Если папа начинает вздыхать и искать муху на потолке при слове зоопарк, опять пора выдвигать тяжелую артиллерию. Я звоню бабушке, уж она то прекрасно помнит, сколько раз ей пришлось метаться возле клеток с животными. Этот верный способ проверен не раз. Стоит набрать телефон и сказать:

 

-Бабушка, а помнишь, как ты с папой ходила в зоопарк?

 

И она, то есть бабушка, хоть и жалуется на слабую память, каждый свой поход к зверям опишет в самых ярких красках. Один раз маленький папа порвал штаны, другой раз опять штаны, но уже не свои, а сторожа в зоопарке. А еще раз…Что бы избежать рассказов о бабушкиных жертвах, папа готов пропустить и футбол по телевизору, отправиться хоть в Арктику, хоть в магазин.

 

Конечно, если я хочу остаться без мороженного и катания на лошади, можно обратиться к маме. Но, тут сами понимаете, меня закутают в шарф до самих шнурков, наденут кусачие носки до ушей, а в таком виде любая порядочная лошадь вас испугается. Не говоря уже о том, что вам и за версту не разрешат к ней подойти. Вдруг у нее, у лошади насморк или другая загадочная болезнь. Мама такая смешная, где вы видели гнедого с носовым платком?

 

Вот и выходные! Вздыхающего по пропущенному футболу отца, с газетой подмышкой и меня, надежно запакованного, но без газеты, отправляют гулять.

 

Когда папа покупает в кассе зоопарка билеты, лицо его разглаживается, глаза начинают поблескивать, и шляпа сама ползет на затылок. Потом, озорно оглянувшись, вдруг мама где-то рядом, он начинает разматывать шарф с моей шеи. И лихо сует вязаную колбасу себе в карман. Газета с обиженным шорохом летит в урну у кассы.

 

Сразу от входа, папа тащит меня к обезьянам, прямо как маленький. Тут надо с ним проявить терпение, конечно, очень хочется тут же пойти к лошадям, но можно немного и подождать. Да и лошади с утра очень заняты, они завтракают и терпеливо ждут, когда им наведут красоту.

 

Увидев обезьяньи клетки, папа отпускает мою руку, торопиться к старым друзьям. И дались ему эти мартышки, ну, скачут… Ну, корчат рожи… Он не видел Сашку Фролова из 3-го «Б». Вот он кривляется, вот он прыгает! С последней парты на первую - ему скакнуть ерундовое дело! Куда нормальной обезьяне до него, даже я на первую парту не могу допрыгнуть…

 

Подходим к клеткам. Обезьяны сразу чувствуют в нас благодарных зрителей. Осенью, такие на вес золота.

 

Мое глубокое убеждение, что мартышки сами счастливы, когда приходят посетители. Она тебе рожу скорчит, ты ей язык покажешь. Она тебе палец через решетку просунет, ты ей рукой помашешь - полное взаимопонимание. Тут конечно Сашка Фролов проигрывает, он конкурентов терпеть не может. Если кто в ответ на его старания высовывает язык, сильно обижается.

 

Пока папа махал мартышкам шляпой, я украдкой оглянулся, нет ли кого знакомого, никто не видит его усердие.

 

Рядом были только две мамаши, которые увлеченно обсуждали важные вещи:

 

-покупку зимних сапог;

 

-обмен не подошедших зимних сапог и повторную покупку зимних сапог;

 

- 32 способа изготовления манной каши.

 

Рядом стоял основательно закутанный малыш и пыхтел, стараясь сквозь щель в шарфе разглядеть ужимки папы и прыжки обезьян. Другой маленький посетитель терпеливо лежал на животе дожидаясь, когда мама отвлечется от 33 способа варки каши и заметит аварию.

 

Папа, поздоровавшись за руку с каждой из мартышек, обернулся, нет ли рядом бабушки или сторожа. Увидел увлеченных собеседниц, лежавшего малыша и покачал головой.

 

Мамы нужная на свете вещь, но для зоопарков плохо пригодная. Каблуки у них путаются во всех кочках, пройдет такая мама чуть-чуть и на самом интересном месте начинает вздыхать. То дома обед не сварен, то животные в зоопарке грустные. И как им не грустить, когда рядом рассказывают о зимних сапогах, а посетители лежат на земле.

 

Папа не выдержал и пошел поднимать ребенка. Тот в благодарность сразу заревел, возмущенные мамаши увели детей подальше от странного мужчины с вязаной удавкой в кармане.

 

Мартышки, напуганные пожарным криком, забились в деревянный домик в глубине клетки и на все старания папы не реагировали. Я изо всех сил старался помочь. Стучал палкой по прутьям, корчил рожи, даже достал языком до носа не хуже Фролова, но обезьяны общаться не хотели. И мы отправились покупать мороженное - надежное средство для поднятия настроения.

 

Вот мы прошли мимо задумчивых жирафов, которые, шевеля губами, считали друг у друга ноги. А, вдруг за ночь пара копыт потерялась. Мимо страусов и замерзших бегемотов, я хотел подарить им свой шарф, но папа испугался, что мама нас обратно домой не пустит.

 

Вот я когда вырасту и женюсь, никогда не разрешу мне шарф на горло повязывать. Но папе я об этом не сказал – чтобы не завидовал.

 

Наконец киоск с мороженым. Он теперь стоит возле аквариума. Раньше он был у вольера с медведями. Но, они так умилительно просили лакомство, что посетители не выдерживали и отдавали попрошайкам половину, а то и целую порцию эскимо. Конечно, ни к чему хорошему это не привело. Заболели не только мишки, но даже голуби, которых косолапые артисты в свою очередь подкармливали.

 

А, возле рыб мороженое продавать можно, правда, продавцы вздыхают, у них товар залеживается.

 

Папа был в хорошем настроении и взял себе две порции эскимо и столько же из мужской солидарности мне. Неплохая штука эта мужская солидарность. Когда я уроки не выучу, нам от мамы попадает всем, включая кота Ваську и мне немного легче. А если папа забудет мусор вынести, то влетает мне за то, что не напомнил папе, и Ваське. Коту, наверное, за то, что он не намяукал о мусоре мне. Конечно, не только выговоры, но и сладости мы всегда дружно делим поровну, не забываем и Ваську.

 

-Вовик, это бяка, - от громкого голоса я чуть не подавился. Одна из знакомых мам пыталась развернуть мальчика, тянущегося в сторону киоска с мороженым.

 

Мы с папой укоризненно посмотрели, нельзя же так ребенка обманывать и двинулись в сторону лошадей.

 

Папа идет не охотно, и не потому, что он не любит лошадей, любит да еще как, просто мама строго настрого запретила животных руками трогать. Но, мы то трогать не будем, просто немножко покатаемся.

 

И откуда мама взяла, что лошади грязные, вовсе и не грязные, а только что умытые. Вот мой любимый Гнедок под октябрьским солнцем так и блестит. Я его угощаю припасенным яблоком. Жеребец берет одними губами, и в уголках широкого рта блуждает улыбка. Ему, такому большому, яблоко и не еда, но знак внимания и дружбы.

 

Папа посмотрел на моего любимца и тоже растянулся в улыбке, как не растаять, глядя на такого красавца.

 

А вот и Вовик тащит к Гнедку мамашу, поглядеть на лошадиную красоту.

 

- Я покататься хочу…

 

А она, почти как наша мама, глаза в небо и придумывает, что бы такого сказать, что бы к страшному зверю не подпустить.

 

Тут папа не выдерживает и опять приходит на помощь:

 

-Этот гнедой жеребец очень умный, мы часто на нем катаемся. И ни разу он никого не уронил, он малышей очень любит.

 

-Ну, пусть покатается Вовик, должен и он понимать, что такое мужская солидарность,- это папа уже мне шепчет

 

Хотя в животе немножко пощипывает и покалывает - мне немного жалко отдавать своего Гнедка в чужие руки, но, сам понимаю, малышу это такая радость. Теперь он целый месяц будет вспомнить лошадку, которая улыбается и катает малышей.

 

Наконец моя очередь. Я высоко сижу в седле и наслаждаюсь плавной поступью. Жеребец везет меня мимо сонных верблюдов. Они недовольно косятся на него, им тоже хочется пройтись по дорожкам зоопарка. Что бы не показывать своей зависти, они отворачиваются в сторону, брезгливо оттопыривают губу.

 

Вот и грациозные жирафы, самые осенние из лошадиной родни. Их пятна похожи на желтые листья. Мой гнедой решил с красавцами поздороваться и заржал, в ответ жирафы закивали головой - и вам друзья привет.

 

Проехали мимо пустеющего птичника, остановились возле террариума. Там знакомые малыши с недоумением смотрят на сонные шланги, пока мамы обсуждают новую интересную тему: почему папы не любят вчерашнюю манную кашу.

 

Один малыш, устав глазеть на змей, тяжко вздохнул и опять лег на землю. Гнедок всхрапнул и укоризненно покачал головой, не дело валяться на земле.

 

Другой, тот, что Вовик, замусоленный шоколадкой в кулаке, привлек внимание одного из жителей зоопарка. Зверек с интересом принюхался к теплому съедобному запаху. Малыш обрадовался вниманию и потопал поближе, доверчиво протянул лакомство. Новый друг осторожно сунул нос в испачканную ручонку. Довольный Вовик стал гладить по грязной шерстке, пока зверек зашуршал оберткой от шоколадки. Тот зажмурился от счастья и тепла детской ладошки, беззащитный хвостик его задрожал от избытка чувств. Малыш зашепелявил в сторону собеседниц:

 

-Мамочка, посмотри, правда, это бурый медведь, он совсем ручной.

 

«Медведь» помахивал голым хвостиком: конечно бурый, не видно, что ли?

 

Мамочки повернулись, с синхронным криком «крыса» бросились в разные стороны, подхватив своих детишек.

 

Гнедок недоуменно заржал и прянул в сторону, подальше от странных дамочек, еще затопчут

 

Покинутый друг, шурша оберткой, шмыгнул в ближайшие кусты и там затаился, обиженно поблескивая глазками бусинками.

 

Вот и закончилась наша с Гнедком прогулка, папа глянул на часы и выжидательно смотрит.

 

Я тяжко вздыхаю, слезаю с лошади и беру папу за руку, пора домой обедать.

 

У выхода из зоопарка оборачиваюсь назад и прощально махаю рукой лошадям.

 

- До свидания, друзья.

 

Махаю и за папу.

 

- До новой встречи, обезьяны.

 

Уходящий Вовик, глядя на меня, то же затряс ладошкой.

 

- До скорой встречи, «бурый медведь»…