ОТКРОЙТЕ ДВЕРЬ СОБАКЕ.

 

Агафья

Эрик

Динка - собака

 

Акт № !

 

Агафья и Эрик сидят в подъезде на подоконнике, обнявшись.

 

А. Ты знаешь, а люди когда-то умели летать.

Э. Это - точно. Я вот в детстве летал, чуть ли не каждый день. То лбом, то носом.

А. Ну нет же, нет. Давно. Эти, как их… лемурийцы. Они были полупрозрачными. Ну, другой плотности, чем мы. Они летали.

Э. Ага. И крыльями махали.

А. Да не было у них никаких крыльев. Это – как во сне. Вот ты, если во сне летаешь, то без крыльев же совсем. Такой, как есть. Просто забываешь о законе всемирного тяготения. Оторвался от поверхности и полетел…

Э. А… так они во сне летали.

А. Балда! Я же – серьёзно, а ты…

Э. И я – серьёзно. Сказки это. Мечты. Посуди сама. Какой бы они не были плотности, всё равно – плотнее воздуха. А земное тяготение было всегда. И забыть о нём можно только во сне. (Смеётся.) И то иногда, по-блату.

А. И мы тоже там жили. И летали.

Э. (хохоча) Миллион реинкарнаций тому назад?

А. (надув губки) Не веришь. Вот почему ты мне не веришь?

Э. Верю. Просто ты – отважная сочинительница. И, когда у нас родятся дети, ты будешь рассказывать им сказки. На сон грядущий. Обещаешь?

А. Ну тебя. С тобой, как со взрослым человеком, а ты всё из меня маленькую разыгрываешь.

Э. Как это – маленькую? У детей детей не бывает. Это ещё Вовочка сказал.

А. Мало ли глупостей твой Вовочка наговорил.

 

Где-то, несколькими этажами ниже, на лестнице лает собака.

 

А. Снова эта несчастная Динка.

Э. Динка – это женское имя.

А. Конечно. Только, оказывается, иногда ещё и собачье.

Э. А несчастья отчего?

А. Собачьи несчастья – они всегда от людей. Завели собаку, а потом им, видите ли, надоело. Игрушка не ко двору пришлась. Выгуливай, корми, мой, чеши. А уж если заболела – враз на помойку. Эти – тоже. Выпустили с утра – и до вечера. И посреди дня не моги прийти. А собака-то уже заслуженная. В смысле возраста. Отдохнуть надо, поспать хочется. Уличные собаки всегда обидеть могут. Двуногих мерзавцев – тоже предостаточно.

Э. Э, да ты, любезный друг мой Агаша, великая пессимистка. Собака – она же зверь.

А. Дикая – да, но не домашняя же.

Э. Всё равно – зверь. Хм. Избалованный зверь. Но инстинкты её – всегда при ней.

А. Глупый ты мужчинка. Только не обижайся. А доверчивость? Она же привыкла верить, что у неё есть хозяин. Она привыкла к зависимости.

Э. А тут узнает, что такое свобода.

А. А если ей уже не нужна свобода? Если она её пугает?

Э. Чем может испугать свобода?

А. Неизвестностью. И – множеством проблем. Где спать, что есть, как защищаться.

Э. Решение проблем – закаляет.

А. И что я с тобой тут лясы точу? Бесчувственный чурбан!

 

Агафья спрыгивает с подоконника и сбегает вниз по лестнице.

 

Э. Куда? Куда вы удалились? Моей любви прелестный эпатаж. (Стремглав несётся следом.) Сто раз меня сейчас вы оскорбили. (Догоняет и обнимает сзади за плечи.) Но и обиженный – я тоже ваш.

А. (вырывается из объятий) Пусти.

Э. (целует А.) Ни-за-что.

А. («тает») Ну что ты делаешь? Грубиянище. Пусти. Надо помочь собаке.

 

Лай прекращается, гулко хлопает дверь.

 

Э. Собака своё «выгавкает». А помочь надо мне.

А. (отстраняется от него и смотрит внимательно) Тебе уже поздно.

Э. Что мне поздно?

А. Помогать поздно. Медицина бессильна.

Э. А нетрадиционная?

А. Разве что ведьма со стажем.

Э. И что со мной? Диагноз известен?

А. Стало быть – я ведьма. Отлично! Острый шлангит с перемежающимся пофигизмом, усугубляемый хроническим паркетным недержанием.

Э. (ёрничает) А я думал, что ещё поживу. Что года мои - в расцвете. Доктор, может это ошибка?

А. Ведьма. Увы, увы, увы.

Э. Доктор, я готов на всё! (Напевает.) «Дай мне хоть один шанс, и ты увидишь»…

А. Конечно увижу, - вскрытие покажет.

Э. Вот так вот. Вся жизнь - под хвост соседской собаке.

А. Никогда не поздно родиться заново и начать всё сначала.

Э. Жалко. Родители больно хорошие попались. На каких ещё в следующей жизни нарвёшься? Опять же: в школе отучился, в армии отмаршировался. А теперь – начинай всё сначала?

А. Вот новости. Ты же не верил в реинкарнацию.

Э. А меня перекособачило.

А. Бедная Динка. Ещё не все грехи на неё повесили.

Э. Да вот он я перед тобой – богатый и безгрешный. И, между прочим, в отличие от твоей обожаемой собаки, дверь мне ещё никто не открыл.

А. Так и живёшь на улице?

Э. Да, сир и бездомен.

А. В таком случае, объявляю, что приюта для бездомных не содержим, хлеб – по пятницам, а милостыня по воскресеньям, после службы, на паперти.

Э. Значит так, да? Собаку можно пожалеть, а меня – нет? Меня можно гнать поганой метлой?

А. Боже мой! Да кто ж тебя гонит? Тебя только хотят сделать человеком, балда осиновая.

Э. Меня никто никогда Богом не называл. А какая балда осиновая хочет сделать из Бога человека? Я недопонял или недослышал…

 

Агафья рассмеялась, Эрик – за ней следом. После, отсмеявшись и нацеловавшись, они вновь обнялись и уселись на подоконник.

 

А. Эрька, а как ты думаешь, какое самое большое счастье в жизни?

Э. Это когда только успел подумать: жрать хочется, а тебе уже несут на тарелочке с голубой каёмочкой подрумяненную жареную картошечку с такой сочненькой котлеткой и хрустящим солёненьким огурчиком. Ой, слюнки потекли…

А. Ты чё, правда проголодался?

Э. Угу.

А. У меня в сумке яблоко есть. Хочешь?

Э. Не-а.

А. Тогда идём в какой-нибудь фастфуд?

Э. Ты чё, захотела покончить жизнь самоубийством? Того, чем там кормят, не едят даже голодные собаки.

А. Хорошо, предлагай сам.

Э. Идём в «харчевню трёх карасей».

А. Это где?

Э. Это у нас в общаге.

А. Столовка что ли?

Э. Не-а. Это – кухня.

А. А тараканы там не ползают?

Э. Их санстанция потравила.

А. Но ведь там же готовить надо, а я не умею.

Э. Вот. Прекрасный повод научиться.

А. А продукты там есть?

Э. Думаю, вряд ли.

А. Предлагаешь варить кашу из топора?

Э. Почти, потому – топора тоже нет.

А. А что же есть?

Э. Газетка, а в газетке - ломик.

А. По «мокрому» - я не ходок. Смеётся.

Э. Я - тоже. Но кушать очень хочется. Есть один способ. Называется «с миру по нитке».

А. «С миру по нитке – голому верёвка»?

Э. Студенческая взаимовыручка… А вообще-то… Ну его на фиг. Поцелуй меня. Нет, ну правда. Мне больше ничего не надо. Поцелуй. Когда ты меня целуешь, мне уже ни есть не хочется, ни пить, ни… ну, вообще ничего.

 

Долго целуются. Пока снова внизу не хлопает дверь и раздаётся заливистый собачий лай.

 

А. (отдышавшись) Надеюсь, ты сыт?

Э. О нет. Теперь я ещё голоднее. Теперь мне не просто хочется, чтобы мне дверь отворили. А чтобы за этой дверью было темно, тихо, мягко и тепло. Теперь я ещё больше тебя хочу.

А. (смешливо) Чего это ты хочешь больше меня?

Э. Я очень тебя хочу.

А. (так же) Съесть?

Э. Сколько бы ты ни куражилась, сознайся, тебе ведь тоже хочется? А?

А. Пусти меня. Мне хочется домой.

Э. Ты вся дрожишь. Тебе холодно?

А. Нет. Мне жарко и душно.

Э. Ну, вот ты и ответила на мой вопрос. Это дрожит в тебе твоё возбуждение.

 

Агафья отвешивает ему звонкую пощёчину.

 

А. Замолчи! Слышишь? Не смей, не смей, не смей, не смей…

 

Быстро убегает вниз по ступенькам.

 

Э. Вот это любовь. Аж в ушах зазвенело. Н-да. Страстная натура. Слава Богу, зубы целы. Вот бы ещё ими чего пожевать… (Снова слышен собачий лай.) Ах ты, Боже мой, почему я не кореец? Романтика. Кожа – цвета охры, глаза – узкие, коварные. А для сытости достаточно поймать дворнягу. Однако надо бы догнать беглянку. Вот ведь загадочная женская натура. Скажи ей правду в глаза, так может и жив не останешься. Дурочка. Сама себя боится. Ей говоришь, что любишь,… не верит. (Медленно спускается вниз по лестнице.) И любит ли сама – не понятно. Не отношения, а какие-то сплошные многоточия. (С улицы доносится скрип тормозов. Шаг мгновенно переходит в бег.) Агафья!!!

 

Хлопнула подъездная дверь. На какое-то время становится тихо. Иногда тишину нарушают звуки лифта, шагов и двери. Снова лает собака. Темнеет. После в подъезде зажигается свет. На подоконнике сидит Агафья.

 

А. Ушёл. Где общага не сказал. (Пауза.) Поесть ему принесла. Кому это теперь нужно? Ну, это – ладно, это Динка съест. (Разворачивает салфетку и кладёт её содержимое в угол лестничной площадки.) Вот так. Но куда же он голодный пошёл? Какие всё-таки мужики свиньи. Ну да, даже если мы влюбились с первого взгляда, то неужели сразу обязательно на пошлости переходить? Я же позволила целоваться. И целовались бы себе дальше. Кому плохо? Мне, например, было хорошо. Как он ласково целуется. Вкусно. Только немножко куревом пахнет. Ему, пожалуй, простительно. Всё-таки мужик в армии побывал. Да. В армии. Как же это раньше до меня не дошло? Он ведь мог там не только курить научиться. Небось, по бабам ходил. Похабник. Хотя, при чём тут армия? А то на гражданке баб нет. Свинья захочет – везде грязь найдёт. А вообще-то он добрый. Небось, где-то пиво тянет с голодухи.

 

По лестнице поднимается собака.

 

А. Ой, Динка, привет. А я тебе поесть припасла. Вон там, в углу. (Подводит собаку к еде.) Кушай на здоровье. Умница. А Эрька где-то бродит голодный. Вот возьмёт и найдёт себе сговорчивую стряпуху. И останусь я, как принцесса на бобах. Интересно, он запомнил парадное? Ни фамилий не назвали, ни адресов, ни номеров телефонов. Как тайные агенты. Нет. Как случайные попутчики в поезде. А поезд ушёл. Эрик – это Эраст, Эрнст или Эразм? Маразм. Роттердамский? Что дамский, то дамский. Стоп. Он говорил о студенческой взаимовыручке. Значит – всё-таки учится. А вот институт не спросила какой. (Собаке.) Наелась? Давай ушки поглажу. Моя хорошая, моя добрая, моя бедная, одинокая Динка. (Хлопает дверь парадного, собака заходится лаем.) Ну что же ты, дурочка, успокойся, всего-навсего кто-то вошёл в подъезд. И я здесь, с тобой. И никому не дам тебя в обиду. (Собака перестаёт лаять и трётся мордой об Агашины коленки, обтянутые джинсой.)

 

Появляется Эрик. Собака сперва лает на него, после – обнюхивает и успокаивается. Агафья молча смотрит на него.

 

Э. (оглядываясь) Дорогая, ты меня пугаешь. Не узнаёшь, что ли?

А. Узнаю.

Э. А что такой взгляд ошарашенный?

А. Какой-какой?

Э. Ошарашенный. Как будто тут вместо меня граф Дракула или Франкенштейн.

А. Я думала, ты больше не придёшь.

Э. И не надейся. Ты теперь – навсегда у меня под колпаком. Запомни: я всё делаю навсегда.

А.Запомнила. Теперь бы неплохо разобраться: плохо это или хорошо.

Э. Пожуём – увидим.

А. (смеётся) Кстати, твой ужин уже съела Динка.

Э. Совсем не кстати. Я, конечно, чего-то там где-то там перекусил. Однако… не менее голоден.

А. И где же было это чего-то там?

Э. (ерничает) У одной весёлой хорошенькой вдовушки. Телячьи котлетки, филейчики а-ля фрикасе… ну, и так далее.

А. С этого места поподробнее.

Э. Помилуйте, мадемуазель, я кулинарных рецептов не коллекционирую.

А. А я не о рецептах. Я – о «так далее».

Э. Так далее… - это так далее… и ничего более.

А. И ничего менее. Катись-ка, милый мой, колбаской по Малой Спасской. Целоваться со своей весёлой вдовушкой. А я, пожалуй, останусь с папой и мамой. Поищу кого поприличнее, а заодно научусь борщи варить. (Идёт вверх по лестнице.)

Э. Э, ты что - вместе с моими бутербродами скормила собаке своё чувство юмора?

А. Да нет. Просто – не люблю шуток плоских и циничных.

Э. И не надо. Не надо шутки любить. Надо любить меня. Понимаешь? Чего ты там сегодня городила про лемурийцев? Если мы когда-нибудь были лемурийцами, то мы с тобой и тогда были вместе. Понимаешь? Мы с тобой всегда были вместе. Одну жизнь прожили или миллион. Нам сегодня крупно, невероятно, запредельно повезло. Попёрло! Понимаешь? Это как… ну, - яблоко Ньютона по башке. Или… миллион в лотерею. В общем, нам нельзя потерять друг друга. И ещё… Не смей меня больше ни к кому ревновать. У меня с сегодняшнего дня никого, кроме тебя, нет и быть не может. Поняла?

А. Сумасшедший. Нагородил, нагородил тут невесть чего. Романтично, конечно. Но откуда ты всё это взял? И потом, почему я должна принимать это всё всерьёз, если мы едва-едва знакомы, причём и за это время ты умудрился исчезнуть неведомо куда. Пришёл, скинул информацию, а я теперь обтекай. Мне это всё переварить надо бы, дорогой друг Эричка.

Э. А разве ты не чувствуешь? И тебе ничего не подсказывает твоя интуиция? Дамский пол до этого дела весьма горазд. Ну, включись же, включись.

А. Включись-включись. Кнопка испортилась.

Э. Ничего. Починим. (Обнимает её и нежно целует в лицо.) Я ещё вчера не мог себе представить, что со мной такое случится когда-нибудь. Встречу тебя. Хочешь знать, как я это понял?

А. Ну, и как же?

Э. Очень просто. Сначала шёл по улице и мысленно продолжал с тобой разговаривать.

А. Подумаешь. Я очень часто мысленно с кем-нибудь разговариваю. И даже спорю.

Э. Не перебивай. Это ещё не то. Потом я пришёл в общагу. Пошёл по комнатам. Перехватил пожевать. И при этом – тоже продолжал говорить с тобой. (Показывает на голову.) Вот здесь. Но и это ещё не то. А потом сел за стол, раскрыл книжку. Даже не сообразил, какую и зачем. Тупо уставился в неё и понял, что ищу в ней тебя. Между строк ищу. Потом начал глазами по стенам шарить. А тебя нигде нет. И тут... я начал задыхаться. Понимаешь? Я ведь совсем здоров. Я никогда не задыхаюсь. Даже после кросса, или там, например, десять бассейнов на зачёт. Три глубоких вздоха – и, - как огурчик. А тут. Даже испугался.

А. Мистика какая-то. Гарри Поттера начитался?

Э. Зачем ты так? Я ведь ещё в своей жизни никому в любви не объяснялся. Даже в детстве, даже в шутку. Я ещё в своей жизни, как оказалось, никогда никого не любил по-настоящему. Я, может, сегодня в первый раз понял всех тех, кто говорил «жить без тебя не могу». Вот почему задыхаться-то стал. Как же это всё получилось?

А. (лукаво) Это я приворожила тебя, дитя моё. Взглянула, подумала, со всей силы дунула.

Э. Шути-шути пошучивай. Всё равно ты теперь – моя.

А. Ничего себе заявочки. Ты что – купил меня, что ли? Собственник выискался.

Э. А что? Люди вон луну уже по кусочкам разобрали. А я тебя делить ни с кем не собираюсь. Наоборот, очень даже запросто могу следующим летом деньжат подзаработать и купить тебе звезду. И назвать её в твою честь. А? Хочешь звезду? Собственную. Хочешь?

А. Это ты у звезды спроси, хочет ли она быть моей. Ладно, Эрька, хватит, подурачились. И домой уже пора. Как-то так всего много за один день. Голова трещит, и глаза слипаются. И родители, наверное, уже в розыск подали.

Э. Погоди, погоди. Ты же мне так ничего и не ответила.

А. На что не ответила? А, про звезду что ли? Да как-то она мне покуда без надобности, но я подумаю над вашим предложением и пришлю ответ в письменной форме. Ах да, я же адреса не знаю. Ну, пришлю на главпочтамт «до востребования». Как твоя фамилия?

Э. Брось шутить, я же – серьёзно. Объясняюсь в любви, а она…

А. Объясняется в любви, ни слова не говоря о любви. Очень современно.

Э. Она звучала между строк,

Во всяком взгляде, каждом вздохе.

И сам я, до последней крохи,

Всем естеством её изрёк.

Она – и в тени, и в следах,

В слезах и отпечатках пальцев,

Во всём, что может быть в скитальце,

Во всём, чем мир его пропах.

А. Здорово. Неужели экспромт?

Э. А я вообще – человек простой, говорю стихами.

А. Послушай, Эричка,… кстати, а как твоё полное имя?

Э. Эрос.

А. Здрассьте, приехали. Это как же так?

Э. С вопросами не ко мне. Назван предками ещё до рождения, будучи во внутриутробном состоянии. Повлиять не мог. Увы, никому правду с первого захода не открываю. Тебе, просто, соврать не смог. Да и не хотел, собственно. Кто же нормальные отношения с брехни начинает?

А. Хорошо, мы об этом потом поговорим. Ты мне лучше скажи. Скажи честно, как вот про имя, если это, конечно, не очередная шутка-утка. Скажи, а если я тоже в тебя влюблюсь, чем это мне грозит?

Э. Только взаимностью.

А. Это понятно. Не понятно: надолго ли. Постой. Помолчи, выслушай и меня, пожалуйста. Должна предупредить, что в отношении чувств я – человек очень-очень тяжеловесный. Я ведь могу влюбиться надолго, может быть, на всю жизнь. А ну, как я тебе очень быстро надоем. Ну, например, ты в один прекрасный момент вдруг сочтёшь меня занудой. Что же мне тогда? Топиться, вешаться, травиться? Я ведь тебя не знаю совсем. Да, ты мне симпатичен. И такое объяснение – вдруг, сразу – ошеломляет и очень льстит. Бальзам на женское самолюбие… Боже, что я горожу? Какая-то чушь несусветная. Как в супермаркете. Подайте гарантийный талон. Прости. Я, просто… пойми… я очень боюсь быть брошенной. Это было бы… Знаешь, это – как табуретка из-под ног, когда петля уже надета. Слышишь меня? Так и знай: своим признанием ты надел на меня петлю. Но ещё не поздно обратить трагедию в фарс.

Э. Не кличь беду. Она сама приходит. Нет никакой трагедии. Нет никакого фарса. Есть Я и ТЫ. И от нас обоих зависит, родится ли из нашей встречи то, что называется МЫ.

А. Как-то это всё слишком по-взрослому. Слушай, Эрик, давай завтра договорим? Утро вечера мудренее.

Э. Скажи только: да или нет. Да или нет.

 

Хлопает дверь. Лает собака. Гаснет свет.

 

Занавес.

 

Акт № @

 

Звонок в дверь. Лай собаки. Щелчок замка.

 

Голос Э. День добрый. Мне бы Агафью. А когда будет? Куда? Я? Мы с ней недавно знакомы, но…

 

Дверь захлопывается. Лает собака.

 

Э. (сидя на подоконнике) Мы с ней недавно знакомы. Мы с ней недавно знакомы. Мы с ней недавно знакомы. Мы с ней недавно знакомы, но для любви это не важно! (Снова слышен лай собаки.) Это каждая собака знает. Вот только жаль, что каждая собака не знает номера её телефона. А если и знает, то не скажет. Боже мой, ну почему люди так глупеют, когда влюбляются? Не спросить элементарного – номер телефона, адрес, фамилию. Непроходимый тупица. Ну, положим, адрес я знаю… Вот уж действительно тупица. По адресу можно и телефон вычислить! (По лестнице спускается собака.) А Динка, привет. Ну, рассказывай, где теперь твоя кормилица. Знать, она теперь скиталица. Что характерно: говорить со мной никоим образом не захотели. Какая-то бабка в щёлку чего-то буркнула, и – привет. Так что, Динка, мы с тобой теперь оба – с приветом. А я хотел пригласить её на каникулы в Питер. Город, специально созданный для гуляния по холодным зимним улицам с последующим согреванием в кафе. Жаркое в горшочках, грог с корицей и гвоздикой, кофе… (шумно вздыхает) и ночь любви в уютном гостиничном номере. (Стонет. Стон переходит в рычание загнанного зверя.) Я дольше так не выдержу. Где же она, наконец? (Динка лает на него и убегает вниз по лестнице.) Ну, вот с Лилькой, к примеру, всё было просто и без затей. Так ведь она ещё и борщ мировецкий варила. Ммм. Пальчики оближешь. А рубашку выстирает, так её ж страшно руками брать, - она ж – стерильная. Но на такие таланты нашлись кто позажиточнее. Хм. Да и не жалею я. Это было что-то, ну, вроде конгломерата детсадовской нянечки и девушки с Тверской. Другой бы сказал: мечта идиота. Но я же не идиот. Хотя, в последнее время… да, к стати о времени. Нельзя терять ни минуты. Прямым ходом – в справочную. Где-то тут был список жильцов. (Спускается по лестнице.) Э, да наши дела - на мази, или скоро таковыми будут. (Напевает.) Агафья. Агафья. Агаша…

 

Дверь подъезда звонко хлопает. Тишина. Быстро темнеет.

 

Занавес.

 

Акт № #

 

В парадном тусклый свет. Звуки бушующего несколькими этажами выше торжества. На лестничной площадке, едва прислоняясь к перилам, стоит Агафья в свадебном наряде.

 

А. (тихо и в некоторой прострации) И это люди называют счастьем? Глупость. Вот уж действительно глупость. Платье красивое. Все пьют и смеются. Может, это они надо мной смеются? И этот мокрый рот… И это – навсегда? Это… это… это… Что же это такое? Что со мной сделали? Что я с собой делаю? (Снимает фату и опускается на ступеньки.) Нет, поначалу было даже интересно. Что-то вроде игры во взрослость. Документы, хлопоты. Немного что-то раздражало. И все удивлялись моему спокойствию. И сама я ему удивлялась. Невестам перед свадьбой положено нервничать. Слёзы, истерики. А я – абсолютно спокойна. Мне безразличны фасоны платьев. Кто будет делать причёску? Да не всё ли равно. Туфли, чулки, кольца… Лимузин белый или чёрный? Да хоть зелёный! С надписью: «Эх, прокачу!». Свидетели… Ещё бы понятыми назвали. И миллион мёртвых шипастых роз. Глупо, глупо, бесконечно глупо. Что-то в этом всём есть, от чего охота повеситься или сигануть с моста. Бр-р-р. Нет, с моста – холодно. Там уже ледок кое-где взялся… Или это маскарад такой? Что-то всё-таки раздражало. Что? Что же? Телефон. Точно – телефон. По сто раз на день звонил и молчал. И ещё – Динка скулила. Жалобно так. А потом её хозяева купили новую квартиру. А её, небось, усыпили, если живодёрам не отдали. (Снимает с руки кольцо.) Надо же – блестит, зараза. Вот тебе! (Бросает кольцо вниз, между лестничными пролётами.) Видите ли, муж, оказывается, должен быть. Как родина. Врёте, господа хорошие, врёте. Никто никому ничего не должен. Всеобщее наваждение. Всеобщая блажь. И я, как последняя дура, попалась на эту удочку. Куда бы скрыться теперь от всего этого? Забиться мышкой в норку или собакой - в конуру. Раствориться в эфире и не быть совсем. Неужто нет никакого выхода?

 

Стучит входная дверь. Слышны быстрые шаги по лестнице. Появляется Эрик.

 

Э. (протягивает к Агафье руку, раскрывает ладонь, на которой блестит кольцо.) Это не ты потеряла?

А. Это я выбросила. (Берёт из его руки кольцо и вновь бросает вниз.) Неужели тебя в детстве не предупреждали, что нельзя поднимать с земли всякую гадость?

Э. Неужели тебе в детстве не говорили, что нельзя садиться в машину к чужим дяденькам? Даже если они после исполняют своё обещание жениться.

А. Говорили. Просто после детства много времени прошло. Наверное, я успела забыть.

Э. Тогда неудивительно, что ты и меня успела забыть.

А. Не успела.

Э. В таком случае – что же это всё значит?

А. Есть вещи, объяснениям не поддающиеся. Вот ты, например, смог бы объяснить, зачем ты появился на свет?

Э. Раньше – нет, но сейчас – вполне.

А. Ну и…

Э. Чтобы встретить тебя, чтобы любить тебя, чтобы ревновать тебя, чтобы рожать с тобой детей, чтобы… одним словом: теперь я абсолютно уверен, что люди рождаются для любви.

А. Это всё слова, пустые звуки. Этот господин, который сегодня полдня меня тут слюнявил и лапал на правах счастливого жениха, говорил мне приблизительно то же самое. Правда, после очередного «Горько!» меня чуть не стошнило прямо на свадебный стол. Слушай, а ты случайно не куришь?

Э. Совершенно случайно только вчера бросил.

А. Ну зачем, зачем ты это сделал?

Э. Да так, колоться начал… шучу. А если честно – попробовал клин клином вышибить.

А. Чего?

Э. Чтобы мысли о куреве вытеснили мысли о тебе.

А. Помогло?

Э. Как видишь.

А. Пойти что ли стрельнуть сигаретку на улице?

Э. В таком виде и в двенадцатом часу ночи? Практически смертельный номер.

А. Значит, - в самый раз для меня.

 

Агафья сбегает вниз по лестнице. Эрик – следом.

 

Занавес.

 

Акт № $

 

Агафья и Эрик сидят на разных концах подоконника всё в том же подъезде.

 

Э. И чьего же это отпрыска мы собираемся рожать? Хм, удивительно меткое слово: «отпрыск». (Агафья молчит.) Чё молчим-то? (Пауза.) Перехожу к гипотезам. Вероятности две: либо стыд ест, либо совесть гложет. А? Или я не прав? В таком случае готов выслушать встречные аргументы.

А. Я не люблю глупых вопросов.

Э. Пробую задать мудрый. Ты всё ещё любишь меня? (Агафья молчит.) Опять молчит. Ты у нас, случаем, не в театральном училась? Паузу тянешь, как великая актриса.

А. На идиотские вопросы вообще не отвечаю.

Э. Ты всё ещё любишь меня? (Трясёт её за плечи.) Скажи, любишь?

А. Уходи. Я устала. Видеть никого не могу.

Э. И меня?

А. И тебя. Ни-ко-го.

Э. Неужто совсем не любишь? (Отпускает её.) Совсем не любишь. За что?

А. Уходи. Уходи. Уходи. Я устала. А мне ещё рожать. А тут ещё ты со своими идиотскими вопросами.

Э. Совсем не любишь. Не любишь. Не любишь. (Пауза.) Но кого-то же ты любишь? Кого?

А. (показывает на живот) Его. Я теперь только его люблю.

Э. Но ведь его ещё нет. Странно, его ещё нет, а ты его уже любишь. А я есть, я вот он, всё ещё живой. И ты меня больше не любишь? Я же умру без тебя. Ты что, не понимаешь?

А. Ничего. Выживешь. Люди вон даже на войне выживали, даже в лагерях, или где ещё там. И ты выживешь. Не паникуй. Небо на землю ещё не упало. И солнце не погасло. Значит – будем жить. Иди в своё общежитие и учи свои уроки. А у меня пока – каникулы по беременности и родам. ( Пауза. Взрыв эмоций.) Тут копейки на хлеб соскребаешь с асфальта, а он хочет, чтоб его пожалели! Да мне ребёнка нечем кормить, который ещё во внутриутробном состоянии! Я сама жрать хочу, как стая волков! Ещё неизвестно кто тут при смерти. Он хочет, чтоб я его пожалела. Слюни распустил. Умирающий. Что ты сделал, чтоб тебя любили? Пришёл выяснить, чей это ребёнок? Мой, мой ребёнок! Понял? Мой! И больше это никого не касается! Проваливай отсюда.

Э. Прости. У меня тут как раз кусок хлеба остался в сумке. Хочешь? Ну, давай за молоком сбегаю. Хочешь?

А. Да ну тебя. У меня на молоко аллергия.

Э. Тогда, может картошки, или макарон. Или консервов каких?

А. Скажешь тоже, «консервов». Нам витамины нужны. И ещё – кальций. А так же – движение и свежий воздух. И много-много положительных эмоций.

Э. Замётано. Значит так. На завтрак – творог и анекдоты. На обед – салат из свежих овощей и наваристые щи, на полдник – апельсины и прогулка. А к ужину – новый романс - только о тебе и только для тебя. Ну и… ребята обещали рыбки притащить с рыбалки. Придётся научиться готовить.

А. (уже улыбаясь) Балда. Готовить я и сама могу. Дензнаков не хватает. Их попросту нет.

Э. И это вся беда? Дорогая, это не беда, это – ерунда. Деньги мы нарисуем в единый миг. Голова – она ведь совершеннее компьютера. И потому…

 

Внизу хлопает входная дверь подъезда и раздаётся заливистый собачий лай.

 

А. и Э. (вместе) Динка!!!

 

Занавес.