла Галя, - а вот это, - она указала на обелиск, – их домик, а там, - девочка немного смутилась, – деревья, они получились красными, потому что зеленый карандаш сломался, когда я раскрашивала гимнастерку папы. Поэтому и травка тоже красная.

Так вот, что я приняла за пятна крови и языки пламени! Как все на самом деле просто и мило, настоящая идиллия. Никаких Гитлеров, морлоков, окровавленных топоров и брызг крови. Зеленый карандаш сломался. Не беда! Сейчас я его заточу!

- А ты пока подкрась небо голубым фломастером, чтобы поярче было.

Галя, увлеченно сопя, придала краски майскому небу. А затем взяла ластик, стерла красные деревья и траву, а на их месте старательно нарисовала зеленые.

- Ну, совсем другое дело! Замечательный рисунок получился! – похвалила я, стараясь не смотреть на морлока и Гитлера.

- Тебе, правда, нравится?

- Правда!

На другой день дочка вернулась из школы в прекрасном настроении.

- А я пятерку получила, по рисованию! За картину «День Победы», ее на выставку забрали. Придут ветераны и будут на нее смотреть, – хвасталась Галя.

- Здорово! Им обязательно понравится, - сказала я.