Он сидел в большой столовой за столиком напротив нашего, и спокойно обедал. И я поняла, что обязательно должна на что-то решиться, чтобы этот темноволосый красавец с васильковыми глазами обратил на меня внимание – здесь и сейчас. Ковыряя ложкой безвкусную овсяную размазню, я краем уха слушала интеллигентный и вялый разговор о садово-огородных делах между моими родителями и соседями по столику. Сама же лихорадочно соображала: что же такого я должна сотворить, чтобы меня, неказистую блондинистую коротышку, заметил тот парень, что сидит напротив.

Вот уже два дня, как мы с родителями отдыхаем на Горьковском море, на турбазе. Я, поначалу приехавшая туда без малейшего энтузиазма, воодушевилась буквально на второй день. Сначала, уныло слоняясь вдоль побережья, случайно встретила свою бывшую одноклассницу Лариску, которая на протяжении последующих двух часов без остановки жужжала мне о том, какой замечательный сосед поселился в их домике, и как её счастье удвоилось от того, что теперь она не только живёт через стенку с этим сокровищем, но и обедает с ним за одним столиком. Я тогда в душе посмеялась над бедной Лариской, а потом…

…Собственно, тот синеглазый «парень напротив» и оказался Ларискиным соседом. Рядом с ним, торжествующе улыбаясь, восседала моя подруга и без умолку трещала о чём – то. Затем, поймав мой взгляд, энергично помахала мне рукой. Я гордо, даже почти безразлично отвернулась. Надо сказать, вид у Лариски был совершенно счастливый, что меня почему-то сильно раздражало.

- Ты чего совсем ничего не ешь? Твоя каша скоро покроется плесенью, - интеллигентно заметила моя мама, на секунду прервав свою занимательную беседу о сорняках, огурцах и помидорных пасынках.

- Я не голодна, - вздохнула я, но мама меня уже не слышала: она снова углубилась в свои рассказы.

Заставить себя что-то проглотить я уже не могла. Сидела, как идиотка, и внимательно разглядывала блёклые нарисованные цветочки на клеёнке; обнаглевшую муху, примостившуюся на краю моей миски и «уплетавшую» кашу «за двоих»; и украдкой следила за Ним. А Он неторопливо отправлял в рот ложку за ложкой, смущённо улыбался моей подруге, что-то отвечал ей, беззаботно смеялся. А сам смотрел куда-то вдаль мимо меня своими бездонными синими глазами.

В общем, я тем и пообедала, наблюдая, как этот Аполлон поглощает свой обед. А как только Он встал из – за стола, моё сердце упало: сейчас Он исчезнет, и я не увижу его до самого ужина! Сама мысль о том, что свой досуг этот красавец может посвятить моей подруге, казалась мне невыносимой.

Я запаниковала. Единственный отчаянный шаг, который я могла предпринять в эту минуту – встать из-за стола и пройти рядом с ним прямо к «пункту приёма грязной посуды». Но не просто пройти, а так, чтобы он не смог не обратить на меня внимания. Шансов было, конечно, мало, но лучшего я придумать так и не смогла. И, схватив со стола свою несъеденную кашу, я подалась в конец столовой, стараясь идти красиво, непринужденно и подчёркнуто уверенно, как бы ничего не замечая вокруг. Поравнявшись с «объектом», я его слегка обогнала и неторопливо зашагала впереди – так, чтобы он мог меня разглядеть получше (вообще – то, не смотря на то, что я считаю себя неказистой блондинистой коротышкой, многие говорят, что я оч-чень даже ничего…)

Что произошло дальше, я осознала не сразу. Почувствовала только, как мои ноги, обутые в босоножки на непомерно высоких каблуках, разъезжаются на чём – то скользком, и я теряю чувство опоры. Я начинаю инстинктивно размахивать руками, пытаясь удержаться на ногах, и при этом совершенно забываю, что держу в руках проклятую миску с кашей. В результате получилось невероятное: я растягиваюсь в центре зала на опрокинутой кем –то на пол овсяной каше. В это самое время моя собственная овсянка вместе с жестяной миской, описывает в воздухе «петлю Нестерова» и совершает мягкую посадку…прямо мне на голову. По волосам на лицо и ниже предательски стекает липкая скользкая масса. Разумеется, такое не заметить трудно. И Он это тоже видел! Хорошо помню идиотскую мысль, которая вдруг зародилась внутри моей обмазанной кашей головы: как всё - таки я не люблю овсянку!

Ужинать я не пошла: и есть не хотелось, и стыдно было до чёртиков. Лишь поздно вечером Лариска уговорила меня пойти на танцплощадку.

- Тебя без миски на башке никто не узнает, - успокоила она, и я уныло согласилась.

…Сидела я там хмурая, грустно смотрела, как танцуют вокруг меня парни и девчонки, и ненавидела себя за неуклюжесть. Так вот, занимаясь самоедством, я даже не заметила, как к скамейке, на которой сидели мы с Лариской, подошёл Он. Присел рядом со мной, приветливо улыбнулся и заглянул мне в лицо:

- Я тебя видел сегодня в столовой. Ты была такая…такая смешная!

Я почувствовала, как кровь хлынула к моим щекам. Заливаясь пунцовым румянцем, успела подумать: «Неплохо было бы, чтобы Он сказал «красивая», но «смешная»…вроде, тоже сойдёт…Во всяком случае, это лучше, чем совсем ничего».

Так мы и познакомились. В тот момент я поняла, что как бы то ни было, но моя сумасбродная идея сработала: Он меня заметил! И ещё я запомнила, чего захотела сделать в этот момент больше всего: непременно разыскать человека, который уронил на пол в столовой овсяную кашу, и крепко расцеловать его…