День Рождения.

Нина Ричардовна вошла в подъезд и с трудом поднялась на третий этаж. Немного отдышавшись на лестничной площадке, она скроила приветливую физиономию и нажала кнопку звонка. Ей немедленно открыла маленькая толстая старушка в нарядной кружевной кофточке с пышным жабо и яркой пластмассовой брошкой на шее.

- И какая ж ты нарядная сягодни! Прямо как из журнала «Писель», - похвалила подругу Ричардовна.

- Какой такой «Писель»?- удивилась Алевтина Дементьевна.

- А енто модный журнал такой, где Авелина Хромченко работает. Ты шо, дяревня неасфальтированная, «Модный приговор не смотришь»?

- Ну, как же, смотрю, - смутилась хозяйка.

- Да не важно, хошь гляди, а хошь и не гляди! Дело твое! А сяйчас - с днем рождения поздравляем, счастья радости желаем! – и она трижды облобызала толстые дряблые и обвисшие, как у английского бульдога щеки виновницы торжества и вручила ей свой подарок, заботливо завернутый в газетку, - Чем богаты, тем и рады!

- Благодарствуем, Ниночка! Ты смотри, когда будешь по колидору проходить, не запнись об тубаретку, а не то на голову лисапед свалится! У меня тут лампочка перегорела, да больно они нынче дороги! Ужо со следующей пензии прикуплю новую.

Алевтина благополучно довела гостью до стола, где уже сидела соседка Алевтины – Шушаник Мкртчевна – древняя, абсолютно глухая старушенция, которая широко улыбалась беззубым ртом и радостно кивала головой на каждое сказанное кем-либо слово.

- Ну вот, гостьюшки, потчуйтесь! Сама на стол собирала! Вон, смотри, Ричардовна, енто стюдень! Я его токмо из свиных шкурок варю. Мне их соседи для кота дают, а я их подкоплю в морозилке, вот к праздничку и стюдень будет! Попробуй, вкуснотища!

Нина Ричардовна отрезала себе порядочный кусок и немного откусила.

- Ммм, вкусненный стюденец! Упругий, что твоя резина, правда, иногда щетинки попадаются, да не беда – не баре, выплюнем!

- К стюдню-то горчички возьми, я ее сама готовила: с просроченных горчичников-то соскоблила, да кипяточком развела! Ядреная получилась, вырви глаз! А енто, гостьюшки, мармашелевый салат – по собственному рецепту! Мое Хау–Ноу! – блеснула хозяйка знанием иностранных языков.

- Шо? Гавно? В каком смысле?

- Темнота, ты, Ричардовна! Хау-Ноу, значится, по собственноручному рецепту!

На блюде возвышалась горка неаппетитной сероватой массы.

- Ну шо, попробовала? Как оно тебе, Хау-Ноу?

- Ничаво себе, кушать можно! А шо ты туды ишшо вбухала, акромя мармашели, коли не сякрет!

- Только тябе и скажу! А Мкртчевна усе равно не услышит. Тама есть квашена капуста, редька да лучок. И майонез собственного приготовления – натурпродукт! Это тебе не в магазине! Я бяру крахмалу, завариваю его кипяточком, сахару туды, соли, да уксусной ясенции немного! Вкусненный получается, пальчики оближешь!

- Ну ты, Алевтиньюшка, и мастерица! Прямо царский ужин приготовила! Давайте-ка выпьем за такую рукодельницу! Куды Ивану Урханту до тебе!

- Налявай себе и Шушанику, Ниночка, а я-то сама пяртоник, мне нельзя, дохтур запрятил! Ты токма посмотри, какой лякерчик! С советских времен храню. Семьдесят четвертого года выпуска! На силу от сваво анвалида уберегла! Старый черт пьет все, что не приколочено, весь деколон в доме извел!

- А где же он сам, Ягорыч-то? Не подох ишшо?

- Да что ж ему станется, алкашу проклятому! Он мой день рождения с утра ужо отметил, а таперя дрыхнет! Ох, и намучалась я с этим анвалидом! Как в пятьдесят шестом году поездом ногу-то и отрезало, так кажный год его по ВТЭКам-то и тоскаю, проклятого! Смотрют все ироды, не отросла ль у няво нога обратно.

Старушки выпили по рюмочке, причмокивая языком и закатывая глаза от удовольствия.

Наливка ударила Ричардовне в голову, и старушка пустила слезу.

- Ой, милая, как же ты, бедолага-то намучалась! – и Нина потянулась за новой порцией мармашелевого салата.

- Да уж, с мужиками ентими одна морока! Я сваво супостата пять лет назад насилу схоронила, все никак не подыхал, скотина! Маразмы его совсем замучили! Меня не узнавал. Как возьмет костыль-то свой огроменный и меня по всей квартире с матерком гоняет. Только в тувалете от него и спасалась. Царство ему небесное, ироду проклятому! – старушка перекрестилась.

Старушки повздыхали, помолчали, каждая о своем, только Шушаник бессмысленно улыбалась и увлеченно ела студень.

- Ну шо, девчата, таперя надобно чайку испить с пирогом!

Алевтина торжественно внесла в комнату высокий подрумяненный пирог. Кипяток разлили по чашкам, хозяйка достала из серванта одноразовый пакетик чая и стала по очереди окунать его в каждую чашку. А потом нарезала лакомство.

Гости принялись за угощение, с удовольствием запивая его чаем.

- До чаво же у тебе пирог хорош! Только никак не пойму, из чаво он изделан, - сказала Нина Ричардовна.

- А рецепт-то у меня не простой, особенный, тожить мое Хау-Ноу! Бярешь банку старой повидлы, которая ужо забродила, не выбрасывать же добро, за все деньги плачены! Всыпаешь туды полпачки гяркулесу и чайную ложку соды, все хорошенько размешиваешь, наляваешь у форму, апосля у духовку на малянький огонь. Через час пирог готов! Дешево и сярдито!

Насытившиеся и слегка опьяневшие старушки включили телевизор.

- А что это тялявизер усе в красном свете-то кажет? – удивилась Нина Ричардовна!

- Дык енто ж «Рубин», он отродясь так и показывал.

Посмотрев программу «Время», Нина Ричардовна поняла, что пора и честь знать.

- Ну ладненько, спасибо ентому дому, пойдем к другому! Спокойной вам всем ночи!

Нина Ричардовна натянула свою грандиозную шапку а-ля «Марс атакует» и отправилась восвояси.