Над приморским берегом играло солнце. Сегодня оно было

необычное – не жаркое, не дикое, не иссушающее до корней, а спокойное, ясное, мирное даже в войну, когда на улицах, вернее, на том, что от них осталось, громоздились развалины старых добротных домов, когда дороги были перекрыты грудами камней, земли и пыли, когда город ещё не сдавался, ещё теплилась в нем жизнь, но даже в воздухе чувствовалось спиравшее грудь ощущение нависшей над ним грозной опасности.

Внизу, у подножия холма-великана, на котором стоял город, шумело море. Казалось, только порыв ветра – и оно взыграет, загудит, глухо и протяжно, накатит волны на каменистый берег…

Город давно опустел. Теперь только те, кому некуда было ехать, или те, кто не мог представить жизни без родных улиц, домов, моря, оставались в осажденном городе.

Иногда, по вечерам, можно было слышать резкое пошаркивание дворницкой метлы по пыльной дороге. Люди ещё не свыклись с потерей города, желали, как раньше, тихо и мирно жить…

К ночи все затихало, лишь только старик-антиквар, позвякивая ключами, закрывал свою столетнюю лавочку на Каштановой аллее.

Эта аллея до войны была самым красивым местом в городе. Зеленые, вековые каштаны клонили тяжелые ветви к земле, к деревянным скамейкам, к свежей траве. Даже в самый жаркий день здесь было прохладно и легко… Но так было ДО…

Теперь нижняя часть аллеи, та, что идет прямо с моря, была уничтожена вражеской авиацией. Разбиты ступени, каштаны, как раскорячившиеся чудовища, лежали поверженные, а будка хромого музыканта, вечерами заводившего свой патефон, исчезла совсем. Говорили – снаряд упал прямым попаданием, и музыкант не успел выбежать. Так и погиб – под незатейливую мелодию московского вальса…

А каштаны стояли, как немые свидетели трагедии страны, как стражи мирного времени. Сколько повидали они за эти недели!

Видели, как уходил с города отряд новобранцев – стриженых юных мальчишек с суровыми лицами. Видели, как в центре прожектора выхватывали из темноты небо, а на окраинах шли бои… Как на рассвете в город вошли немцы. Как заходили они в дома и подолгу не выходили, а выползали лишь к вечеру, еле держась на ногах и громко разговаривая на своем языке. Видели их жестокие расправы над жителями…

Видели и молчали…Как и подобает безмолвным стражам, хранителям этой истории…

Века вам жизнь, каштаны!..