Странно относятся дети к старикам. Маленькие, не замороченные брезгливыми предрассудками, дети назначают их своими друзьями. Делятся первыми набросками мнений, поверяют горести, жалуются на мам. И старики никогда не смеются над младенческой наивной откровенностью. В свою очередь, старые люди любят разговаривать с малышами, рассказывать им сказки и истории о былом. И дети слушают. Иногда перебивают, но никогда не отмахиваются от истории, которая пересказывается, может быть уже в сотый раз.

В чем-то рассвет и закат жизни схожи. Когда не хватает сил, одним «еще», другим – «уже». Когда в обычном мире не хватает места и времени для фантазий детей и воспоминаний стариков. Иногда они чувствуют себя лишними, тогда они садятся рядышком, и если присмотритесь к ним по внимательнее, то вы заметите, как стирается прозрачная пленка времени между ними. Вот так рядышком сидят маленький старичок и старый младенец.

 

Меня всегда удивляло имя прабабки – Паша. Наверно ее звали Прасковья, но все в семье называли ее просто - баба Паша. Маленькая, согнутая постоянной работой на земле, высушенная лучами жаркого солнца, в 83 года она старалась всем быть полезной.

Всю жизнь она провела в маленьком селе, удаленном от трассы, на берегу быстротечной Орели. Не знаю, когда именно село назвали Бузовкой, но мощные кусты сирени были естественным и пышным его украшением. (Бузок укр. - сирень)

За живой изгородью этой самой сирени прятался приземистый домик бабы Паши, аккуратная хата-мазанка, образец самого большого достижения украинского зодчества. К одной из стен дома было привалено большое бревно, служившее скамейкой.

Бабушка садилась на бревно и охаживала пучком крапивы ноги, опутанные темно-синим узором вздыбленных вен. При этом она не забывала стегнуть по тонким детским коленкам пристроившуюся рядом меня. «Це тобі на здоров`ячко» - неизменно приговаривала она.

Баба Паша говорила на обычном для восточно-украинских сел суржике: смеси украинского и русского языков с добавлением слов, использующихся только в радиусе 15-20 километров от села. Когда мы, дети, в поисках поживы на огороде вытаптывали совершенно нас не интересующие стебельки только что взошедших помидоров или огурцов, баба Паша, потрясая палкой, бросала в нашу сторону самое страшное свое ругательство: «Та куди ж вас несе, трястя вашу душу матері!». Мы с визгом и хохотом разлетались по огороду, усугубляя урон, нанесенный будущему урожаю.

Сейчас, получив высшее образование и снобизм городского жителя, я фыркаю на любые отклонения от литературных норм. Но тогда, речь бабушки Паши казалась мне волшебной. Сидя рядом на бревнышке, я с упоением слушала ее рассказы. Как страшную сказку, затаив дыхание и прижав коленки к подбородку, слушала я истории о том, как в 33-ем году русские солдаты ходили по дворам и длинными баграми разрывали соломенные крыши домов и сугробы во дворе в писках спрятанных продуктов. Уносили с собой все, что нашли, и бабушка варила суп из коры.

Веселой казалась сказка о добрых фашистах, которые приехали на мотоцикле к ней во двор и кричали «Уходи, матко, наш придет, стреляйт будет». И дали ей для четверых детей сала и консервов. Эти истории она рассказывала точно так же как описывала впервые увиденный поезд или отрез материи, подаренный ей к свадьбе. А может, я просто не замечала разницы. Теперь трудно сказать.

Однажды она рассказала мне совсем необычную историю. Странные слова неграмотной старой женщины впитались в память пятилетней девчонки. Интересно, догадывалась ли баба Паша, что эта сказка останется со мной и часто будет единственным правильным ответом на многие вопросы.

********************

 

Во дворе, между умывальником и полуразвалившимся курятником, я нашла кусок бечевки. С детской предприимчивостью я оценила незаменимость находки в качестве отличной тетивы для будущего лука. Единственной преградой на пути к намеченной цели, как мне казалось, были бесконечные тугие узелки, как будто назло завязанные шкодистым домовым. А кому еще нужно путать такую замечательную веревку?

Посражавшись некоторое время с неподатливыми узлами, оцарапав пальцы, я отправилась за помощью к сидевшей на бревнышке бабушке Паше.

- Та де ж мені таке розплутати? Подивись на мої пальці, самі мов вузли, - сказала она и протянула ко мне свои старческие темные руки со стертыми от постоянной работы ногтями. – Спробуй сама, ти молода, може в тебе і вийде.

Я пожаловалась на то, что это какие-то очень странные узелки, как бы я ни старалась, ничего не получается.

- А може це зачаклована мотузка із старої хати? – хитро прищурившись, спросила баба Паша. У меня по спине побежал холодок ощущения себя рядом с чем-то потусторонним. Я затихла. Сейчас она начнет рассказывать.

*************************************

 

На холме, как раз на том месте, где хвойный лес срастается с лиственным, есть старый дом, в котором давно никто не живет. Говорят, давным-давно в нем жил старик с тремя сыновьями. Жили они сами по себе, с людьми из села особой дружбы не водили. Да и селяне не искали их общества. Поговаривали, что старик тот – ведьмак, с духами леса знается, и с самим чертом знаком. Но время шло, и решили сыновья жениться. Нашли себе невест, разъехались, потому что никто из родителей не захотел своих дочерей в дом к колдуну пускать, и оставили старика одного.

Через несколько лет старик умер. Приехали сыновья дом делить. Открыли двери и увидели, что все внутри опутано белыми веревками, узлами закручено. Попробовали срезать веревки, не поддаются, развязать – ни конца ни края тем веревкам нет. Опешили, стали судить-рядить что делать дальше. Старший брат говорит:

- Я старший, значит первый должен пробовать загадку разгадать. Распутаю веревки –мой дом. А не распутаю, забирайте его себе.

И пошел старший в дом. С тех пор никто его и не видел. Братья подождали его несколько дней и решили, что пришла очередь среднего брата. Тут жена его подняла крик, не пущу одного. Любили его сильно. Взяла детей и пошла вслед за мужем.

Неделю прождал младший брат их возвращения. Понял, что судьба у него идти к дому: понять, что такого дом в себе кроет или сгинуть на веки. Обнял жену, поцеловал детей и направился к дому.

Открыл тяжелую скрипучую дверь, заглянул внутрь, все как и прежде – опутано веревками, кажется ввек не распутаешь. Что делать? Стал приглядываться внимательнее. Долго смотрел, пока не показалось, что веревка будто узором по комнате идет, узлы все воздушные, путаные, но не затянутые. Взял он прутик и стал этот узор на песке вычерчивать. Понял, что веревка одна, если с правильной стороны взяться, то без труда ее распутать можно.

Еще раз присмотрелся к рисунку, а потом направился к двери. Отыскал конец веревки, взялся как можно крепче и потянул изо всех сил. Задрожал узор, но не поддался. Парень не отступил, потянул еще сильнее, и тут веревка ожила и зашевелилась. Сначала медленно, а потом все быстрее и быстрее поползла к нему в руки. Вилась белой змейкой и аккуратно ложилась к ногам, будто в награду за смекалку и настойчивость.

Комната без веревок выглядела светлой и приветливой. Позвал младший брат жену свою и детей в дом, стали устраиваться на ночлег. Открыли другие комнаты, а там все то же – веревок видимо-невидимо. Жена стала просить уехать от этого дома по дальше, а он ни в какую. Говорит, отец загадку какую-то загадать нам хотел, что бы мы что-то важное поняли. Я должен ее разгадать. С этими словами лег спать.

И приснился ему сон странный. Будто стоит его старший брат на пороге дома, смотрит на опутанные веревками комнаты. Лоб наморщен, руки опущены, спина согнута, а волосы совсем седые. Солнце уж к закату клониться, а он все стоит и стоит…

Тут как будто все вокруг туманом закрыло и дом и веревки и брата, скрыло от спящего. Ветер подул и распахнул окно в доме. И стала видна комната, а в ней средний брат. Лицо от ярости перекошено, глаза кровью налиты. Хватается за веревки, пытается разорвать. То за один край схватит, рванет изо всей силы, то за другой. А веревки не поддаются, только пуще прежнего затягиваются узлы заколдованные. И вместе с ним в этой паутине запутались и жена и дети его. И от сильного натяжения, видно, задыхаются.

Проснулся младший брат и к жене: такой вот сон приснился, растолкуй. Улыбнулась жена, по волосам его погладила и говорит:

- Отец ваш, видно и впрямь колдун был. Рассердился он на вас, за то, что оставили его одного, и дал вам такое испытание, показать чего вы стоите. Такую загадку вам загадал.

Дом этот не дом вовсе, а вся ваша жизнь. А веревки - разные испытания, которые каждому на пути встречаются. Вот и выходит, что старший твой брат простоял на пороге до глубокой старости. Жить так и не начал – испугался хитрых сплетений.

Средний брат – человек смелый, да не очень рассудительный. Много сил положил на то, что бы жизнь хорошо прожить. Только все время ни с того края подходил. Близких своих погубил, да и сам из сил выбился. Если и очистит комнату, то жить в ней не сможет – незачем и не с кем.

- А что я? – спросил у нее муж.

- А ты, видно, по правильной дорожке пошел. Теперь сам думай, что дальше делать.

Стали они в доме жить. Постепенно одну за другой открывали двери, всматривались в замысловатый узор веревок. Иногда на разгадку секрета уходило много времени, иногда нет. Последнюю дверь они открыли уже к старости. Оглянулись и увидели, что всю жизнь прожили в большом светлом доме, где много комнат, в которых росли их дети, куда приходили добрые соседи и на всех хватало места.

Тогда они позвали внуков и рассказали им эту историю, а те – своим внукам, а те – своим. Так и узнали ее люди. Много лет прошло, дом опустел, но веревки, говорят, и по сей день можно найти в окрестностях села, как напоминание о человеческой мудрости и трудолюбии.

 

Вот такую историю рассказала мне баба Паша. Я тут же поверила, что моя веревочка – та самая заколдованная, и поклялась ее всю жизнь хранить, на память. Что и говорить, потеряла я ее уже к вечеру.

Баба Паша вскоре умерла. В памяти осталось история, а в душе ощущение, как будто поделилась прабабка со мной, пятилетней, своей мудростью. Никогда я больше ничего подобного не испытывала. Наверное, такое может случиться только с детьми и стариками, когда первые - как пустые копилки, готовы вместить в себя много, а вторые хотят поделиться накопленным.