Убийства под софитами,

или Алфей двусердный - 2

 

1

 

Мишин не любил телевизор. И этот факт шел в противоречие со страстью Леры глядеть в ящик в любое время суток, благо Panasonic висел в спальне над кроватью.

Сцена, когда Мишин ложился спать, повторялась изо дня в день.

- Да выключи ты его! – ворчал он, натягивая на себя одеяло, чтобы ничего не слышать.

- Эдик, выключу, когда засну.

Впрочем, Мишин сразу же наполнял помещение сочным пододеяльным храпом, а жена прибавляла звук.

Муж больше не подавал признаков неудовольствия. Приходил он домой почти в десятом часу, наедался и ложился спать. Рано утром уходил. Это были годы его работы патологоанатомом в областном управлении ФСБ.

Сбой заведенного ритма произошел в пятницу. Мишин открыл глаза, надеясь на то, что за окнами уже начался рассвет. Но было лишь пол третьего. Лера спала сном праведника, а телевизор работал.

Мишин взял пульт, но неудачно и его большой палец соскользнув на «-», включил 99-й канал, на котором, судя по титрам, только что началась демонстрация очередного ночного фильма.

Надо же, с каких пор 99-й стал рабочим, подумал Мишин.

Эта мысль да еще название фильма «Между Кремлем и Рейхом» заставила не торопиться. Сначала появился Сталин, не под уродливым гримом артиста, усиливавшего непохожесть на вождя народов, а словно сошедшего с портретов, но с натуральными следами от оспы. Затем показался Гитлер, явно не Фриц Диц с косой челкой, а угадываемый человек, но, в документальном ракурсе с быстрой сменой настроений.

Были еще киногерои из окружения вождей - Берия, Молотов, Ежов, Рибентропп, Геббельс…

Хороший подбор артистов, отметил Мишин и собирался досыпать. Но пошли сцены изуверств в концлагерях.

Крупным планом глаза пленницы, наполненные животным страхом, острый стальной нож в руках врача лагеря, вспоротый живот с вывалившимися внутренностями. Но нож не останавливался и рассекал человеческую плоть все ниже и ниже, словно на вскрытии, которое должно было сопровождаться отточенными медицинскими формулировками о характере состояния органов, цвете тканей. При этом камера не выхватывала то истекающий кровью орган, то руки нацистского доктора, который расчищали для камеры объект изуверских съемок, то лицо жертвы, как результат несомненно прекрасной актерской игры. Нет, камера фиксировала события немигающим глазом, лишь слегка меняла угол, но переходов, дающих возможность монтировать сцену, не было.

Это была лабораторная фиксация преступления. Редкий стилизованный прием в режиссуре. И убивали артистов…

Мишин включил фильм на запись – к телеку был подключен компьютер.

Солнце уже будило город, а Мишин все прокручивал сцены из фильма. Вот и советский концлагерь. И все тот же стиль «немигающего глаза». Падающий с большой высоты в котлован стройки заключенный и неотрывный от тела крупный план, когда тело пронзают какие-то остряки, голова раскалывается о бетонный выступ… Все так, словно дотошный оператор получил задание не упустить ни одного мгновения смертельной сцены.

Наспех собравшись, Мишин поспешил на работу.

 

2

 

Начальник следственного отдела полковник Эндин любил первые полчаса одиночества в своем кабинете. Он пораньше приходил в кабинет, проверял документы, оставленные «на свежую голову» с вечера и принимал взвешенные решения. Как показывала многолетняя практика, они были правильными. Многое прояснялось при чтении актов экспертиз. И нередко полковник хвалил Мишина при просмотре бумаг: «Молодец!», «Дотошный!», «Вот это квалификация!»

И вот неожиданно Мишин предстал перед ним. В растрепанных чувствах, с воспаленными от ночной работы глазами.

- Сергей Дмитрич, это какой-то кошмар!

- В чем дело, Эдуард?

- Сергей Дмитрич, они же убивали всех артистов и все это садистски записывали.

- Кто?

- Сейчас, сейчас!

Мишин достал из кармана кителя диск и протянул полковнику.

Вскоре они сидели перед экраном компьютера и смотрели страшное кино.

- А вот, смотрите, на пятерых арестованных наезжает трактор. Смотрите, ничего от бутафорных человеческих органов. Никакого намека на монтаж или что-то другое. Это все реально!

- Ты уверен?

- Да что же я… А вот, отрывают голову… Отрывают… Этот с ножичком, подрезает кожу шеи… вырывает вместе со спинным мозгом…

- Ты что, Эдуард Викторович, - полковник сурово посмотрел на патологоанатома, - считаешь, что все съемки натуральные?

- В том то и дело, что это не кинохроника, но современные натурные съемки. Цвет, звук, подсветка…Отдайте запись в институт… Но это преступное кино…

- Вот оно как…

 

3

 

- На каком канале?

- На 99-м.

- Министерство по связи и информатизации не давало заявки, договоров ни с одной телевещательной компанией нет. Померещилось кому-то.

 

4

 

Но запись была.

Старший лейтенант Серебров получил копию части фильма «Между Кремлем и Рейхом» вместе с заданием провести самое тщательное расследование. Уже семь лет, как его забрал к себе полковник Эндин.

Алфею было все равно, где работать. Его лучшего друга, Оксану, убили полгода назад. Она вышла на шахидку, вышла в буквальном смысле и без подстраховки пыталась остановить террористку. Кавказская женщина привела в действие пояс. Это было в Пятигорске на рынке.

- Командируешься в киношную жизнь, - ставил задачу полковник Эндин. – Тебе подготовили трудовую книжку, дипломы всякие, легенду. А это, - показал Сереброву диска с копией, - посмотри хорошо и запомни. Может кого из актеров, оставшихся в живых, узнаешь.

Алфею было достаточно посмотреть фильм, точнее, то с чего начал запись Мишин, один раз, чтобы хорошо все запомнить. Он смотрел фильм без судорожных вскакиваний, вздохов и вскрикиваний. Просто это была новая работа.

Сценарий был простым, а вот игра актеров – бесподобной. Манера съемки, пронзающей сцену «от» и «до», не отводящей объектив «на отдых», была явно провокационной и продуманной.

Да, зрителя такая манера должна была довести до сумасшествия, до истеричных криков. Но, как ни странно, звонков по поводу этого фильма не было. По всей видимости, мало кто из зрителей смотрел фильм глубокой ночью, да еще специально набирая 99 канал. Может быть этот патологоанатом что-то перепутал?

Ясно, что некто делал эксперимент.

Эта мысль должна была дать направление.

Алфей засел за компьютер и погрузился в интернетовский мир киношного бизнеса.

 

5

 

Яков Васильев, генеральный директор компании «Natural film», был сыном сталелитейного магната Васильева.

Отцу было проще бросить полмиллиарда сыну на создание компании, чем заниматься внутренним миром своего отпрыска. Да и до этого ли, когда борьба с индийским мультимиллиардером Камилом и американским Брэдли, идущая с переменным успехом, заменяла и семью, и бесшабашные мальчишники, и страсть в постели. Только напряжение от ходов, как в шахматах, только угадывание интриг и еще не пришедших в голову соперникам мыслей, могло внести свежую струю в жизнь пятидесятипятилетнего шефа. Он смеялся над Куршавелем и яхтами, над коллекционированием неизвестных или пропавших картин из Дрезденской галереи, над желанием полетать туристом в космосе.

- Идиоты… - вот его резюме, брошенное в пустоту большого кабинета.

Иногда от работы его отвлекала ненадолго баловница Магдалина, занимавшаяся в компании всем, но и ничем, достаточно последовательно изучившая гениталии шефа. Сын был от рано умершей жены Клавдии. И денег на его занятия отец не жалел.

Яков, бросивший фильм в сеть, ждал реакции. Она пошла, но не от восторженных зрителей, а от какого-то врача, наловчившегося резать трупы. Впрочем, этого достаточно, чтобы правильно возбудить завшивевшее от бездействия общество.

В некоторых газетах появились публикации о дьявольской картине на 99 канале. Но зрителями, давшими интервью, были полоумные старушки и развратные дети, заигравшиеся в компьютерные игры. А вот потрошитель трупов из милиции – это авторитет. Значит, жди, Вася, гостей.

Он еще раз подумал о том, правильно ли избрал тактику?

«Natural film» готова прорваться и в телевидение, и в прокат, и множиться на дисках. Готовы первые десять фильмов, потрясение от которых испытает любой, даже искушенный от ужастиков и мракобесия зритель.

Последний фильм «Гибель Титаника» - это шедевр, недосягаемый по реалистичности для Голливуда и других, уж действительно «фабрик грез». Уровень съемок, игра артистов, натуральные сцены паники, разваливающего корабля-титана, тысяч тонущих людей, когда камера выхватывала их конвульсии и страдания, когда тысячи акул терзали еще живых людей, когда последний пассажир, молодой мужчина, еже живой в осевшем на грунт морской глубины пароходе, искал выхода из перемешанных кубриков и кают. Ему помогал воздух в каких-то колокольных конструкциях корабля. Метание и, наконец, медленная смерть живучего молодого сознания.

Яков усмехнулся. Чем не рецензия!

Или «Спартак» с коловоротом распятых тел и виселиц. И все крупным планом.

А оргии римского императора Калигулы. Все что снято до «Natural film», - это детские игры.

Яков сидел в кабинете, совершенно непохожим на помещения главы крупной по возможностям компании. Это была комната для просмотров, но без драпировки и затемнений. Плазменные экраны легко соперничали с дневным светом. Звук шел отовсюду. В то же время никому невидимый исполнитель воли Якова готовил очередной фильм из серии Терминатора.

Пусть все у него ремейки. Но с авторскими правами все улажено. Потому что сама технология создания фильмов уникальна. Ну, ничего, он еще расскажет о ней перед сотнями журналистов. Время, вернее его точка близка. Еще немного ожидания. Немного.

 

6

 

Алфей посетил новые киностудии. Интернет помог только поисковиком.

В «Мастере» он не нашел никакой поддержки. Точнее, его никто не стал слушать. А давить, как человек, ищущий работу, он не стал. И в «Крупном кадре» его ждал такой же прием, если бы…

Алфей пренебрег лифтом и спускался вниз по лестнице, просматривая и сортируя упущенные вызовы на сотовом. Пока не дошел до того, что был от Оксаны, когда та, преследовала шахидку. Прошло два года, а он все казнил себя, что не смог ответить, помочь. Это был неприкосновенный вызов. Ах, как поздно!

Алфей тепло и с грустью подумал о том, что уж они-то с Оксаной раскрутили бы вдвоем это дело быстро. Классная она была девчонка! И, самое главное, что между ними не было постели. Какая-то негласная договоренность сдерживала их, в их дружбе был очень тонкий и нежный фактор ожидания. Все будет, все еще впереди! Будущего не было…

- Алфей!

Он поднял глаза и увидел подругу Оксаны. Девушка вышла покурить на лестничную площадку.

- Марина?

Девушка бросила окурок в баночку, что стояла на подоконнике.

- Давно тебя не видела. Как ты?

- Да ничего.

- Я подумала о тебе, ведь сегодня день, когда мы последний раз виделись на кладбище. Вот как время летит.

- Два года? Ну да, я ведь только что думал об этом.

- У меня скоро перерыв…

- Ты в «Крупном кадре» работаешь?

- Секретарю. Сегодня полегче - шеф на выезде. Я свободна. Поговорим?

- Пошли.

- Сумочку заберу. Иди за мной.

Они прошли в коридор, и вышли к дверям директора студии. Приемная была вместительна. Когда Марина пошла в кабинет Богдановича, Алфей увязался за ней. Он цепко осмотрел убранство, полки с книгами, скрытую под календарный плакат дверцу сейфа.

Рядом с дверцей была фотография в рамке – трое мужчин на фоне морского города.

- Кто из них Богданович?

- А, это. Он в Каннах.

- А рядом?

- Васильевы. Герман и Яков. Отец с сыном.

- Дружат?

Марина усмехнулась:

- Кто ж с олигархом Васильевым откажется дружить?

- А сын чем занимается?

- Оболтус с претензиями на гения. Какой-то гаденький. Как-то приходил к шефу, я кофе приносила…

- О чем говорили?

- Ну ты сыщик! Ты за этим что ли приходил?

- Ладно, не помнишь, не говори.

- Это я не помню? Тарас Семеныч говорил отпрыску Васильева, что режиссура – неблагодарное дело…

День кончился совершенно неожиданно. Они с Мариной посидели в артистическом кафе, что в квартале от фирмы «Крупного кадра», помянули Оксану и как-то за разговором из кафе сели в такси, которое довезло до Марининой квартиры. Она пригласила к себе.

- Развелась я со Стасом, - объявила она сразу. – Давай еще помянем подругу.

 

7.

 

Ранний на подъем Алфей уже в пять утра осторожно покинул квартиру Марины. По сотовому вызвал дежурную машину управления. Водитель, молодой сержант, с пониманием отнесся к вызову. Он думал, хорошо быть опером, с бабой всю ночь поработал на очной ставке, а на следующий вечер – к другой направился калачик потереть.

Алфей словно прочитал его мысли, глядя сзади в зеркало, где мелькало лицо сержанта.

Он думал о том, что жизнь сама расставляет вехи, когда что начать, а когда и кончить. Траур по Оксане закончен, а Марина неплоха в постели. Наверное, Стас импотент.

Марина лежала на его груди, когда Алфей засыпал.

- У тебя и правда два сердца. Здесь тук и здесь колотится. Удивительно…

Алфей заснул.

Машину тряхнуло на повороте.

Раздался звонок.

В сотовом услышал Марину:

- Мог бы разбудить. Кофе у меня еще не закончилось.

- В следующий раз, - на автомате ответил Алфей.

- Жду. Мне было хорошо с тобой.

- Взаимно. Я позвоню.

- Пока, пошла досыпать…

Водитель сморкнул в какую-то тряпку, что нащупала его рука у рычага переключения скорости.

 

8.

 

Название фирмы «Natural film» первый раз было произнесено Алфеем после звонка в налоговую инспекцию. Вскоре ему были доставлены копии учредительных документов киностудии.

Через два дня Алфей докладывал полковнику Эндину:

- Фирма «Natural film» очень странное учреждение. Ни в бизнес-плане, ни в договорах, ни в штатном расписании не предполагались работники по специальности «артист». Вся ее исключительная прерогатива самого Якова Тарасовича Васильева. Кхм.

Алфей кашлянул.

- Вчера, - продолжил он, - я нашел телефон Васильева. И даже позвонил ему, предложив встречу. Как я понял, Яков ждал нашего звонка. От встречи он не отказался и, - подчиненный посмотрел на часы, через полтора часа еду в офис.

- Хорошо, возьми аппаратуру, - напомнил полковник. – Что представляет из себя Васильев-младший?

- Кажется мы наткнулись на еще того чудака. У него хорошие задатки инженера. Пять лет назад он работал лаборантом в закрытом исследовательском учреждении. Я нашел копию резюме Якова при поступлении в фирму «Ip». Выяснилось, что сейчас Якову 32 года. Он окончил Бауманский и с блеском защитил диплом. Но о теме работы документы умалчивали. Сразу же после выпуска только что созданная «Ip» взяла его к себе. Но проработал там Васильев недолго – три года. Он даже не забрал оттуда трудовую книжку, не подозревая, что таковые имеются. Пятый год он нигде не работает. Но делом он занимался. Зарегистрирована аренда помещений за Крылатским рынком, серьезные покупки за рубежом. Все компьютеры макинтош. Видимо проблем с оборудованием у него нет - знает английский, немецкий и французский языки. Из хобби – увлечение фантастикой, альпинизмом и приготовлением индийских блюд. И, разумеется фильмами. Бывал на церемониях в Каннах, Венеции, в США.

- Странный набор знаний, навыков, впрочем, о них пока трудно судить, увлечений. Ясно не сухарь академический. А как семья?

- Был женат, но через полгода разбежались. Но вид, как говорила мне одна моя знакомая, у него не заброшенный. Словно он счастлив в браке и за ним есть уход…

- Но фильм с таким натурализмом нормальный человек снимать не будет. Что, кстати, с правами на телевещание?

- Полный абзац… Извините.

- Ладно, продолжай.

- Складывается такое впечатление, что он имеет возможность выходить на любой канал.

- Это уже криминал. Кстати, какая твоя знакомая знает о нем? Ну, консультацию тебе дала.

- Это подруга Оксаны.

- Ладно, ладно. Жизнь идет. Начинай писать отчет. Из городской думы пришел запрос. Как они там пронюхали?

- Наверное, депутату из комиссии нравственности не спалось, - предположил Алфей.

Полковник усмехнулся:

- Ну да, патологоанатом и депутат, да ребятишки со старушками…

- Народ уже…

 

9

 

Алфей погнал к Крылатскому на свой Ауди. Фирме «Natural film» принадлежал модульное трехэтажное здание. Вероятно, подумал Алфей, это целевая постройка.

Здание было обнесено колючей проволокой, но подходы были аккуратно, по европейским стандартам уложены асфальтом и бордюрами.

Обращала на себя внимание трансформаторная площадка, подававшая в здание двухфазный и трехфазный электроток.

Единственный охранник поднял шлагбаум и вышел навстречу машине, показывая на место стоянки. Там стояли две машины. Опель и Мазда.

- Вас ждут?

- Это машины Васильева?

- Опель мой.

- Зачем тебе такое чудо? – спросил Алфей.

- Каждому свое, - пожал плечами охранник и скрылся в своей будке.

Да, хорошо здесь получают, подумал Алфей. Он посмотрел на окна модуля. На третьем этаже у окна стояла фигура человека.

Еще одна неожиданность поразила оперативника – лифт начинался сразу с улицы. Уже через секунду он находился в кабинете Васильева.

10

 

- Добро пожаловать, наш Пинкертон!

Яков явно рисовался.

Но он все-таки подошел к Алфею и протянул руку. В ответ получил пожатие, от которого Васильев не был в восторге.

- Мы все качки, - простодушно сказал оперативник.

- Я принимаю вас, чтобы показать студию. Но не для допроса.

- Хорошо. Мне пока нужна информация.

- Под конкретную статью?

- Пока под статью 237.

- Сокрытие информации об обстоятельствах, создающих опасность для жизни или здоровья людей? Но мне скрывать нечего. Я вам сейчас все покажу.

- Но поданный фильм «Между Кремлем и Рейхом» - это бойня, пропаганда насилия…

- Удивили. 85 процентов выходящих у нас и на Западе фильмов – это убийства, кровь. У меня просто все реалистичнее. И вы не примените ко мне 244-ю статью о надругательстве над телами умерших. В стадии умерщвления? Да. Но жертвы живые. Ибо по правилу медиков умершим считается человек… Впрочем.

- Да, давайте по существу. Это вы ретранслировали фильм?

- Увы, кто-то взял копию. - Яков развел руками. - Недоглядел, это дело рук киношных хакеров. Но, признаюсь, не очень хорошо организовал охрану.

- В этом разберемся. Вопрос главный: убиваете ли вы людей?

- Убиваю, расчленяю, взрываю, отравляю, но не людей, а артистов.

- ?

- Я и мой компьютер создаем фильмы. Это игровое кино, но в студии.

- Ну и?

- Вы обратили внимание на охранника?

- Нормальный, молодой человек. Похвастал своей машиной.

- Увы, он не человек.

- Не человек, но автовладелец.

- И его опель не настоящий.

- Он на этой машине заезжает в тот дальний ангар и все.

Яков подошел к окну.

- Вот как раз смена караула.

Действительно, у будки остановилась шкода, из которой вышел молодой человек в форме. Он принял дежурство отданием чести. Прежний, знакомец Алфея, сел в оппель и поехал вглубь территории. В дальнем ангаре открылись ворота, машина вьехала, ворота опустились.

- И что? – спросил Алфей.

- Этого охранника вы больше не увидите. Я использую принцип максимальной рациональности. Время существования этих индивидов ограничено шестью часами. Достаточно, чтобы снять одну или две сцены.

- Так это люди или нет?

Яков улыбнулся.

 

11.

 

Хозяин кабинета нажал кнопку на своем столе. Противоположная от окна стена отошла. И перед Алфеем развернулась залитая светом мощных осветителей огромная диорама, но с действующими людьми.

На этот раз было всего два артиста. Огромный негр и миниатюрная белая женщина с испуганными глазами.

- Молилась ли ты на ночь, Дездемонна?

В глазах девушки полное непонимание вопроса. К чему? Она грешна, но от ее грехов местный священник в исповедальне лишь тихо улыбался. Но что там увидишь за решеткой кабинки?

Мавру же ее грех был великим, непереносимым и уничтожающим достоинство восточного владыки.

И вот его руки сомкнулись на шее невинной жертвы. Только в это мгновение Дездемонна осознала опасность ей грозящую. Она бы могла рассказать о коварстве Яго, она бы бросилась на колени перед своим властелином. Но сила рук мавра чудовищна, хотя мужу самому не верится, что он уничтожает свое счастье…

Когда бездыханная жертва упала на ковер, а брызги пены изо-рта достигли почти до Алфея, Мавр бросился к своей умершей красавице. Он рвал на себе грудь…

Еще через некоторое время неожиданно погас свет.

Но снова вспыхнул. Никаких восточных хором и тел.

Тускло-белое солнце Антарктики. Ледяные торосы. Две фигурки людей…

 

12

 

- Снимаем новый фильм.

- Понятно, - сказал Алфей, - хотя ничего не понятно. Куда делись артисты? Откуда они появляются, куда уходят? Что это за существа.

- Материальные фантомы. Мой компьютер может заселить Землю точно таким же количеством фантомов. Внешне они – обычные люди. Внутренне – тоже. Ну а остальное – дело программирования. Но и программист у меня фантом. Нас окружают фантомы. Только я их сделал ясно видимыми и осязаемыми. Только через подсветку моими лучами они выглядят натуральнее любого из нас… Пойдемте в мой бар.

 

13

 

Стена в студию закрылась, отошла боковая. Открылось полуосвещенное помещение с барной стойкой, музыкальным аппаратом, биллиардным столом.

Яков пригласил Алфея к высоким табуреткам.

Расторопный бармен подал две порции коктейля.

Алфей попробовал. Ничего.

Яков усмехнулся:

- Это его собственный рецепт, называется корридой.

Бармен горделиво расправил плечи.

- Он фантом?

- Разумеется.

Из небольшой комнатушки вышли две девушки. Они неспешной походкой направились к мужчинам.

- Вера, - указал на одну из них Яков, и на другую, - Евгения.

Девушки вплотную приблизились.

- Какие красавчики, - сказала Евгения. – Можно я присяду?

Алфей разрешил кивком головы.

Девушка была приятной наружности, с не слишком вызывающим поведением, но и не трусиха. Она обстоятельно отвечала на все вопросы. Даже успела рассказать о своем детстве в Майкопе.

Яков вел беседу с Верой, но время от времени Алфей и он перебрасывались взглядами. Глаза Якова говорили, что с ними фантомы.

Евгения потянулась за коктейлем, но неловко и ее стакан покачнулся. Алфей мигом подхватил его, но при этом задел руку девушки. Ничего фантомного. Нормальная рука.

- У вас реакция! – наклонилась к нему Евгения. Из разреза платья выглянули прекрасные груди. Они манили и дразнили. – Я хотела бы познакомится с вами поближе.

Она встала, и Алфей пошел за ней следом.

Это эксперимент, говорил он себе. Меня Яков не купит… Но когда они оказались в небольшой уютной комнатке этажом ниже, и девушка сбросила одежды, оперативник забыл о самовнушении.

Очнулся Алфей в той же комнатке. Но рядом девушки не было.

Послышался стук в дверь.

- Минуту.

Оперативник быстро оделся и разрешил войти.

Это был Яков.

- Ну как, мой гость себя чувствует?

- Она не была фантомом.

- Была. Была, была, была. А теперь нет. Я их обеих отправил в виртуальное пространство. Там они перетусуются с тысячью других девушек и вернутся незнакомые, но еще более красивые.

- Но это же…

- Да, это мой рай. Я люблю одиночество, но могу вас потерпеть в гостях еще время. Ну, допустим, месячишко. Мы вместе с ребятами-проводниками увидим сафари, поохотимся на львов. Или отправимся в прошлое, допустим, во Францию Людовика XIV. Или вы поедете строчить отчет об изуверствах гения Васильева?

- Вряд ли. Но все это так отвлеченно. Это имитация.

- Кто как извращен, - усмехнулся Яков. – То, чем занимается любой человек на земле изо дня в день – вот имитация. Разве это жизнь? А ведь вы с Евгенией испытали очень даже реальные ощущения.

- И какие ощущения вы считаете наиболее близкими себе по духу?

- Отсутствие полной ответственности!

Они поняли друг друга. Алфею больше делать здесь было нечего.

Он у лифта протянул руку Якову:

- А фильмы? Вы их будете запускать?

- Вряд ли. Они честнее любого человеческого фильма. А честность в вашем мире не приветствуется.

Алфей сел в машину. Поднял глаза наверх. Там стоял Яков. Кажется он приветливо, а может быть, прощально помахал рукой.

Новый охранник поднял шлагбаум с косыми красными полосками.

Алфей осторожно выехал, словно человек, попавший в лужу, высоко поднимал ноги. Почему мы так рациональны?