Принцип минимакса в хайку.

 

Мой девиз – все фрактально, т. е. самоподобно. И как в обычной жизни есть четыре противоположные страны света (север - юг и запад – восток), так и в хайку можно выделить две противоположные пары.

Первая пара: личность автора, с одной стороны, и связи слов и омонимия слова самого, с другой. Плохо, если автор видит только свою душу и не замечает «душу» слова и слов. И когда образуются смешные прочтения, автор негодует, говорит, что его не понимают вместо того, чтобы признать очевидное: каждое слово обладает омонимией (в большей или меньшей степени). Я не затрагиваю вопроса о душе автора, так как различаю душу тела и дух, а говорю лишь об очевидном «сопротивлении слова» при написании хайку. Сопротивляются фразеологизмы, омонимы, омоформы, омографы, омофоны и даже буквы, например «е», которую иногда можно читать как «ё»

Вторая пара: форма (вариативность прочтений, омонимия) и содержание (энергетика чувства, сила прозрения и т.п.). При движении в направлении одного мы должны научиться ощущать сопротивление противоположной ипостаси. Несмотря на четыре направления, Земля имеет лишь два полюса. Если задуматься, и мы можем из двух пар сделать одну. Достаточно понять, что содержание раскрывает чувства и разум автора, а форма – душу слова (или слов).

 

I. Содержание (авторская энергетика, душа).

 

Ярким образцом содержательного «авторского» трехстишия, на мой взгляд, является трехстишие Тиё:

 

ВСПОМИНАЮ УМЕРШЕГО РЕБЕНКА

 

Больше некому стало

Делать дырки в бумаге окон.

Но как холодно в доме!

Фукуда Тиё (1703-1775),

«Японские трехстишия», пер. В. Марковой, Худ. лит-ра, М., 1960 г, с. 177.

 

Хорошо передано чувство. Однако, трехстишие, практически, не допускает вариативного прочтения. Энергетика матери, потерявшей ребенка, огромна. Смысловую вариативность первых двух строчек (так называемую недосказанность) уничтожает предпослание. Итак, огромной авторской энергетике соответствует невариативное трехстишие. Если бы это трехстишие допускало вариативное (юмористическое) прочтение, на нем можно было бы поставить крест.

Поэтому можно назвать такие трехстишия плоскими (или необъемными). К плоским можно отнести сенрю (возможность вариативности не делает прочтение объемным, в крайнем случае, двух- или трехплоскостным) и эмоциональные трехстишия.

II. Форма (вариативность прочтений).

 

Теперь рассмотрим другую крайность. Авторы давно увидели прелесть схемы «двух ч», когда две строчки (или словосочетания) отвечают на вопрос «что?». Слово или строчка между такими словосочетаниями является общей и дает новые варианты прочтений. Чтобы подчеркнуть вариативность прочтений авторы отказываются от знаков препинания, как бы говоря читателю - делайте со строчками что хотите и наслаждайтесь вариативностью. На схему «двух ч» трудно найти хорошие трехстишия. На своем сайте http://haiku-konkurs.ru в разделах ЧИТАЛЬНЯ и CHITALNYA, комментируя трехстишия, постоянно показываю новые чуждые прочтения трехстиший, сделанных по этой схеме. Например.

 

Холодно в доме

Шорох метлы за окном

Рассеянный свет

Андрей Шляхов, «Прямо из горлышка», Андрей Шляхов, «Красный матрос», Спб., 2001 г, с. 38.

 

Я взял это трехстишие для примера, так как в первой строчке - аллюзия на рассмотренное выше трехстишие Тиё, и, на первый взгляд, кажется очень техничным из-за схемы «двух ч»: шорох метлы (первое «что?»)/за окном (общее слово)/рассеянный свет (второе «что?»). Т. е. автор как бы говорит нам, смотрите - это трехстишие вариативно, его можно прочесть и вот так:

 

холодно в доме

шорох метлы

за окном рассеянный свет

 

Все это, конечно, хорошо. Но вот беда, первую и вторую строчки также можно читать вариативно: холодно/ в доме (общее слово)/ шорох метлы.

 

холодно

в доме шорох метлы за окном

рассеянный свет

 

Итак, мы стоим на улице - «холодно», светает – «рассеянный свет», а в доме рядом, за окном Маргарита Николаевна метет комнату критика Латунского метлой.

 

Впрочем, есть и продолжение. Упражнение на вариативность буквы «е», которую, как известно, можно читать и как ё. Прочитаем вот так:

 

Холодно. В доме шорох.

Мётлы за окном.

Рассеянный свет.

 

Шабаш закончен. Вот-вот закричит петух. Народ собирается разлетаться, кони запряжены и ждут за окном.

 

Есть прочтение и без «ё», но не будем более отвлекаться. Главное, мы увидели опасность чрезмерного увлечения вариативностью. Кстати, то же могу отнести и к недосказанности.

 

III. Хайку.

 

Итак, мы приходим к интересному парадоксу. Если автор вкладывает свою энергетику, то, чтобы «не расплескать» ее, трехстишие не должно быть вариативным. Если же автор создает вариативное трехстишие, то очень трудно в него добавить авторское «я», так как запросто можно подвергнуться превратному толкованию. Но без авторского присутствия вариативное трехстишие будет походить на схему и низойдет до литературной игры.

Если бы можно было сказать, что чем более хайку энергоемко, тем менее оно должно быть вариативным, и наоборот, чем более вариативно хайку, тем меньший эмоциональный заряд оно должно нести, было бы полбеды (какой интересно пол у беды?), но дело в том, что при наличии авторского «я» - вариативность должна быть исключена. Если сейчас нет омонимии, то смею заверить, рано или поздно она появится. Язык конечен, знания безграничны. Каждое слово будет нести все больший и больший груз значений, смыслов и подтекстов.

Где же выход? Как безболезненно соединить душу слова и личность автора?

Наиболее продуктивным мне видится шлюзовой поход при сочинении хайку, когда авторское видение раскрывается обыгрыванием омонимии ключевого слова. Например,

 

утро бабьего лета

паутинка через тропу

рвется на горле

Тайша (конкурс «АиФ»-2009 г)

 

Ключевое слово - «горло»: это и передняя часть шеи – «паутинка рвется на горле» и гортань (с протяжением вдоль) – «через тропу».

Такой подход уничтожает «швы» техники, придает естественность хайку, показывает уважительное отношение автора к слову и духу хайку.

 

12 сентября 2009 г Игорь Шевченко

г. Дубна