Розовый рассвет любви(отрывок)

Роман написан в любовном жанре, т.е. точнее, в жанре любовного романа. Американская учительница Джесси из небольшого городка влюбляется в представителя старинной английской династии. К тому же, он известный киноактер. Но...Он слеп. На острове, где происходит их знакомство, киноактер Грант ожидает операции. В романе много коллизий, описаний отношений и переплетений судеб. Но самое главное ожидание того, как сложатся отношения между влюбленными, один из которых не видел своей избранницы. Опережая события, скажу: это будет совсем не просто.

 

Дом моего детства находится на одной из фешенебельных улиц Лондона – Грент- Гонстрите. В нем жили несколько поколений Фортрексов и над главным подъездом еще можно рассмотреть едва различимый родовой герб. Геральдические знаки красуются и на щите расположенном рядом. Джесси несколько раз пыталась высказать догадку – до встречи мы жили в разных измерениях. И все же она не знала насколько близка к истине. Нашу случайную встречу я хотел использовать в борьбе с отчаянием и безумной скукой, которая окутывала меня темной пеленой в вынужденном уединении. Я не уверен, что на этот раз инициатива сближения принадлежала мне. Что я мог? Надо признать, что нежность и тепло исходящие от американки, помогли на время забыться. Ее участие несколько раз доходило до того предела, за которым я ожидал услышать признание в любви, но его не последовало. Моя самоуверенность слегка пострадала от этого, хотя... возможно слепых нельзя любить.

Наши беседы длились часами. Никогда в жизни столько не говорил с женщиной. Наверное потому, что меня впервые в жизни не интересовала ее внешность по причине независящей от моего желания. Судить о красоте при помощи рук оказалось ужасно трудно, разве что получил некоторые понятия о фигуре. Хочу надеяться мне больше никогда не придется заниматься подобным гаданием... Услышь меня Господь!

Много раз Джесси переводила разговор на мою прошлую жизнь, я оказался просто виртуозом в умении переводить беседу в другое русло. Жизнь самой Джесси представлялась простой и ясной в замкнутом мире, состоящем из детей и коллег, преимущественно женского пола. Обычно в школьных коллективах редко появляются новые лица, очевидно это одна из причин почему она еще не замужем. Надеюсь она не урод.

Если бы я даже захотел рассказать о своем неправедном прошлом, то невозможно делиться воспоминаниями не видя глаз собеседника. Для меня это невозможно. Надо признать в глубине души у меня была и боязнь отпугнуть Джесси своими откровениями, ведь от страшного отчаяния я решил сделать ее своим талисманом удачи. В этот момент у меня никого ближе не было. И вообще... Кому теперь нужна моя промелькнувшая жизнь? Многое из нее мне бы хотелось начисто забыть.

Но сейчас, когда для бесед остался один только верный Дэвид, можно окунуться в воспоминания, чтобы подстегнуть медленно движущееся время и попробовать определить, что именно я делал не так... Если мой несчастный случай рассматривать как наказание. Если с этой точки зрения взглянуть на события...

Последнее время дом моего детства слегка изменил свой облик. Благодаря усилиям сестры Рози почерневшую облицовку фасада обновили и стены засверкали белизной. Засияли даже легендарные старинные бронзовые львы на дверном молотке. Роза велела их почистить, а возможно покрыла новой позолотой, чтобы они привлекали внимание, хотя самим молотком конечно никто не пользуется. Дом, как полагается современному английскому жилищу, оснащен всеми мыслимыми и немыслимыми злектрическими и электронными устройствами. Сестра модернезировала даже решетку ограды. Для внесения всех этих изменений в облик старинного поместья Розите пришлось выдержать настоящий бой с нашими родителями. С высоты прожитых лет они уже кажутся мне другими, чем прежде. Помню свои первые детские обиды на отца, которого мама называла не иначе, чем «твой отец». У моей матери, Кэтрин Фортрекс всегда была масса различных увлечений. Ее женственность, энергия, открытое милое лицо и веселый задорный характер собирали вокруг нее множество людей. Окружение часто менялось, что весьма раздражало отца. Зато теперь он может быть спокоен, мама уже соответствует его понятиям о представительнице старинного английского рода. Матрона с седеющими волосами, уложенными красивыми волнами одним из самых лучших парикмахеров Лондона умеет и сейчас властвовать на приемах, правда не столь уж частых. И о том как она играла в любительском театре тоже говорит редко. Мне совершенно непревычна жирная болонка на ее коленях, заменившая страсть к скаковым лошадям.

Изучая внутренний мир героев, которых мне доводилось играть в кино, столкнулся с его противоречивостью и очевидно они присущи не только выдуманным персонажам. Часть из них досталась мне от отца, если опираться на генную теорию. Очень долго мой отец Харольд казался мне человеком самых непреклонных и устоявшихся взглядов на жизнь. Он никогда не садился за стол без галстука. Мне смешно вспоминать мои детские мысли по этому поводу: « Папа, наверное, умрет с голода, если из дома исчезнут все галстуки». Каково же было мое удивление, поколебавшее веру в семейные устои, когда спустя много лет, взяв машину отца вместо своей, находившейся в ремонте, я обнаружил забытое в ней письмо. Скорее это было не письмо, а записка, небрежно брошенная и весьма сомнительного содержания. Кто-то называл в ней отца «бульдогом с длинным членом». Пережив к тому времени уже немало любовных приключений я лишь улыбнулся его неразборчивости.

С раннего детства я знал о своей красоте. Да и как было возможно пропускать мимо ушей восторженные возгласы женщин из окружения Кэтрин Фортрекс.

- Твой мальчик чистый ангелочек. Его необходимо фотографировать для журналов, – тогда мне было только восемь. - Кэтрин, твой сын просится на экран, - тогда мне уже было шестнадцать. Не помню, кто из маминых подруг произнес впервые эти слова, зародив во мне смутные мечты о славе. Отец считал – моя будущая профессия дело решенное. Получив юридическое образование и управляя банком он, скорее всего, не полностью реализовал свой потенциал. Младшая сестра была не в счет, продвинуться на поприще юриспруденции предназначалось мне. Надо сказать –воле отца я подчинился безропотно. И даже сейчас не жалею об этом. Студенческие годы яркое пятно моей юности, запечатлевшееся каскадом развлечений. Юридические науки привлекали меня гораздо меньше, чем увлечение боксом и атлетикой. В университете были превосходные спортивные залы. Я стал меньше бывать дома. Моя комната ужасно раздражала меня . Наверное мать хотела иметь только девочек, иначе чем можно объяснить ее убранство: резное ложе красного дерева и инкрустированный шкаф, в котором запросто поместились бы все мои друзья.

Настоящим мужчиной я почувствовал себя не тогда, когда испытал первую близость с женщиной, этому я не придал большого значения, так как не прилагал никаких усилий и особого удовольствия не получил. Настоящим мужчиной я ощутил себя изменив по своему вкусу вид моей комнаты. Роскошное ложе заменила спартанского вида кровать. Стены я обклеил плакатами на спортивную тематику. Мама, увидев преобразования, только всплеснула руками: «Ты стал совсем взрослым. И когда ты успел вырасти?» А своим близким приятельницам с удовольствием меня демонстрировала: «Обратите внимание на фигуру Гранта. Он каждый день измеряет объем своих мышц. Боюсь отец будет разочарован, похоже юридическая карьера нашего сына мало привлекает».

Это было правдой. Я хотел обладать совершенной фигурой и физической силой и надеялся найти им должное применение.

Помню с каким удовольствием осваивал игру в крикет. Дифирамбы крикету я много раз слышал от отца, который с присущим ему снобизмом, воспевал Томаса Лорда, устроившего первое крикетное поле в северо-западном районе Лондона еще в прошлом столетии. Стадион «Лорда» и сейчас знаменит. Несложная на первый взгляд игра по отбиванию мяча, похожего на теннисный, но более твердого захватывает незаметно. Матчи порой длятся по несколько дней и именно такая длительность придает им особый колорит. В одну из напряженных игр, когда преимущество переходило от одной команды к другой, мой друг Норман крикнул:

- Грант! Ты все равно у меня не выиграешь. Лучше прими участие в конкурсе на лучшую мужскую фигуру. Слышал, завтра в нашем университете будет конкурс?

Я ничего не знал об этом конкурсе, потому что уже несколько дней не был на занятиях. Слова Нормана прозвучали как сигнал к действию. Готов был уже немедленно записаться для участия в конкурсе, но пришлось дожидаться следующего дня.

Участников, как и устроителей конкурса, оказалось много.Результаты своих спортивных усилий горели желанием продемонстрировать и те, с кем я стречался на снарядах в атлетическом зале, и множество других незнакомых мне студентов. Среди приглашенных промелькнуло смутно знакомое лицо, и пока я силился вспомнить где мне уже довелось его видеть, кто-то из девчонок восторженно воскликнул: «Посмотрите! Здесь Джон Милз! Я сразу его узнала. Первая серия фильма «Кровь за кровь» уже вышла на экраны. Потрясающе! Интересно что он делает в нашем университете?»

В зале присутствовало много подружек, с которыми у меня были мимолетные романы. Они пришли болеть и это подстегивало... У меня было возбужденное состояние. Мой номер был девятнадцатым, я уже не мог дождаться выхода, нервозность достигла апогея. Выйдя на помост, как во сне принимал отработанные позы под ритмичный рэп. Окончания соревнований дожидался за кулисами. Наконец назвали имена первой тройки и я почти не удивился, попав в нее. Но когда объявили, что девятнадцатый номер занял первое место, мое сердце учащенно забилось. Смутные предчувствия грядущих изменений примешались к радости – мои старания не прошли даром.

«Эх, Джесси! Ты сейчас снова в своей среде и даже не подозреваешь о том, что я всколыхнул воспоминания о моей жизни, радуясь тому, что ты их не слышишь. А также не знаешь, что уже через час после твоего отъезда мне стало нехватать тебя и ужасно ругаю себя - почему не уговорил остаться здесь до операции. Тем более, что Чарли Хариет окончательно определил ее дату. Надеюсь ты сдержишь обещание и будешь присутствовать при еще одном повороте моей судьбы. Сколько их уже было?»

Более чем достаточно. Началось все тогда, когда мне опьяненному победой и окруженому толпой восхищенных девчонок сказали: «Фортрекс! Ты что оглох? Тебя хочет видеть Джон Милз».

Имя лысеющего режиссера с жестким взглядом серых глаз было в то время на слуху. Он снимал самые крутые боевики, где кровавые драки сменялись откровенными постельными сценами. Студенческой молодежи это было по вкусу. Фильмы переписывались на кассеты, крутились на вечеринках.

Одевался Милз весьма экстравагантно. В тот раз на нем была черная кожаная куртка, из под которой виднелся синий бархатный жилет. Руки он держал в карманах темно синих широких брюк в светлую полоску.

У тебя решительный вид, парень, - сделал он неожиданное заключение, обратившись ко мне.

Да, сэр, – подтвердил я, не зная что необходимо ответить на такое странное обращение.

Ты конечно знаешь какой фильм я сейчас снимаю? - спросил самоуверенный режиссер.

Да, сэр, - подтвердил я, хотя название фильма впервые услышал здесь в зале несколько минут тому назад.

Приходи завтра на съемочную площадку. К 9 утра. Без опозданий.

Его манеру разговаривать нельзя было назвать вежливой, но можно было наплевать на нее – передо мной открывались новые горизонты. Надежду на перемены в жизни я уже давно носил в сердце, боясь признаться в этом даже самому себе. Мистер Милз вручил визитную карточку, которая должна была послужить мне пропуском. «Джон Милз. Кинорежиссер». – десяток раз перечитал написанное. Чтобы не спугнуть удачу решил дома ничего не говорить, понимая, что моя юридическая карьера зависла на волоске, готовая оборваться в любой момент.

Тот, кто первый раз попадает на съемочную площадку, переживает настоящее потрясение. Крики, визг, ругань, какафония непонятных звуков, чередующихся между собой, и вдруг громогласное, откуда то сверху, приказание: «Тишина!». Все внезапно замирает, чтобы через некоторый момент повториться снова. Одна из площадок отображала затерянный в горах поселок. Он выглядел настолько натурально, что хотелось подняться по горной тропинке и посмотреть на все происходящее сверху. Утопающая в цветах терраса другой съемочной площадки представляла собой панораму ресторана, расположенного не иначе как в лоро-парке с экологически чистой флорой, настолько выглядела первозданно чистой ее зелень. Даже приглядевшись невозможно было разобрать какие из растений искусственные. Потом, гораздо позже, я уяснил для себя: человек окунувшийся в мир кино уже не может отличить понятие натурального от искусственного и зачастую принимает одно за другое. Джесси поразила меня своим искренним восприятием жизни, о котором я уже основательно подзабыл. Ее мир реален и не нуждается в приукрашении.

Разыскивая Милза, которого почему-то не было ни на одной из площадок, попутно впитывал новые впечатления, жалея что не взял фотоаппарат. Кто поверит что я все это видел? Пошел дальше и буквально натолкнулся на автопарк стоящих в беспорядке легковых машин. Здесь были машины самых различных марок от простеньких фордов, фиатов и ситроенов до шикарных понтиаков, линкольнов и кадиллаков. Все машины мирно соседствовали, хотя некоторые их них выглядели весьма плачевно, выставив на обозрение развороченные бока. Я остановился, раздумывая куда податься на поиски запропастившегося Милза, но вдруг услышал за спиной его насмешливый голос:

Не знаешь какой выбрать автомобиль?

Здраствуйте, я пришел как мы договорились, - выпалил растерянно на одном дыхании. Снова сказалась внутренняя скованность. Внешняя моя самоуверенность, о которой я слышал с детских лет, а потом часто от представительниц прекрасного пола, в действительности была иллюзорной, хотя я ее всячески поддерживал. Внутренне я никогда не был в себе достаточно уверен и всегда находил повод для сомнений.

Помню. Приглашал. Только напомни свое имя.

Грант Фортрекс, сер.

Хочешь, Грант, попробоваться в массовках моего фильма? Правда, если не боишься уйти домой с настоящими синяками, - не удержался от издевки.

Я сразу согласился, прекрасно отдавая себе отчет в том, как мое решение поразит семейство Фортрексов. Малодушно оправдался – совсем не обязательно сообщать им о моем новом занятии. Разве что потом, когда станет ясно что из этого получилось. Тем более можно предположить - в сериале «Кровь за кровь» оно скорее всего пройдет незамеченным.

Первой сценой, в съемках которой принял участие, были уличные бои. Содержания фильма к тому времени я не знал. В эпизоде - мотоциклист вылетал из подворотни и сбивал юношу – разносчика пиццы. Группа друзей пострадавшего окружают мотоциклиста. В этот момент из бара выходят его знакомые, среди них должен быть я, не разобравшись в случившемся, они начинают жестокую потасовку. Большинство приемов были отрепетированы и никаких болевых ощущений не несли и все же из этого киношного боя я вышел довольно помятым. Несколько раз оказывался лежащим на мостовой. Прихода полиции уже ждал не только согласно сценарию. По фильму, одному из героев наносился ножевой удар. Участники уличной драки оказываются за решеткой. Мне велели, раздевшись до пояса, колотиться в нее изо всей мочи. Не задумываясь над тем, как это выглядит со стороны, пытался как можно лучше выполнить задание.

Фелисия! Обрати внимание! Каков красавчик, что-то я его раньше не видела, - раздался игривый возглас. Возле съемочной площадки крутилось много людей, не занятых в настоящей сцене. Джон Милз периодически выкрикивал зычным голосом: «Освободить площадку посторонним!». Он добавлял разнообразные крепкие слова, но было не слишком заметно их действие на толпу. Я захотел разглядеть обладательницу звонкого голоса и увидал девушку с длинными рыжими волосами, мягко спадающими на плечи. Она была просто конфетка! Среди студенток таких экземпляров не было.

После того как эпизод был отснят и меня отпустили, я еще раз поискал глазами улыбчивую незнакомку и всретился с ней взглядом. По телу пробежала дрожь желания. « Ничего себе, - подумал возбужденно, вот так воздействие киношного мира». Я пошел в ее направлении и она тоже сделала шаг мне навстречу. В этот момент меня позвал Милз:

Фортрекс!

«Запомнил таки фамилию» – подумал с досадой.

Завтра сцена погони и драки на крыше. Можешь потренироваться, чтобы падая не поотбивал себе бока.

Невыносимый тип. Понятно я для него никто, пустое место. Просто часть фона, без которого ему на данном этапе съемок не обойтись. Про мою досаду в средневековых романах написали бы: в нем заговорила кровь высокородных предков. Я ее осадил. Мне понравилось сниматься с веселыми добродушными парнями, которые после съемок в шутку и всеръез приносили извинения друг другу за ненароком причиненную боль и слишком натуральные удары. Чтобы сниматься дальше я готов был терпеть явно выраженную демонстрацию превосходства надо мной режиссера Милза.

Хорошо, - запоздало реагирую на его реплику и обнаруживаю, что рыжеволосая девушка уже стоит возле меня.

Пенни, - произнесла она, протянув изящную ручку. Я представился.

Идем со мной. Ты, наверное, устал? Хочешь кофе? – Пенни потянула меня в сторону от съемочной площадки и мы оказались в отгороженном помещении, сплошь уставленном манекенами с натянутыми на их головы всевозможнейшими париками.

- У тебя такие прекрасные волосы. Я могла бы привести их в порядок, - нежнейшим голосом произнесла девушка, назвавшаяся Пенни, - но ты, как я поняла, не артист.

Пока я, приглядевшись к убранству помещения, соображаю наконец что она по всей вероятности работает студийным парикмахером , Пенни, не теряя времени, ловким движением расстегивает мои брюки. Расскованность шокирует, но я не сопротивляюсь, когда она, обхватив руками шею, прильнула к моим губам. Поцелуй получился страстным, но продолжения, к сожалению, не последовало, так как Пенни срочно кому-то понадобилась.

После всех ощущений, пережитых в мой первый съемочный день, родной дом показался мне постаревшим. А комната, изменениями в которой я гордился, носила еще много детского. Наверное потому что я сам себе казался уже повзрослевшим.

Я участвовал в массовках столько, сколько Милз считал нужным использовать меня. Наступил день, когда можно было просмотреть отснятый материал. Гордиться, откровенно говоря, было нечем. Кто-то, мало похожий на меня, довольно неуклюже размахивал руками, падал и снова поднимался. Мое лицо ничего не выражало и походило на застывшую маску. Я потихонечку ушел с просмотра уверенный, что увиденные кадры вряд-ли войдут в картину. А если я останусь, то Милз обязательно скажет мне что-нибудь резкое и неприятное.Очень был доволен только одним обстоятельятвом, что сдержавшись ничего не рассказал родителям. Правда моей младшей сестренке Рози намекнул, что в следующей серии фильма, которую она с нетерпением ждет, ее ожидает некий сюрприз. Но какой именно уточнять не стал, сколько она не добивалась.

Мучаясь угрызениями совести, решил, хотя бы отчасти, наверстать пропущенные в университете лекции и засел в библиотеке, не обращая внимания на дружеские шутки по этому поводу. Каково же было мое удивление, когда меня позвали к библиотечному телефону и из трубки раздался характерный милзовский баритон: «Ты куда это исчез, Фортрекс? Мы переснимаем несколько сцен и мне необходимо твое участие в некоторых эпизодах. Завтра ты должен быть на площадке». - произнес он и не дожидаясь ответа повесил трубку. Резкость режиссера раздражала, но после работы с ним я убедился в его профессионализме, за который нельзя было не уважать.

Послушай, Грант, - сказал он мне утром следующего дня.- Я хочу, чтобы ты сказал несколько слов в следующем кадре. Посмотрим, что из этого выйдет. С твоей внешностью совсем не трудно оказывать влияние на женщин, вот мне и пришла в голову мысль слегка переделать одну сцену. Надеюсь ты наконец-то разобрался в сюжетной линии фильма? Значит знаешь, что противоборствуют две криминальные группировки. А полиция избрала метод борьбы с ними используя их вражду и умело направляя их друг на друга. По сценарию необходимо переманить на другую сторону девушку одного из главарей. Актер, снявшийся в этой роли, оказался не слишком убедительным. Хочу попробовать тебя. Рискнем? Есть желание попытаться? – довольно мягко для его обычной манеры разговаривать закончил Джон Милз.

Хочу, - ответил я, но не мог не добавить, вспомнив увиденные кадры фильма, - опасаюсь, что у меня может не получиться.

Пользуйся моментом, пока эти глупые самки теряют голову только от одного твоего взгляда. К сожелению, время не является для нас другом. Ты на юриста учишься? Значит сказать пару фраз для тебя пустяк.

Зря Милз меня продолжал уговаривать. Я уже согласился. Тем более партнершей была очень милая девушка - Мэри Хилл, которая начала сниматься недавно и потому еще очень естественно смущалась, когда я обнимал ее, уговаривая открыть место встречи ее возлюбленного со своими дружками. А когда я гладил Мэри, она вздрагивала и прижималась всем телом настолько натурально, что трудно было разобрать, за короткий период съемки, какова в этом доля артисцизма. Чтобы выяснить это после съемки не стоило и пытаться, на площадке постоянно торчал ее ревнивый жених. Кажется уже была назначена их свадьба. Так что свои догадки пришлось оставить при себе.

Милз был доволен. Он даже удосужился похлопать меня по плечу.

Фактически фильм закончен. Думаю в следующем месяце пойдет в прокат. У меня уже лежит сценарий следующей серии. Как ты смотришь на то, чтобы продолжить участие в съемках?

Я смотрел на это предложение очень положительно. Более того, дух съемочной площадки, атмосфера раскованности, царящая на ней, переживания настоящие и придуманные сценаристами настолько захватили меня, что я готов был находиться среди актеров, режиссеров, статистов пусть даже самой малой единицей. Я заболел кино и уже начинал догадываться – моя болезнь неизличима. Потом довелось узнать,- как у всякой серьезной болезни, будет у нее и инкубационный период и период обострений.

Я буду ждать вашего звонка, - ответил я тогда Милзу и принялся ожидать, снова предпочитая университетским аудиториям спортивные залы, чтобы не разочаровать режиссера при новой встрече.

Когда фильм «Кровь за кровь» вышел на экраны, я пошел его смотреть вместе с сестрой. Ни о чем не подозревающая Рози, которой в то время было пятнадцать, как я и ожидал, никак не отреагировала на сцены уличных драк, не узнав в одном из дерущихся своего брата. Но зато реакция на кадр, в котором появилась Мэри Хилл, а затем и я, была такой бурной, что сидящие рядом люди, очевидно, здорово перепугались.

Простите мою сестру, - пришлось успокоить возмущенных ее криком зрителей, а потом и ее саму: - Сядь, Рози, ты мешаешь людям. Угомонись, ведь я обещал тебе сюрприз, ты что забыла?

Но я ничего подобного не ожидала. Хорошо, что в обморок не хлопнулась, хотя я не знаю как это делается. Ты еще появишься на экране?

Нет, это последняя сцена, в которой я был занят. Давай уйдем.

На удивление Рози быстро согласилась. Мы вышли на улицу, сестра никак не могла успокоиться. В ее мозгу никак не укладывалось, что она увидела брата на экране, в то время как в доме ни один человек не догадывался, чем он еще занят кроме университетских занятий.

Но ведь ты меня не узнала в других сценах,- перебил я ее возгласы,- я так старательно дрался. А ты даже внимания не обратила.

Но я не очень люблю, когда дерутся. Пойду смотреть фильм с подругами, тогда уже все рассмотрю. Вот они удивятся, ты им ужасно нравишься, - в голосе моей славной сестрички зазвучали нотки гордости.

Ты собираешься рассказать о своей работе в кино родителям?

Может быть позже. Если честно, я еще к этому не готов.

Рози понимающе кивнула. Она тоже не любила семейных сцен. Наша экспансивная мать, с задатками драматической актрисы, могла превратить мое признание в извержение вулкана. Как отреагирует отец, я представлял смутно, но без одобрения – это точно.

Потом мне довелось узнать насколько болезненно восприняли оба родителя мою новую профессию, но возврата назад я уже себе не мыслил.

Съемки следующего боевика происходили в Австралии. Воспользовавшись случаем, впервые посетил острова Фиджи, на одном из которых у моего дяди была собственная вилла. Я влюбился в остров с первой минуты. Содержание фильма «Прыжки в неизвестность» было таким же примитивным, как и предыдущего. Отличие было только в том, что большая часть событий происходила не на улицах города, а на воде и под водой. Водную стихию я любил с детства, а мое умение хорошо плавать и нырять пригодилось для съемок – надо было долго находиться в водолазном костюме, а порой и без него. Пришлось приобщиться к восточной борьбе, которой раньше совсем не увлекался. Главным героем фильма был японец. Новым для меня было и участие в откровенных любовных сценах. Одна из них, которую Милз посчитал нужным дать мне, происходила в самолете. Начиналась она с того, что познакомившись со стюардессой, я сначала предлагаю ей свою помощь в раскладывании по подносам тарелочек с закусками. Затем я увлекаю ее пустой салон с приглушенным светом. Под юбкой у моей избранницы не оказывается белья и мы начинаем спешно развлекаться под шум моторов, опасаясь, что нас могут прервать. Заключительный этап должен был проходить под сдернутым с полки пледом. Я настолько увлекся игрой, что ухватив партнершу за маленькие твердые груди, сделал все по-настоящему, не встретив сопротивления и не услышав возгласов возмущения. Конечно Милз догадался об этом, но ничего не сказал по этому поводу. В тот момент мне было стыдно за свою несдержанность, но постепенно чувства стали притупляться. Я стал входить во вкус такой жизни.

Игра в боевиках, безусловно, была не совсем тем, о чем я мечтал прежде, но нужно признать – Джон Милз делал подобные фильмы мастерски. Правда, для участия в них надо было обладать скорее внешними данными и силой, чем актерским профессионализмом. Очевидно поэтому, в подборе актеров он отдавал предпочтение таким новичкам как я. Позже, присмотревшись, заметил – актеры более высокого класса совсем не стремились сниматься у Милза. Как и другие режиссеры не стремились приглашать меня в свои фильмы. Я не представлял для них интереса.

Приходилось довольствоваться тем, что предлогал Джон. Поэтому без клебаний согласился сниматься в фильме «О, счастливчик». Тем более, что в этом фильме у меня уже была главная роль. Мой герой решил в одиночку бороться с преступным миром и поэтому попадает в самые невероятные ситуации. Жанр фильма накладывал на действия свой колорит, поэтому в меня стреляли, поджигали, сбрасывали с балкона, но из всех ситуаций «счастливчик» выходит невредимым. Кроме стрессовых боевых операций ему еще достаются все красотки, занятые в фильме.

В самый разгар съемки одной из сцен фильма, на площадке вдруг появилась знаменитая Изабель Женив. Я еще ни разу не встречал ее на студии, и вообще, кроме как на экране, никогда не видел. О ней говорили с восхищением и завистью. В последнее время Женив снималась только в Голливуде. Большую известность ей принесла серия фильмов по романам Александра Дюма. Если судить по тому, что сниматься Изабель начала еще двадцать лет назад, ей должно было быть уже немало лет, однако выглядела она прекрасно. Я сбился в очередной реплике... мне очень хотелось ее получше разглядеть. Бдагодаря своему врожденному артисцизму, она держалась как врожденная английская аристократка. Лицо, словно вылепленное талантливым скульптором, наталкивало на мысль о проведенных пластических операциях, но тут же отторгало ее, очень хотелось верить в естественность красоты. Стройное тело было худощавым и гибким. Одета артистка была изысканно, но очень просто, чем выгодно отличалась от моих напарниц в фильмах, которые вне съемок стремились к вычурности и эпатажу, чтобы привлечь к себе внимание и показать свою принадлежость к миру кино. Воспитанный своей матерью в мире роскоши и элегантности, сразу отметил накидку из дорогого меха и сумочку из натуральной кожи от Гуччи.

Светской хронике я не уделял особое внимание, но в одной из газет мне попадалась на глаза фотография полуобнаженной кинодиы в обществе знаменитого модельера, чью фамилию я уже не помню. Сообщалось, что он бросил к ее ногам свою любовь и состояние. Чем это закончилось, я так и не узнал. Я работал невнимательно, пытаясь не выпускать леди Женив из поля зрения. Хорошо, что съемка эпизда уже подходила к кнцу. Изабель не уходила, чем очевидно выводила Милза из равновесия. Он несколько раз просил посторонних покинуть павильон, но от своих коронных крепких выражений все же воздержался. Артистки уровня Изабель Женив у него не снимались.

На сегодня все, -довольно раздраженно выкрикнул Милз и по его сигналу тут же выключилась осветительная аппаратура. На площадке стало темно и неуютно. Я медленно пошел в гримерную, ощущая на себе пристальный взгляд Изабель. Прикрыв за собой дверь, тут же был вынужден ее открыть на настойчивый стук. В дверях стояла знаменитая Женив и улыбалась так откровенно и призывно, что я уже приготовился услышать очередное предложение определенного толка, к которым уже привык, особенно в последнее время. Однако не стоило забывать, что Изабель не была стандартной женщиной, поэтому я и услышал неожиданное:

Я узнала, что вас зовут Грант Фортрекс. Я приехала в Англию для участия в одном интересном для меня фильме. Наблюдая за вашей игрой, подумала, что мой продюссер, Дилис Андерсен, который подобрал для съемки еще не всех актеров, мог бы остановить свой выбор на вас. Если вы не против, я могу вас ему представить. Я смотрел на Изабель, которая вблизи была еще крсивее, но несколько старше и переваривал сказанное. Неужели может случиться такое чудо и встречусь с одним из самых маститых ржиссеров, чей последний фильм получил Оскара? Я понимал, что выгляжу как болван, но не мог произнести ни слова.

Грант! - продолжила Изабель низким полным оттенков голосом так и не дождавшись ответа, - нам необходимо поговорить по этому поводу, но здесь не место вести серьезные разговоры. Прошу вас придти в мой особняк на улице Элестрит. Завтра... в три часа...

Я думал она теперь повернется и уйдет, но она ожидала ответа. Изабель улыбалась. Я кивнул в ответ. От неожиданности предложения вел себя странно, начисто забыв о воспитании. Но и Изабель была хороша... Даже не представилась мне, предполагая само собой разумеющимся, что я дожен ее знать в лицо. Придя в себя, решил из чувства противоречия узнать:

Кого мне следует спросить?

В глазах Изабель промелькнуло удивление, она усмехнулась, возможно уже пожалев о своем предложении. Выждав паузу четко ответила:

Спросите, пожалуйста, Изабель Женив, - и по-королевски, гордо вскинув голову, удалилась.

Ее дом на Элстрит разыскал сразу. Он показался мне мрачным, но за порогом впечатление менялось. Молодой дворецкий в накрахмаленной рубашке и черном шелковом костюме отличался от нашего старого седовласого Пита резвостью и быстротой реакции. Комната, в которую он меня провел, была уставлена инкрустированной старинной мебелью, к которой у меня с детства большая неприязнь. Но мне известно, что люди, подражающие врожденным аристократам, в первую очередь приобретают именно ее. Столы и стулья были темными. Картины старинными и безусловно подлинными. На них, в основном были изображены обнаженные мужчины и женщины, что очевидно соответствовало вкусу хозяйки. Стеклянное сооружение в углу комнаты напоминало кабинку лифта, но я не успел удостовериться в своем предположении, потому что услыхал шаги и увидал хозяйку дома, представшую передо мной в длинном шелковом пеньюаре оранжевого цвета, под прозрачностью которого явно проступали очертания небольших грудей с вытянутыми сосками. Она вошла молча и остановилась в позе, которая в самом выгодном свете демонстрировала ее ладную фигуру. Без сомнения, она была хорошей артисткой. Ее умение держаться и немногословность стоили высокой оценки. Как будто прочитав мои мысли, Изабель произнесла: «Пойдем наверх».

Мои предположения оказались верными, в ее доме действительно был лифт. Я вошел в него вслед за Изабель. Очевидно следовало проявить себя, показав мое к ней расположение, но я не мог решиться, стоял истуканом, ощущая непонятную робость. Когда дверь лифта распахнулась, мы оказались в спальне. Я едва успел пробежать глазами по ней, обратив внимание на множество хаотично разбросанных по полу разного размера цветных подушек, как Изабель буквально впилась в меня поцелуем. Она в одно мгновение освободилась от пеньюара и мы оказались на этих самых подушках. Почувствовал как в мою шею вонзились ее ногти, пора было наконец начинать проявлять инициативу, но это оказалось трудно – Изабель напоминала изголодавшуюся кошку.

Я научу тебя любви, малыш, - произнесла она, но осознать, что именно она собиралась вложить в эти слова, смог только через время.

Именно такой парень, как ты, мне сейчас необходим, - произнесла она выдержав паузу. – Не собираясь вникать в сказанное, уже понимал – Изабель задумала нашу близость еще на съемочной площадке. Продолжая быть немногословной, она только подбадривала меня выкриками: - Сильнее... прошу, сильнее...малыш...

Мы меняли положение тел, несколько раз перекатившись, я буквально уперся глазами в раскрытый порнографический журнал. Изабель увидала это и предложила: - Давай попробуем?

А я считал – меня давно нельзя ничем удивить. Наступил момент, когда насладившись, Изабель перестала напоминать дикую голодную кошку, снова пытаясь играть сдержанную аристократку.

Она быстро встала и завернувшись в пеньюар, проговорила холодным тоном: - Мы продолжим наше знакомство в скором времени. У меня через час репетиция, мне нужно поторапливаться. Пстараюсь сегодня же поговорить с Дилисом, надеюсь он согласиться тебя посмотреть.Съехав вниз, Изабель попрощалась со мной кивком головы и исчезла в одной из комнат. Дворецкий уже торопился навстречу, - ничего не оставалось делать, как попытавшись сохранить остатки достоинства, покинуть поскорее особняк Изабель Женив. Остывать пришлось в машине. Пришлось признать – встреча с дамой бальзаковского возраста оказалась весьма необычной, и сделать вывод – не столь уж безопасной. И нельзя сказать, что я с нетерпением ожидал следующей. Но через пару дней Жанив снова появилась на съемочной площадке. Я был в это время не занят и болтал со свободной актрисой о каких-то пустяках. На этот раз Изабель играла другую роль. Строгий черный костюм и темная вуаль придавали облику загадочность, но манера общения не изменилась.

Я очень спешу и если ты сейчас не особенно занят, то давай поговорим в машине.

Ее машина стояла у самого входа.

Дилис Андерсен скоро будет снимать новый фильм. Предварительное название – «Ступени любви». Сейчас он подбирает актеров на роли. Мне хотелось, чтобы ты ему понравился. Увидимся вечером. – Изабель вышла из машины, велев шоферу отвезти меня назад. Я вернулся к студии и пересел в свою машину.

Съемки «Счастливца» подходили к концу, оставалось не более месяца. Милз уже носился с новым сценарием, который, на мой взгляд, как две капли воды походил на предыдущий. Вернее –все предыдущие. Мне давно хотелось попробовать себя в новом жанре, где не так бы много стреляли, но уверенности, что Андерсен, о котором ходили слухи как о весьма серьезном режиссере, мной заинтересуется не было. Андерсен делал глубокие, психологические фильмы, резко отличавшиеся от тех, в которых я играл. Многие его картины выдвигались на «Оскара», а последняя была удостоена его почти по всем номинациям. Можно было мечтать, не забывая – осуществление мечты связано с Изабель. А я... Я не хотел быть с ней, отдавая должное ее зрелой красоте и таланту. Однако уже этим вечером она учила меня новым любовным приемам, которые, по ее словам, освоила на съемках в Бейруте. Все ее новаторства вызывали у меня чувства противоположные тому, к чему она стремилась.А ведь до сих пор я считал себя весьма искусным любовником.

В следующий раз сбрей волосы на своем теле, я научу тебя чему-то восхитительному, -таинственным голосом произнесла Изабель, не спрашивая моего на то желания. Выходя от нее я решил, что вполне заслужил обещанную встречу со знаменитым режиссером. Пришлось напомнить об этом.

Я не забыла. Андерсен уехал из Лондона. Будет через нескольео дней. – Это обозначало, - ее прихоти придется терпеть до его возвращения. Несколько дней растянулись в месяц. Именно столько отсутствовал режиссер.

«Счастливец» вышел на экраны и у меня появились толпы поклониц. Это оказалось не так уж приятно, пришлось сменить номер телефона, а новый держать в глубокой тайне. Когда мы отправились с Изабель в очередной раз в ресторан, она была удивлена, тому вниманию, которое мне оказывали. Несколько раньше Изабель была шокирована моим отношением к ее деньгам, обнаружив, что мое материальное положение мало зависит от не слишком большой оплаты за сыгранные роли.

Так ты действительно богат? – не могла она долго успокоиться, так как не могла поверить, что можно сниматься просто ради удовольствия. Справедливости ради стоит добавить, - съемки в последнем боевике принесли мне немалые деньги и большую независимость.

Наш роман с Изабель начал становиться достоянием гласности. Вездесущие папарацци упражнялись в подписях к своим снимкам, и это не могло меня радовать. Моя ироничная сестричка решила полюбопытствовать в своей манере: - Кто из вас кому платит? – спросила она, высказав тем самым отношение к нашей связи, которая ей не нравилась. Когда я решил наконец порвать с Изабель, придя к выводу – она меня держит возле себя пустыми обещаниями, то неожиданно услышал долгожданное:

Завтра пойдешь со мной на студию. Дилис видел «Счастливчика» и согласен тебя попробовать на роль в нашем новом фильме. Надо было слышать как она произнесла: «в нашем». Можно было сделать вывод: Изабель еще на неизвестный период останется в моей жизни. Однако, в связи с предстоящей пробой, данное обстоятельство не казалось столь обременительным.

Маститый режисер оказался простым и доступным человеком. Я знал, что ему недавно исполнилось сорок. Вьющиеся волосы и слегка седеющая борода придавали его облику добродушный вид. Потом я смог убедиться – в процесе работы, для достижения поставленных задач, он становился жестким и непреклонным. Роль, на которую он собирался меня прбовать, пришлась мне по душе. Герой фильма – Гарольд, спортсмен, бегун на длинные дистанции, участник мировых состязаний, на пределе человеческих возможностей борется за главный приз олимпиады. Большую часть фильма занимают тренировки, которые перемежаются любовными переживаниями актера. Целеустремленность Гарольда сделала его резким в обыденной жизни. С ним рядом нелегко находиться и поэтому от него уходит жена, забирая маленького сынишку. Он легко смиряется с потерей, теперь уже всего себя посвятив одним лишь тренировкам, надеясь на победу. Гарольдом увлекается жена его тренера, которую в фильме должна играть Изабель Жанив. Она использует десятки различных уловок, чтобы привлечь его внимание. Через некоторое время ей это удается. Тренер узнав об измене, решает отомстить. Приложив некоторые усилия, он вредит Гарольду, и тот проигрывает на Олипмпийских играх. Психологические переживания героя обозначались в сценарии весьма четко. Мне давно хотелось сыграть что-нибудь подобное, поучаствовать в фильме, где нет драк и не льется литрами кровь, но тем не менее, последствия некоторых поступков совсем не безобидны.

Разве Джесси понравилась бы моя откровенность, узнав какой ценой мне досталось участие в фильме «Ступени любви?» Да, в этот фильм, принесший славу, меня взяли только благодаря Изабель, у которой режиссер Дилис Андерсен находился в зависимости. В некоторых сценах я был на высоте с первых дней съемок. У меня уже был опыт в демонстрации физических данных. Сцены тренировок удавались, но когда Дилис хотел получить игру, выражающую внутренние эмоции , то у него ходили желваки. Однако мы пробовали еще раз, и еще... В фильме существовал высокий психологический накал, быть на уровне было нелегко, но я пытался удержаться. Изабель держала меня при себе, не приближая, но и не отдаляя. Ее сексуальные фантазии не иссякали, их разнообразие поддерживало видимость остроты ощущений. Однажды я застал в ее особняке несколько женщин, которых видел впервые, и мужчину, с которым уже был знаком. Все были в прозрачных одеждах на голом теле.

- Грант! Мы тебя уже ждем. Поскорее присоединяйся к нам, - сказала Изабель, протягивая мне точно такой же хитон, какой был на ней. Она любила оргии с болезненным пристрастием к ним,- они отвечали ее капризной и извращенной до маниакальности натуре.Даже много лет спустя, со стыдом признаюсь – тогда я готов был терпеть все, только бы Дилис не отлучил меня от съемок. Наградой послужила высокая оценка фильма, получившего международное признание, тогда как фильмы, снятые Мильзом, смотрела только определенная часть общества. И впервые за несколько лет моей работы в кино, было снято табу на разговоры об этом в моей семье. На одном из званых обедов отец неожиданно спросил сидящих за столом гостей:

Вам не кажется, что Грант мог бы сыграть еще лучше? Создается впечатление – остался неиспользованный ресурс. Хотя... по сравнению с его первми фильмами это безусловно прогресс.

Уже не помню, что ему ответили тогда присутсвующие, так как был захвачен открытием – мои родители видели все фильмы, в которых я играл и считали нужным хранить молчание. Мне стало легче, я никогда не хотел быть отторгнутым своими близкими.

Я получил приглашение сняться в Голливуде. Сценарий был скучный, фильм получился затянутым, а образ моего героя невыразительным. Голливуд счел меня неинтересным актером, но геречи от поражения я не ощутил – было предостаточно предложений от студий на родине. И я мог уже выбирать сам! Мне необходимо было уходить от Андерсена, талантливого, тактичного, глубоко почитаемого режиссера, чтобы овободиться, наконец-то, от Изабель. Это оказалось нелегким делом. У нее, гораздо более других чувств, было развито чувство собственности. По ее убеждениям,- я всецело пренадлежал ей, и мои любые поступки, которые ей не нравились, вызывали бурю эмоций, на которые была способна актриса поистине высокого ранга. В один из таких бурных скандальных уверений в любви, Изабель хотела воспользоваться пистолетом, который всегда носила в сумочке. Она направила его в мою сторону и, пришлось применить прием, отрепетированный на съемках подобных сцен в остросюжетных фильмах, чтобы обезвредить обезумевшую любовницу. Пора было ставить точку, она меня больше не интересовала.

Из просмотренных сценариев, обратил мое внимание на себя, детективный сериал, который, как мне представилось, даст возможность ракрыться. Правда, потом я несколько пожалел о своем выборе... Впервые пришлось стлкнуться с бесконечными изменениями сценария прямо на съемочной площадке. К тому же еще менялся актерский состав и во время работы царил полный хаос. Однако атмосфера была дружеской и веселой. Конечно, мой герой не был столь психологически совершенен, как в моем предыдущем фильме, но должен был обладать выразительной внешностью и характером, поддталкивающнм к неординарным поступкам. Мне он был по душе и я играл с подъемом, который обуславливался еще и вновь обретенным ощущением свободы. Вспоминая то время сейчас, мне трудно вообразить цвета, которыми был наделен каждый день съемок сериала. Они мелькали как камешки яркого калейдоскопа. Для нескольких серий, действие которых проходило в ночном клубе, необходима была певица. Мы с режиссером Конрадом Гроссманом уже стали приятелями, он был старше меня всего лишь на пять лет, и некоторые решения принимали совместно. Вот и на этот раз единодушно постановили: «Певицу, для яркости создаваемого образа, необходимо искать по барам и клубам, она должна быть профессиональной». Я предложил ему мою знакомую, исполняющую блюзы, но он ее отклонил. И мы вместе отправились на поиски подходящего типажа.

Здесь часть текста приходится опустить. В пропущенной части Грант влюбляется в рестранную певицу. Женится на ней. У них рождается дочь Долли. После цепочек недоразумений брак распадается.

Сценарий последнего фильма, в котором я снимался, был написан маститым писателем Ленуаром Греем, автором нескольких психологических романов, которые он капризно не желал переделывать в киносценарии. Конрад очень гордился тем обстоятеьством, что ему удалось его уговорить. Образы получились яркими, раскрывающими поднаготную героев. Психологическая драма оставляла бесполезными мои взлелеянные мускулы. Порой мне начинало казаться, что Ленуар Грей долгое время подглядывал за мной, настолько некоторые сцены были похожи на моменты моей жизни.

Будем пробиваться на Каннский фестиваль, - самонадеянно приговаривал Конрад, бегая по площадке в своем неизменном берете, сдвинутом на одно ухо.

Моего героя звали Раймон. Он являлся финансовым воротилой, которфй взошел на вершину славы и успеха благодаря богатой женщине, будучи родом из бедной семьи.

Ты не так ходишь... совсем не так,- кричал Конрад, когда я уже считал себя вжившимся в роль.- Ты хочешь угробить продюссера и миллион долларов?- с патетикой в голосе вопрошал он, - Забудь о том, что ты играл когда-то супермена. И выбрось из головы свои аристократические предрассудки.

Предрассудками Конрад называл мое нежелание в пятый раз страстно целовать партнершу, красящую губы стойкой помадой, от которой я потом с трудом избавлялся. Посмотрев на себя в зеркало после изматывающего съемочного дня, я почувствовал к самому себе сострадание, решив сразу поехать домой. Несмотря на позднее время, Долли еще не спала, ждала меня, чтобы привычно повиснуть на шее. Это лучше любых патентованных средств снимало накопившееся за день напряжение. Миссис Трип теперь жила в нашем доме. Я уговорил эту добрую одинокую женщину не покидать нас. Она согласилась, потому что очень привязалась к Долли, но порой в ее глазах можно было прочесть осуждение моему образу жизни, в результате чего ей приходится заменять девочке и мать и отца.

Моя подрастающая дочь уже понимала, что я снимаюсь в кино и гордилась этим обстоятельством, заставляя миссис Трип водить ее на фильмы, где показывают папу. Не знаю, что думала по этому поводу миссис Трип, так как мне хватало в избытке эмоций дочери, выбрасывемых на меня после каждого такого просмотра. Долли говорила быстро, едва переводя дыхание:

Мы сегодня видели как ты выскакиваешь из машины и падаешь Ты не ударился, папочка, тебе не было больно? – И не дождавшись ответа уже комментировала другую сцену:

- Ты целовал какую-то противную тетю. Она тебе понравилась? Почему?

В моей малышке просыпалось женское начало. «Надо будет поговорить с миссис Трип, чтобы она не водила ребенка на слишком взрослые фильмы», - подумал я. К сожелению, фильмы, где снимается папа, не являются лучшей школой нравственности для его дочери.

С детской непосредственностью, Долли легко переключалась на другие темы, за ходом ее мысли приходилось поспевать:

- Я научилась играть гаммы, пойдем послушаешь, - ничего не оставалось, как идти слушать ее упражнения. Музыкальные уроки Долли брала всего несколько недель. Маленькие пальчики старательно забегали по клавишам, а у меня в который раз защемило сердце от жалости к ребенку, лишенному любви матери и имеющего постоянно занятого отца.

Тебе нравится как я играю?

Очень. У тебя хорошо получается. Не удивлюсь, если в скором времени услышу в твоем исполнении Баха.

А это кто?

Один знаменитый композитор, который жил очень, очень давно и сочинял красивую добрую музыку. Ее любят во всем мире. Когда-нибудь я расскажу тебе о нем больше, а сейчас уже поздно и тебе пора спать.

Тогда расскажи мне, что ты делал днем?

Хорошо, ложись поудобней. Сегодня был трудный – претрудный день...

Долли свернулась клубочком и стала похожа на красивого маленького пушистого котенка. У кровати привычно устроилась Альба, обожающая свою маленькую веселую хозяйку. Альба уже подросла, вернее стала очень большой и, вопреки сложившимся представлениям о суровых ирландских волкодавах, вела спокойную домашнюю жизнь, играя с Долли во все игры, которые та придумывала.

-Сегодня снимали сцену в столовой и мне приходилось несколько раз приниматься за еду одного и того же блюда...

- А оно было настоящее? – голос у Долли был уже очень сонным.

- Да, настоящее, только очень невкусное. Спи, Долли! Пусть тебе приснится красивый сон.

- Как в кино?

- Гораздо лучше. Как в жизни.

Долли уже спала, а я корил себя за бессистемные попытки заниматься воспитанием дочери.

На следующий день я, проспав, пришел на съемочную площадку позже обычного, но вполне отдохнувшим. Похоже, что у Конрада все как раз было наоборот, он казался издерганным, хотя съемочный день был еще впереди.

Как зачастую бывает на съемках фильмов, нам предстояло снимать сцену, которая была почти заключительным аккордом, хотя мы еще не добрались и до середины фильма. Мой Райман наконец начинает понимать, что для него означает жена. Она встречает его с другой женщиной и стремительно убегает... В это время на улице идет дождь, под которым Райман гонится за женой, чтобы объясниться.

Конрада не устраивало все... он дергал исполнителей, останавливал без надобности кадры.

-Что ты вбираешь голову в плечи, как будто вместо дождя на тебя валятся булыжники? – напускался на меня.

-Разве женщина в горе обязательно должна походить на мигеру? – вопрошал героиню.

- У вас шланг засорился что-ли? Это капанье невозможно назвать проливным дождем.

- Дубль номер двадцать, - устало щелкнула хлопушкой помощник режиссера.

И эта фраза была последней, касающейся фильма, которую мне довелось услыхать в этот день... Тысячи огней зажглись перед глазами. Страшная боль пронзительно ворвалась в мое тело, лишив сначала ощущения действительности, а затем и всех остльных ощущений, опрокинув навзничь. Когда до моего сознания дошли топот и крики, то почувствовал, что лежу на полу. Нестерпимо болела голова, но я уже приходил в себя и недоумевал зачем меня накрыли черной тряпкой. Я попытался ее сорвать, но руки наткнулись на пустоту. Дотронувшись до глаз, вызвал новый виток боли.

-Что это со мной? – закричал, как мне казалось изо всех сил и снова провалился в небытие.

Когда очнулся снова, то вокруг было тихо и меня окружала полная темнота. «Неужели меня бросили одного ночью на студии? Где все люди? Почему я валяюсь?» Очень болели глаза, но я уже знал, что если их трогать, будет еще больнее. Я приподнялся, опираясь на руки.

- Грант! Ты меня слышишь? Грант! – это был голос мамы. Она звала меня, но почему она появилась на студии? И почему я ее не вижу?

-Тебе лучше? Скажи, Грант, как ты себя чувствуешь? – это был голос Конрада, которого я тоже не видел. Он пытался добраться до моего сознания:

- Не волнуйся, Грант, ты в больнице. Все будет в порядке. Слышишь? Все обязательно будет в порядке.

Почему они сами так волнуются, хотя и пытаются меня успокоить? Очень медленно начинаю понимать, отчего я только слышу голоса, но не вижу их обладателей. У меня что-то стряслось со зрением. Ну, конечно... была яркая вспышка и жуткая боль после нее.

Я не вижу! – произношу слова, которыми признаюсь в крушении привычного прежнего мира. – Я не вижу, - зачем-то повторяю еще раз.

Братик, родной, любимый! Это временно. Ты будешь видеть. Ты обязательно будешь, видеть!

Моя сестра Рози тоже здесь. В ее всегда веселом голосе слышна горечь.

Скажите же наконец, что со мной произошло? – хочу узнать у присутствующих и в этот момент припоминаю кое-что сам.... Замученный бесконечными повторами, я изменил правильную траекторию пути, по которой должен был бежать и стремительно помчался прямо на мощный осветительный прибор. Догнавшая струя ледяной воды, мало напоминавшая дождь, догнала меня и чуть не сбила с ног. Или все же сбила? Я оказался на полу...

Мы все не можем опомниться, от того, что случилось, Грант. Непредвиденный случай... – Голос у Конрада дрожал. Ему трудно было объяснять происшедшеее, - лампа разорвалась, как бомба, я никогда не думал, что такое бывает. Предполагают, что в стекле была трещина. Мог случиться пожар... но его не было... только осколки. Они полетели в стороны с большой скоростью... и вот... Врач еще не дал полного ответа, но мы надеемся, что все обойдется.

Конрад во время своего монолога пытался придать голосу твердость, но ему не удавалось.

Мистер Фортрекс, я должна наложить вам повязку, - сказал незнакомый женский голос. Мне было все равно. Я еще не до конца осозновал свое новое положение. Вокруг все поочередно говорили, успокаивали. Знакомые и незнакомые голоса сливались в гул. Я перестал их слушать, отгородившись своими мыслями, обдумывая с чем мне придеться смириться.

Проходили дни и ночи. Порой я уходил в забытье. И опять ночи, дни и бесконечная темень, без рассветов и закатов. С этим я живу и сейчас, единственное разнообразие – вызывать картинки из прошлого. Многое вспоминается ярко, как будто было вчера, некоторые моменты память не хочет воспризводить. Она проскакивает их, возможно у организма есть на такие случаи защитная ракция, которая вступает в силу, противясь тому, чтобы человек снова переживал страшные минуты своей жизни даже мысленно. И тем не менее... Помню, как много раз спрашивал у всех, на каком этаже находится палата. Дежурные сестрички сестрички, как правило, сразу же переводили разговор на другое. Остальные тоже обходили мой вопрос молчанием. Но однажды, чей-то молодой и звонкий голос поведал мне, что мы находимся на седьмом этаже. К этому времени я уже прошел бесчисленное количество исследований и ждал приговора Чарли Харриета. Ожидание было кошмаром. Понимал, – не исключается и такой, который я для себя считал несовместимым с дальнейшей жизнью.

Наступил день перед вынесением приговора... Конечно в медецине существовал другой термин, но для себя я именовал окончательное заключение именно так. Это были бесконечные часы ожидания. К тому времени я уже сам научился различать время суток. Когда приближалась ночь, больница затихала, шорохи и звуки сводились до минимума. Отметил, что слух мой явно обострился и стал чувствительным к самым малым звуковым оттенкам. Необходимо было учиться различать предметы на ощупь, но я стыдился этого метода знакомства с окружающей средой. У меня, как у бывшего артиста, было хорошее воображение и я живо представлял как это выглядит со стороны. Киногерой в роли слепца! Думать об этом было невыносимо!

Сейчас мне действительно трудно восстановить ход своих мыслей в период, когда до прихода врача оставались считанные часы, - они были сумбурны и лихорадочны. Припоминается только принятое в результате раздумий решение: не дожидаться завтрашнего дня...

И все во мне замерло. Я стал ловить звуки, чтобы убедиться, что я один в комнате. Мне предстояло произвести много непривычных исследований. Наконец дождался желаемой тишины. Я был один.

Палата оказалась небольшой. Я быстро обошел ее, ощупывая стены, и отыскал окно. Его необходимо было открыть, изучив систему запора. Нащупал жалюзи, которые мешали. Для чего их нужно было опускать в комнате слепого? Понимал, что все необходимо делать очень тихо и сам прислушивался к звукам, чтобы не быть обнаруженным. Окно оказалось незапертым и легко открывалось. Возможно за ним балкон? Хотя на это не было похоже... Но, что это? За незапертым окном руки натолкнулись на ограждение. Решетка. Уцепившись за нее, - подергал. Никакого результата. В первое мгновение мне показалось, что ее невозможно расшатать, но продолжал давить на нее с упорством, достойным маньяка и она слегка поддалась.

«Вот для чего пригодились тебе твои мускулы...- горько усмехнулся, не прекращая раскачивать решетку. Она уже явно реагировала на мои усилия и я настолько увлекся своей работой, что перестал прислушиваться к звукам и поэтому резко вздрогнул и опустил руки, когда за моей спиной раздался крик: «Что это вы делаете?»

Объясняться я не стал. Да и разве возможно было такое? Но, наверное моим родным и друзьям был понятен ход моих мыслей, только каждому по своему. Я же впал в оцепенение. Скоро я почувствовал руку моей сестры на лице. «Вызвали...» - подумал лениво. Разговаривать не хотелось.

Грант! Мы так тебя любим! Ты будешь здоров, все в это верят.

Папочка! Я так по тебе соскучилась. Все время прошусь к тебе и плачу, потому что меня не пускают. Твои глазки поправятся. Я привела тебе Альбу. Она тоже по тебе скучает. Погладь ее, папочка!

И Долли здесь! Я ведь просил не приводить ее. Даже собаку пропустили в больницу... Это уже тяжелая артиллерия. Долли взяла мою руку и опустила на густую собачью шерсть. Несмотря ни на что, я ужасно обрадовался родному теплому голосочку моей любимой девочки. Потом Долли гладила меня и ее маленькие ручки сделали больше, чем любые увещевания других людей. К счастью никто не стал этого делать и мое судорожное сверхнапряжение стало понемногу ослабевать.

Впервые я сам подумал, что мое несчастье может когда-нибудь закончиться.