Лина Бендера

ИСКУПИТЕЛЬНАЯ ЖЕРТВА

фантастический рассказ.

 

Ровно в полночь в роскошном особняке на окраине вдруг зазвонил телефон. Юрий проснулся первым и, стараясь не разбудить жену, поспешно снял трубку.

- Алло… Да, я слушаю. Повторите еще раз! Кто там, в самом деле?!

Издалека, заглушаемое помехами на линии, донеслось чье-то невнятное бормотание. Забрав аппарат, Юрий на цыпочках вышел в соседнюю комнату и плотно прикрыл двери.

- Денис? Я знаю, это ты. Перестань дурить! Бизнес есть бизнес, и случившегося не исправить. В конце концов, ты сам виноват…

Юрий напряженно вслушивался в доносившиеся из трубки отрывистые фразы, и что-то мешало ему прервать разговор.

- Денис! Твое возмущение запоздало, да-да! Ты сам виноват, я же говорил тебе…

Запнувшись на полуслове, Юрий тяжело вздохнул. Ситуация выходила из-под контроля, становилась неприятной. Впрочем, бизнес, в котором крутятся большие деньги, не делается в белых перчатках. Кто-то обязательно оказывается в проигрыше.

- Что? Не понял! Денис, ты…

- Будь ты проклят! Ты еще услышишь обо мне! – вдруг громко и отчетливо донеслось из трубки, а затем абонента оглушили короткие пронзительные гудки.

- Ненормальный! Похоже, окончательно допился!

Прежде чем положить трубку на рычаг, Юрий зачем-то тщательно ее осмотрел, словно ожидая, что злобное проклятие бывшего друга и партнера, материализовавшись, высунется навстречу жалом ядовитой змеи… Или, ближе к реальности, обнаружится подсоединенным к телефону проводом часового механизма…

Глупости! Спохватившись, Юрий аккуратно поставил аппарат на место. Угрожая ему, Денис, определенно, сошел с ума. Да у него не хватит денег даже на доморощенного киллера из ближайшей подворотни!

Успокоив себя логическими рассуждениями (а он всегда был здравомыслящим молодым человеком), Юрий вернулся в спальню и долго, не отрываясь, смотрел на вольготно раскинувшуюся в белоснежных простынях любимую жену, лежавшую в привычной позе закинувши руки за голову. Ольга не признавала цветных комплектов, считая, что только ослепительная белизна способна достойно оттенить в контрасте прелесть смуглой кожи и смоляных волос. Жена у него красавица и больше других достойна богатства и роскоши, как золотая оправа гармонично сочетается с чистейшей воды бриллиантом. Слава Богу, ночной звонок не разбудил ее, и ничего вокруг не изменилось. Предметы находились на положенных местах, и мир не стал рушиться оттого, что один из двоих, теперь уже бывших друзей из преуспевающего бизнесмена превратился в нищего.

Юрий лег и с головой укрылся одеялом. Уснул он быстро, точно и не было странного ночного звонка. Морально - этические нормы мало его беспокоили, хотя он никогда не считал себя излишне жестоким. Нет, скорее наоборот. Но большой бизнес, как ни крути, требует от человека некоторых личностных издержек. Выживает сильнейший. Это закон, выработанный многими сотнями лет коммерческих отношений в обществе…

 

… Юрию снился сон. Тем более необычный факт, что никогда прежде с ним подобного не случалось. Будучи человеком сугубо реалистичным, как говорят, ногами стоящим на грешной земле, он не интересовался бесплотными химерами и меньше всего обращал внимание на собственные ночные видения, обычно забывавшиеся тотчас после пробуждения. Юрий считал себя удачливым бизнесменом. Начав с малого, он сумел быстро расширить практически бесперспективное, безнадежно заваленное партнером дело, и затем полностью откупить основной пакет акций. Деньги потекли рекой, и первым шагом, сделанным им на поприще создания себе солидной репутации, была покупка двухэтажного загородного особняка с последующим обустройством его по последнему слову европейской моды. Денис оказался и негодным хозяином, позорно запустил дом со своей такой же безалаберной и бесхозяйственной женой.

Юрий же мечтал о дружной семье с респектабельной супругой и парочкой симпатичных ухоженных детишек, лучше девочкой и мальчиком. Или наоборот, как получится. Наличие собаки приветствуется, желательно дорогой и престижной породы. Мелких шавок и беспородных кошек в их избранных кругах не признавали. Крепкие тылы в большой мере обеспечивали вес среди строго определенного контингента весьма и весьма уважаемых в городе людей. В последнее время свобода на широкой ноге стала выходить из моды, и на смену разгуляй - воле гармонично приходили обновленные по западному образу и подобию идеалы прочного супружества, - как закономерное явление спонтанно развивающегося общества.

Вроде бы и сны в таком случае должны сниться хорошие и радостные, а вот поди ж ты! Увиденное граничило с кошмаром. По последней «новорусской» моде во дворе еще при Денисе заложили оригинальный, в форме ромашки, бассейн, по периметру окантованный белым мрамором, но при прежнем хозяине стоявший пустым и заброшенным. Вступив во владение недвижимостью, Юрий первым делом провел воду. Днем лазурное зеркало ярко сверкало в лучах жаркого летнего солнца. Красавица Ольга обожала купаться по утрам, а потом часами нежилась в шезлонге, с фанатичным упорством приобретая знойно-смуглый оттенок кожи, делавший ее похожей на испанку. Надо сказать, Юрий очень любил знойных брюнеток. Блондинки его не заводили.

Там, во сне, он стоял напротив выходившего во двор окна и с удовольствием наблюдал за прелестной, словно фея, женой, спускавшейся по лесенке в воду. Она и наяву всегда так делала и, стесняясь признаться в маленькой своей слабости, Юрий втайне часто любовался ею отсюда же, из окна их общей спальни. Поэтому нечего особенного не было в том, что сон в подробностях повторял повседневную реальность. Где-то Юрий читал или слышал, будто сновидения есть обыкновенное отображение дневных событий.

Но дальнейшее до крайности наглядно подтверждало ошибочность широко распространенного мнения.

… Вдруг, взмахнув руками, Ольга начала тонуть. Юрий с криком бросился из комнаты, но когда в спешке выбежал во двор, жена успела исчезнуть. Лишь на поверхности воды расходились частые круги. Юрий наклонился над краем бассейна и, ахнув, тотчас отпрянул. Там, где в кристально прозрачной водяной толще должна просвечивать ажурная мозаика дна, кружил мутный водоворот. Яркие краски дня гасли, поочередно сменяясь сначала синеватыми сумерками, дальше – насыщенно фиолетовым преддверием темноты и, наконец, опустился полный мрак. Белый мрамор сделался черным, слегка оживляемый невесть откуда исходящими световыми бликами - звездочками, сильнее оттенявшими трагичность открывшейся взору картины. Водоворот кружился медленнее, потом остановился, обратившись в длинный туннель, наподобие зеркального, убегающий в бесконечность. На мгновение Юрию показалось, в дальнем его конце мелькнула расплывчатая фигура Ольги… Или это был обычный обман зрения?

Не раздумывая долго, Юрий крепко зажмурился и шагнул в туннель…

 

… Полет показался коротким, но стремительным и, открыв глаза, Юрий долго осматривался, пытаясь сообразить, где находится. Нет, местность была незнакомой. Он стоял на окраине какого-то поселка – сплошь частный сектор. Унылый, нагоняющий сонную тоску пейзаж. Юрий не любил стандартных застроек, напоминавших о старом добром ширпотребе.

Плохо накатанная дорога вела в глубину жилого массива и, присмотревшись, он обнаружил дома вовсе не одинаковыми, как показалось вначале. Общее впечатление создавали палисадники, все до одного засаженные махровыми желтыми цветами, похожими на золотые шары, но растущие не кустом, а отдельными, гораздо более крупными экземплярами. Цветы шевелились на толстых глянцевых стеблях.

Секунду полюбовавшись красивыми клумбами, Юрий шагнул к ближайшему дому с намерением, несмотря на поздний час, достучаться до жильцов и спросить название района. Не мог же он попасть в другой город! А впрочем, почему бы и нет? Во сне возможно всякое. Каким-то непостижимым образом подсознание спящего человека всегда способно отличить сон от реальной действительности. Дорогу к дому преграждал палисадник, при ближайшем рассмотрении оказавшийся сплошной клумбой. Желтые цветы стелились по земле густым ковром, облепив нижнюю часть забора, и даже высовывались на улицу, шевеля длинными кожистыми листиками, похожими на цепкие детские ручонки. Цветы казались живыми, а возможно, таковыми и являлись, потому что не успел Юрий приблизиться к забору, тонкие извилистые листики - лапки тотчас вцепились в одежду, с неожиданной силой потянули к себе…

Он с содроганием отпрянул, оставив в крошечных коготках мелкие клочки собственного костюма. Желтые головки закачались, сердито помаргивая круглыми глазками без ресниц.

- Господи! – попятившись назад, онемевшими губами прошептал Юрий.

На расстоянии эффект терялся, и цветы становились самыми обыкновенными. Повторить попытку Юрий не решился и пошел по неширокой улице между похожими друг на друга домами с палисадниками – куда глаза глядят, на свой страх и риск.

Окунувшись в почти полную темноту, первые несколько десятков метров он брел наугад, спотыкаясь на каждой колдобине не мощеной, плохо накатанной дороги. Почему-то в поселке не соизволили провести уличное освещение. Можно подумать, жители по вечерам не выходят из домов. В пользу последнего факта говорило и отсутствие прохожих на улицах. Не светились и окошки в жилищах, отчего гость не видел дальше собственного носа, и каждая деталь окружающего пейзажа открывалась ему по мере приближения. Создавалось впечатление, будто поселок дружно вымер, либо по иной причине люди не подавали признаков жизни ни единым звуком, ни дымком из труб, скучно торчавших на одинаковых крышах. Последнее обстоятельство особенно смутило растерявшегося гостя. Черепица как кровельный материал считается среди элиты редкостным шиком, но Юрий не мог припомнить, чтобы где-то ею пользовались рядовые граждане. Накладно и не каждому по карману. А здесь у всех без исключения! Ну, очень странный поселок, если не сказать больше. А главное, куда подевались люди?!

Юрий не раз пытался постучать в чье-нибудь окно, но неизменно натыкался на желтые цветы в палисадниках. Они по-змеиному шевелились в свете полной луны, незаметно выплывшей из-за облаков и озарившей окрестности не хуже привычного электрического освещения, но бледно, с колючим серебристым оттенком. От этого сходство цветов с крошечными злобными гномиками во сто крат усиливалось, вызывая в душе непрошенного гостя ответную жуть, от которой он весь обливался холодным потом.

Наверно, если бы из-за заборов на него лаяли цепные собаки, он пугался бы их намного меньше, чем этих странных живых цветов, грозивших обвить по рукам и ногам, утянуть за собой в чужой страшный мир, как в топкое болото…

И Юрий в очередной раз отступал. Шел дальше – по прежнему одинокий прохожий на безлюдной улице, тянувшейся вначале строго и прямо, потом вдруг резко свернувшей вправо и оборвавшейся у реки, неширокой, но достаточной глубины под крутым, почти отвесным берегом. На темной поверхности омута отражались оранжевые огни горевших на противоположной стороне костров.

Ранее незнакомое, а теперь неестественно обострившееся внутреннее предчувствие настойчиво подсказывало, что Ольга там, где горят эти чудовищные костры, ей угрожает опасность, неведомая и оттого намного более ужасная. Спохватившись, Юрий заметался в поисках переправы, но свободный клочок берега ограничивался прилегающими к дороге жалкими метрами поросшей скудной травкой земли, а справа и слева вплотную подступали дома с палисадниками, полными желтых шевелящихся головок, и Юрий издали видел сотни маленьких фосфоресцирующих в лунном свете глазок. Цветочки - гномики, определенно, поджидали жертву.

«Да помешались здесь на этих цветах, что ли? Или у них какой-то мистический культ?!»

Мысль промелькнула с запозданием, когда ноги сами принесли его к крошечному, стоявшему на отшибе домику, в отличие от прочих не оккупированному желтыми цветами.

- Эй, есть кто-нибудь?

И, не дождавшись ответа на стук, Юрий самовольно толкнул низенькую покосившуюся дверь.

… Промозглая сырость удушливой волной ударила с порога в лицо, перехватив дыхание. Юрий остановился, потрясенный собственной наглостью и не решаясь пройти дальше. Нога вдруг поскользнулась на мокром полусгнившем полу. Полутемная хибара изнутри сплошь покрылась липкой зеленой плесенью, точно мохом поросла.

На топчане сидела такая же заплесневелая, в три погибели согнутая старуха и ужинала, жадно черпая из кастрюли большой деревянной ложкой. Лицо ее пропиталось сизой плесенью подобно стенам избы и прочим предметам обихода в ней. Живой человек ни при каких обстоятельствах не мог выглядеть залежавшейся в склепе мумией. Сон продолжался, ибо лишь в ночных кошмарах оживают трупы и невинные с виду цветочки превращаются в малолетних упырят.

Скрипуче засмеявшись, бабка поманила гостя скрюченным пальцем, и ноги против воли понесли его вперед. Неосторожно выпрямившись, Юрий задел низко нависшую притолоку, мягко врезавшись головой в дерево как в трухлявый влажный гриб, но не решился поднять руку и вытереть испачканный лоб. Старуха снова хихикнула, и слой зеленой плесени на ее физиономии пошел мелкими волнами – зрелище неприглядное и неприятное. Юрий почувствовал, что и его щеки начинают стягиваться в морщины тонкой пленкой влажного налета. Он сам начинал катастрофически быстро загнивать в промозглой ведьминой избе.

А та вдруг с ехидным прищуром протянула ему свою ложку с кастрюлей, предлагая отведать варева. Гость в ужасе затряс головой и попятился назад к двери, но ноги опять разъехались на гнилых досках, и он застыл в нелепой позе у порога, а все вопросы, которые хотел задать, бесследно испарились из памяти. Деловито опустошив кастрюлю, бабка громко выскребла донышко, сморкнулась в рукав и неприветливо взглянула узкими, без ресниц, глазками.

- А чего тогда явился?

- Хотел… узнать…

С великим трудом Юрий выдавил пару слов. Горло пересохло и отказывалось служить, выплевывая звуки хриплым вороньим карканьем.

- Зря! – отрезала старуха.

Она поманила гостя к окошку, и тот послушно выглянул на улицу. Противоположный берег реки открылся в бледном свете полной луны, нависшей сверху пузатым фонарем, ярким и беспощадным. Место действия вырастало в размерах и приближалось по мере того, как ошеломленный Юрий фокусировал взгляд на огромном пылающем костре, в центре которого стояла привязанная к столбу женщина с распущенными волосами. Длинные языки пламени пока обтекали ее, не причиняя ощутимого вреда. Но это не могло продолжаться бесконечно. Женщина обернулась, и Юрий узнал жену. Лицо ее возникло крупным планом – искаженное, с застывшей в глазах смертной мукой. Никогда наяву у Ольги не бывало подобного выражения, и это напугало Юрия до холодного пота, до дрожи в коленях. И в тот же момент ее распущенные волосы вспыхнули…

- Нет! – протестуя против очевидного, крикнул Юрий.

Полная луна растянулась во весь ехидный желтый оскал. Бабка с усмешкой захлопнула окно.

- Время! – наставительно проговорила она, указывая в небо.

 

Юрий пробудился с тягостным ощущением сырости во всем теле и долго не мог согреться под тонким по летнему сезону одеялом, боясь пошевелиться и потревожить мирно спавшую жену. Лишь неприятная натянутость кожи на лбу заставила его сползти с кровати и на негнущихся ногах проковылять в соседнюю комнату к зеркалу. Из глубины стекла глянуло неузнаваемо перекошенное, вымазанное липкой подсыхающей слизью лицо. Склеившиеся волосы торчали на макушке перьями, придавая ему, преуспевающему бизнесмену, вид донельзя глупый и несолидный. На понуро опущенных плечах болтался измятый махровый халат, который он забыл снять после вчерашнего телефонного разговора, так и уснув в нем. Полы халата оказались во многих местах продранными, словно во сне он бегал, цепляясь за колючки… Нет, это же хищные желтые цветы оставили следы острых коготков, когда схватили его из-за забора…

- Значит, это был не сон? – вопросительно прошептал Юрий в лицо своему отражению и тотчас с презрением возразил себе: - Чушь! Такого не бывает!

Внезапная идея осенила его. Трясущимися руками прикурив сигарету, Юрий прошел к окну и встал на то место, откуда открывался обзор на бассейн. Начинало светать, и двор хорошо просматривался сверху. Затем, не удовлетворившись осмотром издалека, вышел на улицу и, с некоторой опаской приблизившись, наклонился над водой, с душевным трепетом ожидая увидеть туннель. Но не обнаружил ничего. В глубине, по - ночному темной, смутно просматривались узорчатые плиты дна. Юрий вернулся в дом, принял душ и больше не ложился, чувствуя, что уснуть уже не сможет. Вид спящей жены его встревожил. Нездорово раскрасневшаяся, Ольга тревожно вздрагивала, будто ей тоже снились кошмары.

Передумав ее будить, Юрий вывел из гаража машину и поехал в офис. И пока ехал, мысли его беспрестанно возвращались к увиденному. Гнетущее впечатление ночи не проходило. День начинался не так, как полагается…

 

Ощущение тягости в душе и общего дискомфорта не проходило на протяжении всей первой половины дня. Юрий отвечал по телефону, звонил куда-то сам, по обыкновению, шутил с подчиненными, не выходя, правда, за рамки установленных приличий… Но где-то в глубине подсознания острым гвоздем застрял ночной кошмар, заставляющий постоянно чувствовать близкое дуновение неумолимо надвигающейся катастрофы. Не исчезало мучительное томление, являвшееся предвестником дурных перемен. Никогда прежде Юрий не поддавался суевериям, но сейчас не имел сил избавиться от наваждения и, боясь себе в этом признаться, подспудно ожидал беды, подозревая неуловимую связь увиденного во сне с грядущими проблемами наяву.

И они начались, когда по офису, неизвестно кем принесенный, пожаром распространился слух о самоубийстве прежнего управляющего – Дениса. Тот пустил себе пулю в лоб, прежде застрелив беременную жену и двухлетнего сынишку. Всех шокировало не столько крайнее решение разорившегося патрона (что ж, такое случается в нынешнем безжалостном мире), но бесцельное убийство двоих, нет, даже троих ни в чем не повинных существ.

- Ненормальный! – похолодев, прошептал Юрий.

Но сделанного не исправить. Верно, Денис виноват сам. Кто просил его проматывать деньги в казино и ресторанах? Юрий не считал себя виновным, но неприятный осадок прикипел в душе надолго, и ему показалось, будто подчиненные тоже смотрят как-то не так… Но нет, скорее просто показалось…

Весь день он пребывал в состоянии легкого шока, и наконец решил, что находиться в офисе до вечера свыше его сил. Хорошо, всегда найдутся неотложные дела на стороне. Юрий собрал деловые бумаги и запер в сейф. Хотел дать несколько необходимых указаний секретарше, но тут коротко и резко звякнул телефон, и сердце у него тревожно дрогнуло. Заторможенным движением он снял трубку. Звонили из больницы. После обеда Ольге внезапно стало плохо. Врачи сомневались в установлении диагноза.

Оставив дела, Юрий поспешно поехал к жене.

 

Прошла неделя, но Юрий не мог ни поверить, ни смириться со случившимся. Его Ольга – красивая, спортивная, всегда жизнерадостная, - умирает в больнице, и ученые доктора неспособны определить причину свалившей её неведомой хвори. Несмотря на щедрые подачки, на которые он, Юрий, не скупился. Оказывается, иногда и деньги не выручают…

Юрий перестал спокойно спать по ночам. Поздно вечером, преклонив на подушку измученную заботами голову, он неизменно видел один и тот же сон. Преодолев длинный туннель, протянувшийся от бассейна во дворе, сквозь пространство и время в неведомые дали Зазеркалья, он без устали бродил по неосвещенным улочкам чужого поселка и тотчас просыпался, очутившись у знакомой реки, загадочно отражавшей огни горящих на противоположном берегу ритуальных костров. Ему не удавалось уловить тайного смысла происходящего, но в последний момент перед пробуждением вдруг мелькало ухмыляющееся лицо заплесневелой старушенции из хижины на окраине, и он готов был поклясться, что ведьма смотрит ему вслед сквозь тусклое оконце, когда он слоя голову улепетывает из сна… Если подобное выражение вообще уместно при данных прискорбных обстоятельствах.

Сон и явь смешались в неразделимое целое, и часто после пробуждения Юрий находил на теле, одежде либо рядом с собой в опустевшей супружеской постели неопровержимые доказательства запредельной реальности ночных путешествий. От него чего-то хотели, нет, даже открыто добивались. Но он не понимал, что именно и зачем, а потому беспрерывно мучился сознанием неоспоримой важности этого «чего-то», от которого, возможно, зависит жизнь Ольги и их с нею общая судьба. Однажды, вконец отчаявшись, Юрий полуодетым выскочил из дома и в сиюминутном порыве подбежал к бассейну.

- Эй, вы там! – несколько раз ударив кулаком по воде, словно стучался в невидимые закрытые двери, крикнул он.

Прозрачная толща напружинилась под рукой, не разлетевшись положенными брызгами в разные стороны, резиново - упругая на ощупь.

- Эй, вы там, - шепотом повторил Юрий, напряженно всматриваясь в воду.

Мелкая рябь на поверхности создавала оптический обман зрения, отчего казалось, будто в бассейне отсутствует дно. Вместо положенных мозаичных плит пола далеко вниз простиралась колеблющаяся пустота.

- Слышите, вы? Скажите, что нужно сделать? Я все исполню!

Собственный голос показался Юрию чужим и скрипучим. Конечно, он не ждал ответа и, постояв несколько минут, медленно побрел в дом с крепнущей в душе уверенностью: ответ обязательно дадут. Не здесь и не сейчас, но скоро. Надо ждать. И если что-то прикажут, он обязательно это сделает, чем бы оно не вылилось. Быть может, не здесь, в доступной реальности, а в том таинственном Зазеркалье, где кто-то или что-то неведомое, но оттого не менее могущественное и всесильное, держит в руках их с Ольгой дальнейшую судьбу…

 

Крайнее нервное напряжение спровоцировало бессонницу, и в тот момент, когда томимый ожиданием, Юрий нетерпеливо горел отправиться в таинственное Зазеркалье, где ждала разгадка, как знаменитое шекспировское «быть или не быть», ему никак не удавалось уснуть. Без толку битый час проворочавшись в пустой холодной постели, он включил ночник и потянулся к аптечке за снотворным. Проглотил таблетку, подумав, добавил вторую. Сегодня он не собирался уходить из сна до тех пор, пока не выяснит все необходимое. Даже если его жизни станет угрожать смертельная опасность.

… Пройдя туннель и давно ставшие знакомыми улицы поселка, он снова очутился на берегу. Юрий не видел, но всей кожей чувствовал присутствие рядом обитательницы хибары, похоже, в каждый его визит наблюдавшей за ним из окна. Хотел, но не мог пересилить себя и войти, а стоял и смотрел на противоположную сторону, где по-прежнему горели костры, отражавшиеся в глубокой воде расплывчатыми желтовато-оранжевыми пятнами. Река зрительно сузилась, как случается только в снах, когда время и расстояние имеют иное, нежели в реальной действительности значение. Происходящее напротив сделалось доступным с отчетливостью, допускаемой иллюзией ночного мрака, вопреки физическим законам ничуть не мешавшего обозрению.

Ольга опять стояла на костре, но пламя успело охватить ее снизу, и Юрий хорошо видел искаженное огненной мукой любимое лицо, но ни одного звука не доносилось оттуда. Действие происходило по принципу немого кино, где о его смысле приходится догадываться по жестам и мимике артистов. Он рванулся вперед, готовый прыгнуть с обрыва и пуститься вплавь, но тело сковала мучительная беспомощность, как бывает в тягостных ночных кошмарах, когда хочешь, но не можешь ничего предпринять. Хотя что-то нужно было делать, прямо здесь и сейчас…

Юрий беспомощно оглянулся. Со скрипом раскрылась дверь убогой хибары. На пороге стояла старая ведьма, скрюченным пальцем повелительно указывая в небо, где ярко сияла полная луна. Он напрягся, в отчаянии пытаясь постичь непонятный смысл происходящего. Наверно, надо было просто подойти и спросить… но помимо воли продолжал инстинктивно пятиться от старухи, потом повернулся и побежал, напоследок услышав, как та со злорадным смешком швырнула ему вслед некий предмет, который Юрий ухитрился поймать на лету…

С тем и проснулся. За окном светало. Путешествие продолжалось целую ночь, но опять безрезультатно. Юрий расцепил судорожно сжатые пальцы, и на одеяло выпал слегка помятый крупный желтый цветок. Принесенный из сна, однако настоящий, осязаемо упругий и испускающий резкий сладковатый аромат. Вблизи сходство с детской головкой не исчезало, а даже становилось более выраженным. Цветок точно спал, прижмурив прозрачные лепестки - веки.

Спрыгнув с постели, Юрий бросился к телефону. Увы, дурные предчувствия не обманули. Ольге стало хуже.

Уже в офисе, переворачивая позабытые в суете последних дней листки настольного календаря, он вспомнил странный жест старухи из сновидения. Что она имела в виду, указывая в небо? Юрий перелистал несколько страничек вперед. Сегодня наступал последний день полнолуния.

Подчиняясь необъяснимому наитию, он вызвал такси и спешно помчался домой. Забытый на постели цветок нисколько не увял, лежал такой же свежий и благоухающий, чудесно покрывшийся испариной утренней росы, и наполнял спальню терпким благоуханием. Изумляясь непостижимому феномену, Юрий завернул его, как ребенка, в оболочку из прозрачного целлофана и повез в больницу, для Ольги.

 

Юрий возвратился полный той отчаянной решимости, которая бывает уделом обреченных. Итак, Ольге стало хуже. Более того, доктора не ручались за ее жизнь. И он, никогда прежде не веривший в сверхъестественное, теперь твердо знал, в чем причина его и Ольгиных несчастий. Как это часто бывает в бизнесе, Денис жестоко его подставил, но не так, как обычно делают из мести, а неким непостижимым разумом простого смертного образом переложив на семью бывшего партнера свои неразрешимые проблемы, а сам сбежал далеко, откуда его невозможно достать. Это попахивало чертовщиной, но Юрий не был настолько глуп, чтобы отрицать очевидное. Невероятное существует, поскольку ощутимо вмешивается в реальную жизнь человека из плоти и крови, и едва ли это станут опровергать те, кто почувствовал на себе незримое влияние неведомых сил, которые считают сверхъестественными. Юрий не знал, ходил ли бывший партнер к колдунам, либо здесь подключились некие структуры, решившие заочно отыграться за три невинно загубленные души, не разбираясь, кто прав, а кто виноват. Юрий начинал прозревать простую истину, с которой смириться прежде не дозволяло самолюбие: виноваты они с Денисом оба, и если не отыскать сейчас единственно правильного решения, то не придется ли очень скоро встретиться с покойным партнером в отнюдь не лучшем из миров? И уж не в том ли поселке из ночного кошмара, на каком-нибудь из жертвенных костров? Юрий похолодел при мысли, что на них жарят таких, как они с Денисом, нераскаявшихся грешников. Юрию не хотелось умирать. Ведь они с Ольгой еще так молоды!

Сегодня он решил непременно довести дело до конца, и поэтому вытряхнул на ладонь сразу несколько снотворных таблеток, боясь пробудиться прежде, чем успеет… Он не знал, что должен успеть, но там, по ходу, выяснится…

- Слышите, вы? Я иду, - засыпая, проговорил он в пространство, не уверенный, слышат ли его невидимые собеседники.

Возможно, так начинается шизофрения, но Юрию стала абсолютно безразлична собственная, ранее придирчиво оберегаемая репутация. Он обязан пройти этот путь до конца. И пройдет обязательно. А потом будет видно… Почему-то ему не пришло в голову обратиться к колдунам, более компетентным в вопросах тайных наук, хотя газеты пестрели объявлениями. Но Юрий с детства привык полагаться только на себя. Такой уж был у него характер.

 

И снова шагал он той же дорогой, целенаправленно – к убогой ведьминой хибаре. Спешил, то и дело поглядывая на хитро прятавшуюся в облаках полную луну. Оставался последний день… нет, только ночь. Счет пошел на часы. Завтра полнолуние заканчивалось. Из палисадников вопросительно смотрели желтые головки цветов, и Юрий постепенно начинал догадываться, кто они и зачем здесь. Город несбывшихся надежд, зачатых, но не рожденных жизней…

Покосившаяся, похожая на осевший трухлявый гриб, хибара показалась Юрию намного более, чем в прошлый раз, неприглядной, но, повинуясь предназначенному ему одному неслышному призыву, он вошел, снова забыв постучать. Замшелая старушенция взглянула на него понимающе, не требуя дополнительных объяснений и жестом пригласила – нет, не к столу, которого в избе не имелось, но к трапезе. Запрятав поглубже брезгливость, гость принял ложку и опасливо полез в посудину. Чашу с ядом предстояло испить до дна.

- Ты налегай, налегай усердней, дорожка-то впереди дальняя…

Юрий взглянул вопросительно и с усилием сделал последний глоток. Ощущение было такое, точно нахлебался из смывного бачка – ни вкуса, ни запаха, но сознание унизительности принуждения делало трапезу отвратительной.

- Пойдем, - сказала старуха.

И они пошли. Вначале Юрий не понял, изменилось ли что вокруг, либо в нем самом. Но ночь посветлела. Нет, не перед рассветом, а из-за ставшей неестественно яркой луны. Желтые цветы протягивали к ним тонкие листики - лапки из-за решетчатых заборов, и Юрий наконец осмелился задать давно мучивший его вопрос.

- Что за цветы, говоришь? – дробно рассмеялась бабка. – А ты поди, нарви!

- Как?! – испуганно отшатнулся он.

- Рви, не бойся.

Юрий перегнулся через низенький заборчик ближайшего палисадника, и цветочки дружно прыгнули ему в руки. Их было ровно три.

- Но почему?..

- И за себя, и за других, - внушительно проговорила бабка.

Юрий осекся, вспомнив беременную жену Дениса и его малолетнего сынишку. На коротких стеблях, удивленно моргая, покачивались желтенькие пушистенькие головенки. Полная луна широко улыбалась из-за туч. Все шло как надо.

Короткий отрезок пути до берега показался Юрию бесконечным. Его гнало нетерпение, но, глядя на неспешно семенившую рядом спутницу, он послушно умерял широкий шаг. Вниз, под обрыв, вела извилистая тропинка, которой прежде не было, а возможно, осталась им незамеченной. На воде, специально для них приготовленная, покачивалась лодка. Бабка взяла весла.

Пока плыли, Юрий пытался разглядеть происходящее на другой стороне, но слепили яркие огни костров. Ночь достигла апогея, когда нос лодки ударился о берег, и по такой же узенькой тропке проводница с гостем поднялись на обрыв. Освещенная кострами и дополнительно – луной, их взорам предстала широкая, полная танцующих людей поляна. Прижимая к груди букет с живыми цветами, Юрий лихорадочно осматривался в поисках Ольги, но десятки, а может, сотни мечущихся вокруг фигур казались неотличимыми друг от друга. Походя гость попытался заглянуть в лицо первой, промчавшейся мимо в стремительной языческой пляске, но тотчас отшатнулся в испуге. Под просторным развевающимся одеянием скрывалась безликая тень, бесплотный фантом, занятый лишь собой и не обращавший ни малейшего внимания на окружающее.

Смысл их странного лицедейства был Юрию непонятен, и он повернулся к своей спутнице за разъяснениями… Но старуха бесследно исчезла, растворилась среди мятущихся теней. Цветы в его руках зашевелились, устремляясь вперед, и невольно он пошел, почти побежал за ними.

Напротив горел огромный костёр. Языки пламени высоко вздымались к серебристо-серому, освещенному круглым диском луны небу. Ольга стояла перед ним, почти скрытая дымной завесой и багровыми языками огня. Цветы рванулись к ней, словно детишки - непоседы, увидевшие мать. Юрий разжал ослабевшие пальцы, и желтые головки упали у подножия кострища.

И вдруг, как по мановению волшебной палочки, пламя съежилось и опало, вскоре исчезнув совсем, и вместе с ним пропала Ольга. Место действия заволоклось молочно - белым туманом, какой спускается в низинах перед рассветом, и танцующие фигурки растворились в его густой пелене.

Юрий взглянул на свои руки. Цветов у него больше не было. И он проснулся.

 

Юрий долго лежал неподвижно, перебирая в памяти и переосмысливая увиденное. Но он не умел разгадывать снов. За окном скудно светало, а в спальне царила тошнотворная духота. Юрию не хватало воздуха. Хотелось вскочить, рвануть на себе ворот рубашки, выбежать с криком… Но сил не осталось даже пошевелиться. И оклеенные дорогими рельефными обоями стены, и пол в коврах, и потолок в лепнине – прежде страстно желаемый уют, - сегодня непомерной тяжестью давил на грудь. Юрий чувствовал себя раздавленным. Накатило внезапное и потому неодолимое отвращение к этому дому. Если Ольга и поправится, они никогда не смогут вернуться сюда. Везде ему станут мерещиться желтенькие головки живых цветов из сна и скорбные, обвиняющие глаза невинно погубленных детишек.

Сбросив промокшее от пота, липкое на ощупь одеяло, Юрий спрыгнул с кровати и босиком бросился к окну. С вечера ясная погода к утру сменилась затяжным ненастьем, и насупившееся пузатыми тучами небо грозило в ближайшие часы проливным дождем. Бассейн тускло подмигивал мутным круглым глазом. Никогда, ни за какие деньги он не позволит Ольге войти в него, и сам вряд ли рискнет приблизиться к мрачной дыре, ведущей в таинственное Зазеркалье.

Юрий крепко зажмурился, с усилием преодолевая несвойственную прежде дурноту. Мысли сумбурно метались, постепенно складываясь в трудное, но необходимое и единственно верное решение. Он должен сегодня же, прямо сейчас вернуть этот дом тому, кому он принадлежал прежде… Избавиться от мучительной мистической зависимости, начавшей преследовать его и Ольгу с момента трагической гибели несчастного партнера. Уничтожить страшную черную дыру, призраки из которой будут преследовать его и Ольгу всю оставшуюся жизнь, если им и осталось еще сколько-то этой жизни… Избавиться, но как? Вдруг перед его мысленным взором возникла картина из сновидения: пылающий костер, и среди бешено мечущихся языков пламени – бедная Ольга, приговоренная безжалостным роком стать искупительной жертвой за преступные ошибки мужчин. За его и Дениса ошибки! Но выход есть. Наверно ТАМ удовольствуются иной жертвой…

Теперь Юрий знал, что делать. Поспешно, боясь непредвиденных помех со стороны, он приступил к действию. Принес из гаража канистру с бензином, щедро полил пол и стены во всем доме. Работал размеренно и методично, словно выполнял некий незнакомый ритуал, диктуемый невидимыми подсказчиками откуда-то извне. И когда переставшее быть уютным семейное гнездо осталось позади, как пройденный и неинтересный уже этап прожитой жизни, обернулся и, не глядя, бросил зажжённую спичку. Взревело за спиной жадное пламя, когда, плотно захлопнув за собой дверь, Юрий сбегал по ступенькам к бассейну. В считанные минуты вода со свистом втянулась в широкое жерло слива. Все! Черной дыры – дороги в мир кошмарных сновидений, - больше не существовало.

И свалилась с души непомерная тяжесть. Стало легко и просто. Жизнь продолжалась!

От ворот Юрий без сожаления оглянулся на жарко пылавший жертвенным костром особняк. Он мог бы успеть вывести из гаража машину, но не захотел. Повернулся и медленно пошел к автобусной остановке. Позади высоким столбом разгоралось ритуальное пламя, обязанное очистить их с Ольгой от всего наносного и мелкого, и навсегда отрезавшее его от дешевых и непрочных ценностей материального мира. И он не жалел ни о чем, испытывая неповторимое, ни с чем не сравнимое чувство освобождения.

 

На дорогу до больницы Юрий потратил больше часа, успев сполна ощутить сомнительные прелести общественного транспорта. Но он нисколько не беспокоился. При нем голова и руки, дела в офисе процветают – это его и только его выпестованное на пустом месте детище. И неужели не сумеет честно и с достоинством заработать для себя и Ольги? Предчувствие хорошего заставляло радостно трепетать сердце.

До палаты он почти бежал. И бродившие по коридору унылые пациенты, и озабоченный больничный персонал – все с недоумением на него оглядывались. Но впервые в жизни ему было безразлично, какое впечатление производит на окружающих. Наверно выпачкан в грязи и пахнет бензином? Ну и пусть!

Споткнувшись в дверях палаты, он едва успел поймать свалившиеся с ног шлепанцы. Ольга сидела в подушках и смотрела радостно, восторженно. Проговорила растерянно:

- Знаешь ли, напрасно все волновались. У нас будет ребенок… то есть, дети. Ты только не пугайся – их трое!

- Трое! – обескуражено повторил Юрий, комкая в руках сбившийся галстук. – Ну да, конечно, трое!

«И за себя, и за других,» - всплыло далекое, из мира снов, воспоминание. Он перевел взгляд на столик, куда в прошлый раз поставил желтый цветок. Ваза оказалась пустой.

- Не знаю, наверно, нянечка сегодня выбросила. Вчера вечером стоял. Забавный такой, представляешь, как маленький сорванец и, кажется, даже подмигивал лепестками, - посмотрев туда же, виновато улыбнулась Ольга.

- Трое – это очень хорошо. Не волнуйся, всех прокормим. У меня как раз намечается один грандиозный проект, - радостно сказал Юрий. – И вообще, я всегда мечтал о большой семье.

Про цветок упоминать не стал, точно зная, что не выбрасывала его нянечка, и никто другой не трогал. Желтенький страж исполнил свою миссию и вернулся туда, откуда пришел. Но главное, для них с Ольгой возврата в кошмарный мир несбывшихся надежд больше не будет.