Не оставьте в беде (Нищенка 2)

 

Теплым майским днем я вышел из банка, где снял в банкомате с кредитной карты получку. Спустившись по ступенькам на тротуар, я неторопливо шел по улице, радуясь хорошей погоде. Спешить было некуда. Обеденный перерыв заканчивался только через полчаса.

Идущую впереди меня молодую девушку остановила нищенка и стала что-то проникновенно говорить. Я ее узнал сразу. Это была та дама, которая, с перерывом в год – другой останавливала меня трижды и каждый раз пела одну и ту же «песню» о сгоревшем доме. И которую я потом встретил в ресторане города Копейска, увешанную, как новогодняя елка игрушками, золотыми украшениями. И одежда на ней была та же самая, что и несколько лет назад. Старая, выцветшая от долгой носки, но чистая.

 

Девушка, отрицательно покачав головой, нищенке не подала. Видимо у нее не было лишних денег. И нищенка, в очередной раз подошла ко мне. «Песня» была уже другая.

- Вы не дадите мне рублей сто, или, хотя бы пятьдесят? В деревню надо ехать, а денег на дорогу нет….

В ее взгляде опять были боль и отчаяние. И надежда на то, что ей помогут. Если бы я не знал всей правды, я бы не задумываясь дал ей денег. Но я знал правду.

- В деревню ехать? – спросил я.

- Да…. В деревню, а денег на билет нет….

Она с надеждой смотрела на меня, ожидая момента, когда я полезу за кошельком.

- А пару лет назад ты говорила, что у тебя дом сгорел….

- Да! – быстро вышла из положения «нищенка». – Дом сгорел, а теперь она меня выгоняет и мне негде больше жить….

Кто ее выгоняет, она уточнять не стала. И я спрашивать не стал. Мне было интересно посмотреть на реакцию этой дамы, после того как я сообщу ей то, что знаю. Я, улыбаясь, смотрел ей в лицо.

- Подайте…. Не оставьте в беде….

В ней определенно пропадал талант актрисы. И талант психолога тоже. Глядя на нее, просто нельзя было не поверить в ее «горе».

- А вечером, насшибав деньжат, ты, как всегда, посетишь лучший ресторан города Копейска? – насмешливо спросил я.

Вселенская боль и великое отчаяние вмиг исчезли с ее лица. Их будто сдуло порывом ветра. Теперь оно было надменно-ироничным. Точно таким, как тогда в ресторане, когда я помахал ей рукой. Исчезла показная сутулость. Если бы не бедная одежонка, можно было бы сделать вывод, что передо мной стоит дама из высшего общества.

- А… - протянула она. – Так ты копейский? Так бы и сказал…. Что тогда «Ваньку» валяешь? Только время на тебя зря потратила!

- И что? Тебе еще подают? – полюбопытствовал я.

- А то! «Буратин» еще на белом свете много! Тряси – не хочу! Тем более с моими способностями! – гордо ответила она.

- И сколько у тебя за день выходит?

- Достаточно выходит! Думаю, что дня за четыре я «зарабатываю» больше чем ты за месяц!

Видимо, решив сделать перерыв в «работе», она отошла к краю тротуара, достала из ветхой кошелки тонкую дамскую сигарету и, щелкнув недешевой зажигалкой Ронсон, закурила.

- Тебе в театр надо идти работать! Великая актриса в тебе пропадает! – посоветовал я.

- Работать?! За те то деньги, что там платят? – она смерила меня презрительным взглядом. – Да мне их на одни сигареты и шампанское и то не хватит! Да и не возьмут меня туда. При всем моем таланте. У меня за плечами три ходки на зону. И жить я привыкла красиво. Не надо мне в театр! Мне тротуара вполне достаточно!

 

Я хотел полюбопытствовать, где она живет - в квартире или коттедже, и какой марки у нее машина, но женщина заметила идущего мимо богато одетого мужчину и, бросив недокуренную сигарету и забыв обо мне, коршуном кинулась к нему.

Что она ему говорила, я не слышал, но, выслушав «бедную» женщину, мужчина достал из кармана бумажник, вынул из него две сторублевых купюры и протянул нищенке.

 

Одно время мне приходилось ежедневно ездить в головную контору предприятия, где я работаю. И назад надо было возвращаться на трамвае. Нужный мне маршрут трамвая ходил редко, и ждать его приходилось минут десять – двадцать. И, ежедневно, ожидая трамвай, я видел как старая, даже не старая, а древняя, согнутая от возраста буквой «Г» бабулька, опираясь левой рукой на неказистую, самодельную клюку, споро обходит стоящие на красный свет светофора машины и протягивает руку, прося подаяния. И ей охотно подавали. И я ни разу не видел, чтобы ей давали мелочь. Ей всегда протягивали купюры. Уж больно жалко она выглядела. Я видел бабку приезжая в контору и до обеда и после обеда. Однажды, ожидая трамвай, я решил посчитать, сколько бабка собирает за десять минут. За десять минут бабка собрала тридцать четыре купюры. Если предположить, что все они были достоинством в десять рублей, то получалось, что за час она имеет на людском сострадании более двух тысяч. А за пять часов десять тысяч. Зачем ей такие деньги? Почему она, как на работу, выходит каждый день на проезжую часть и, рискуя попасть под колеса, упорно собирает такую дань? На что она может их потратить? Или процесс сбора денег настолько ее затянул, что она уже не может остановиться?

 

Несмотря на все вышеизложенное, я, хоть и живу небогато, все равно почти всегда подаю нищим. Особенно ветхим от возраста бабулькам. Мне их жалко. Ведь возможно и такое, что им действительно не на что купить себе кусок хлеба…. Не оскудеет рука дающего…. Жизнь в нашей стране совершенно непредсказуема. Вдруг судьба заставит и меня, на старости лет, выйти на улицу с протянутой рукой…. Никто из нас от этого не застрахован. Может и мне тогда кто-нибудь подаст….