В краю, где воде не пробиться меж льдов, где бледен сполохов свет, в краю, где для снега есть сотня слов, а слова для хлеба нет, оставивший золото теплых нив, жил в чуме чудак-человек. Цветенье яблонь и шелест ив - он все променял на снег... Он долго учил гортанный язык- и плакал о доме порой. Он был молодым - а теперь он старик в холодной земле чужой... Однажды с проверкой приехал другой- здоровый и полный сил - и стойбище раз обходя стороной, услышал, как тот говорил, о том, как средь льдов Предтеча стоял на кромке воды ледяной, "Моржонком Божьим" того назвав, Кто мир отогреет Собой. Его в каждый чум приглашал народ - и Он исцелял больных, а в страшный, суровый, голодный год умножил рыбу для них. "Хозяин помнит оленей своих,- найти их - не малый труд! Он любит своих собак ездовых - они его узнают." "Враги не знали, Его убив, что после того, как умрет, Он вырвется сам из льдистых глубин и смерти растопит лед!" *** "Чему он учит этот народ?! Должно быть, он просто пьян!" Доставить на почту депешу в Синод вызвался местный шаман. *** Мужчины - охотники. Значит, они не могут плакать никак. Но плакали жены, и слезы текли из глаз детей и собак, и стыли, как льдинки (мороз был - страх)... Шептался вокруг народ: "С Моржонком Божьим он, в тех краях, где вечно морошка цветет." |